Воронье Гнездо. Белый Ворон

Петер замер напротив двери кабинета Тетцудзи. В последнее время он всё чаще имеет дело именно с ним, нежели с Рико. Петер не знал, что хуже, но чудесно знал, что без ведома Тетцудзи теперь точно не сможет сделать ни шагу. Хозяин. Теперь Петер понимал полный смысл этого идиотского прозвища. Ландвисон постучал в дверь и, услышав бесчувственное «входите», открыл дверь и, пройдя в до отвращения чёрное помещение, остановился напротив стола. Периферия чужого взгляда сразу коснулась белоснежной фигуры. Тетцудзи отложил бумаги, с которыми имел дело секунду назад. — Рико собирается на интервью, — с места в карьер. — Жан едет — я тоже. Тетцудзи вскинул брови недоумённо и оглядел мальчишку перед собой. Петер никогда не отличался особой общительностью, а сейчас в частности. Говорил или по делу или молчал, потому что в ином случае, может наговорить лишнего. Верно, лучше сдержать себя, нежели позже соразмерно выстрадать расплачиваясь за свои слова. Кому какое дело, что они будут честными. — Нет, — просто ответил Тетцудзи и пренебрежительно осмотрел Ландвисона, возвращаясь к документам. — Тебе нечего там делать. Рико и Кевин должны стать главными звёздами этого сезона, а твоё появление привлечёт много нежеланного внимания к твоей персоне. — Я не буду привлекать внимания, — Петер чуть отшагивает, почтительно убрав руки со стола. Он понимал, что своей наглостью не добьётся ничего. Нужно идти на компромисс. С Тетцудзи были шансы договориться. — Я просто буду находиться рядом с Моро, на него ведь тоже не будет никакого внимания, верно? Петер молчит минуту, понимая, что Морияма так же плевал на всё что он ему говорит, он заверяет: — Мне не нужны объективы камер, — Петер оглядел скучающего тренера. — Прошу Вас, Хозяин, я лишь хочу находиться рядом со своим напарником. Тетцудзи поднял более заинтересованный взгляд на Ворона. Оглядел с ног до головы несколько раз. — Повтори, — требует он. Петер мгновение собирается с мыслями и силами, задавливая подальше остатки собственной гордости. — Прошу Вас, Хозяин, позвольте мне поехать. В кабинете надолго поселилось молчание. Тетцудзи долго рассматривал его лицо: взволнованное и молящее. Он действительно просил. Похоже, этот факт заставил Морияму смягчиться. Он кивнул и на губах заиграла одобрительная полуулыбка. Петер просил правильно. Научился, всего-то за пять с лишним лет. Ничего, годы его контракта должны покрыть все убытки, Тетцудзи был уверен в этом. Морияма кивнул не без довольства. — Хорошо, но учти… — тренер сцепил руки, держа их напротив лица, он поспешил остудить радость Зверя, новой порцией оправданного предостережения, — если ты нарушишь обещание, то ты лично увидишь как Моро сломают половину костей и как потом я заставлю его выйти на поле. Петер ощутил, как его ошпарило ледяным ужасом. Он сглатывает, взяв себя в руки, так и не сводит ошарашенного взгляда с тренера. Эти слова не были пустым звуком. Тетцудзи мог это сделать. И именно это и пугало. Ландвисон кивает. — Я вас понял, Хозяин. — Свободен. Петер выходит из кабинета Тетцудзи и спешит исчезнуть под стадионом. В Гнезде он торопливо обогнул нескольких Воронов, но те всё равно спешили уйти с его пути. Рядовые Вороны уже давно не портили им жизни, а после той Кровавой Бани так и вовсе забыли, как смотреть в их с Моро сторону. Даже те, которые никогда не думали о чём-то подобном, всё равно «от греха подальше» старались игнорировать их. На развилке Петер уже хотел двинуться прямо по Красному Крылу, как от туда показался Морияма. Какого чёрта Рико забыл так далеко от своей комнаты, конечно, Петера насторожило, но ведь Жана за плечом не было, значит можно не волноваться. Они столкнулись прямо лбом ко лбу, мимо плелось несколько Воронов, но чувствуя угрожающую ауру, те спешили скрыться. Рико, в сопровождении без умолку щебечущего Итана запросто мог обойти его, но от чего-то он стоял на месте. Морияма смотрел в ожидании. Петер поджал губы и отступил назад, повернувшись боком, он даёт Морияме достаточно пространство, чтобы тот прошёл без особых усилий. — А! — Итан словно только разглядел белое пятно, растянул очаровательную улыбочку и взмахнул рукой. — Приветик~. Как поживаешь? Петер игнорирует этот вопрос и поскорее скрывается в коридоре, позже за дверьми их комнаты. Оказавшись там, Ландвисон подходит к шкафу, под взволнованным взглядом напарника. Сегодня суббота. Уроков нет, так что до обеда можно было просто провалятся на кровати и полениться до самой тренировки. Жан, похоже, решил последовать этой идее, ему просто не за чем выходить наружу, если только за новой порцией боли. — Что он сказал? — Жан с волнением оглядел друга. — Я поеду, — просто отвечает Петер и Жан тяжело вздыхает, снова. Если честно, он надеялся, что Петер передумает. — Пару раз сказать ему «Хозяин» и этот самодовольный ублюдок уплывает. Жан часто захлопал глазами и оглядел Петера, что, влезши в чёрный шкаф для одежды, принялся рыться там, выискивая что-то и выбрасывая наружу ненужные вещи. Факт того, что ему же суждено потом раскладывать их по местам, — очевидно, — мало его волновал. Жан наблюдает за творящейся анархией и, подойдя к чужой половине комнаты, принимается собирать разбросанные вещи, заранее складывая их на заправленную постель, чтобы позже Петеру было проще разложить всё по местам. Петер обернулся на манипуляции Моро и мгновенно почувствовал себя не совсем правильно. Наверно, стоило быть аккуратнее. Петер покачал головой и обратился к другу. — Я видел Рико пару минут назад. Чего он ошивался в Красном Крыле? — Петер поймал задумчивый взгляд Жана, тот пытался что-то припомнить, но удавалось ему это с трудом. — Понятия не имею. Может искал Артура? — Он мотался с Итаном. Жан замолчал и пожал плечами. — Они же не заходили сюда? — Петер оглянулся на Жана, тот тут же замотал головой, и Петер кивнул. — Тогда не важно. Стянув с себя белые брюки, он примеряет тёмно-синие джинсы, затем серую кофту с высоким воротом и тёмно-синюю олимпийку с капюшоном. Примерив последний и повесив на плечо сумку, он обернулся к Жану. Это самое простое и неприметное что он смог найти во всём своём гардеробе и, честно, благодарил Богов, что не успел выкинуть и эти вещи. — Насколько от нуля до десяти я неприметный? Моро закатил глаза. Он впервые видит Петера в чём-то настолько тёмном за пределами поля, взгляд даже теряется. Стоит подметить, что несмотря на его ненависть к тёмным цветам, в виду контраста, Петеру они очень шли, они легко подчеркивали его белизну. Хотя, почему-то Жану казалось, что Петеру всё было к лицу. — Приемлемо, — Жан пожал плечами и оглянулся на время. Пока собираться рано. Впереди ещё половина дня, только после этого они будут собираться на это несчастное интервью. Их рейс — ночной, позже поездка на заказанном такси до отеля с забронированными номерами. А оттуда поездка на само интервью. Петер кивнул и переоделся в свои вещи, одежду для поездки убрал на стул, остальные разбросанные вещи — в шкаф. Жан вздыхает. — Но ты всё равно выглядишь как клякса на бумаге, — разве что клякса была белой, а бумага черной, но это не отменяло того, как она бросалось в глаза. — Ты весь светишься как светоотражатель. К тому же… Моро прикусил губу, но Петер его понял. Чернильная шестерка на левой скуле казалось выедает глаза своей чернотой, будучи написанной на белоснежном лице. Петер приложил большой палец к цифре. — Время ещё есть, я что-нибудь придумаю, — он оглядел Моро. — Что с твоим лицом делать? Вряд ли кто-то поверит, что это травмы с тренировки, если тебя заметят. Жан держит руки в карманах домашних штанов. — Надо зайти к Воронам, — просто произносит француз и оглядывается на Петера. Тот нахмурился. Команда не общалась с чирлидершами, и не потому, что они не ладили между собой, а просто от того, что времени на это не хватало. Может и находились те, кто выкраивали времечко на встречу с одной из ненаглядных Птиц, но это все равно было абсолютно бессмысленно. Вороны были живым товаром, они были все как на подбор прекрасные темноволосые, смазливые девушки с идеальным макияжем и телом. Товар, который продается спонсорам. Вести с ними дружбу бессмысленно. И тем не менее в словах Жана было зерно логики. Петер кивает. — Зайдём, — ирландец в целом предполагал, что он вполне может заклеить шестерку пластырем и просто стараться не светиться на камеру. Других вариантов у него в целом нет. *** После второго ужина найти Ворон не составило труда. У девушек расписание было абсолютно другое. Во время их ужина, вечернее занятие хореографии было только на середине. Расправившись со своим ужином, они успели зайти в комнату, переодеться для выезда, а оттуда зайти к девушкам. Спортзал, в котором те занимались был очень просторным, повсюду были столики для складывания туда лишних вещиц, помпонов и прочего. В помещении играла ритмичная музыка. Королева Ворон командовала своими Птичками, прикрикивала. Обсидиана Блэйт. Эта девушка напоминала Петеру помесь Рико и Тетцудзи, разве что избиением своих подчинённых не занималась, ведь в отличии от команды, чирлидерши торгуют именно лицом. И всё равно было в ней что-то, чувствовалось непреодолимое желание защитить каждую из Ворон в своем кругу. Как бы Ди не срывалась на них, она никогда не давала их в обиду. Как-то после ухода Кевина, во время небольшой вечеринки в Гнезде по случаю окончания сезона, Рико пристал к одной из Ворон. Ди самолично вылила целый стакан с напитком на голову разъяренного капитана. Ирландец поверил в произошедшее только, когда ему рассказал об этом сам Моро. Петер очень пожалел, что в это время его не было. Он бы хотел это увидеть. — Кроу, моя дорогая… — елейно поёт Блэйт к одной из Ворон, остановив музыка, кажется, новенькая, резвая, но не без труда запоминающая движения. — Ты подвернула ногу? Тебе больно? Ворона недоумённо обернулась на капитаншу. — Нет. А что? Ди елейно улыбнулась и пояснила: — Судя по уровню халтура, дорогая у тебя как минимум судороги. Кроу заметна стушевалась. — Ди, — окликнул девушку француз, та оглянулся даже без какого-то удивления и хмыкает, но поймав взглядом Петера, кажется, всё же заинтересовалась происходящим. — Какие люди, — усмехается она и смеряет Дже. — Ну у меня нет на вас времени. Эти девочки ещё не порхают, как видите. — Просто дай нам эту хренотень, которой вы пользуетесь, для марафета, — Петер раздраженно оглядывается. Его бесит этот сладкий, тонкий аромат женских духов и вся это напускная мягкость и нежность. По неизвестной даже ему самой причина. Он предпочитал запах более грубого геля для душа, без чёткого аромата, аромат свежего дезодоранта или напротив даже натуральный запах человеческого тела. Мужского тела. Он несколько раз проверял, пытался игнорировать кто эти люди и каждый раз подмечал, что этот запах ему нравится, больше, чем аромат женских волос или мягких дразнящих духов. Петер не понимал, что не так с его предпочтениями, поэтому предпочитал не заострять на этом внимания, сосредоточившись на более важных проблемах. — Я сам всё сделаю. Ди скептически оглядела его и хмыкнув, позволила девушкам спокойно осесть на скамьи и выпить воды, распластаться по стене, по той же скамейке. Двинувшись к столикам с принадлежностями и берет косметичку, выудив оттуда необходимое: пудра, тональный крем, несколько кистей для макияжа. Она вручает всё это альбиносу и усмехается, желая едкое «удачи». Петер кивает и усаживает Моро на один из стульев с каким-то смущением и растерянностью оглядев принадлежности в своих руках, он открывает пудру, оглядывает. Он никогда не видел, как пользоваться этим, никогда даже не предполагал подобного. — Криворучка, дай сюда, — Блэйт толкает Ворона в плечо и берет свою же косметику. Она ловко подхватывает тональный крем и выдавливает несколько капель на области с синяками, пока Ландвисон успевал только удивляться. Обсидиана распределяет тон по необходимой области. Их цвет кожи с Королевой был близок, так что тональный крем подходил и переход был почти незаметен. Она утрамбовала несколько синяков возле правой скулы, спрятала покраснения возле носа и раны на губах, закрыла синяки на подбородке. Она сделала это буквально за десять минут, а ирландец только и поспевал следить за тем, как тонкие руки порхают над лицом Жана. Длинный ноготь подтер лишний тон, распределив, тот по носу француза. Она припудрила глянцевый тон и отошла. — Готово. Будешь должен, — хмыкает Ди, уже обтирая мягкую черную кисть. Она хотела собрать свои принадлежности, но её окликнул Моро. — Ди, ты, не могла бы и с Петером что-то сделать? — две пары глаз с удивлением уставились на него. Ворона оглядела сначала француза, затем изучающе оглядела ирландца. Она вообще была пониже последнего, но сейчас вышагивая на высоких шпильках Блэйт явно выигрывала в росте. Она взяла лицо Дже за подбородок, аккуратно оглядев, но он все равно не смог отделаться от неприятного чувства: колючие ногти, что неприятно впились в подбородок и настолько нежная шелковистая кожа, что кажется сейчас соскользнёт. Ландвисон еле удержался чтобы не поморщиться. Он всё же понял, что имел в виду Жан, но, прежде чем кто-то успел что-то сказать, Моро сам объяснил. — Этот идиот светится как первый снег на солнце, и навязался ехать на интервью. Хозяин сказал, что он не должен засветиться на камерах. — Вот как, — Ди усмехается. Должны ей вдвойне. Петер, судя по его лицу, на её помощь не надеется. — Садись, Белоснежка. Петер цыкает, морщась от этого тона. Та косметика, которой она замазала синяки Жана, не была светлее его белоснежной кожи. Альбинизм просто отвратительная болезнь. Нет в ней никакой эстетики. Петер помнил, как отец заставлял его кутать все тело даже в жаркие дни, дабы он не получал лишнего солнечного света, потому что это было опасно. Как Десмонду приходилось затыкать каждую щель в комнате Петера, вешать тяжёлые черные занавески. А следом за альбинизмом ещё вагон других проблем. Это отвратительно. Например, постоянные колебания глазного яблока — нистагм. Чего только он стоит. И следующие за этим давление, головные боли, в частности, когда, пытаешься увидеть, что-то на доске или даже просто в книге — тебе приходится игнорировать нечёткое смазанное изображение правого глаза и обходиться лишь левым, менее удобным, но хотя бы отличающимся чёткостью. Петер ненавидел свою болезнь. Его выводило каждый раз, когда Итан показывал ему восхищённые фанатские комментарии, как многие Вороньи фанаты прозвали его Белым Вороном, и до сих пор держат на нём внимание. Все эти восхищения «красотой» и «эстетикой», выводили его. Выводили до свода челюсти. Выводили до желания закричать. «Это не красиво! Это больно! Как вы не поймёте?!». В такие моменты Петер уходил от Итана. Вот Итан был ходячей эстетикой, не болезненный, с ярким контрастом кожи и волос, выходец из северного королевства, владелец ярких льдистых глаз, пока Петер перебивался пустым хрусталем. Прозрачным и скучным.Петер в целом был воспитан, словно сделан из хрусталя, ровно до момента встречи с Мориямами и с Жаном. Первые ему показали: все люди здесь хрустальные, потому что разбиваются; а второй, что при желании можно склеить даже хрусталь. Чирлидерша вздыхает, набирая побольше тона сразу на кисть, скинув капюшон Петера. Тем временем Вороны уже собрались вокруг них, наблюдая за происходящим. Петер чувствовал себя музейным экспонатом. Он игнорирует эти взгляды. Дже вздрагивает, когда прохладный крем и ворс кисти коснулись его лба. Блэйт начала распределять тон, приглядываясь к тому, как белоснежный оттенок, становится похож на человеческий. Она закончила с тоном на лбу и носу, после принялась за скулы, не сомневаясь ни секунды она щедро закрыла тоном проклятую шестёрку. В целом она только ещё немного поколдовала над его подбородком и щеками, после чего закрепила это все пудрой и каким-то странным спреем, которым, вспомнив, сбрызнула и лицо Моро. Блэйт с усмешкой констатирует. — Хоть на человека теперь похож. Петер натягивает маску. Он даже не стал смотреться в зеркало, не видел смысла. Он повернулся к чирлидерше. — Спасибо, Обсидиана, — чертовски странное имя, но полные имена Петеру давались намного проще чем их укороченные вариации. — Будешь должен, — улыбается та. Ди застегнула косметичку и поднялась со стула, поднимая тем самым и отдохнувших, посвежевших и даже повеселевших бестий. Она увела их обратно на тренировку, только поправив выпадающие из хвоста пряди, что прямо спадали по лицу. Нет, Петер определенно не любил этого. *** Сразу второе ради чего Петер готов был жить, после Жана, так это изничтожить Рико своими действиями. Это восхитительно, чувство хоть и мимолётного, но превосходства над Мориямой, заставляло душу альбиноса трепетать. — Всё же едешь? — интересуется Рико, холодным взглядом вперившись в Петера, а затем и в Жана, что держит руки в карманах костюма. Рико постоянно заставляет его быть у себя на побегушках. — А ты надеялся, что оставишь меня здесь? Мечтай, — Дже хмыкает, он кивает на машину. — Мы не опоздаем? Рико тесно сцепил зубы, глаз дёрнулся от злобы. Он сказал, что-то на японском Жану, тот уже открыл рот издав испуганный хрипящий звук. Но его перебил Петер, подняв руку и мягко коснувшись хрустящей ткани рубашки. Подушечки упёрлись в неё, пока перчатки без пальцев лишь неприятно зашуршали. — Compris ce que j'ai dit? ((Понял, что я сказал? — фр.)) — Петер смотрит прямо в глаза Мориямы. Он мог увидеть, как дрогнули его губы. — А теперь скажи, что ты понял хоть слово. Петер уставился на Рико прямо и оглядел того с ног до головы, всё ещё вспоминая омерзительную сцену сегодня днём. Сейчас здесь никого нет, кроме них с Жаном, и они оба прекрасно знали какой Морияма на самом деле. Рико понимал, что ни за что на свете не добьётся от Петера настоящего подчинения. Сейчас Петер готов уступать Рико под тысячами взглядов, но лишь при условии, что в толпе этих взглядов не будет Моро. Они стояли буквально несколько минут ещё пялясь друг на друга и абсолютно игнорировали то, как ночной ветер обдул их с ног до головы. Конец сентября уже был прохладным и сухим, дождей пока не намечалось, поэтому о слякоти можно не переживать. Рико ещё раз оглядел их с Моро и этот взгляд был в сотню раз холоднее, чем холодный ночной ветер. По итогу, тот лишь отмахнулся и двинулся к авто. — Конечно, без тебя эта французская потаскуха и шагу не сделает, — можно было почувствовать, как после этих слов в теле Петера сердце ухнуло в пятки. — Куда синяки дел? Прихорашивался? — Заткнись, Рико, пока не пожалел об этом, — Петер почти рванулся вперёд, как Жан схватил его за плечо. Петер ощутил судорожность и панику в этом жесте. — Петер, — окликнул тот. — Брось это. Не ведись на провокации. — Браво, — фыркает японец, влезая на заднее сиденье, снова приказывая. — Садись за руль. Жан кивает. Петер взрывается. Он уже сам потянулся к ручке авто, как водительское сидение открылось и Моро, не глядя сел за руль. Он заговорил прежде, чем Петер успел возмутиться: — Если помнишь мы оба получали права. И экзамен сдавали тоже оба, — хмыкает Жан, потянувшись к ремню безопасности. — Но я сдал его на отлично, а ты получил права почти чудом. Француз оглянулся на друга, кивнув головой на место рядом. — Садись уже, — Ландвисон ещё пялится на Моро, но тот был непреклонен. Ему пришлось послушаться. Сел Дже вперёд. Рико предпочел развалиться на заднем сидении с видом и чувством Короля, коим он и являлся для каждого, кто не был знаком с ним так близко, как Петер или Жан. Ирландец пристегнулся, поудобнее перехватил свою спортивную сумку. Там была сменная одежда, но так как чёрная одежда, что была на Петере, была единственной в его гардеробе, то там лежала простая кофейная футболка и хлопковые штаны бежевого оттенка с вафельным тканевым поясом. Все ехали в абсолютной тишине, даже радио было выключено, до поры пока Петер, не нажав пару кнопок, все же включая его, простая расслабленная музыка, сопровождаемая женским пением. Возмущений не последовало, а ирландцу точно стало легче. Он часто оглядывался на Жана. Тот не отвлекался от дороги, внимательно двигался, выворачивал руль, и вздрагивал только, когда, обратив взгляд на зеркало заднего вида, он замечал взгляд Мориямы, которым по нему пробегает.Петера это вымораживало, до дрожи во всем теле. Ландвисон смотрит прямо в глаза Рико, заставив того перевести на него свой холодный взгляд. Они молчали всю дорогу, но Жан мысленно заметил, что лучше бы они в открытую кричали друг на друга. Они доехали до аэропорта достаточно быстро, проигнорировав платную трассу. Ночью машин было в разы меньше. Оставив своё авто на предназначенной парковке, Жан несколько раз проверил достаточно ли надёжно он закрыл дверцу автомобиля и поспешил к зданию. Перелёт прошёл так же спокойно. Он занял меньше часа, но в свою гостиницу они ехали достаточно долго, всё от того, что часто приходилось объезжать пробки, кто же знал, что в этом штате такая насыщенная ночная жизнь. Петера раздражало постоянное гудение машин и запах того авто, в коем они ехали тоже. На ресепшене Жан забрал три ключа-карты. Морияма перехватил тот, что был поближе к нему и двинулся к лифту. Петер решил разобраться со своим номером уже на этаже. Как по итогу оказалось, Морияма ухватил себе номер, что находился по середине. Петера это взбесило, но устраивать сцены здесь было плохой идеей. Рико лишь ядовито усмехнулся, и прошёл в свою комнату, забрав небольшую сумку с собственными вещами у Моро. Петер еле держался, чтобы не выйти из себя и просто двинулся за Жаном к его номеру. — На людях он ничего не сделает, — Моро заговорил на французском, желая успокоить друга и оглянулся, уложив свои вещи, неподалёку от кровати. В комнате было светло, несмотря на позднее время. Освещение было достаточно ярким от чего у Петера сразу зарябило, он зашипел, прижав ладони к глазам и плотно зажмурился. В коридоре свет был приглушённым, про Гнездо вообще не стоит говорить. Были для Ландвисона свои плюсы пребывания в персональном Аду. Нет солнца — нет проблем. Ни вам ожога, ни вам обострённой светобоязни. Никакой опасности. Жан выключил одну из лампочек. — Спасибо, — выдохнул Петер, до сих пор привыкая к яркому свету. Он опустил одну руку, чуть открыл один глаз, второй и продолжил осмотр комнаты. В целом обычная. Вся светлая, с переливами в серый цвет, по середине стены большая кровать, с заправленным белым одеялом, напротив небольшое рабочее место: письменный стол, удобное кресло и дополнительный настольный светильник. Остального по мелочи, какие-то тумбочки, украшения и прочее. Неподалёку выход в санузел и душевую. — Надо бы принять душ и ложиться спать, — Жан оглянулся на время. Петер кивнул, но желания покидать комнату у него точно не было. Рико был в соседней комнате. Это пугало и настораживало. Постоянно казалось, что это всё какой-то один большой план. С Рико бы сталось. — Ты же понимаешь, что его мало что может остановить, — взволнованно уточнил Ландвисон. Жан покачал головой и сняв пиджак, аккуратно вешает его на стул и принимается расстёгивать рубашку. — Факт подмоченной репутации остановит, — заверил Моро. — Я в душ. Сходи тоже и ложись спать. — А что будем делать с?.. — Жан недоуменно обернулся, и Петер обвёл ладонью своё лицо имея в виду грим, что им сделала Обсидиана. — Смоется же. Жан задумался и влез в свой карман, достал портмоне, выудил чёрную карточку с изображением эмблемы красного Ворона на ней. Карточка университета. Деньги что принадлежат команде и при выезде Ворон может ими воспользоваться. — Здесь должны быть услуги гримёра, или вроде того, — Жан прокрутил карточку между пальцев. — Думаю, о некоторых нюансах можно будет умолчать. Петер поджал губы и кивнул. Надо будет только не забыть позвонить на ресепшен с утра. Отшагнув, Петер двинулся к своей комнате, следуя указаниям Жана: душ и сон. На минуту замерев напротив двери Мориямы и праведно, надеясь, запечатать её на тысячу замков, Петер только после этого исчез в комнате. Сколько часов Петер пролежал, тупо глядя в потолок он так и не понял. Заснуть на новом месте было просто невозможно: воспоминание о кошмарах, отсутствие Жана в зоне досягаемости и факт того, что между их комнатами находится Морияма просто заставлял Петера биться в конвульсиях от ужаса. В какой-то момент Дже просто не выдержал и, фантомно услышав какой-то грохот, он подорвался с кровати и, откинув одеяло, ринулся к выходу. Ориентироваться в темноте ему удавалось поразительно легко. Выглянув, Петер различил всё ту же спокойную и сонную атмосферу гостиницы. Ландвисон решил, что она чем-то была похожа на ту, в которой он жил в декабре, но Петер быстро прогнал от себя эти мысли. Эти гостиницы все строятся по одним и тем же шаблонам. Петер ещё минуту прислушивался, по итогу вышел в коридор, закрыв дверь, и двинулся к двери комнаты Моро. За дверью было тихо. Петер тихо выдохнул и сполз руками по стене, опустившись на колени. Повернувшись спиной к стене, он опёрся на неё и уставился на противоположную. Сейчас ему было в разы уютнее. Когда он понял, что Жану ничего не угрожает, убедился в этом, то, наконец, прогнал от себя любой накатывающий ужас, хотя бессонница так и не покидала его. Он даже не посмотрел на время, но это было в общем и не важно. Просто пялиться в стену было не очень-то интересно, можно было пойти и взять альбом, но у Петера просто не было на это сил, а бесцеремонно ворваться в комнату Жана, потревожив его сон, он ни за что не решится. Ландвисон зарывается рукой в волосы и несколько минут пытается просто сосчитать от скуки полоски на деревянной двери противоположной комнаты. Сорок четыре. Столько он насчитал и сбился. Подняв взгляд, сосчитал количество светильников в коридоре — три. Круглые люстры с мощными лампочками. Через несколько минут Петер почувствовал, как от пола потянуло лёгким холодом. Позже у него затекла спина. Поменяв положение, он перекинул ноги друг на друга и скрестил руки, но не успел и привыкнуть, как услышал тихое шуршание за одной из дверей. Прислушался. Комната Жана. Петер попытался встать, но не успел, дверь открылась с тихим скрипом. Жан оглянулся на него и спросил: — Ты чего тут? — в его шёпоте не было удивления. По бодрому голосу и виду, Петер понял, что Жана бессонница мучает не меньше. С одной стороны Петера эта мысль воодушевила, с другой заставила переживать. Сбитого режима Моро он не хотел. — Не спится, — он говорил так же шёпотом и поднимался на ноги. Моро отшагнул, пропуская друга в комнату. — Я могу и тут… — Знаю. Не надо, — серьёзно заявил Жан и сам впихнул взволнованного Петера в комнату. — Будешь сидеть как неприкаянный возле двери, ещё чего. Петер не сдержал секундной улыбки, оглянулся на смятую постель, уже примерился к кушетке на небольшом балкончике, как его отвлёк Жан. — Ложись. Нужно выспаться. У нас есть ещё часов пять. — Куда? — не понял Петер, наблюдая, как Жан укладывается на одну половину кровати. Тот кивнул на вторую часть. — Ты… — Да, я уверен, — перебил Моро. — При условии, что ты сможешь выспаться — я не против. Петер смущённо уставился на кровать, но всё же робко двинулся к постели друга, аккуратно присел с противоположной стороны, лёг, накрылся широким одеялом и оглянулся на лицо Жана, тот одобрительно кивнул и улёгся сам. Петер наблюдает за тем, как Жан расслабляется и сам никак не может заставить себя прийти в чувства. Просто не мог поверить в происходящее. Присутствие Жана чувствовалось невероятно остро. Невыносимо. Он зажался у другой половины постели. Страшно. Петер ощутил, как ладонь Моро коснулась его, вернув в реальность. После этого жеста, Ландвисон осознал, что просто не дышал всё это время. — Всё будет хорошо, — на французском напомнил Жан и Петер кивнул. Они оба закрыли глаза и попытались уснуть. Размеренное дыхание любимого рядом было для Петера лучшей колыбельной. И он безумно боялся привыкнуть к этому. *** «Король! Король! Король!» Петер выглядывает из-за кулис, убедившись, что они не попадают в камеру и что никто не замечает его. Он смотрит на затылок Рико, на то, как меняется лицо Дэя, с которым им пришлось коснуться друг друга. Петер видит, как меняется и лицо новичка Лисов. Нил Джостен. Отличился в игре с Гривистыми. Дже видит, как преобразился Рико, его напускная добрая улыбка для журналистов и медиа. Разговор все шел своим чередом, Кэти весело, о чем-то беседует с Мориямой. Она спрашивала про их отсутствие больше полугода, про сломанную руку Кевина. Горнолыжный курорт? Конечно. Как бы не так. Петер представил, как всё Гнездо в тот день стояло на голове от криков боли и влажного хруста действующей руки Кевина Дэя. Раздражение заполняет лицо альбиноса. Он видит лицо парня рядом с Кевином, лицо Нила и в этом лице он словно увидел свое отражение. Петер видит, как их лицо меняется одновременно. «Мне кажется, друзья должны поддерживать друг друга». Петер чертыхается, он качает головой, мгновенно осознавая, как меняется лицо Мориямы. Он точно не вернётся в Гнездо в добром расположении духа. Только бы успеть доехать, до того, как у Рико взорвётся терпение. Петер не даст Жана в обиду, но остаётся надеяться, что все обойдется. Камеры здесь повсюду, настоящее чудо что его все же не узнали. Макияж гримёров сработал на все сто. По крайней мере, Петеру так казалось. Он, дрожа отшагнул назад. «Если ты нарушишь обещание, то ты лично увидишь, как Моро сломают половину костей и как потом я заставлю его выйти на поле», — от слов тренера, что всплыли в памяти, Петера поплохело. Чувство подозрительности понемногу закралось в голову на пару с волнением. Со сцены он слышал шум голосов и гул из зала. «Ваша с Кевином связь была уникальной. Была». Петера коротнуло от этих слов. Слова Десятого номера были просто невероятно точными. Они ударили точно в гнилое сердце Мориямы. И лучше от этого им не станет. Петер сцепил зубы и сжал кулаки, чувствуя, как криво наложился указательный палец. Перчатки зашуршали, всё тело Петера гудело от напряжения. Он представлял предстоящий в Гнезде взрыв. Пускай Рико только посмеет подойти… Ландвисон чувствует, как у него перехватило дыхание. Он резко вдохнул и, весь воздух в его лёгких сжался. Рука француза аккуратно коснулась его пальцев, прижав свою ладонь к перчатке. Петер нервно сглатывает и с затаённым дыханием, чувствует, как бьётся его сердце, словно замирая, и резкими толчками больно врезается в рёбра. Петер боится повернуть голову. Ему казалось, что это не правда. Фантом. Что если он шевельнётся, то это аккуратное касание исчезнет. Но этого не происходило. Секунда за секундой. Сердце возвращалось на место, успокаивалась, восстанавливалось дыхание, а это касание все не пропадало. — Все будет хорошо, — обещая, произнес Моро. — Если он тронет тебя… — Петер угрожающе произносит это, сам обхватил руку Жана и переплетая пальцы. Рука француза дрогнула. Дже сглотнул, ослабляя хватку и позволяя пальцам Моро соскользнуть, но тот оставляет их на месте, чуть расслабленными. — Я не позволю. — Я помню, — Жан улыбается, он перевел взгляд на Петера. — Потому и говорю. Дже кивает и сглатывает. Рука француза выскользнула из его, и он отшагивает куда-то. Дже поднимает ладонь и в неверие оглядывает черную лезущую нитками перчатку. Дрожь сладко пробежала по плечам альбиноса. Он сжал ладонь и оглянулся, когда Моро протянул ему баночку с каким-то соком. Осталось только дождаться окончания интервью.