Ключик и ключ

— Насколько сильно мы не хотим туда идти? — спрашивает Джей-Джей, прикрывая глаза от слепящего утреннего солнца плюшевым котом. — Словами не передать. — Юра поворачивается к нему задницей. Просто потому, что и ему солнце мешает. — Кто придумал проводить интервью в такую сраную рань в выходной? — Мы должны быть благодарны, что хотя бы на девять, а не семь. Но что-то я не преисполнен благодарности. — Какой ты милый. Я бы просто сказал, что хочу слать все в жопу, потому что крупно заманало. — Ты устал. — Я устал, — соглашается Юра грустно. Закрывает глаза, но никакой расслабленности не ощущает. Ощущает только печаль и тревогу. Второй будильник орет, чтобы они встали прямо сейчас, а иначе придется ехать без завтрака. Завтрак готовить не хочется, да и есть его — тоже. Юра жалобно смотрит на Джей-Джея, но тот его, очевидно, не понимает. Приходится сказать прямо: — Сообразишь нам пожрать? — Вкусного, полезного или сытного? — Да хоть чего-то, — равнодушно пожимает плечами Юра и вылезает из-под одеяла. — Будем отталкиваться от того, что у нас есть. — Разумное решение. Юра стоит на полу с подогревом, завороженный таким достижением человеческого ума. Такой нехитрый способ улучшения быта уже три месяца как удивляет его. Подумать только, они уже три месяца живут вместе, так долго. Конечно, это не три года, но он дольше месяца вообще ни с кем не встречался, а тут сожительство целых три и все идет хорошо. Мальчики налево, мальчики направо, то есть в две ванные — и зачем людям две ванные в доме, где всего один этаж и четыре комнаты? — Скажи на милость, зачем тебе две ванные? — Ну надо же это выяснить хоть три месяца спустя. — А, — Джей-Джей взмахивает рукой, — когда мы выбирали дом под съем, у Белз было требование: две ванные. Удобнее так, каждый может торчать и творить в своей все, что захочется. Ну, я привык, и когда мы с тобой съезжались, решил найти дом тоже на две ванные. Разве не удобно? — Да вообще супер. Не супер. Потому что это ложь, трындеж и провокация. Дом тот самый, в котором они с Янг жили. Гостиную Юра видел на ее рождественских фотографиях. Но ему пока что не хочется ссориться. У них же все хорошо уже три месяца. Юра долго торчит в душе, чтобы взбодриться, прийти в себя, подготовиться к новому дню. Ему всегда нравилось болтаться в воде, даже посуду он любил мыть. У Джей-Джея посудомоечная машина, старая, жрущая много воды и очень шумная, но он все равно не дает мыть руками. Говорит, мол, побереги свою чудесную кожу, а потом целует ладони. Уводит подальше от кухни, отвлекает каким-то занятием, как маленького ребенка, а посуду ставит в машину втихаря, вероятно, думая, что Юра не заметит, но имеет же человек простое человеческое право помыть посуду, когда ему хочется? Когда он выходит в трусах, футболке и носках, Джей-Джей уже ставит на стол две мисочки с овсянкой, присыпанной орехами и украшенной взбитыми сливками. Он хотел сделать ему маленький праздник, поэтому сверху добавил еще разноцветной кондитерской посыпки. Хотя сливки и посыпка с овсянкой, по его мнению, сочетание сомнительное, Юра все равно принимается за свою порцию. Неизвестно, когда им удастся поесть позже. Что и где они будут есть — тоже вопросы открытые. — Помнишь, что обед у моих родителей? — спрашивает Джей-Джей, точно подслушал его мысли. — Я не могу помнить то, чего и не знал. — Да как… — Ты не говорил. Я не люблю ходить по гостям, так что такую перспективу точно запомнил бы. — Прошу прощения. Так вот, после интервью мы должны поехать к моим. — Я не хочу. — Я понимаю. Но постарайся, пожалуйста. Я хочу, чтобы они привыкли к тебе, узнали, какой ты потрясающий. — Я не потрясающий. То есть как фигурист — да, но как человек… — Юра криво усмехается. — Ну, Юра, ну… — Содержательная реплика. Джей-Джей делает вид, что всецело поглощен овсянкой. Ложка за ложкой отправляется в рот, и Юра запихивается тоже, хотя есть все еще не хочется. Будь проклято желание есть без еды и еда без желания есть. Он относит миску на мойку и сбегает в спальню. На кухне Джей-Джей тарахтит посудой, пока он просматривает появившиеся за ночь сообщения и уведомления. Отвечает на два: от Отабека и Милы. Начинает одеваться: серая толстовка поверх футболки, утепленные спортивки. Волосы собирает в хвост: выглядят неопрятно, он поленился мыть голову, ведь ее пришлось бы сушить. Болтающуюся на цепочке подвеску-ключик прячет под футболку. Подарок от Джей-Джея, пусть поменьше мозолит людям глаза, потому что у Джей-Джея в пару замочек, который он тоже старается прятать. Хотя в раздевалках и душевых кто-то мог видеть. Хотя кому понадобится присматриваться, что там у них на шее? — О, ты уже? Юра кивает. — Пойду проверю, заведется ли твоя тарантайка. — Это не тарантайка! Это настоящее ретро! — У моего деда на даче в гараже примерно такое же ретро. Джей-Джей дуется, ну и пусть, пусть хоть лопнет — тогда не будет ни интервью, ни проблем никаких. Сегодня мороз, возможно, последний перед приходом весны. Юра спешит открыть гараж и нырнуть в машину. В нос бьет знакомый хвойный запах освежителя. Вот прет Джей-Джея от хвойного запаха: вся косметика с ним. Юра думает, что тарантайка не заведется. Но она заводится, и Юра испытывает смесь разочарования от обманутого ожидания и одновременно радость: не опоздают. Джей-Джей появляется через пару минут и занимает вместо Юры водительское сидение. — Весна скоро, — говорит Джей-Джей. — Как думаешь отмечать день рождения? — Хочу дедушку навестить. — А если я ему не понравлюсь? — А я тебя с собой и не беру. — То есть как? — Слушай, Джей-Джей, поедешь ты — я буду все время бояться спалиться, что мы вместе, и поездка насмарку. А я хочу хорошо провести время с человеком, который столько лет делал для меня все, которого я люблю, за благополучие которого тревожусь больше, чем за свое. Джей-Джей молчит. — Если скажешь что-то типа: «Для тебя он важнее меня?» — я тебя сожру. — Нет… Нет, я понимаю. Близких людей может быть несколько, любить можно разной любовью, и рейтинг тут не выстроишь. — Точно. Спасибо за понимание. — Я бы сейчас тебя поцеловал, но так как мы сейчас едем… — Рули. И нет, мы не будем останавливаться ради поцелуя, мы и так должны приехать впритык. Если повезет и пробок не будет. — Предчувствую, что не будет. Машины с канадскими номерами вокруг едут резво, и Юра готов ему поверить. Но они все-таки попадают в пробку, Джей-Джеево предчувствие ошиблось. Пока машина стоит, они все-таки целуются. Сердце неприятно колотится в страхе, что кто-то заметит и узнает их. Вот хотя бы тот парень на мотоцикле, он же в шлеме — не определить направление взгляда. Конечно, они опаздывают. Извиняются, упоминают пробки, и интервьюер понимающе кивает и поддакивает. Раздражает до тошноты. Он задает вопросы в крайне вежливых формулировках. Если можете об этом говорить, Джей-Джей, расскажите, как вы себя чувствовали, когда ваша сестра находилась в реанимации? Это было почти полгода назад, но я слишком хорошо помню свои чувства в тот период и, наверное, никогда не забуду; я испытывал жгучую ненависть к тому ублюдку, что сбил ее, и, кем бы он ни был, я тогда бы готов задушить его своими руками, встреться он мне; когда она пошла на поправку, знаете, я просто расплакался там, в коридоре больницы. Юрий, скажите, пожалуйста, испытываете ли вы тоску по родине, находясь здесь? Прежде всего испытываю тоску по близким людям, которые остались там. Это ваша девушка, Юрий, или вопрос слишком личный? Вопрос личный, но я отвечу: нет, не девушка. А кто же, Юрий, может быть, парень? Друзья, дедушка, а также Яков Фельцман и Лилия Барановская, которые сильно на меня повлияли. Джей-Джей, расскажите, кто на вас сильно повлиял? Отличный вопрос, Джи-Джи, надеюсь, вы не против, что я так вас назвал, Гийом; это, безусловно, моя большая семья: родители, которые долго меня тренировали, сформировали меня как спортсмена; младшие сиблинги научили ответственности, старшие — оставаться самим собой; другие родственники тоже немало на меня повлияли, все вместе, совокупно, знаете, когда собираетесь на праздники целой толпой, тети, дяди, бабушки, дедушки, кузены, кузины, это особенное время… Юра думает: «Когда же это закончится? А ведь мы только начали». Отхлебывает воды из бутылки, хочет засунуть эту бутылку Джей-Джею в рот, потому что его бесконечные тирады только оттягивают конец интервью. Юрий, мы знаем крайне мало о вашей семье, то есть, я хотел сказать, мы знаем, что у вас есть дедушка, а что насчет других родственников? У меня есть дедушка; все. Простите, Юрий, если задел вас или заставил подумать о чем-то неприятном, мне не стоит больше затрагивать эту тему? Не стоит. Давайте тогда перейдем к более приятной теме, например, Юрий, что вы думаете о любви, верите ли в любовь с первого взгляда? Думаю о спорте и верю, что старания приносят результат. Джей-Джей, а что насчет вас, ваши мысли по теме? Вообще все мысли по теме, хах, ну, я много об этом думал, так что мы можем не уйти отсюда до вечера, но давайте самое главное; прежде всего, я точно верю, что можно любить одного человека всю жизнь, и если так не происходит — это еще не тот человек; далее, вы, должно быть, хотите спросить об Изабелле Янг, моей бывшей возлюбленной, и я вам отвечу, что она оказалась не моим человеком, а я — не ее, но так бывает, и это тоже опыт, я считаю, что иметь опыт в отношениях неплохо, ведь это поможет позже с тем самым человеком, с которым проживешь до конца жизни; в любовь с первого взгляда, я, кстати, верю, потому что если бы ее не существовало, разве описывали бы ее так много в искусстве? Спасибо за ответ, спасибо, что уложились в несколько фраз, ведь правда, мы не можем опубликовать все ваши мысли по теме, а теперь, Юрий, вопрос к вам: но неужели вы никогда не любили? Разве не бывает, что люди в восемнадцать еще не любили? Вы отвечаете вопросом на вопрос, Юрий, правда? Это риторический вопрос, и в нем прочитывается ясный ответ: не любил. Юрий, но не поведаете ли нам хотя бы о том, каковы ваши идеалы партнера? Должна быть целеустремленность, внутренний стержень, он должен знать, кто он есть. Джей-Джей, а что насчет ваших идеалов партнера, коли вы сейчас в поиске, если я правильно понимаю? …Да, я в по… То есть нет, я сейчас не ищу отношений. Знаете, Гийом, Джи-Джи, я согласен с Юрием насчет внутреннего стержня… «А мой почти сломался», — думает Юра и дальше слушает его тираду вполуха. Джей-Джей долго распинается о том, что, по его мнению, совершенно нормальное явление, когда любовь всей жизни не соответствует придуманным ранее идеалам, ведь мы помним про любовь с первого взгляда, когда еще ничего о человеке не знаешь, но бывает, что и соответствует. У Юры закипают мозги. Перейдем к самому интересному, Юрий, ходят слухи, что вы живете с Джей-Джеем, потому, что вы состоите в отношениях, вы можете их подтвердить или опровергнуть? У него огромный домище, и ему не жалко комнаты для меня, за которую я приплачиваю. Юрий, но разве не удобнее было бы жить отдельно? Нам удобно, у него даже две ванные, а мне так дешевле, и я могу откладывать деньги ко времени ухода из спорта. Юрий, вы хотите сказать, что он по доброте душевной предложил вам местечко у себя под крышей? У нас есть компания: я, он, Лео де ла Иглесиа и Отабек Алтын, мы приятели, приятели иногда так поступают. Джей-Джей, а вы уверены, что вы не встречаетесь? …Вы не думаете, что я об этом знал бы точно, Джи-Джи, нет, всякое бывает, конечно, но на сей раз я уверен точно: мы с Юрием не в отношениях, в смысле, не в любовных, но мы хорошие приятели, помогаем друг другу всячески, например, сегодня утром, я готовил нам завтрак на двоих, нехитрое дело — овсянка, но я хотел поднять ему настроение, поэтому там были взбитые сливки и разноцветная посыпка, тебе понравилось, Юра? Он издает невнятное «угу», снова отхлебывая воды и надеясь, что конец скоро. Он так устал, сегодняшнее интервью было явно лишним в его жизни. Юрий, позволите задать вам еще несколько вопросов? Это будет нечестно, вы задали мне больше вопросов, чем Джей-Джею, сосредоточьтесь на нем. Интервьюер, кажется, тоже это осознает, напряженно грызет ручку, листая блокнот, наконец продолжает, а у Юры не проходит ощущение, что он все еще прощупывает почву относительно их отношений. Хорошо, Джей-Джей, скажите, а что вам нравится в Юрии как в друге, комфортно ли вам сожительствовать? Юрий потрясающий, хоть сам это отрицает, но вы его не слушайте; мне сложно объяснить, просто это мой человек, как друг то есть, это же работает и с друзьями, знаете, Джи-Джи, я чувствую с ним самую сильную связь из нашей компании, пусть меня простят Отабек и Лео, в общем, он тот, кого я боюсь потерять, и я надеюсь, он надолго останется в Канаде и захочет со мной жить… Юра скрипит зубами ото лжи, напитавшей воздух. Они не друзья, а возлюбленные, и он больше не в силах это скрывать, озираясь по сторонам, боясь спалиться. Но он и не расскажет никому об этом, ведь страшно будет вернуться на родину, смотреть в глаза поклонникам и знакомым. И дедушке, конечно, как он может отреагировать? — Гийом, мы можем закончить на этом? У меня невыносимо болит голова, еще чуть-чуть — и меня начнет раздражать мой потрясающий друг Джей-Джей. — Юра ухмыляется. — Юрий, я хотел бы задать Джей-Джею еще несколько вопросов, но вас могу более не задерживать. — Отлично. А можно его на пару слов — и я пойду по своим делам? — Да, пожалуйста, я не против перерыва. Как же бесит его манера общения. — Что случилось, Юра? — спрашивает Джей-Джей обеспокоенно, когда они выходят в коридор. — Я задолбался. Капец как. До критической отметки. — Я могу что-то сделать? — Нет. — Но ты можешь хотя бы объяснить внятнее, что происходит? — Я устал скрывать наши отношения. — Мы можем открыться. — Мы не можем. И если ты сделаешь это вопреки моей воли, я прокляну тебя. — Проклянешь на что? А ты умеешь? — Я найду способ проклясть тебя на проигрыши до конца жизни. — Но ты же знаешь, как победы важны для меня. — Как и для меня — чтобы наши отношения оставались тайной. — Хорошо, я тебя понял. Я буду молчать. — Спасибо. И вот что, Джей-Джей, съезди к родителям сам, лады? У меня правда страшно болит голова, я выдохся, мне нужна передышка. — Но тогда они не привыкнут к тебе, и им будет труднее принять, что мы встречаемся. — Мы все равно решили хранить это в тайне, помнишь? — Помню. — Так что я вызову такси домой, а ты поезжай к родителям. — Как скажешь. — Отлично. Удачи там с Джи-Джи. *** — Дом, милый дом, — обращается он к дому, к которому действительно привык за три месяца. И полы с подогревом тут замечательные. И Джей-Джей тут замечательный. Юра моет руки и снимает свитер, все прочее оставляя на себе. Какое-то время стоит посреди кухни, смакуя печаль и раздраженность от всего окружающего мира, такого несправедливого, полного подводных камней. Ему срочно нужно смыть с себя весь этот негатив, но душ он принимал совсем недавно, а сушить голову все еще нет желания. Поэтому он распахивает посудомоечную машину и вытаскивает грязную посуду, оставленную после завтрака, и принимается ее мыть. Имеет же человек право вымыть посуду руками, когда ему хочется? Когда миски, кастрюлька и столовые приборы вытерты полотенцем, он направляется в спальню. Смотрит по сторонам, выискивая свои вещи, которых он вообще-то не так много сюда привез. Собрать их не составит много труда. Еще немного — в гостиной. Понты работы. Когда вещи собраны, а свитер снова надет, Юра находит отрывные листочки и ручку, чтобы написать записку. Он знает, что должен сказать правду. Они не могут быть вместе, потому что так дальше не может продолжаться, он больше не может скрываться, врать и бояться. Но написать нужные слова никак не получается. Он не хочет расстраивать Джей-Джея, хотя тот все равно должен будет скоро узнать правду о его возвращении в Россию, которое он вообще-то не планировал, но внезапно, во время интервью, понял, что это лучший из вариантов. Однако написать что-то надо. Поэтому он корябает: «Я знаю, что это тот же дом, что ты снимал с Изабеллой». Он знает, что Джей-Джей поймет его неправильно, посчитав это причиной его ухода, но все равно вешает записку на холодильник, а цепочку с ключиком оставляет на кухонном столе, чтобы не оставлять себе такое напоминание, и без того будет сложно не думать о нем. Может, он и не станет рассказывать ему правду. Может, так будет проще, всего одна лишняя ложь-недомолвка. После этого он выходит из дома, закрывает дверь и прячет ключ под коврик.