Не такой уж мерзкий денек

      Это был мерзкий, дождливый день, с ветром, пробирающим до костей, несмотря на броню, выдерживающую холод Европы. Более мерзким этот день делала засада, в коей вынуждены были сидеть Ширун и Лирика. Они выслеживали одержимого капитана, по контракту Паука. Варлоку претила мысль взаимодействовать с бароном Спутанных берегов, но награждал полезных он достаточно щедро.       Они сидели в низине, укрытые кустами отцветшего жасмина, откуда открывался хороший вид на плато впереди. Но сюда же стекала вся дождевая вода.       — Мы можем сменить позицию, — не громче разбивающихся о листья капель, произнес Ширун.       Воды было по щиколотку. Если встать в полный рост. Охотник же лежал на животе, в то время как варлок сидела на коленях.       — Он может появиться в любой момент, — отозвалась Лирика.       Странница пустоты крепко сжимала пальцы на рукояти своего Злоумышленника. То ли от концентрации, то ли от холода, чтобы не дрожать.       — Лири, — молчун выдыхает ее имя.       Осуждает упертость? Вероятно. Но ничем больше, ни словом, ни делом, он не выказал этого. Варлок усмехается едва слышно.       Проходит еще несколько минут. Пелену серых облаков разрезает яркая молния, спустя мгновение слышится гром, от которого дрожь проходит по земле. Дождь усиливается, становясь мутной пеленой.       Ширун опускает автомат от плеча, привстает и одним движением снимает свой плащ, тут же накидывая его на плечи Лирики и натягивая на ее голову капюшон, не давая и слова возразить. Осторожно охотник убирает мокрую прядь волос, прилипшую к лицу, не касаясь пальцами кожи. Но от этого жест кажется более интимным. В молчании, Зверолов возвращается на свою позицию и вновь берет в руки свой Гнетущий голод.       Варлок молчит, обескураженная внезапной заботой.       — Спасибо, — севшим голосом, произносит она, кутая плечи.       Ширун не откликается. Да и нет в этом особой необходимости. Лирика протягивает руку и пропускает сквозь пальцы мокрые светлые волосы охотника. Дрожь бежит вдоль позвоночника пробужденного, отчего он крепче сжимает автомат.       Сквозь бесконечный запах дождевой воды, мокрой земли и зелени, пробивается запах нейтрино, схожий с запахом озона.       — Чуешь? — шепчет Ширун, приподнимая голову и принюхиваясь.       Животного здесь было больше, чем человеческого. Охотник закрыл глаза и приоткрыл рот, втягивая воздух так, чтобы лучше распознать оттенки запахов. На его языке оседает вкус нейтрино, почти перебивающийся теплым зверобоем и душицей, исходящими от Лирики.       — Нет, — честно призналась варлок.       Она с любопытством наблюдала за Шируном, слегка склонив голову на бок. За тем, как вода очерчивает его лоб, скулы, щеки, нос. Губы. Срывается каплями с подбородка.       — Он здесь, — охотник распахивает глаза.       Лирика видит, как зрачки-точки расширяются до нормальных размеров. Даже слегка увеличенных, поскольку начинало вечереть и света становилось меньше.       Впереди, метрах в двадцати от них, на северо-запад, пространство исказилось, и Высшее измерение выплюнуло их цель. Одержимый капитан ступил на землю. Дрожа и подвывая, он двинулся в сторону.       — Бесцельный? — смотря на одержимого через прицел своего автомата, спрашивает Ширун.       Лирика щурит голубые глаза, присматриваясь к капитану, к тому, как он сжимал в своих искаженных лапах бомбарду. Как его дергание мешало ему идти. Насколько громким и низким был его вой.       — Нет, — выносит вердикт Странница пустоты, едва качнув головой. — Из тех, что был при Ориксе. Ныне служит Саватун.       — Убить его — благо для Города и всей Солнечной системы, — отзывается охотник, садясь на одно колено.       — Да, — соглашается варлок.       В ее руке формируется вихрь пустоты. Ширун кидает под ноги дымовую шашку, скрывая их из вида.       С них все еще стекала вода, когда Стражи ввалились в квартиру Лирики. Они справились быстро, что не было удивительным при их слаженности действий.       — У меня замерзли даже кости, — дрожащим голосом произносит Лирика, потирая руки друг о друга.       Ширун присаживается на колено, ловкими пальцами расстегивая сапоги варлока.       — Это не обязательно, — Странница пустоты улыбается неловко.       — Мне так хочется, — отрезает охотник, поднимая на нее взгляд.       Яркие, светящиеся глаза. Со зрачками-точками, словно Ширун смотрел на нечто яркое. Улыбка Лирики становится мягкой, ласкающей. Прежде чем отпустить ступню женщины, его пальцы чувственно прошлись по стопе, отчего она закусила губу изнутри.       — Нужно снять мокрую одежду, не находишь? — охотник ухмыляется одним уголком губ. — Сразу станет теплее.       В глазах мерцают всполохи огня, искры, распаляющие пламя внутрь. Лирика хватает Шируна за плечи, заставляя подняться, и притягивает к себе. Охотник прижимает к себе варлока, завладевая ее губами. Лирика делает шаг, заставляя Шируна спиной отступить вперед. К их ногам падает его плащ и ее мантия. Руки Зверолова скользят по талии Странницы пустоты, мягко, но уверено. Где-то на полу остается нагрудник Шируна и штаны Лирики. Ласковые руки варлока движутся по обнаженным грудным мышцам охотника, плечам, прессу. Она чувствует, как они напрягаются, еще до того, как прикоснется. Он ведет носом по шее Странницы пустоты, слегка щекоча этим чувственным касанием.       Ноги Шируна упираются в край кровати. Но прежде чем толкнуть охотника вперед, Лирика позволяет ему скинуть штаны. Взгляд охотника прикован к припухшим от поцелуев губам варлока. И от этого горящего взгляда Лирике кажется, что в комнате пропадает кислород. Остается лишь электричество, искрящее меж ними, отдающееся звоном в ушах. Она толкает его в грудь, заставляя опуститься на кровать. Лирика забирается сверху, ловя полный восхищения взор. Ширун притягивает ее к себе, кусая за припухшую нижнюю губу. Втягивает в рот и вылизывая. Он перемещает губы к ее шее, влажно касаясь кожи. Вдыхая ее запах. Манящий. Опьяняющий. Его руки проводят по талии, сжимают бедра. Она тихо вздыхает ему на ухо. Ширун кусает нежную кожу на шее.       — Ширун, — слетает с ее губ на выдохе.       Охотник возвращается к губам Лирики. Языки двигаются навстречу. Глубоко. Вожделенно. Жадно лаская. Зверолов чувствует привкус мелиссы и ромашки, чай с которыми Странница пустоты пила перед отправкой на задание. Ему нравятся чаи, которые она готовит. Но еще больше ему нравится она сама.       Варлок стонет сквозь поцелуй, чувствуя желание охотника. Она двигает бедрами вперед, скорее рефлекторно, чем отдавая себе отчет. Пальцы Шируна забираются под край бюстгальтера, оглаживая бархатную кожу. Касания едва ощутимы, оттого вызывают мурашек даже больше. Лирика снимает ненужную деталь гардероба, берет руку охотника в свою, накрывая грудь его ладонью. Зверолов двигается мягко, вдумчиво. Пальцы ласкают возбужденный сосок, ощущая пульсацию ее взбешенного сердца. Желание, вязкое как патока, и обжигающее как огонь десятка солнц, растекается по каждой клеточке тела. До ослепляющей боли в груди.       Свободной рукой Ширун, дразня, ведет по кромке белья, сжимает ее ягодицу на секунду, и проскальзывает меж их тел.       — Дьявол, — шипит она, ему в губы.       Его пальцы неторопливы. Словно он пытает ее этой лаской. Кружит вокруг центра, не касаясь лишь задевая, отчего Лирика мелко вздрагивает каждый раз. И мысленно клянет Шируна. Наконец, он легко скользит пальцем по половым губам, массирует клитор и без труда проникает внутрь. Один палец. Второй. Лирику дергает нещадно. И деваться ей некуда. Лишь губы кусает. То свои, то охотника. Как подвернется.       Варлок перехватывает инициативу внезапно. Отталкивает Шируна руками, заставляя спиной упасть на постель. Недоумение, пробивающиеся сквозь мутную пелену вожделения, заставляет Лирику усмехнуться. Ее пальцы, длинные, тонкие, изящные, поглаживают внутреннюю поверхность его бедер. Невесомо. Многообещающе. Ширун сдавлено вздыхает, когда она стягивает с него белье. Она обхватывает ладонью возбужденную плоть и касается большим пальцем головки, обводя ее по кругу. Охотника дергает дрожь, отчего улыбка варлока становится ласкающе-коварной. Она дует на блестящую от смазки головку, а после на пробу проводит по ней языком и накрывает губами. Пальцы мягко скользят по члену вверх и вниз. Она склоняет голову, лижет уздечку, сначала едва уловимо, затем щекоча кончиком языка, а после — целует ствол у основания и вновь поднимается выше, возвращаясь к головке. Варлок покрывает член неуловимыми поцелуями, время от времени широко проходясь языком. Стоит охотнику лишь коснуться пальцами волос Лирики, та останавливается и отстраняется.       — Я привяжу твои руки, — не угроза, она лишь констатирует свои будущие действия, если Ширун не подчинится.       — Я бы посмотрел на это, — хрипло отвечает охотник.       От этой пошлой хрипотцы, у Лирики на мгновение замирает сердце, лишь для того, чтобы ускориться в последствии.       Но все же, она неумолимо недвижима. Пока Ширун не опускает руки обратно на кровать. Его пальцы сжимают простынь резко, а воздух со свистом покидает его тело, когда варлок неожиданно берет член в рот примерно наполовину. Когда Лирика начинает двигаться, то вбирая мужское достоинство в рот, то выпуская его почти целиком и лаская чувствительную голову, охотник дышит рвано, зажмуривая глаза.       Варлок непредсказуема в своем ритме. То целует основание члена и языком проходится до уздечки, то усердно сосет, помогая себе рукой. Любые попытки Шируна изменить темп, караются отстранением Лирики. В итоге он бросает свои попытки влезть не в свое дело.       Когда член под ласками варлока напрягается, а сам охотник запрокидывает голову назад, так сильно, что кажется кожа на шее готова порваться, подходя к пику, она начинает перекатывать в пальцах яички, усердно работая ртом и языком. Ширун не сдерживается, стонет, хрипит. И на пике, стонет протяжно, с треском разрывая простынь в пальцах.       — Как приятно слушать стоны охотника, — Лирика облизывается пошло и есть в этом что-то запретное, будоражаще-прекрасное.       Варлок слезает с кровати. Ширун смотрит на нее и ему кажется, что он пьян. И это из-за нее. Из-за ее запаха. Ее кожи. И этот свет изнутри. Возможно, охотник даже понимает Скитальца в его голоде сейчас.       Лирика тем временем сняла свое белье и забралась обратно на него. Ладони Шируна ласково скользят вверх, к талии и ребрам, обратно вниз. Его пальцы нежно гладят выступающие тазовые косточки. И ему кажется, что это все равно что держать в ладонях солнечный свет и ветер. Лирика склоняется к нему, целуя губы. Она особенно чувственно проезжается бедрами по его эрекции. Ширун шумно выдыхает прямо в поцелуй. Он стискивает ее талию чуть сильнее, перемещает ладони на девичьи ягодицы и практически вжимает в свой пах. Лирика отстраняется вновь. Ее глаза, потемневшие, шальные, искрящиеся желанием. Она покрывает невесомыми прикосновениями губ щеки, нос, лоб, пока неспешно, дразняще, двигает тазом вперед-назад.       Под веками у Шируна вспышки света. Почти болезненное удовольствие подкатывает к низу живота и заставляет дыхание сбиваться, застрять вдох в горле. Он ведет ладонями выше, по гибкой спине, хаотично гладя мягкую кожу и вибрирующие от движения мышцы.       — Ты переоцениваешь мой самоконтроль, Лири, — выдыхает охотник. Варлок хихикает и выпрямляется. Она чувственно трется влажными, скользкими половыми губами о член, затем направляет в себя. Опускается медленно, закусив губу. Ширун не торопит, нежно гладит руку, которой она упирается ему в грудь.       Лирика опускается до конца, шумно выдыхая. Внутри нее горячо. Она так плотно обхватывает его член, что у него голова идет кругом. Ширун стонет и громко выдыхает сквозь зубы. Садится, прижимает Лирику к себе и выцеловывает ее плечи, шею, ключицы, все до чего может дотянуться. Но она упирается руками ему в грудь, заставляя лечь обратно. Охотник упирается локтями в кровать, наблюдая за пробужденной, с нескрываемым восхищением во взгляде. Он гулко рычит на заданный неторопливый темп. Она размеренно двигается вверх-вниз, томно выдыхая.       Ширун обхватывает ладонью ее грудь, перекатывает в пальцах затвердевший сосок. Ответом на ласку становится чувственный стон. Охотник садится, обнимая варлока, тянется за поцелуем. Лирика обхватывает его плечи, скользит пальцами в светлые волосы, выгибается в руках, прижимаясь теснее. Ширун сжимает крепкие ягодицы, скользит губами по подбородку, открытой шее, к груди. Он накрывает ртом сосок, чуть прикусывает, играет кончиком языка. Придерживая отклонившуюся Лирику одной рукой, пальцами другой он едва касается ареолы, заставляя нежную кожу покрыться мурашками. Его язык скользит по коже груди, ключицам, ложбинкам и впадинкам.       Когда до разрядки остается немного, Ширун скользит рукой ниже, по девичьим ребрам, плоскому животу, накрывая пальцами клитор. Лирику бьет крупной дрожью. Она цепляется за его плечи, боясь потерять себя в ощущениях, громко стонет, кусая губы. Охотник тем временем обводит центр по кругу, подталкивая варлока к краю. Она кончает первой. Гладкие мышцы сокращаются, плотнее обхватывая Шируна, и этого достаточно, чтобы ему финишировать. Они замирают, крепко сжимая друг друга в объятиях. Лирика содрогается, кусая Шируна за плечо.       Охотник бережно укладывает варлока рядом с собой, прижимаясь к ее спине. Он обнимает Лирику под грудью, усеивая ее плечо невесомыми, расслабленными поцелуями.       — Этот день не такой уж и мерзкий, — шепчет Странница пустоты.       Зверолов хмыкает ей в кожу.              За окном, в Последнем Городе, все еще идет дождь. Промозглый ветер терзает идущих по улице людей. Но двух Стражей это больше не терзает.