***
Его глаза открылись, быстро оглядывая окружение. Он был на своей кровати, лицом к окну, одеяло обернулось вокруг него несколько туго. Свет солнца падал в комнату и на кровать, и глазам пришлось привыкнуть, сощурившись на него. Постель не ощущалась особенно нагретой, так что, должно быть, было еще утро. Хех… не так уж и плохо, как обычно было, когда он спал дома. Был еще не полдень. Его левая рука была растянута на части кровати, которую не закрывало одеяло: пустая часть матраса. Она ощущалась немного холоднее, чем остальная часть постели, лучи солнца еще не доставали до нее. Наверное, он положил ее сюда, когда Вы ему снились; его разум считал, что Вы здесь, желал обнять Вас… Только чтобы проснуться в суровой реальности. Кровать, сделанная для двоих, с только им спящим здесь. Вас не было рядом. Его пальцы вцепились в простынь, сжимаясь в кулак. Он ненавидел просыпаться вот так. Без вас это было болезненно одиноко. В конце концов, он разжал кулаки, расслабляя руки и на выдохе закрывая глаза. Он не хочет покидать постель. Он хочет обратно в тот сон, где есть Вы, где он может прикоснуться к Вам, держать Вас, целовать Вас… но, опять же, сны это сны. Он так и продолжит просыпаться в реальности. Он не знает, сколько провел в кровати этим утром. Это могли быть и несколько минут, может быть и больше. Но все же он нашел силы начать день и что-то сделать. Он всегда напоминал себе, что если он встанет и выйдет из дома, у него может появиться шанс увидеть Вас. Это всегда срабатывало. Его шаги разнеслись по коридору, направляясь к кухне; он даже не позаботился, чтобы включить свет. Он зевнул, скаля зубы, и направился к холодильнику за молоком, выуживая из буфета тарелку под хлопья и ложку. Честно, он привык пропускать завтрак, но он уже был тоньше некуда, и ему надо было сохранять свои силы в случае… … В случае отчаянных мер. Стул скрипнул по полу, мучая уши, прежде чем он уселся, тяжело опершись о спинку. Хлопья тихо хрустели, пока он наливал молоко, и он провел какое-то время, просто смотря на них и мерно помешивая ложкой. Его глаза снова и снова возвращались к другой части стола, где пустовал другой стул. Этот стол даже не был достаточно велик, чтобы он, сидящий здесь один, выглядел несуразно, но это все равно ощущалось… тоскливо. Как бы Вы скрасили его утро, если бы вы были на этом стуле напротив. Он бы говорил с вами, Вы бы наполнили кухню звуком смеха, сказав бы он что-то смешное. Он бы делал завтрак на вас двоих, что-то бы шкворчало на сковороде, пока Вы ждете, после того как он бы настоял сделать что-то для Вас. Но Вас здесь не было. И он просто ел хлопья в одиночестве, ни с кем… без Вас, чтобы составить компанию. Его ложка звенит о чашку, хруст хлопьев едва наполняет тишину, опустившуюся на дом, на него. Она была оглушающей и покрывала его как пылью, заставляя его скорчиться, нахмурить брови. Когда он заканчивает, он просто… оставляет чашку в раковине под перезвон ложки и уже собирается уходить, когда останавливается на полпути. Было бы замечательно уйти прямо вот так, оставляя посуду копиться, пока он не вынужден будет вычистить ее, как он делал раньше, но в последнее время он перестал так делать. У него до сих пор возникают мысли… что если ему когда-нибудь получится привести Вас к себе домой? С тех пор, как он подошел к Вам, и Вы по-настоящему заговорили с ним, у него вполне мог быть шанс. Не то чтобы он планировал сделать это сегодня (хотя он планировал сделать это в ближайшее время), но… возможность была. Он не хотел бы, чтобы Вы пришли и подумали, что он какой-то неряха. (Не то чтобы вы так подумали… Вы были слишком невинны.) Но он не мог дать такой возможности существовать. Он проводит еще немного времени в доме, чтобы вымыть посуду и убрать ее сушиться. Он идет в ванную и чистит зубы, чтобы быть уверенным, что они будут жемчужно белыми, когда он улыбнется Вам. Зубная паста пенится у него во рту, пока он смотрит на свое отражение, отмечая, как темные линии под его глазами выглядят так же, несмотря на то, что он достаточно спал. Он прикрывает веки, думая, пропадут ли они, когда Вы будете с ним. Он выплёвывает пузыри. Он натягивает любимую кофту, синюю с черно-белым сердцем посередине; надевает свою черную толстовку без рукавов и штаны и направляется к двери. Солнце тянется к зениту, и воздух становится теплее, пока он прогуливается по городу. Здесь жило немного людей, и он привык к улицам, по которым мало кто ходит. Сейчас кроме него никого нет. Надежда расцветает у него в груди, когда он видит знакомое здание — здание, которое он почти признает своим вторым домом, несмотря на то, что и не «живет» здесь. Не легально, в любом случае. Он прячется за деревом на момент, проверяя окружение на случай, если кто-то выйдет из здания, только чтобы продолжить движение, не увидев никакой активности в течение пары минут. Он огибает стены, направляясь к тому самому окну с краю; шторы занавешены. Он всегда был так рад, что квартира, где Вы жили, находилась на первом этаже, иначе ему было бы сложнее попасть к Вам в комнату. Легкая улыбка появляется на его лице просто от нахождения здесь. Воспоминания о стольких разах, когда он был здесь, наблюдая за всем, что Вы делаете. Ощущая, что он часть Вашей жизни, даже если Вы не осознавали, что он наблюдает. Ночные визиты к Вашей постели, во время которых ему удается взглянуть на Вас, мирно спящих, не осознающих ни его присутствия, ни его касания… Он тянется ближе к окну, прислушиваясь к любым движениям. Занавески всегда были удобны ему, так как с ними было легче приблизиться к окну, без того, что Вы заметили. Но, с другой стороны, было сложнее сказать, что происходит внутри. Но он ничего не услышал, поэтому приоткрыл окно, чтобы пододвинуть шторы: проверить, что Вы здесь. Вас не было. Никогда не было приятно ощущать, как его сердце сжимается. Он должен знать, где Вы… но вчера ночью ему требовался сон. Он, конечно, не ожидал, что Вы гарантированно будете здесь (и он бы не поступал так радикально, если бы вы бодрствовали), но это все равно заставило почувствовать его пустоту внутри, когда выяснилось, что Вас нет там, где он ожидал этого. Это как открыть красиво обернутый подарок, только чтобы узнать, что внутри ничего нет. Он неподвижно сидит на подоконнике, тяжело выдыхая, держась за окно. Вот почему он всегда старается быть уверенным, где Вы находитесь… так ему легче «составлять Вам компанию». Он знает ваши часто посещаемые места, так что он не без вариантов, но он все равно остается на месте некоторое время. Комната пахнет Вами… Он вдыхает аромат, запах Вашей одежды, Вашей кожи… он вздыхает, опуская голову на раму окна. Даже если Вас не было сейчас, напоминание о Вашем присутствие имело успокаивающий эффект, хотя он все равно ощущал, как сердце под рукой бьется быстрее. Он отворачивается и задумчиво смотрит на облака несколько минут, прежде чем буквально отцепляет себя от окна, убеждаясь, что закрыл его, и отправляется обратно в город искать Вас. Почти полдень, он начинает ощущать знакомую тяжесть в ногах от длительной прогулки, когда видит парочку на другой стороне улицы. Он видит, как они держатся за руки, как один наклоняется к шее партнера, а другой целует их в висок. Он корчится, сжимает кофту на груди и отводит взгляд. Тоска росла в нем, и ощущалось, будто она съедает его. Он не особо обращал внимания на других, но ничего больше так не отвлекало его, когда он шел. Все, о чем он мог думать — как он желал быть тем самым с кем-то — с Вами, рядом с ним. Он уже так завидовал тем, кого видел так легко разговаривающими с Вами. Ему не нужно было еще поводов для зависти. Его хмурость и темнота, упавшая на глаза, немного рассеялись, когда он увидел цветочный магазин впереди, его излюбленное место. Он выбрасывает из головы все мысли, помимо мыслей о Вас, и направляется к причудливому заведению. Мягкий перезвон колокольчиков разносится, когда он открывает дверь, и душистый аромат цветов приветствует его, как и флорист — тот же самый, которого он видит почти каждый раз, когда заходит с визитом. Он обращает к нему ненастоящую улыбку, такую, которая преподносит его как «нормального» и быстро сходит на нет. Улыбаться всегда было тяжелее, когда он не видел Вас. Демонстративно поворачиваясь к флористу спиной, он просматривает сегодняшний выбор. Некоторые цветы до сих пор были в горшочках, другие были поставлены в вазы с водой на дне. Были и висящие растения, и еще больше на полках: все расставленные так, чтобы зацепить взгляд покупателя. Он проходится вдоль чарующего набора цветов. Красные, розовые, белые… Это было почти на автопилоте, когда он попросил флориста собрать ему букет, пока его ум витал в фантазиях. Его любовь к Вам, и как невинны и чисты Вы были по отношению к нему… он любил представлять, как носит Вам цветы. Выражение на Вашем лице, когда вы принимаете букет, улыбка играет на Ваших губах. Может это всего лишь и выдумка, но его щеки теплеют от нее. Вы и вправду выглядели счастливыми, когда он принес Вам розы на вашей «первой» встрече. Его улыбка ощущается чуточку более искренней, когда он берет законченный букет, восхищаясь цветами, пробегая пальцами по деликатным лепесткам. Прямо как тогда, когда он увидел вас. Он выходит из магазина с небольшим зарядом бодрости, но только спустя несколько минут он понимает… он идет в сторону забегаловки. Это имеет смысл, конечно… именно здесь он видит Вас чаще всего, в месте, откуда за Вами легче всего наблюдать без опасения быть пойманным врасплох. Хотя он знает, что сегодня была не Ваша смена. У Вас был выходной сегодня. Понимание останавливает его, он застывает, и хватка на основании букета становится несколько туже. Это бы не случилось, если бы он не заснул. Он не привык не знать где Вы. Он обязан быть в курсе: кто знает, куда Вы пойдете, как далеко Вы будете от него, как далеко он может последовать за Вами- …Он вздыхает и позволяет своей челюсти, сжатой до скрипа зубов, расслабиться. Он медленно разжимает хватку на букете, немного хмурясь от мысли, что он мог снова сломать стебли. Он еще не был во всех Ваших излюбленных местах, Вы наверняка еще в городе. Все еще в радиусе достижения. Он начинает ускорять шаг, нервно сглатывая при приближении к «Damn Dads Dinner». Он знает, что скорее всего не найдет Вас здесь, но ему нужно проверить хотя бы раз. Кто знает, Ваше начальство могло вызвать вас совершенно в любое время, потому что им требовались дополнительные рабочие руки; в любом случае, он думает, что сойдет (еще больше) с ума, если сперва не посмотрит там. Его грудь наполняется предвкушением и ужасом в то же время, когда он видит здание с красной крышей впереди. Он заботится о том, чтобы сделать свой шаг степеннее, с его обычной «просто проходил мимо» скоростью. Он прячет руки за спиной, закрывая букет от окон, заглядывая внутрь. Он ждет немного, ощущая, будто его шаги раздаются эхом, пока его сердце тяжело бьется. Ему не стоило так надеяться, но только мгновение, когда он не видит Вас… не говоря уже о часах или днях — этого было достаточно, чтобы ему потерять свою хватку, стать отчаянным в желании видеть Вас. Его взгляд пробежался по нескольким посетителям, ждущих заказ на диванчиках в баре, тут замечая, как открывается дверь с кухни, кто-то в форме выходит- … Но это были не Вы. Он останавливается мертвым посреди своего пути, глаза буравят дверь, смотря на официантку, пока она выносит клиентам их заказы. Его пальцы ослабевают, и букет выскальзывает из его руки, падая на землю, разбрасывая лепестки и листья. Его разум метался, зрачки сузились в его распахнутых глазах, зубы сжались. Каждое мгновение без Вас. Он чувствует пустоту. Бесцельность. Все ощущается неправильным; он ощущался неправильным. В его груди холодное онемение. Это не было первым разом, когда он потерял Вас, когда Вы пошли куда-то, куда он не мог последовать. Это не значило, что разящая боль ощущалась хоть чуточку легче, чем в прошлые разы. Он падает на землю, жгущее чувство внутри него заставляет сжать кулаки так сильно, что выступает белизна костяшек. Ему было все равно, смотрит ли кто-нибудь; ему было так больно. Слезы затуманили его взгляд, упертый в упавший букет рядом с ним. Он хотел бить землю; кому, нахрен, не все равно, разобьются ли его кулаки и начнут ли кровоточить — это было бы не так мучительно, как холод, бесчувственная пустота внутри него. … — Нет, ты… ты вернешься. Вернешься, — шептал он себе бессильным голосом. Вы обязаны были вернуться. Вы посещаете много мест, он знал это. Вы все еще где-то здесь, ему просто надо найти Вас. Ему всегда удавалось. Незнание о Вашем нахождении никогда не останавливало его от поисков, и этот раз не был исключением. Он смаргивает слезы, глубоко вдыхая. Он поднимается, опирается на колено и аккуратно поднимает букет. Он смахивает пыль со штанов и рук, после чего натягивает капюшон на голову. Его глаза были полуприкрыты, тусклы, безэмоциональны… как могло показаться. Синева в его взгляде почти светилась решимостью, когда он отправлялся к другому месту, где он почти всегда находил Вас.***
Ветер легко подбрасывает шнурки на его толстовке, пока он сидит на скамье. Здесь деревья были далеко настолько, насколько мог видеть глаз, трава шелестела под его ногами. Маленькая земляная тропка вилась впереди него, камешки усеивали ее. Птицы безмятежно щебетали, и редкие насекомые жужжали или пропархивали сквозь сложившуюся сцену. Его руки сжимаются на скамье, букет рядом с ним, и он закрывает глаза. Из всех мест, из которых он наблюдал за Вами, (помимо Вашей спальни) парк был одним из его любимых. Помимо факта, что здесь было много места, чтобы спрятаться, открытое пространство облегчало задачу следовать за вами без подозрений, так что это было приятное место. Даже несмотря на то, что Ваше отсутствие будто бы засасывало цвета с мира вокруг, делая зеленый вокруг него плоским, а небо почти что серым для него… это было лучше, чем в городе, он полагал. Он смотрит справа от себя, точно помня, где Вы сидели, где были Ваши глаза. Первый раз, когда ему удалось оказаться так близко, когда Вы осознавали его присутствие. Ему удается вытянуть из себя маленькую улыбку, когда он вспоминает, как вы чуть ли не подскочили, когда он подсел рядом; Вы были такие милые. Такие неуверенные в нем при первой встрече, нервозность виделась в том, как Вы сжимали губы, когда он говорил. Он смотрит вниз, на место, где была Ваша рука, кладя свою на то же место. Его веки крепко смыкаются, пока он пытается представить тепло Вашей руки, когда он держал ее. Это было ничем по сравнению с той эйфорией, которую он испытал, когда вы позволили держать Вас за руку, но это зажгло что-то в нем. Он взглянул на небо, отмечая, что уже за полдень, солнце тянется к западу. Все еще оставалось немного времени, и он представлял, как бы было замечательно вечером прогуляться здесь вместе с Вами. Он вздыхает, трет лицо рукой, немного болящей от недавнего падения. Парк был большим, и он не видел Вас в округе, так что, наверное, Вы были в другом месте в городе. Он чувствовал себя несколько утомленным, — он всегда так чувствовал, когда вы были не на виду, — но он лучше пойдет и поищет Вас во всех возможных местах, прежде чем вернется домой. Кто знает… может вы просто были в отъезде. Он может подождать. Он будет ждать вечность ради Вас. Он кладет руку на букет (очередное пополнение в его коллекцию цветов, которые ему не удалось подарить Вам — ничего нового), собирается подняться, когда вибрация в его кармане заставляет его удивленно усесться обратно. Уведомление о сообщении прозвучало из его телефона, и его свободная рука инстинктивно сжимается вокруг прямоугольного выступа в его кармане. Выражение неприязни пересекает его лицо, когда он предполагает, что это по работе или что-то подобное. Никто особо и не тратил время на общение с ним. Он выудил телефон из кармана и разблокировал экран, и- … Это… Это были Вы. Быстрее, чем он осознает, его большой палец нажимает на уведомление, глаза прикованы к экрану, пока он читает Ваше сообщение. Дорогуша: Хэй, Сэм! Дорогуша: Как дела? Дорогуша: Надеюсь, ты в порядке Дорогуша: Я знаю, это немного внезапно, но, если ты так внезапно предложил мне свидание в тот раз, может ты не будешь против… Дорогуша: Эм Дорогуша: Я в парке… Знаешь Дорогуша: В том самом, в котором мы встретились? Дорогуша: Может быть ты прогуляешься вместе со мной? Обычно я не беру попутчиков, но Дорогуша: Мне будет приятна твоя компания :) Его зрачки расширились, и он взял телефон обеими руками, чтобы ответить.Вы: Привет
Он морщится на плоское приветствие, но продолжает печатать, почти слишком взволнованный, чтобы ответить. Он продолжает нажимать не на те буквы, и его пальцы немного дрожат.Вы: Да, я ничего Вы: Я был бы рад пойти с тобой!
Он встает, улыбка чуть ли не разрывает его лицо, букет уже в руке. Он чуть ли не хочет бежать снова через весь парк, будто и не искал вас все утро, он так ужасно хочет Вас увидеть… но останавливается, когда понимает, что Вы что-то заподозрите, если он объявится в тот же момент, как Вы попросили. Ему надо быть более осторожным, тем более если он недостаточно готов, в случае если… что-то приключится. В конце концов, он же не сталкерил за тобой, но.Вы: Когда тебе будет удобно?
Дорогуша: Ну… когда сможешь! Я буду ждать возле указателей в центре Дорогуша: Как думаешь, сколько времени у тебя займет путь до сюда?Вы: Должно быть немного Вы: Я вроде как уже близко, так что скоро увидимся
Дорогуша: Хорошо! Он улыбался во все зубы, от уха до уха, пялясь на этот обмен сообщениями. Вы… Вы правда первыми написали ему, Вы спросили его, не хочет ли он сделать что-то с Вами. Вы казались счастливы говорить с ним, Вы желали его компании. Не то чтобы он никогда не видел Вас проводящих время с другими, но это происходило не так часто. И Вы просите его… Он особенный, не так ли? Вы приняли его розы, Вы были счастливы быть рядом… …Он улыбается. Ты любишь меня. Это, должно быть, любовь. Он останавливается на момент, чтобы привести себя в порядок, когда понимает, что его одежда становилась все неопрятнее, чем дольше он искал Вас. Кофта была слегка задрана над штанами, частично заправленная, частично выправленная. Штанина на его левой ноге немного закаталась, и на его руках оставалось немного пыли от произошедшего… Он расправил кофту, по-человечески выправляя ее, опустил штанину и оправился к фонтанчику, чтобы отмыть руки. Он ждет пару минут, растягивая время, пока идет в указанном направлении, выбирая некоторые обходные пути на случай, если Вы прогуливаетесь по той же дороге. Он продолжал проверять телефон, наблюдая, как часы отсчитывают, как он думал, адекватное количество времени. Достаточно для него, чтобы объявиться откуда-то «поблизости» от парка, но не так долго, чтобы заставить Вас ждать. Он бы никогда нарочно не заставил вас долго ждать. Он огибает скамьи, направляясь туда, где должны быть указатели, и… Вот вы где. Вы стояли рядом с вывесками, проверяя телефон, переминаясь с одной ноги на другую. Это было как… облака разошлись над ним, солнце, наконец, засияло сквозь серость. И когда Вы подняли взгляд от телефона, чтобы посмотреть, кто приближается, улыбнулись, увидев его, солнце светило на него. Было похоже на… будто цвета вернулись миру. Он и не осознавал, как тоскливо все было, до того, как он снова увидел Вас — луч света в его жизни. Его маяк. Жизнь вернулась его миру, транслируемая от Вас. Небо было красивое, и зелень вокруг него выглядела здоровее и приятнее глазу. Будто его сердце снова начало биться, и он, наконец, мог вздохнуть полной грудью. Каждый раз, когда он видел Вас, он чувствовал себя живым. Он не мог противиться улыбке, набежавшей на его лицо, его зрачки расширились и веки опустились, пока он приближался к Вам, его ангелу, его любви, его сердце бухало в груди. Вы улыбнулись ему, выпрямляясь, проходя немного вперед и встречая его посередине. — Привет, Сэм! — поздоровались Вы, и, ох, Ваш сладкий голос… он звучал лучше любой музыки, которую он когда-либо слышал. — Привет, Т/И, — он взглянул сверху вниз на Ваше лучащееся лицо, не в силах сдержать вздох, вырвавшийся с его губ. Свободной рукой он потянулся к Вашему лицу, даже не думая, его пальцы огладили Вашу щеку. Жест, такой нежный и сокровенный, заставил Вас зардеться, и он просто не мог улыбнуться еще шире. Он заглядывает глубоко Вам в глаза, в эти чудесные, очаровательные глаза. Они поблескивают на солнце, прежде чем он нависает над Вами, закрывая тенью. Вам приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его, Ваши губы приоткрываются, будто в трепетном ожидании. (Большая) часть него хочет притянуть Вас ближе и поцеловать Вас. Кстати говоря, он почти это делает, но тут Вы отводите взгляд, Ваше лицо пуще краснеет, губы смыкаются. Он и не осознал, как близко подошел, достаточно близко, что если бы он придвинулся чуточку ближе, он бы смог сделать то, чего так желал. Вы кладете свою руку на его и мягко отводите от лица, не в силах взглянуть на него. — В-воу, ты, эм, — вы заикаетесь, — Кажется, я тебе настолько нравлюсь. Ты соскучился? Это звучит, будто Вы шутите, и на Вашем лице маленькая скромная улыбка. Боже, Вы выглядели очаровательно, и он мог почувствовать, как дрожат его пальцы от желания снова Вас коснуться. — Больше, чем ты себе представляешь, — он отвечает Вам, приподнимая бровь. Он говорил это от всего сердца, но это, должно быть, прозвучало как продолжение вашей шутки, потому что Вы рассмеялись. Он был не против. Если бы Вы знали, что он по-настоящему ощущает, Вы бы закричали на него, и, даже если у него были способы переубедить Вас, ему все равно нравилась эта иллюзия нормальных отношений. Отношений, где он просто был нервным кем-то, кто восхищался Вами со стороны и только недавно набрался храбрости пригласить Вас на свидание. Отношений, которые не начались со сталкинга и наблюдения за Вами во сне… Если убеждение Вас в своей нормальности было тем, что держало Вас рядом, он готов был подыграть… пока что. Ох, была бы у тебя хоть догадка, свет мой… Вы наконец взглянули на него, и Ваш взгляд упал на букет в его руке, глаза блеснули. — Что это? — спросили Вы, очевидно, прекрасно зная что, но звуча с любопытством и немного с надеждой. Он поднимает и держит букет перед собой, поворачивая к Вам, улыбаясь: — Букет. Я купил его, прежде чем прийти сюда. Он видит, как Вы протягиваете руку к цветам, прежде чем быстро вернуть ее обратно, сжимая губы. Он наблюдает за этими небольшими движениями, прикусывая свою губу, чтобы не облизнуться. — Я, эм, — вы медлите, — Это для.? — Тебя? Конечно он для тебя! — он смеется оттого, как смущенно и неуверенно Вы выглядите; он бы хотел поднять Вас и поцеловать ваше очаровательное личико, — Я же сказал, что взял их перед тем, как прийти сюда, не так ли? Вы хихикаете, принимая от него подарок, изучая цветы с такой осторожностью, трепетом. Может, Вы увидели, что у нескольких бутонов недостает лепестков, но Вы все равно были счастливы его подарку. — Они такие красивые, Сэм, — говорите Вы; он просто не может пресытиться этим псевдонимом, которым Вы его наделили, — Хахах… это обычное дело для тебя? Ты даришь цветы всем, с кем встречаешься? — Нет, — он мгновенно отвечает, — Я не встречался ни с кем раньше. И я не дарю цветы кому попало, знаешь. Одна из ваших рук, оглаживающая хрупкие лепестки, тут останавливается. Ваш рот приоткрывается, и на Вашем лице выражение удивления. Это немного напомнило, как Вы выглядели, когда он сказал: «Я твой парень», — но в этот раз вы были приятно удивлены. Он особенно любит, когда Ваши щеки наливаются розовым; Вы прижимаете букет ближе к груди. — Ох, это так… так мило с твоей стороны, спасибо, — Вы улыбаетесь ему, прижимая руку к щеке, изображая волнение, а на деле пряча лицо. Не прячь от меня свое личико, дорогуша… — Т-так… хочешь прогуляться? — Ваш способ отвлечь его от того, насколько смущены Вы были, был просто ужасен, но он решил пощадить вас и кивнул. Вы и он отправились по дорожке, которую обычно выбирают для пробежки; Вы шли по правую от него сторону. Он не мог отвести от вас взгляда, его дыхание становилось немного тяжелее, с тех пор как вы встретились. Как двигались ваши ноги, Ваши бедра качались в такт с ними, как ткань ниспадала с ваших плеч, небольшой участок груди, просматривающийся из-под Вашего воротника… На вашем лице красовалась скромная улыбка, не смущенная тишиной во время прогулки с ним, Вы просто наслаждались его компанией, как и писали, что будете. Его взгляд опустился с Вашего лица на свободную руку, мерно качающуюся, вперед и назад. Может это было солнце, может это оттого, что все в Вас было такое красивое, но Ваша кожа выглядела такой мягкой и завораживающей на свету. Его рука дергано приблизилась, но не достаточно, чтобы коснуться. Его пальцы дрожали, и он думал, если… если он возьмет Вашу руку, это будет в порядке вещей? Вы брали его за руку раньше, правда ведь? И в тот раз Вы не испытали неудобств, когда он держал вас за руку в ответ. Все было хорошо… но… Это буквально было, будто бы он был зависим от Вас, все это время в одиночестве заставляло его трястись и тянуться к Вам. Осознание Вас, находящихся рядом с ним, заставляло его почти что сходить с ума от счастья, радости находиться при Вашем присутствии. Чудесное чувство от возможности смотреть на Вас без того, чтобы прятаться. Это был маленький шажок для ваших отношений, но он был гигантским для него, для того, кто провел столько времени, наблюдая за Вами со стороны. Он даже не осознает, как широко улыбается, пока не ощущает напряжение в скулах. Он чувствует, как сердце бьется тяжелее в груди, почти открывает рот, чтобы выпустить- — Сэм? — Вы поворачиваетесь к нему, хмурясь, — Ты в порядке? — Что? — он останавливается в тот же момент, что и Вы, закрывая рот и одаривая Вас озадаченным взглядом, — Что ты имеешь в виду? Ваш взгляд опускается к его руке, выглядя более обеспокоенно, когда Вы говорите: — Ты… дрожишь… что не так? Его зрачки предательски расширились; он дышал так, будто тонул, быстро и замучено; и, как Вы сказали, он дрожал. В экстазе. — Неужели ты так нервничаешь.? — предположили вы, выражение сопереживания в ваших глазах. … — То… точно, — можно сказать, так и было, — Извини… Я уже упоминал, что раньше ни с кем не встречался… Я просто так взволнован быть с тобой. «Взволнован», конечно, было преуменьшением. Но вы, казалось, поверили. Ему нравились беспокойство и внимание, которое Вы ему оказывали — вещи, которые никто не проявлял к нему. С Вашей стороны это было так мило. — Оу-у… Сэм, знаешь, я не кусаюсь! Прошлая наша встреча ведь не была настолько плохой, правда? — Вы улыбнулись ему, мягко, с пониманием. Ваши глаза опустились туда, где была его рука, говоря ему: — Знаешь, я не против держаться за руки. Если это то, чего ты хочешь. — Я… правда? — он тихо спрашивает, почти как если бы это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Держать Вас за руку, потому что он хотел — было одной вещью, а когда Вы сами давали ему разрешение — это ощущалось по-особенному. Он не ожидал ответа на этот глупый вопрос, когда скользнул пальцами по Вашей руке, чуть ли не скуля от ощущений. Он почувствовал Вашу ладонь против своей, мягко сжимая пальцы вокруг нее. Он легко сжал руку, будто не до конца веря, что касается Вас, после удобнее располагая свою руку, чтобы он смог переплести свои пальцы с Вашими. Он сфокусировался на ощущении Вашей руки в его. Это ощущалось так чудесно, так мягко и нежно. Ему нравилось; Ваша ладонь так идеально лежала в его, как кусочки пазла, соединенные вместе. Ваша рука была такой теплой и полной жизни, он почти мог ощутить биение пульса в Вашем запястье, когда чуть прижимался к нему. Предназначены для него. Вы взглянули на него с любопытным, ободряющим выражением, наклоняя голову. — Лучше? — Лучше, — ответил он с улыбкой, полной обожания. Вы ответили ему, легко сжав его руку в обнадеживающем жесте, прежде чем начали идти дальше. Он любит Вас. Он любит Вас так сильно, до боли. Вы даете ему силы жить. — Раз теперь ты со мной, дорогуша, все в порядке.