Обещание вечности вместе

Мидгард. Какой-то пляж к востоку Мексики, на который пал выбор Мобиуса.

— Эти птицы выводят меня из себя, — процеживает сквозь зубы Сильвия и занимает место на песке возле Локи. Крикливые чайки кружат над ними и орут так восторженно, как будто ждали всю жизнь. А после устремляются за водную гладь, то и дело стремительно снижаясь до самых волн. Локи смотрит на Сильвию — в лучших проявлениях её характера он вспоминает, что жизнь не была такой беспросветной тоской. Сильвия умеет жить на последнем ударе пульса, но впервые это не конец света, впервые ей не приходится наблюдать последнее издыхание очередного мира. Небеса не горят, а земля не исчезает из-под ног, заставляя спешить и опасаться. Впервые спокойно и по-настоящему безопасно. И Локи рядом — спокоен, ровно как она сама. Впереди серое-серое море, и небо плещется в нем такое же серое. Вода бьёт по ногам с тихим шелестом накатывающими на берег волнами. Локи резко поднимается с холодного песка и подхватывает Сильвию на руки. — Отпусти меня, — лишь и может выдавить из себя она в ответ на его странные порывы. Сильвия брыкается, пытаясь освободиться, как вдруг ощущает на себе весь холод морской воды. В его манере откинув мокрые волосы назад, она поднимается на ноги и с прищуром глядит на Локи, который, по всей видимости, очень доволен собой: — Как водичка? — Сколько ещё ты будешь испытывать моё терпение? — рычит Сильвия чуть слышимо — море у обоих шумит в ушах. — Всегда. Слова отзываются ледяными каплями на коже, мурашками и жаром — одновременно. Она даже не успевает разозлиться, ведь звучит это как обещание вечности вместе. И Сильвия тянется к Локи, преодолевая пенистые волны. В один миг день становится идеальным. Мир становится идеальным. Сильвия же была идеальной всегда. Она целует так, будто бы никого, кроме них, больше не существует. Только холодный песок и чуть слышимый смех. Она подается на встречу ласковым рукам, прислушивается к стуку сердца, которое некогда грозилась вырвать. У Локи медленные движения, как на съемке слоумо. Осторожные, трепетные, бережливые. Сильвия не движется вовсе. Лишь взмахом руки высушивает свою гавайскую рубашку (пришлось сменить одежду на более удобную для этой среды) и волосы, свисающие темными сосульками на глаза. И чужие руки вновь тянут к себе одним движением. — Ты знала, — говорит Локи иногда. — Что Мобиус собирается забрать гидроцикл с собой? — Ты хочешь поговорить о Мобиусе в такой момент? — вновь возмущается Сильвия вопросом на вопрос и ловит чужую улыбку губами. В лёгкие ударяет соленый воздух и та нота, которую ей не разобрать и за все следующие столетия, наматываемые ими на палец, словно тонкая красная нить. Локи прячет её холодные руки в своих рукавах. А Сильвия чувствует себя привязанной и боится расставания — без Локи стало сложно вспоминать, что на самом деле она не злая, не пропитанная неприязнью ко всему миру изнутри. Что способна не только убивать минутменов, сеять хаос в Священном таймлайне иногда потехи ради и вынашивать планы мести за загубленную жизнь. С Сильвией были несправедливы, грубы и так редко по-настоящему добры. Её опыт не вяжется с происходящим сейчас, будто вот-вот она проснётся — опять в холоде и одиночестве. А может они лишь придумали это? Вместе?