1.
Хван Хёнджин появляется на пороге его жизни в ярко-желтых Air Jordan 5 Retro Tokyo T23. В тот момент Феликс, конечно, еще не знает, как зовут парня, к чьим ногам он умудрился пасть, наступив на развязавшиеся уже в сотый раз за это утро шнурки его потрепанных жизнью, как и он сам, Конверсов. Феликс не видит ни подтянутой высокой фигуры, ни крашеных светлых волос, стянутых в хвост на затылке, ни прелестной родинки под глазом, потому что лежит рожей на асфальте и не перестает пялиться на кроссовки своей мечты. - Тебе помочь? От удара о землю у Феликса болят разодранные ладони, которыми он тщетно пытался затормозить, и колени, а мягкий голос со встревоженными интонациями молотом ударяет еще и по мозгам, вызывая тихий болезненный стон. - Эй. Все в порядке? Тебя может в медпункт отвести? — пока еще не известный Хван Хёнджин присаживается рядом с не самым живым тельцем Феликса на корточки и тянется рукой, чтобы убрать с чужого лица волосы и проверить, не расшиб ли себе физиономию и не потерял ли вообще сознание этот неуклюжий пацан. - Подари кроссовки, а, — жалостно бубнит Феликс вместо ожидаемого…В принципе, какая угодно фраза была бы более ожидаемой, чем эта. - А больше тебе ничего не надо? - А можешь еще что-то предложить? - Ну, в данный момент я предлагаю свою помощь, но она походу не очень-то тебе нужна, — смех Хван Хёнджина похож на крики укуренной чайки и слегка разрывает барабанные перепонки, но, пока у Феликса перед глазами желтые Air Jordan 5 Retro Tokyo T23, он и не такое готов потерпеть. — Так и будешь валяться? - Угу, — жалостно выдыхает Феликс. — Понимаешь, я бы убил за такие кроссовки, — признается он. - Понимаю, — большая и теплая ладонь опускается на макушку Феликса, утешающе поглаживая. Так и…сидят. Лежат? В таком положении и остаются на ближайшие несколько минут, которые Феликс неиронично готов признать одними из лучших в своей жизни. Если бы он еще мог руку поднять да провести по бархатистому нубуку пальцами, вообще в топ-5 моментов залетело бы. - К твоим ногам все-таки начали падать парни? — только унявшаяся головная боль возвращается вместе с новым голосом, что кажется каким-то чересчур знакомым. - Я же говорил, что я красавчик, и это вопрос времени, — Феликс фырчит в ответ на такое заявление, но природное любопытство берет верх даже над желанием никогда не сводить глаз с кроссовок своей мечты, и он предпринимает к своему большому удивлению успешную попытку перевернуться на спину и поднять голову. Ох черт. - Ликс?! — знакомым голосом оказывается Бан Чан, ангел-хранитель и курица-наседка Феликса в одном лице. А все из-за того, что год назад Феликс ужрался в сопли на одной из этих традиционных вечеринок в честь хрен-знает-чего-будто-кому-то-нужен-реальный-повод в доме Со Чанбина и не мог связать и двух слов по-корейски. Он хватался трясущимися от количества выпитого руками за каждого встречного и втирал что-то на английском, надеясь, что хоть кто-нибудь поймет, что он всего лишь просит показать ему выход на улицу из этого чертового двухэтажного дома, что в тот момент казался непроходимым лабиринтом. Попавшийся в минуту глубочайшего отчаяния Чан не только вывел на свежий воздух, но еще и два часа терпел его пьяные рыдания и стенания по родному дому, потом помог лишь немногим более трезвому Джисону довезти вырубающегося на ходу Феликса до общежития, где умыл, переодел, уложил в кроватку, и, оставив на тумбочке у кровати стакан воды и аспирин, удалился. А на следующий день встретил помятого Феликса в стенах их университета с таким лучезарным видом, будто они за ночь не то, что лучшими друзьями стали, а узнали, что разлученные в детстве братья. С того дня Феликс и не может отвязаться от по большей части ненавязчивой заботы Чана. Да и не хочет, если признаться. Это приятно. Но не сейчас, когда Чан спешно поднимает его с асфальта, бегло осматривает на предмет повреждений и, бубня что-то про неугомонного ребенка, утаскивает прочь от Air Jordan 5 Retro Tokyo T23 и их владельца. Который выглядит так, что убивать его уже совсем не хочется. С гораздо большим воодушевлением Феликс предпочел бы ему отсосать. За кроссовки, конечно. Спустя три с половиной часа, когда мелкие камушки, застрявшие в коже на щеках, вытащены, ладони обработаны и замотаны бинтами, потому что Чану так, видите ли, спокойней, симптомы сотрясения исключены, а две пары у самого занудного преподавателя кафедры героически пережиты, Феликс сидит в кафе, куда они всегда ходят обедать, и вспоминает утреннего красавчика в кроссовках его мечты. - Вот скажи мне, Джисон, почему одним все, а другим ничего? — драматично вздыхает он, подпирая голову рукой и шипя от так до конца и не прошедшей боли. - Потому что ты разругался с семьей, съебался в другую страну, игнорируешь любые их шаги к примирению и попытки хотя бы немного помочь тебе финансово, выживаешь на стипендию, которой хватает только на оплату учебы и общежития, и работаешь в круглосуточном супермаркете в ночную смену, чтобы иметь возможность позволить себе хоть что-то, — перечисляет Джисон причины ежедневных загонов Феликса, эмоционально размахивая палочками. — А Хёнджин - мамина радость. Был бы, не будь он геем. - Хён-кто? - Хёнджин. Хван Хёнджин, — на лице Феликса не проскальзывает даже тени понимания, о ком идет речь. — Парень, чьи Джорданы ты утром трахал взглядом на протяжении семи минут. - То есть ты, скотина, все видел и даже не соизволил подойти помочь? - Ты выглядел вполне счастливым, — жмет плечами Джисон. С этим не поспоришь. - Хм, то есть отсосать за кроссовки вполне дееспособная идея, — задумчиво стучит пальцами по подбородку Феликс, когда до его мозга наконец доходит смысл последнего высказывания Джисона об этом Хван Хёнджине. - Иногда я совершенно не понимаю, что творится в твоей голове, — Джисон, который и сам не может похвастаться хотя бы подобием благоразумия, трет виски, предчувствуя некий пиздец.2.
В следующий раз они сталкиваются в коридоре, где Хван Хёнджин сидит на подоконнике в окружении радостно щебечущих девушек с социологии, что в четыре руки плетут на его сегодня распущенных волосах кривые косички, которые потом абсолютно нелепо торчат в разные стороны, и даже в таком виде умудряется оставаться очаровательным. Хёнджин заходится в своем уебанском хохоте, когда к его лицу подносят пудреницу с зеркалом, чтобы он оценил результат трудов подруг, и молотит руками по коленкам. Феликс абсолютно непроизвольно скользит взглядом по чужим длиннющим ногам до самого низа, где ступни украшает очередная его влажная мечта. - Мыши что ли из лаборатории опять сбежали, — задумчиво тянет Джисон и взглядом шарит по полу в поисках маленьких испуганных грызунов, что так истошно пищат, когда понимает, что источник звука находится чуть выше, прямо над ухом, можно сказать. — Блять, Феликс, это ты? - У него кроссовки из коллаборации Evangelion x FILA. WAVELET ALPHA EVA-01, — переходит совсем уж на ультразвук Феликс. - Ты ебнутый, ты знаешь? Феликс еще как знает. - И мне казалось, что ты больше по Каору, чем по Синдзи. - Я больше по Аске, но это сейчас вообще не имеет значения. - Эй, — внезапно кричит Хёнджин, глядя прямо в их сторону, — мальчик, который готов убить меня за кроссовки! - Это ты мне? — в удивлении вскидывает брови Феликс. Будто в их университете есть другие задроты таких масштабов, которые при этом еще и подобную хрень человеку в лицо могут высрать. - Как ты себя чувствуешь? - Синяки и ссадины сошли, я почти перестал вспоминать о том, как свалился тебе под ноги, и реанимировал свою гордость, но вот ты появляешься и тактично напоминаешь мне о мгновении моего позора, когда я надеялся, что ты даже не запомнил, как я выгляжу, поэтому мне слегка хочется провалиться сквозь землю. И да, я бы все еще убил за твои кроссовки, — выдает Феликс на одном дыхании, после чего не мысленно пробивает рукой лицо, потому что ну вот нахера. Хёнджин, кажется, от такого монолога теряет дар речи и лишь растерянно хлопает глазами. Девушки слетаются на одну сторону и щебечут теперь друг другу на ушко, не забывая, как им кажется, беспалевно коситься на Феликса и хихикать в прижатые к губам ладошки. Джисон же делает вид, что и вовсе не знает никакого Ли Феликса, он просто так рядом стоит и вообще любуется чудесным видом из окна. - А так все нормально, — криво улыбается Феликс, пытаясь хоть как-то сгладить впечатление. - Я рад, — ответная улыбка Хёнджина на порядок нормальней и даже отдает какой-то нежностью. - У тебя, кстати, шнурки развязались. Опять. Феликс матерится сквозь зубы и, быстро засунув шнурки внутрь своих все тех же потрепанных Конверсов, не завязывая, хватает за шкирку строящего из себя элемент интерьера Джисона, чтобы на первой космической свалить отсюда нахер. Заставляет себя только махнуть на прощание рукой, чтоб не казаться совсем уж невежливым. И отбитым. Стоит называть вещи своими именами. - Мне казалось, ты хотел отсосать ему за кроссовки, а не убить, — будто невзначай напоминает Джисон, когда они отходят на достаточное расстояние, чтобы его комментария не было слышно. - Заткнись, пожалуйста. Взгляд Хван Хёнджина все еще жжет спину Феликса.3.
- Меня умиляет, как ты каждый раз залипаешь на его обувь, а потом переводишь взгляд на ширинку. Решил реально ему отсосать и теперь примериваешься? Феликс действительно провожает голодным взглядом дефилирующего мимо их столика в кафетерии Хёнджина в черных Nike Air Rubber Dunk Off-White с зелеными акцентами в компании все тех же девушек с социологии – Феликс узнал, что их зовут Йеджи и Юна – и, внезапно, Ли Минхо. - Слушай, откуда он такой вообще взялся? — раздраженно выдыхает Феликс. Его самого уже достало дарить Хван Хёнджину такое пристальное внимание, но будто он может с собой что-то поделать. - Перевелся пару недель назад из Америки. - Под конец семестра? - Проблема ли это, когда есть деньги? К тому же там академический год другой. Он вроде даже второй курс успел закончить, когда консервативные родители решили сбагрить дитятку в консервативную Корею к консервативным бабушке с дедушкой, надеясь, что спустя пару годиков дитятко вернется домой постигшим дзен и традиционные ценности. - А дитятко этим, естественно, недовольно? - Не, дитятко вообще в шоколаде. Вместо ответа на вопросительный взгляд Феликса Джисон достает из кармана телефон и заходит в инстаграм, чтобы найти на странице Хёнджина опубликованный пару дней назад, аккурат первого июня, пост. На видео Хёнджин обнимает улыбчивую пожилую женщину, чьи плечи укрывает полотнище радужной расцветки. У самого Хёнджина флаг свободы нарисован в виде сердца на щеке, а вокруг шеи намотано пушистое боа из перьев соответствующих оттенков. - Бабуль, давай, вместе со мной, — задорно толкает бабушку плечом Хёнджин. — At first I was afraid, I was petrified… - Ой, да не умею я на вашем английском разговаривать, — пытается отмахнуться от него госпожа Хван. - Вчера у тебя отлично получалось. Стесняешься камеры? - Ничего я не стесняюсь! - Тогда следующая строчка за тобой. Kept thinking I could never live without you by my side… - But then I spent so many nights thinking how you did me wrong… - And I grew strong, and I learned how to get along! Последние две строчки Хёнджин буквально орет, прыгая на месте, сорвав с шеи боа и размахивая им над головой, а потом переключает на заднюю камеру, которая показывает, как его сидящий за столом дедушка трясет зажатыми в обеих руках маленькими прайд-флажками в такт неиграющей музыке. Видео заканчивается громким счастливым воплем Хёнджина: «Это месяц гордости, детка!», - и закулисными аплодисментами. - Старшие родственники оказались совсем не такими консервативными, я смотрю, — смеется Феликс. - Они его очень любят. - Это круто. - Хотелось бы так же, да? Об этом Феликс старается не думать. Его каминг-аут не был полнейшей катастрофой. Даже сказать, что он прошел неплохо, было бы уже крайне неуважительным по отношению к большей части сообщества, которую семья попросту отказалась принимать. Феликс услышал в ответ на свое признание всего лишь немного нервное: «Солнышко, мы все равно любим тебя. Даже таким», - но разъебало это столь же сильно, как если бы от него отреклись. «Таким» значит другим. Неправильным. Бракованным. Будто его ориентация – недостаток, нечто такое, что мешает жить людям, но, так уж и быть, они готовы перетерпеть и смириться. Любят же. Феликс верит. Правда. И любит их в ответ. Но хочет для себя иного. Даже не обязательно такого, как у Хёнджина, чтобы с размахиванием флагом и не поддержкой, действительно гордостью за смелость этого ребенка быть собой. Феликсу хватило бы простого понимания, что он - это он, и его ориентация не ярлык, не клеймо и вообще по факту не меняет в нем абсолютно ничего. Но, как и в случае с кроссовками, кому-то достается все, а чей-то удел - довольствоваться малым.4.
У Феликса нет обычая жаловаться на своего лучшего друга или как-либо сокрушаться на тему того, с каким долбоебом он общается, в конце концов сам выбрал – сам отдувайся, да и вообще два сапога - пара, но вот факт того, что они с Джисоном живут вместе, он иногда просто проклинает. Потому что у Джисона есть максимально тупая привычка утаскивать с собой оба ключа от комнаты. Обычно они возвращаются в общагу вместе и в этом нет никакой проблемы, но иногда Джисон задерживается по делам университетской газеты, и по какому-то тупому закону подлости это всегда случается именно в те дни, когда Феликсу нужно на смену и у него есть буквально три-четыре часа на сон между учебой и работой. Сегодня как раз один из таких дней. Вторая тупая привычка Хан Джисона – вечно отключенный звук на мобильном, обычно закинутом в самые недра сумки. Так что, если он не держит телефон в данный конкретный момент в руках, шанс до него дозвониться равен примерно нулю. Поэтому Феликсу приходится тащиться через всю территорию университета в спортивный корпус, где сейчас проходит тренировка баскетболистов, которую хотел пофоткать Джисон. Хоть иногда умение выдерживать весь словесный понос лучшего друга, вычленять из него важную информацию и запоминать ее пригождается. Останавливаясь в дверях, прищурившись, осматривая помещение в поисках Джисона, Феликс спотыкается взглядом о человека, что дриблингует в одиночестве в центре площадки, и обреченно стонет. Сегодня Хёнджин в NIKE LEBRON XVIII LOW в расцветке Neon Nights, и скрип их подошвы о покрытие баскетбольной площадки заставляет колени Феликса подкашиваться. - Субин-а, давай со мной один на один! — кричит Хёнджин одному из разминающихся членов команды. - Может побережешь силы для тренировки? - А меня на всё хватит, — Хёнджин вызывающе ухмыляется, а Феликс спотыкается о собственную ногу и едва не летит мордой в пол, но эти два факта совершенно точно не связаны между собой. Эта усмешка вызывает внутренний диссонанс не только у него, но и у девушек из группы поддержки, что расселись на зрительских местах и заходятся теперь в исполненном экстаза визге. Шарахаясь от резкого звука, Феликс наконец видит Джисона. - Не могу понять, на что они рассчитывают, — бурчит Феликс, приземляясь на место рядом с другом. — Он же открытый гей. Удивительное, кстати, дело, что несмотря на свою гомосексуальность за три недели, прошедших с его перевода, Хёнджин становится одной из самых популярных личностей университета. Он не только завоевывает сердца представительниц женского пола, но и каким-то волшебным образом умудряется избежать насмешек, открытых издевательств и даже просто косых взглядов и со стороны мужской части их маленького замкнутого общества. Хоть Хёнджин и предпочитает общаться на постоянной основе с очень ограниченным кругом людей, желанным гостем он является в любой компании. Он частенько зависает с Чаном и другими баскетболистами, в коридорах университета с ним приветливо здоровается каждый третий, за их столик на четверых в университетском кафетерии постоянно норовит кто-то подсесть, ему ежедневно предлагают после пар то съездить потусить в центр, то заглянуть в общагу, чтобы выпить и поиграть в настолки, то помощь в заблаговременной подготовке к летним экзаменам, его начинает включать в обсуждение планов на каникулы такое количество людей, что в голове не укладывается, как у Хёнджина еще хватает сил, чтоб им улыбаться, озвучивая вежливый отказ. Феликс абсолютно не завидует. И в душе не ебет, откуда он вообще все это знает. - История о цели его приезда и попытках перевоспитания ни для кого не секрет, — жмет плечами Джисон. - И что, каждая надеется стать той самой, что вернет его на путь истинный? - А что, Ликси, ревнуешь? Не волнуйся, мы оба знаем, что сексуальная ориентация не так работает и шансов добраться до члена Хёнджина у тебя больше, чем у всех девушек университета вместе взятых. - Я не заинтересован в члене Хван Хёнджина. - Да, конечно. Только совсем немного. Чисто в практических целях. - Мне в принципе плевать на Хёнджина, — Феликсу кажется, что его голос звучит достаточно твердо. — Меня волнует только его коллекция кроссовок. - И я не сомневаюсь, что ты действительно в это веришь, — тянет ехидную лыбу Джисон. - Пошел на хуй. - Мне пока не на чей. - Просто отдай мои ключи от комнаты, и я свалю. Пока Джисон роется в своем рюкзаке, на который явно наложено заклинание незримого расширения, потому что иначе эту черную дыру ничем не объяснишь, Феликс переводит взгляд на площадку, где двое парней все еще играют один на один. Хёнджин ловким финтом обходит Субина и устремляется в сторону кольца, но внезапно притормаживает аккурат напротив места, где Феликс с Джисоном сидят, и, не переставая отбивать мяч о пол, улыбается. - Привет, Феликс. Охуеть, Хван Хёнджин знает его имя. Не то чтобы это было таким уж удивительным при наличии связующей ниточки в лице Бан Чана, но все равно… Пиздец.8-14.
Феликс не выдерживает в тот день, когда на Хёнджине CONVERSE Run Star Hike Pride High Top. Чертов Хван настолько задалбывает его разгуливать по университету в своих пафосных, дорогущих кроссовках, чуть ли не каждый день новых, что Феликс вылавливает его в коридоре, на удивление и к счастью без сопровождения, и утягивает на лестничную площадку, где в разы меньше посторонних зевак, которых может слишком заинтересовать картина того, как Ли Феликс вжимает Хван Хёнджина в стену. - Сколько у тебя пар кроссовок? - Все еще хочешь убить меня за них? - Да я, блин, сам умру, если не узнаю точное число. - Столько же, сколько сантиметров у меня член, — растягивает губы в бесстыдной усмешке Хёнджин. - Включая сегодняшние, я видел восемь. И, ну, это как-то не то, чем стоит выебываться, — Феликс думает, что сбивает чужой гонор, но в ответ получает лишь игривый щелчок по носу. - А ты смотри внимательнее. Хёнджин выскальзывает из его рук и скрывается в толпе людей, оставляя Феликса вскипать от раздражения, любопытства и предвкушения одновременно. Откуда, блять, предвкушение? Феликсу кажется, что он сходит с ума. Он больше не может сказать, что не заинтересован в члене Хван Хёнджина, потому что, черт возьми, теперь это единственное, о чем он в принципе способен думать. Если раньше все их столкновения были чистой случайностью, то сейчас, по приходе в универ, Феликс первым делом бежит искать Хёнджина, будто он какой-то ебанутый сталкер или одна из его поклонниц, у которой весь день пойдет по пизде, если она с утра не увидит чужую улыбку, пусть адресованную и не ей. Феликсу свои улыбки, пока стоит и демонстративно красуется очередной лимитированной парой обуви, теперь уже реально каждый день новой, Хёнджин дарит как будто бы с удовольствием. А потом и вовсе начинает встречать перед началом пар у въезда на территорию университета, сидя на капоте своей машины, достаточно простенького Hyundai, что несколько выбивается из сложившегося образа богатого мальчика, неизменно с двумя айс-американо в руках, один из которых он торжественно вручает Феликсу, после чего своими невозможными губами беззвучно проговаривает порядковый номер сегодняшней пары кроссовок и, подмигнув напоследок, сбегает к терпеливо, хоть и с закатанными глазами, ждущему его - все еще внезапно - Ли Минхо. Феликс краснеет, бледнеет, хуебесится и залипает просто безбожно. Джисон происходящее уже даже не комментирует. Феликс засыпает с мыслями о члене Хёнджина, просыпается с мыслями о члене Хёнджина, слушает лекции с мыслями о члене Хёнджина, обедает с мыслями о члене Хёнджина, принимает душ с мыслями о члене Хёнджина, даже в его снах теперь постоянно фигурирует член Хёнджина, и было б не настолько грустно, будь эти сны с гомоэротическим подтекстом, но, блять, нет. Поэтому практически не удивительно, что в какой-то момент Феликс оказывается запертым в ванной, чтобы Джисон не услышал, в полной темноте, чтобы Джисон даже не подумал, нервно прижимающим телефон, из динамика которого доносятся пока только длинные гудки, к уху. - Ликс, блять, три часа ночи, какого хрена? — сонно хрипит Чан, соизволив взять трубку всего лишь с пятого дозвона. - Вопрос жизни и смерти, — судорожно выдыхает Феликс. - Я слушаю, — сонливость Чана как рукой снимает, и он уже готов мчаться хоть на другой конец света, если его ребенку нужна помощь. - Вы же командой переодеваетесь, вместе душ принимаете, видели друг друга голыми и все такое… - К чему ты клонишь? - Какой у Хёнджина член? — выпаливает Феликс и зажмуривается, будто Чан может его увидеть и прожечь своим непонимающим и слегка укоризненным взглядом. - Что прости? - Он сказал, что у него столько же пар кроссовок, сколько сантиметров у него член. Поэтому мне нужно знать… - . . . доброй ночи, Феликс, — устало выдыхает Чан и сбрасывает вызов. - Да блять! Феликс совершенно точно сходит с ума.15.
Иногда в жизни Феликса случаются моменты, когда очень хочется иметь возможность выпустить астральную проекцию, посмотреть на себя со стороны и задать один очень простой вопрос: «И как же ты умудрился очутиться в такой ситуации?» Сегодня один из них. Была вторая суббота июня и Феликс вместе с Джисоном приехали на уже практически традиционную вечеринку хер-его-знает-по-какому-поводу у Со Чанбина. Лучший друг, как оно всегда и бывает, умудрился проебаться в огромном доме еще в первые полчаса, матушки-наседки в лице Чана на горизонте не наблюдалось, поэтому Феликс занимался тем, что любит и ненавидит больше всего – методично напивался в компании мало знакомых людей. С момента первого стакана виски-кола в пропорции семьдесят на тридцать прошло порядка двух часов, и вот Феликс внезапно обнаруживает себя на узком диванчике в конце коридора второго этажа в обществе Йеджи, что закинула на его колени свои длинные стройные ноги и щекочет смехом и кончиками пальцев чувствительную шею. Феликс не представляет, что должно было случиться, чтобы он оказался в компании с этой девушкой один на один. На помощь памяти рассчитывать не приходится, эта мадам берет отгул с первого же глотка алкоголя и вплоть до утра следующего дня. Хотя, с другой стороны, с кем он только не тусил по пьяни на подобных вечерниках. Как-то раз даже довелось вести задушевные разговоры на темы по типу французской литературы восемнадцатого века, устройства вселенной и «а ты знаешь, что собаки осознают, что люди относятся к другому виду, а кошки воспринимают нас как таких же кошек, но больших и глупых» в четыре утра на кухне с Джексоном Ваном, который так-то выпустился уже года три назад, но до сих пор с завидной регулярностью посещает университетские сборища. Так что Феликс свое положение быстренько принимает, рукой подтягивает выше норовящие сползти с его колен девичьи ноги и поворачивается лицом к Йеджи, чтобы…для начала хотя бы понять, чем они занимались. Они о чем-то говорили? Смех – это реакция на какую-то забавную историю, и он тоже должен посмеяться? А кто вообще историю рассказывал, Феликс или сама Йеджи? Может его смех тут будет наоборот неуместным? И почему так болят губы? - Расслабься, я больше не буду кусаться, — шепчет Йеджи ему на ухо. А потом целует. В губы. С языком. Нет, ладно она его целует, но какого хрена ты, Ли Феликс, ей отвечаешь? Вместе с этим вопросом способность мыслить и осознавать себя в пространстве машет ручкой. В следующий раз Феликс приходит в сознание, когда чувствует на шее большую горячую ладонь, что неприятно контрастирует с льющейся на его голову из крана ледяной водой. - Полегчало? — интересуется ладонь. Точнее ее обладатель. Рука же не может сама разговаривать, да и вообще существовать отдельно от тела. Хотя был же в семейке Аддамс Вещь, но он общался только на языке жестов. Значит точно обладатель и, наверное, даже человек. В ответ Феликс может разве что пробулькать нечто абсолютно невнятное, но это чревато возможностью захлебнуться, потому он решает, что промолчать и изобразить кивки головой будет безопаснее. Рука выключает воду и позволяет согнутому в три погибели над раковиной Феликсу приподняться, а потом вместе со своей сестрой хватает его за талию, чтобы усадить на некую горизонтальную поверхность, определить тип которой Феликс сейчас не в состоянии. - Я начинаю понимать, почему Крис с тобой так носится. Когда взгляд делает одолжение и настраивает фокус, Феликс видит перед собой несправедливо красивое лицо Хёнджина. Взгляд спускается ниже, чтобы удостовериться, фиксирует золотистые Nike Air Max 97, и Феликс понимает, что с ним в огромной ванной в доме Со Чанбина и в правду гребаный Хван Хёнджин, который только что довольно садистским образом приводил его в чувства. Какого черта? Именно это хочет озвучить Феликс, но из его рта вырывается: - Я целовался с Йеджи. - Я знаю. - Я гей, и я целовался с Йеджи. - Если тебя это как-то успокоит, то ты целовался с Йеджи именно, потому что ты гей, — Феликс непонимающе хмурится. — Этой несносной девчонке нравятся красивые мальчики и целоваться, но большинство красавчиков-натуралов стремится к тому, чтобы поцелуи плавно перешли в горизонтальное положение, включающее в себя проникновение, а вот секс Йеджи уже не очень нравится. - Ты считаешь меня красивым? - Йеджи считает тебя красивым. - А ты? — Феликс совершенно не контролирует свой поток речи, как и не понимает, почему ему так важен ответ на этот вопрос. - Пойдем на улицу, тебе нужно проветриться. Руки Хёнджина помогают ему теперь уже спуститься с горизонтальной поверхности, тип которой в принципе-то и не особо важен, и за этим следует очередной провал. В третий раз Феликс очухивается действительно на улице, что радует, потому что он хотя бы помнит, что это и было местом назначения. Он сидит на качелях, скрытых сенью деревьев от посторонних глаз, на заднем дворе дома, откуда доносится громкая музыка и пьяные голоса. Возвращаться к вечеринке Феликс категорически не хочет даже не по причине степени опьянения, просто потому что ему так уютно в объятиях с ароматом цитруса и магнолии, что он вообще б остался так навечно. Феликс вновь прикрывает глаза и, чуть поерзав, устраивается удобней, а через секунду до него доходит. И вот именно сейчас тот момент, когда ему хочется выпустить астральную проекцию, громко охуеть, глядя на себя со стороны, и задать элементарнейший вопрос: «КАК БЛЯТЬ?» Хван Хёнджин внутреннюю истерику Феликса не замечает, теплом обволакивает его дрожащее то ли от прохлады первых июньских ночей, то ли от накрывающего отходняка тельце, одной рукой придерживает пиджак, что прикрывает еще не высохшие волосы, другой невесомо поглаживает ноги, закинутые на его колени. Феликс краснеет от осознания, что находятся они сейчас в том же положении, как ранее с Йеджи, и он сам на месте девушки. Должен ли он так же посмеяться и засосать Хёнджина? Феликс даже пытается отодрать голову от чужого плеча и поднять взор на своего сегодняшнего спасителя, чтобы уж точно решить, готов ли он окончательно превратить этот вечер в пиздец космических масштабов. Но взгляд уже по привычке цепляется за определенную деталь гардероба, и либо Хёнджин сидит в какой-то невообразимой позе, либо: - На мне твои кроссовки? - На твои какой-то еблан пролил соджу. А потом ты выкинул их в окно. - Ммм. Получается, теперь я должен тебе отсосать, — задумчиво тянет Феликс. - Мне казалось, ты хочешь меня убить, — Хёнджин смеется в укрытую пиджаком макушку. - Планы изменились. Знаешь, я иногда уже не понимаю, я считаю, сколько у тебя кроссовок, чтобы сдохнуть от зависти, потому что даже от самой дешевой пары в твоей коллекции я могу себе позволить только шнурки, или чтоб оценить перспективы. - Двадцать семь. Если считать одинаковые модели, но в разном цвете, у меня двадцать семь пар кроссовок, — признается Хёнджин. — И нет, мой член конечно же не столь внушительного размера, господи, Феликс, это была просто тупая пошлая шутка, чтобы привлечь внимание. Но, если что, я довольно неплохо умею управляться и с тем, что дала мне природа. - А вот это уже я буду решать. - Ты хоть немного соображаешь, что говоришь? — брови Хёнджина от удивления взлетают чуть ли не до самой линии роста волос. - Честно? Не особо, — пьяно улыбается Феликс. - Через двадцать минут подъедет Крис и отвезет тебя домой. - Я буду не против, если ты отвезешь меня сам, — Феликсу бы градус кокетства в голосе поубавить, да самоконтроль вышел из чата. - В этом доме у меня еще две подруги примерно в той же стадии опьянения, что и ты. Не могу их бросить. - Тогда почему ты возишься сейчас со мной, а не присматриваешь за ними? У Хёнджина, видимо, тупая привычка игнорировать важные вопросы. Он лишь притягивает Феликса к себе еще ближе и носом утыкается в макушку, пиджак с которой давно уже сполз. А Феликс сидит, пялится на чужие кроссовки на своих ногах и не внезапно загоняется. Таким людям, как Хёнджин, в жизни действительно достается все, не потому что имеются деньги или статус, а потому что, кажется, само мироздание их любит, тешит и лелеет. А над такими, как Феликс, вселенная лишь ржет и измывается, на каждый момент удачи или счастья подкидывая с десяток невзгод. Поэтому сейчас, получая бескорыстное внимание и заботу от Хван Хёнджина, Феликс чувствует себя максимально недостойным. И прикидывает масштабы будущего кармического пиздеца. Чан появляется на пять минут раньше обещанного с глазами полными беспокойного недовольства. - Я всего один раз решил пропустить вечеринку, и ты тут же умудрился найти приключений на свою жопу. - Упс? — жмет плечами Феликс. — И, кстати, конкретно на жопу приключений не было. - Спасибо Хёнджину, — Чан так тепло и благодарно улыбается товарищу по команде, что Феликс даже слегка ревнует, но не уверен, кого именно. — Давай, моя маленькая пьянь, поднимайся, пора домой. - Мы не будем искать Джисона? - Он взрослый мальчик, сможет добраться сам. - А я, получается, не взрослый мальчик? Ему никто не отвечает, и Феликс с тяжелым обиженным вздохом совсем не грациозно сползает с Хёнджина и, удерживаясь в вертикальном положении с помощью рук Господа ака Бан Чана, пытается стянуть с ног Найки. - Ты можешь пойти в них, я одолжу себе что-нибудь у Чанбина, — хмурится Хёнджин. - Не думаю, что эти кроссовки мне подходят. Они охуенные, я бы очень хотел их себе, они безумно красивые, но такие дорогие, да и совсем мне не по размеру. Думаю, они заслуживают кого-то более… - Более что? - Просто более, — криво улыбается Феликс. Он кладет золотистые Nike Air Max 97 на колени поникшему Хёнджину и вполне уверенной, хоть и слегка кривоватой по траектории походкой, босыми ногами по влажной траве удаляется прочь от качелей. - Звучало так, будто ты совсем не о кроссовках, — осторожно произносит нагнавший его Чан. Как будто пьяный Феликс сам знает, что имел в виду.20.
Больше всего в работе в ночную смену Феликс ненавидит время с часа ночи до четырех утра, когда в магазине ни единой души, кроме него и сопящего у себя в каморке напротив экранов видеонаблюдения охранника. Такую роскошь как сон на рабочем месте Феликс себе не может позволить, заниматься посторонними делами, будь то залипание в телефоне или банальное чтение книг, ему запрещено, поэтому три часа затишья кажутся ему бесконечным кругом ада. Чтобы не вырубиться мордой в кассу и не сдохнуть со скуки, Феликс по десять раз переставляет товары на полках, то в алфавитном порядке, то по цветам, то по ценовой категории, но это быстро надоедает, и по итогу он всегда оказывается распластанным по прилавку условно функционирующим телом, считающим трещины в напольном кафеле. Звук хлопнувшей двери кажется галлюцинацией, ведь еще слишком рано для утренних поползновений нагулявшихся тусовщиков за водичкой и притовопохмельными напитками, поэтому Феликс даже не дергается, пока по направлению взгляда не оказываются adidas Yeezy Boost 700 'Sun'. - Что ты делаешь в этом районе в такое время? — сонливость как рукой снимает, и Феликс едва не валится со стула в попытке подняться. - И тебе привет. Еду от Минхо, — улыбается Хёнджин. - Вы с ним... Феликс сам не знает, что хочет спросить. Общение с Минхо – буквально единственная сплетня на тему личной жизни Хёнджина, которую втихаря по углам обсасывают все, кому не лень. Они встречаются? Трахаются? Друзья с привилегиями? Без наличия сексуальной составляющей в уравнении чужих отношений никто не может подвести его к ответу, почему вечный одиночка, пассивно-агрессивный Ли Минхо добровольно терпит рядом такого диаметрально противоположного человека, как Хван Хёнджин. - Были знакомы еще до моего отъезда в Америку. Мама надеялась, что он станет моим надзирателем и поводырем на пути в мир традиционных ценностей, а мы с ним потрахались на заднем сидении машины сразу после моего прилета. Феликс краснеет от такой откровенности. А потом приходит злость. Накрывает удушливой волной, заставляет стискивать зубы и впиваться пальцами в край прилавка, чтобы своими руками не сотворить какую-нибудь глупость, причиняющую боль. Они друг другу никто, мимолетные знакомые, но Феликсу обидно до черта. Потому что, если Хёнджин спит с Минхо, тогда какого хрена все это…Стоп. А что это? - Феликс, я пошутил, — уточняет Хёнджин, заметив набежавшую на чужое лицо тень. — Он хён, чьей головной болью я являюсь еще со времен средней школы. Моя мать почему-то считает его хорошим образцом для подражания и правда надеется, что он «вправит мне мозги», но она не учла, что, во-первых, Минхо в рот все это ебал, а во-вторых, и сам немного не гетеро. Но мы с ним никогда не спали. Секс по дружбе – не мой концепт. - А. Круто, — неестественно равнодушно кивает Феликс. - Круто для тебя или для Джисона? — Хёнджин локтями опирается на прилавок и лукаво смотрит исподлобья. - При чем здесь Джисон? — судя по озарившей лицо Хёнджина улыбке, это не та формулировка ответа, которую Феликсу стоило использовать, но определенно та, которую Хван хотел услышать. - Ты не заметил, как они сверлят друг друга исполненными сексуального напряжения взглядами? Хотя Минхо, наверное, со стороны похож скорее на маньяка-убийцу в момент выбора новой жертвы, но это он так стесняется. Так что можешь передать Джисону, что ему стоит перестать ссать и просто подкатить уже. А то хуже, чем мы, ей-богу. - Какие еще мы? - Да так, — Хёнджин многозначительно жмет плечами, отводит весь такой загадочный взгляд, но, не удержавшись, смеется и вновь щелкает Феликса по носу. - Ты сегодня какой-то дохера пиздливый. - Это мое нормальное состояние. Просто единственный раз, когда мы общались дольше пяти минут, ты был в дерьмину, и я подумал, что моя обычная разговорчивость не лучшим образом скажется на твоем самочувствии. Я еще и довольно громкий. Но если тебе больше нравится таинственная немногословность, то я могу и подзаткнуться. - Мне так-то пофиг, — Феликсу хотелось бы, чтобы это звучало как «ты мне вообще не нравишься», но получается как «ты можешь вести себя как тебе удобно, и я приму это». — Покупай, что хотел, и проваливай уже, ты отвлекаешь меня от работы, - скрывает он свое смущение за недовольством. - Да, конечно, ты же так занят, — Хёнджин окидывает насмешливым взглядом безлюдное помещение, но послушно берет с полки у кассы пачку жвачки и протягивает ее Феликсу. - Серьезно? - Вполне. Хёнджин оплачивает покупку картой, но не уходит. Крутит в пальцах несчастную жвачку и будто набирается смелости для чего-то. Мнущийся Хёнджин выглядит странно и непривычно. Но, черт возьми, мило. - Ты что-то еще хотел? — все не выходит из ворчливого муда Феликс. - Придешь в субботу на игру? - Я похож на человека, который увлечен баскетболом? - Ты похож на человека, который увлечен мной, — а вот и возвращение привычного Хёнджина и его наглой ухмылочки. - Очень смешно. Если я и буду на игре, то только потому что меня затащит Джисон, которому скучно, видите ли, сидеть одному, но уж никак не ради тебя. - Это мелочи. Главное, что ты там будешь. Я впервые играю в официальном матче за наш университет и немного волнуюсь, а твое присутствие придаст мне уверенности. Вот и что Феликс должен на это ответить? Съязвить, что в таком случае он точно не придет, у него язык не повернется, а обещать, что будет, он не хочет, дабы не тешить чужое самомнение. Но ответ Хёнджину уже и не нужен. Он, нагнувшись через прилавок, чмокает парня в щеку и с игривым смешком сбегает из супермаркета, пока Феликс не успел полностью осознать, что только что произошло. Когда мозгу удается обработать информацию, высказать трехэтажную матерную тираду на тему фривольности он может разве что стенам, и Феликсу остается лишь приземлиться на свой стул и выдохнуть: - Охуеть. Феликс надеется, что директор не будет просматривать видео с камер за эту ночь.22+1.
- Я иду на баскетбол не ради Хван Хёнджина! — огрызается укладывающий волосы Феликс в ответ на выразительную ухмылку валяющегося на своей кровати уже давно собравшегося Джисона. - Ага, это как я бреюсь не ради Шерлока Холмса. Почему ты так упорно отрицаешь, что он тебе нравится? - Потому что он мне не нравится. Я может быть, совсем немного одержим им из-за кроссовок, я может быть, совсем немного считаю его чересчур прекрасным для этого мира, и я определенно слишком дохуя думаю о его члене, но он мне не нравится. - Феликс, — Джисон угрожающе щурится и тянется к полу за тапком, чтобы швырнуть его в лучшего друга. - У него в жизни есть и так уже все, я не хочу быть очередным пунктом, — понурившись, признается Феликс. - Говоришь так, будто он мужиков коллекционирует так же, как кроссовки. Хёнджин слишком хорош для этого. К слову, он был в отношениях три раза, и самые короткие из них длились полгода. По мне так это говорит о некоторой серьезности. - Ты неплохо осведомлен. - Я будущий журналист, это моя работа. А Хёнджин довольно легко делится информацией о себе. - Ммм, — понимающе кивает Феликс. — И это никак не связано с Ли Минхо? - Причем здесь Ли Минхо? Кто такой Ли Минхо? Не знаю никакого Ли Минхо, — беспокойно тараторит Джисон. - И вот после этого ты еще что-то мне высказываешь. - Я скрываю свои чувства от других, ты же врешь самому себе. - Типа выкрутился? - Без типа, — Джисон показывает язык и поднимается с кровати. — Ты закончил прихорашиваться, мы можем идти? А то, в отличие от некоторых, я иду не пялиться на одного конкретного баскетболиста, а работать, мне вроде как опаздывать нельзя. На самом деле Феликс абсолютно не обманывает себя. Он знает, что идет на эту игру только и исключительно ради Хёнджина. И пусть его фразочка про «твое присутствие придаст мне уверенности» дурно попахивала попыткой в манипуляцию, у Феликса внутри все теплом затапливает от этих слов. Но не то, чтобы он планирует в этом признаваться. И не то, чтобы он собирается дать Хёнджину в принципе понять, что пришел на матч. Из принципа. Какого и кому он нахуй сдался, Феликс, конечно же, не знает. План не палить свое присутствие трещит по швам, когда Джисон подводит его к их местам, которые, черт возьми, находятся в первом ряду. Еще и аккурат напротив скамейки запасных. Феликс отбирает у друга толстовку и натягивает на себя, пряча за капюшоном лицо, и похерам, что укладка, на которую он убил полчаса, погибнет столь несправедливо быстро. - Я все еще реально не понимаю, что творится в твоей голове. - Не понимай дальше. Джисон хочет продолжить высказывать другу все, что думает о нем и его поведении, но зрители в зале заходятся в аплодисментах и поддерживающих возгласах, в которых тонет вся его гневная тирада, когда на поле появляются обе команды. Да и внимание Феликса уже утеряно чуть более, чем полностью - он смотрит на Хёнджина, что выходит в черно-красных AIR JORDAN XXXII, и с исполненным страдания стоном сползает по сидению. Феликс пропадает. И дело уже давно совсем не в кроссовках. Хёнджин выглядит действительно нервным. Рядом с ним идет Чан, ободряюще сжимая плечо и нашептывая на ухо внушающую уверенность хрень в лучших своих традициях, только Хёнджин не особо этой речью проникается, да и вообще особо ее не слушает, пока, слегка сощурившись, выискивает взглядом среди зрителей, пришедших на игру, одного-единственного человека. Феликс не успевает даже подумать, прежде чем вскакивает со своего места, стягивая дурацкий капюшон вместе с дурацкой толстовкой. Он даже поднимает руку, чтобы помахать, привлекая к себе внимание, но Хёнджин мгновенно находит его и безо всяких дополнительных жестов. И его улыбка, кажется, способна осветить весь мир. - Знаешь, когда вы начнете встречаться, именно ты, Феликс, будешь тем, кто получит все. Хёнджин шепчет что-то Чану, строит умоляющую моську и, получив в ответ кивок и легкую улыбку, счастливой ланью скачет через пол площадки прямо в сторону Феликса, который, растеряв секундную решимость завязать с отрицанием своих чувств, пытается слинять, и вцепившегося в его ноги Джисона. - Хэй, Феликс! — Хёнджин опирается на перегородку и слегка приподнимается на руках, чтоб оказаться хоть немного ближе. — У тебя есть планы на вечер? - Нет, — чувствуя каждой клеточкой тела взгляд Джисона, что обещает применить к нему самые изощренные пытки мира, если он попытается спиздеть, придумав себе несуществующие дела, признается Феликс. - Супер! — еще шире улыбается Хёнджин, отчего его глаза превращаются в щелочки, а у Феликса подгибаются колени. Хорошо их Джисон все еще держит. — Я бы хотел тебя кое-куда свозить после игры. Ты не против? - Я подумаю? - Ты поедешь, — шипит Джисон. Феликс скалится в ответ, пока Хёнджин оборачивается на оклик тренера, отвлекать которого от того, что один из членов команды слегка проябывается вместо разминки, Чану больше не удается. - Мне пора, так что…ну…хорошо, что подумаешь. Подумаешь – это не категорическое нет, — Хёнджин бросает еще одну короткую улыбку напоследок и спешит к уже мечущему молнии взглядом тренеру. - Хёнджин! — неожиданно для себя останавливает его Феликс. — Удачи. Окей, теперь Хёнджин светится вообще весь. И на таком эмоциональном подъеме приносит команде сорок три из ста десяти очков, с которыми их университет побеждает в этом матче. А потом Феликс оказывается сидящим на переднем пассажирском довольно простенького Hyundai, перед глазами дорожное полотно в обрамлении кирпичных стен домов, а сбоку донельзя довольный Хёнджин мурлычет себе под нос какую-то мелодию. - Напомни, пожалуйста, куда мы едем? - Ко мне домой. - А я знал про это, когда соглашался поехать с тобой? - У тебя провалы в памяти? — смеется Хёнджин. - Походу да. Феликс помнит, как закончилась игра, и как он честно, потому что Джисон все еще силой удерживал его, дождался, пока команда переоденется и выйдет. Помнит лукавую улыбку Чана, и как пытался все-таки отмазаться от поездки с Хёнджином тем, что он должен отпраздновать победу с остальными парнями. Помнит, как растаял после слов: «Должен. Но я хочу провести время с тобой». Джисон рядом едва ли не рыдал от умиления и придумывал имена их будущим детям, крестным которых он непременно станет, и плевать, что они с Хёнджином оба парни и в этой стране запрещены однополые браки, не говоря уже об усыновлении. Помнит, как Джисон умчался на крыльях любви после предложения Хёнджина занять его место на командных посиделках, потому что там должен быть Минхо, что опять-таки внезапно, поскольку в дружбе с баскетболистами кроме Хёнджина он вроде как не был замечен, но Феликс уже понял, что в этом омуте тысячи чертей. Помнит, как они покинули здание и сели в машину Хёнджина. Собственно, все. Никаких упоминаний поездки в чужой дом в качестве первого, даже не официального и вообще только предположительного свидания. Но не выскакивать же из машины. Хотя в момент, когда Хёнджин заезжает на огороженную забором территорию и паркуется у большого дома в традиционном корейском стиле, Феликс немного жалеет, что этого не сделал. Хёнджин его нервозность замечает и пытается успокоить, взяв за руку и нежно поглаживая большим пальцем чужую маленькую ладонь. Не помогает ни разу. Теперь Феликс еще и смущается. - Я дома, — кричит Хёнджин, кажется, на весь дом. - Как игра? — доносится такое же истошное в ответ. - Выиграли! - О, значит мы сегодня празднуем? Хёнджин ведет Феликса вглубь дома и останавливается напротив входа в гостиную, где на диване сидит та самая улыбчивая пожилая женщина из видео с книгой в руках. - Добрый день, — вежливо кланяется Феликс. — Простите за вторжение. - Здравствуй, солнышко, — радушно улыбается в ответ бабушка Хёнджина. — Хёни, это тот самый мальчик, что тебе нравится? Стоп. Что? - Бабуль, ты в курсе, что очаровательно бестактна? — смеется Хёнджин. Да не может этого быть. Нет, Феликс, конечно, понимает, что у Хёнджина есть к нему некоторая симпатия, довольно большое количество его поступков говорит об этом, но не до такой же степени, чтобы обсуждать его с родными. Наверное, это совсем не про него. Хотя в таком случае снова обидно и нихрена непонятно, почему Хёнджин так себя с ним ведет. И продолжает держать за руку. Быть может, Феликсу пора прекратить надумывать себе всякое дерьмо и игнорировать действительно важное и приятное. - Конечно. От кого бы еще эта черта была у тебя, — самодовольная улыбка, видимо, тоже семейная черта Хванов. - Мы будем в моей комнате, — Хёнджин закатывает глаза и тянет Феликса дальше по коридору. - Феликс останется на ужин? — доносится вслед. Без «быть может». Точно пора. - Не обращай на нее внимания, мы пока работаем над деликатностью и уважением личных границ, — непринужденно произносит Хёнджин, но Феликс замечает, как покраснели кончики его ушей. Комната Хёнджина каждым сантиметром своего пространства кричит о том, кто именно ее владелец. Она светлая, немного хаотичная, но уютная, на белой стене над кроватью красуется флаг ЛГБТ, а в углу валяется пара баскетбольных мячей, но большую часть пространства занимает огромный шкаф, где, наверное, и хранится вся коллекция кроссовок Хёнджина. Которая в данный момент Феликса совсем не волнует. - Я тебе правда нравлюсь? — решительно спрашивает он, а потом сам же тушуется и пятится к кровати, неловко приземляясь на самый край и пряча лицо, натянув на него ворот футболки. Хёнджин уже по традиции не отвечает, только лезет в шкаф, чтобы достать оттуда разноцветную коробку с выведенным зеленым названием известной спортивной фирмы, и, сев рядом с Феликсом, неловко протянуть ее в подарок. - Только не говори, что ты… - На этот раз твоего размера. Феликс открывает коробку, трясущимися пальцами поднимает упаковочную бумагу и видит черную, с леопардовыми и белыми вставками и ярко-красными шнурками пару Evangelion x FILA. WAVELET ALPHA EVA-02. Чертова версия Аски. - Знаешь…такие кроссовки – это ведь не только цена и бренд, это легкость, комфорт, способность выдерживать тяжелые нагрузки, ну и да, они, черт возьми, красивые. Я надеюсь, ты все же решишь, что они тебе подходят, — Хёнджин немного нервно теребит вязки на толстовке и упорно не смотрит в глаза. - Ты ведь сейчас не о кроссовках? Феликс довольно смутно помнит последнюю вечеринку у Со Чанбина, на которой он нажрался и часть вечера просидел в обнимочку с Хёнджином на качелях, но эпизод с прощанием и речь о том, что ему не подходят чужие Найки, почему-то в голове отложились. Феликс не задумывался тогда особо о двойном смысле того, что несет, после счел пьяным высером своего мозга и решил не париться. А Хёнджин, оказывается, все это время загонялся, считая, что те слова относились к нему. И именно это толкает Феликса к тому, чтобы окончательно отпустить себя. - Да уж, одним минетом я за такую красоту явно не рассчитаюсь, — нарочито задумчиво произносит Феликс, откладывая коробку с кроссовками на кровать, и придвигаясь к Хёнджину чуть ближе, прикусывая щеку, дабы не расплыться раньше времени в глупой влюбленной улыбке. — Возьмешь меня всего? - Так мне на предложение встречаться еще не отвечали, — Хёнджин прикрывает лицо рукой и смеется. - Мне, знаешь ли, тоже еще не предлагали встречаться метафорами о кроссовках, — передразнивает его Феликс. - Ты первый это начал! - Я был в говно! А ты сейчас довыебываешься, и я заберу свои новенькие FILA и уйду. - Возьму, — мгновенно становится серьезным Хёнджин, тянет за руку Феликса на себя, заставляя усесться на свои бедра, обхватив их острыми коленками, и утыкается своим лбом в чужой. — Феликс Ли, я возьму тебя целиком, полностью и во всех смыслах. Феликс краснеет. Ему поначалу, наверное, сложно придется с таким открытым Хёнджином, и за такое привалившее счастье на личном фронте, в будущем его однозначно ждет нихуевый пинок под жопу от кармы, которая сука, но это все теряет значение, когда Хёнджин шепчет: - Можно я тебя поцелую? - После всех разговоров про отсос, ты реально спрашиваешь, можно ли меня поцеловать? А еще у Хёнджина лапищи уже минуты две как пробрались в задние карманы джинсов Феликса и беззастенчиво сжимают ягодицы, притягивая к своему обладателю как можно ближе. - Да, именно это я и делаю. Как можно быть одновременно таким трогательным и пошлым? Феликс сам сокращает между ними расстояние, но коснуться губ не успевает из-за стука в дверь, которая менее чем через секунду распахивается, являя улыбающееся лицо госпожи Хван. Феликс рефлекторно дергается и пытается слезть с чужих колен – быть застуканным в подобном положении банально стыдно, только вот Хёнджин абсолютно не планирует его отпускать, и в итоге они невнятной кучей валятся на пол. Только уже шипя от боли в отбитом копчике в шею навалившегося сверху Хёнджина, Феликс вспоминает о непомерной толерантности пожилых родственников своего новоиспеченного парня. - Бабуль, ты помнишь, о чем мы говорили? — раздраженно смотрит на бабушку Хёнджин, приподнимаясь на локтях. — Ты сначала стучишь, ждешь, пока я отвечу, и только потом заходишь. - Теперь точно запомню. Феликс, я так понимаю, на наш маленький праздничный ужин все-таки остается? - Да. Мы подойдем через пять минут. - А вы управитесь так быстро? - Бабуль, просто выйди, пожалуйста. Женщина лукаво хихикает и все же закрывает дверь с обратной стороны. Феликс, до сего момента лежавший тихой мышкой, заходится в хохоте, потому что более нелепой и одновременно умилительной ситуации в его жизни еще не было. Когда он соглашался, хоть и не помнит этого, поехать к Хёнджину домой, он даже на секунду не мог представить, что будет спокойненько лежать в весьма пикантном положении, пока Хёнджин так же, черт возьми, спокойно будет вести диалог со своей бабушкой. А теперь Феликс еще и собирается остаться на ужин, который, несомненно, будет наполнен смущающими вопросами, которые заставят его отчаянно краснеть, но, кажется, это именно то, чего он хотел от своей жизни. - Итак. Пять минут, — отсмеявшись, произносит Феликс. - И что же мы будем делать эти пять минут? — Хёнджин невесомо ведет носом по щеке Феликса. - Ну, можешь показать мне свои оставшиеся модели кроссовок. Их как раз пять осталось, на каждую по минутке на полапать. - О. Если ты так хочешь, без проблем, — как будто ни капли не расстроившись, Хёнджин пытается подняться, но Феликс обхватывает его бёдра ногами и притягивает обратно, вжимая в себя еще сильнее. - Я ожидал, что ты предложишь мне полапать вместо кроссовок тебя. - А я ожидал, что ты предложишь продолжить то, на чем мы остановились. И ты, к слову, уже лапаешь меня, — Хёнджин многозначительно смотрит вниз. - А ты все еще не продолжил, на чем мы остановились. Чуть меньше месяца назад Хван Хёнджин появился на пороге его жизни в ярко-желтых Air Jordan 5 Retro Tokyo T23, чтобы остаться в ней на…Феликс не хочет думать о том, сколько продлятся эти отношения, с каким количеством проблем им придется столкнуться, в какой именно форме ему прилетит ответочка от Вселенной. Феликс хочет лежать, плавиться от прикосновений губ Хёнджина, мечтая, чтобы отведенные им пять минут растянулись на целую вечность, и наслаждаться разделенным на двоих счастьем. Что Феликс и делает.