***
Тео увидел яркую фигуру, искавшую убежища от ветра у входа в Сотбейс, и тут же узнал в ней Мистера Абернати: высокий, худой, в эффектном длинном чёрном пальто, развевавшемся вокруг него, и с шёлковым пурпурным шарфом, резко вывернувшимся в другую сторону. Ветер играл с его огненными рыжими волосами, пока он отчаянно пытался зажечь сигарету, сгорбившись таким образом, чтобы толстый глянцевый каталог, который был зажат под мышкой, не выскользнул. — Я могу вам помочь? — Тео подошёл ближе и прикрыл пламя от ветра рукой. Фрэнсис с удивлением поднял глаза. — О, Тео! Здравствуй! Как жаль, что больше нельзя курить в помещении. Кажется, умереть от пневмонии, вызванной этим холодом, по закону правильнее, чем от того, что приносит тебе удовольствие. Тео закрыл угасавшее пламя обеими руками, но ветер был слишком сильным. Фрэнсис вздохнул: — Что ж, проклятие. Но Тео — ты выглядишь ужасно. Ты в порядке? — Очаровательно, что вы спросили, спасибо за беспокойство, — сухо заметил Тео. — Нет, прости, но это правда. Ты болен? Тео помотал головой. У него были тёмные круги под глазами, он был полупрозрачно бледен и выглядел измученным. — Ты ешь? Он отрицательно покачал головой. — Ты спишь? Тео фыркнул. — Сколько времени прошло с нашей последней встречи? С твоей свадебной вечеринки — три месяца? — Около того, — Тео пожал плечами. Он съёжился. — Я сожалею, что ты до сих пор волнуешься по этому поводу. Джеймс рассказал, это было твоё решение, — Фрэнсис увидел страдальческое выражение лица Тео и ощутил, как же тому хотелось в этот момент стать невидимкой, — слушай, почему бы нам не выпить по чашке чего-нибудь? Я замёрз. Тео казался отстранённым и одиноким как никогда раньше. У него всегда был своего рода вопрошающий, задумчивый взгляд, уже когда он был тощим пятнадцатилетним подростком и впервые появился в мире Фрэнсиса, сопровождая Джеймса на деловых встречах. Тучи меланхолии, скопившиеся вокруг него, сгущались, но теперь Фрэнсис впервые забеспокоился: к его мучениям добавились резкость и грубость. Фрэнсис знал только о том, что это была инициатива Тео разорвать помолвку, поэтому он предположил, что ему будет лучше, чем брошенной невесте. Казалось, что всё было наоборот. Тео слабо кивнул, ещё раз вздрогнув от ветра. Фрэнсис взял его за руку и аккуратно повёл через улицу. — Давай зайдём сюда, тут достаточно мило. В кафе Фрэнсис положил большой каталог на стол между ними. Тео приподнял бровь: — Вы ищите что-то особенное? — Что? О, нет, нет, это не для удовольствия. Я работаю в Сотбейс, знаешь? — Нет. — Занимаюсь переводом. Вот таких публикаций, — длинные изящные пальцы слегка коснулись каталога, — но ещё работаю для частных показов или для телефонных покупателей. — Я и не знал, — пробормотал Тео. — Ты занимаешься ранней Америкой, а я — Францией 19 века — наши сферы не пересекаются, — любезно сказал Фрэнсис. Он поднял голову, думая, как завязать непринуждённый разговор с Тео, когда пришёл официант. — Мне Эрл Грей, пожалуйста, — сделал заказ Фрэнсис. — Двойной эспрессо. — Ты уверен? Ты уже выглядишь достаточно дёрганным. — Спасибо, что так заботитесь, но мне не нужна няня, — огрызнулся Тео. Фрэнсис откинулся назад: — И, пожалуйста, принесите нам ещё бутылку «Эвиан», — он улыбнулся официанту. Когда тот ушёл, Фрэнсис взглянул на Тео. — Ты должен разбавить то, что себе вкалываешь, знаешь. Тебе станет лучше, если будешь принимать больше воды. — Что то? — вспыхнул Тео. Фрэнсис безмолвно смотрел на него, а потом продолжил: — Ты можешь обмануть старого доброго Джеймса. Но не меня. Тео продолжал выглядеть угрюмым. — Я сам употреблял разные вещества, поверь. Но я никогда не заканчивал так плохо, как ты. Тео вздохнул. Его руки вздрогнули, когда он попытался переложить их на столе. Зрачки были большими, взгляд — слегка расфокусированным, и сам Тео казался смертельно уставшим. — Нам не предоставился шанс попрощаться на твоей незабываемой вечеринке, — Фрэнсис постарался невинно продолжить разговор. — Я хотел рассказать невесте — ну, или как там её теперь — насколько сильно мне понравилось её платье. Я сказал об этом Анне, надеюсь, она передала мои слова? Вынужденная улыбка Тео была усталой. — Но, — Фрэнсис привлёк его внимание театрально-наигранным повышением своего голоса, — там была другая девушка, к которой ты, кажется, был близок. И я надеюсь, что ты не обидишься, если я скажу, что она была даже красивее твоей «как там её теперь». Рыжая? В великолепном светло-зелёном платье? — зрачки Тео ещё больше расширились. — Я подошёл к ней, чтобы сказать, что она как раз тот тип девушки, о котором думает Моргана при создании новой коллекции одежды. Идеальная фея. Я считаю, что зелёный смотрелся на ней прекрасно, но я также посоветовал ей попробовать более дерзкие тона: фиолетовый или даже тёмно-красный, к примеру. Времена, когда рыжие вынуждены носить только зелёный цвет, должны быть окончены, по моему мнению. Тео взглянул на него возмущённо. Фрэнсис вздохнул: — Пожалуйста, Тео, скажи что-нибудь. Я будто веду разговор сам с собой, это ужасное ощущение. В этот момент принесли напитки, и после ухода официанта Тео промолвил: — Это была Пиппа. Она пережила тот взрыв в музее, который разорвал мою маму на куски. — Боже мой. Тео, прости. Тео взглянул ему прямо в глаза. — Пиппа тогда получила серьёзные травмы и, возможно, потеряла сознание, так что она не увидела смерти Мистера Блэквелла. В отличии от меня. Я держал его за руку, когда он умер. Фрэнсис вздрогнул и, прикрыв рот рукой, громко охнул. — Тео, мне так жаль, прости, я… Я просто не знал. Пожалуйста, извини меня за бестактность. — Всё в порядке. Так вы хотели услышать о Пиппе. Они помолчали. — И вы правы. Мне нравится Пиппа, но она не хочет быть со мной. Говорит, что в ней я вижу последнюю нить, связывающую меня с матерью, и, на самом деле, я люблю не то чтобы её, и если бы мы сошлись, то это было бы своего рода терапией, и это были бы нездоровые отношения. Она научилась подобным словам и мыслям в швейцарском санатории, где провела годы после катастрофы. Фрэнсис недовольно скривил губы, будто хотел поделиться чем-то, но потом прикусил их и промолчал. Тео нервно глотнул кофе и отшатнулся, обжегшись. Фрэнсис наполнил стакан водой и толкнул его в направлении Тео. Они посмотрели друг на друга. Тео выглядел измученным и бледным. — Но это случилось давно. Как вы знаете, — вздохнул он. — Это… Это всё ещё из-за последствий взрыва ты страдаешь сейчас, или — прости меня за назойливость — тебя ещё что-то беспокоит? Тео снял очки, коротко хрипнул и яростно потёр глаза. Кожа вокруг них была розоватого оттенка. — Ох, мистер Абернати… — Прошу, зови меня Фрэнсис. Мы бы практически стали кузенами, если бы свадьба состоялась. Четвероюродными или пятиюродными, но — кузенами. Тео едва приподнял уголки губ: — Мне бы понравилось, если бы вы стали моим кузеном. Даже пятиюродным. Фрэнсис улыбнулся. Тео взглянул на него: — Ох, Фрэнсис, я запутался. Я увяз в паутине. — Паутины ужасны. Тео кивнул. Он потёр нос, затем снова глаза и надел очки обратно. Он посмотрел прямо на Фрэнсиса: — Я слышал, что ты живёшь с мужчиной? — Да, это так. — И… Это тяжело? — Что ты имеешь в виду? — ухмыльнулся Фрэнсис. Но Тео продолжал пристально и заинтригованно смотреть на него, поэтому он добавил: — Жить с любовью всей своей жизни совсем не тяжело. Но, как я понимаю, ты имеешь в виду остальное? Реакцию общества? Родителей? Тео кивнул. — Мне было легче, потому что я всегда знал, что мне нравятся больше мужчины. Ричарду сначала предстояло принять себя, а это был довольно долгий процесс. Семья отстранилась от него, к сожалению. Мама всегда пыталась поддерживать с ним контакт, но умерла достаточно рано. Мы больше не видимся с его отцом. Он не хочет. Фрэнсис сделал глоток своего чая. — В процессе и я лишился наследства, — Тео с изумлением поднял на него глаза, — но мне было всё равно. Я знал, что мой дедушка был желчным гомофобом. Мы с Ричардом вполне справились сами и без его денег. А когда он умер, мне было около тридцати лет. Дедушка всё наследство оставил моей матери — единственному своему ребёнку — а она поделилась со мной. Знаешь, мама обожает Ричарда. Она дала нам квартиру, в которой мы живём сейчас, и — немного денег. Я — сейчас не беден. Тео усмехнулся: — Да, я слышал. — Оглядываясь назад, я ни о чём не жалею. Следовать своему сердцу было лучшим решением. Фрэнсис посмотрел в глаза Тео. Тот несколько раз моргнул и стал нервно блуждать по комнате взглядом. — И — ты сделал бы это снова? Последовал зову сердца? — Конечно. Это единственный верный путь. — Ты такой романтик. Фрэнсис тряхнул головой и улыбнулся: — А ты? Какой ты? — Травмированный. Запуганный. Чёрствый. — Нет, Тео, не говори так! Ты не чёрствый. Прошу тебя. Тео одарил его таким беспокойным и душераздирающим взглядом, полным искренней боли, что Фрэнсис решил сразу перейти к вопросу, который хотел обсудить всё это время. — Я видел тебя живым. Таким пылким, светящимся и живым. Ты не чёрствый. — Когда? — На свадебной вечеринке. — На вечеринке? Ты уверен? — Да, абсолютно. Там был такой растрёпанного вида парень в костюме в мелово-белую полоску — темноволосый, с чёрными глазами? — О Боже, — простонал Тео. Он закрыл лицо руками. — Ты знаешь его? — Фрэнсис нежно подтолкнул его локтем, когда Тео ничего не ответил, и заинтересованно наклонился вперёд. Тео кивнул и поднял голову. С отчаянным взглядом он тихо пробормотал: — Это Борис. — Кто он? — спросил Фрэнсис. Тео громко вздохнул и, казалось, теперь выглядел ещё более измученным: словно очарованным, но потерявшим надежды. Он медленно поднял взгляд на Фрэнсиса и заговорил так мягко, будто бы зачитывал поэму, находясь в трансе: — Борис — это всё. Он мой сердечный друг. Моё самое большое горе и величайшая радость. Тот, кто даёт мне почувствовать себя живым. Он ходячая проблема, но ему это идёт. Изгнанник. Тянущий меня ко дну и возносящий к небесам, — Тео посмотрел на Фрэнсиса, не окончив фразу, полностью потеряв бдительность и став откровенным до конца. — Любовь всей моей жизни, — беспомощно добавил он. Тео замолк, истощённый и вымотанный, его глаза затуманились. Фрэнсис, затаив дыхание на протяжении короткой речи, наконец выдохнул и прошептал: — И ты ещё заявляешь мне, что не романтик… Они обменялись взглядами: Фрэнсис — ошеломлённым, Тео был на грани слёз. Первый попытался свести исповедь к более общепринятым вопросам: — Где ты его встретил? — В Вегасе. Мой отец забрал меня туда в свой дом, но отсутствовал большее количество времени. Мы с Борисом практически жили вместе. И привыкли спать в одной кровати. Он, — Тео смущённо запнулся, — обычно обнимал меня всю ночь. («Так много информации для ответа на простой вопрос,» — подумал Фрэнсис) И было — больше, — добавил Тео почти неслышно и беззащитно посмотрел на Фрэнсиса опустошённым взглядом. — Это был лучший секс за всю мою жизнь. За всю, — добавил он. — О, Тео, — Фрэнсис вздохнул. — А где сейчас Борис? Тео погрузился в раздумья: — В Антверпене. Там он живёт. — Он голландец? — Нет, украинец. Фрэнсис кивнул. — Я приехал к нему после Рождества. Мы говорили о Вегасе, и у нас произошла ужасная ссора. — Почему? Тео закрыл лоб ладонями и провёл пальцем по рту. Он осмотрелся вокруг на практически безлюдное кафе и тихо продолжил: — Мы вспомнили о Вегасе. О том, чем там занимались. И Борис сказал — он сказал, — Тео опять снял очки и потряс головой, — он сказал, что я был геем. Только я. Фрэнсис кивнул. — Я не понимаю, что за дерьмо? — Тео повысил голос. — Он наслаждался этим так же, как и я! Он не мог мне солгать об этом, я ведь чувствовал его! Я знаю, ему нравилось это так же сильно, как и мне! — Я уверен, ты прав, дорогой, — прошептал Фрэнсис. — Мне очень жаль. Но Тео ещё больше разволновался и возбуждённо стал говорить громче: — А потом у Бориса хватило смелости заявиться ко мне на прошлой неделе. Прямо у Хоби. И он высказал мне прямо в лицо, что в его жизни только наш секс вызывал у него настоящие эмоции. Представляешь? — Тео, прошу… — Фрэнсис посмотрел на официанта и других постоянных посетителей кафе, которые навострили свои уши. Он положил ладонь на руку Тео. — Он преодолел весь путь из Антверпена, чтобы сказать тебе это? Тео кивнул со слезами на глазах. — И что ты ему ответил? Он шмыгнул носом: — Ничего. Я заплакал. И он ушёл. Фрэнсис передал ему носовой платок. — Извини, похоже, я сейчас снова заплачу, — он всхлипнул, спрятав глаза за мягкой хлопковой тканью. Фрэнсис допил остатки чая и скрестил ноги. Он подождал, пока Тео снова не поднял взгляд. — Он объявлялся после этого? — Нет, — Тео ещё раз вытер глаза. Он выглядел хуже, чем когда-либо: его изящный нос порозовел и щёки покраснели. — И что ты собираешься делать? — А я должен что-то сделать? Фрэнсис одарил его строгим взглядом: — Да, должен. Этот парень проделал долгий путь из Европы, чтобы доказать, что ты действительно был прав. Что ваш совместный опыт был для него таким же необычайным и жизненно важным, как и для тебя. Теперь твоя очередь. Тео рассматривал поверхность стола. — Я люблю его, — прошептал он. — Иди скажи ему. Не мне, — Фрэнсис поднял брови. Когда Тео посмотрел вверх, его выражение лица изменилось. Красные щёки были ещё мокрыми, но слабый проблеск надежды наконец мерцал в его глазах. Он опять шмыгнул и медленно кивнул головой.***
Шесть недель спустя Фрэнсис обнаружил письмо в почтовом ящике с иностранной маркой. Он прочитал его, оперевшись на кухонный стол, на котором рядом с заваренным чаем стояла роскошная ваза с жёлтыми тюльпанами. — Любовь моя, почему ты улыбаешься? Фрэнсис прошёл к уютному обеденному уголку в эркере и вручил письмо Ричарду: — Прочитай. Ричард поцеловал протянутую руку прежде чем поправить свои очки для чтения. Дорогой Фрэнсис, Весенний Антверпен красивее, чем я вообще мог себе представить. Здесь повсюду распускаются цветы и почки. В воздухе витают их ароматы, и всё так ярко оживлённо, а с каждым днём становится таким всё больше. Я останусь здесь ненадолго, но мы надеемся встретиться с тобой и Ричардом, когда вернёмся. И — спасибо. Ты знаешь за что. С любовью, Твой влюблённый кузен Т. Фрэнсис и Ричард улыбнулись друг другу. — Это со мной что-то не так, или это правда сказка?