все будет так, как ты захочешь.

— Здесь все? — уточняет Олег, принимая аптечный пакет из рук Игоря. Гром кивает. Сережа, мнущийся поодаль, смотрит на них в упор, заламывая пальцы на руках. Он переживает, кажется, даже больше альф, но старается сохранять спокойствие, запивая не унимающуюся нервозность газировкой. Не хочется даже представлять, какие выражения подберет Денис, когда узнает, что они с Игорем против уговора вызвонили Волкова и убедили (убеждать не пришлось, Олег сразу согласился) приехать сюда. С одной стороны — просьбы друга, с другой стороны — его здоровье и счастье. Принятое решение гложет Разумовского, и как Гром ни старается, приобнимая за плечи и шепча в макушку, что он поступил правильно, сердце все равно сжимается. Оккупировавшийся в офисе Сережи Денис напрягает не только волнующегося по поводу и без Разумовского, но и обычно спокойного Игоря, живущего по принципу «Трех П»: понял, принял, похуй. «Понял» — для любимого омеги, когда он сворачивается под боком и начинает рассказывать что-то про доработки, развитие, коды какие-то, обходные пути для взлома и новые возможности, а Игорь только кивает головой, ни слова не разбирая, и крепче его обнимает. Он, в принципе, сообразительный, только тормоз немного, но, если объяснить, сразу глаза умными становятся, осознанными. Сережа не без удовольствия смотрит с Громом научные видео и айти лафхаки, комментируя каждый и в подробностях поясняя, почему это фуфло, а то — нормальная тема, хитрая. «Принял» — для работы, требующей неустанного наблюдения за внешней и внутренней обстановкой. Игорь из полиции ушел давно и работает теперь на Сережу, отвечая за «Собственную Безопасность». Получается это у него с невероятным успехом. Еще бы, когда самое ценное в своей жизни охраняешь — выкладываешься не на сто, а на все двести, рискуя и подставляясь. К тому же бывший майор полиции хорошо смотрится в темном свитере, прямых брюках и с рацией, отвлекая омегу от работы неотразимым внешним видом. Плюс это или минус, они еще не решили. «Похуй» — для дней, когда в офис заваливается обосновавшийся в Питере Денис. Игоря выгоняют за двери, чтобы не влезал в великосветские беседы двух компьютерных гениев, и оставляют довольствоваться камерами видеонаблюдения. «И так нормально поохраняешь, майор, не подслушивай». С такими словами его выставляет Титов, уже прихлебывающий дорогущее пиво с минимальным содержанием алкоголя (извращение, блять, думает альфа, но не говорит). Сережа только провожает сочувствующим взглядом, то и дело посматривая в камеру с улыбкой, зная, что Игорь следит. «Похуй» в отношении Титова Гром использует довольно часто, потому что они почти всегда спорят и огрызаются, но по-дружески и без взаимной ненависти. И даже с таким настроем он понимает, что у Олега с Денисом не все в порядке. — Ты там с ним поговори, разъясни, убеди, — жестикулируя активно, говорит Игорь. Они разместили свое тайное общество заговоров в жилом блоке, но все равно беседуют негромко, словно Денис услышит их из са́мого офиса и сбежит. — Подумай, короче, головой. — Да уж не хуем. Альфы, не ожидавшие подобных изречений, озадачено поворачиваются к подавшему голос Сереже. Он, сидевший на подлокотнике кресла, тут же выпрямляется, хлопая длинными ресницами ошарашенно — не заметил, что вслух сказал. — В смысле, ты не спеши, — объясняет свое заявление омега. — Знаешь же Дениса, он сперва отнекиваться будет и прогонять. Но это ненормально, Олег, что вы его течку порознь проводите. Волков кивает хмуро и молчаливо. Он-то согласен, что действительно ненормально вот так выставлять своего альфу за порог, пичкая себя супрессантами и проводя ночи в обнимку с ноутбуком, а Денис… Поначалу он делал это дома, но сдерживаться в опасной близости от своей истинной пары невозможно, запах перебивает любые таблетки, пробираясь под кожу и заставляя течь. К препаратам посильнее Титов прибегать не хочет — такое для экстренных ситуаций и в отрицательных побочных эффектах значится бесплодие. Поэтому он стал сбегать в офис Сережи и в нем закрываться со своим ебучим TrueTalk’ом, требующим то обновлений, то доработок. И удивительно это потому, что на обычный секс Денис соглашается без вопросов. — Понял я, — устав от напутствий, Олег выдыхает, крепче сжимая в руке пакет. — Все, пошел. Худшее, что может сделать Денис — прогнать его. Матом, конечно, и громким, но это нестрашно. С таким Олег привык справляться, потому что его омега — просто пиздец, вышедший прямиком из фантазий. Неугомонный вихрь, готовый зубами грызться за свое, «всегда о себе и никогда о других», резкий, быстрый, до ужаса своенравный и такой податливый в сильных объятиях. Бушующий шторм в ладонях Олега — таким он себе истинного и представлял. Когда Сережа с Титовым пару месяцев назад познакомил, сразу понял — его. Двери разъезжаются в стороны, пропуская Олега, но он все равно замирает на пороге, не решаясь. Денис, склонившийся над столом, вскидывается вдруг и смотрит так устало болезненно, что у альфы сердце сжимается. Омега выглядит бледнее и меньше обычного, на голове беспорядок, свитер съезжает с плеча. Его хочется только обнять и накормить, целуя в щеку и обещая все на свете, слушая бесконечную болтовню о программистских делах и осыпая нежными словами, но не сегодня. Титов встает, спешным шагом подлетая к Волкову, сразу задирает голову, всматриваясь в чернеющие глаза. — Почему ты здесь? — он хмурит брови. — А где мне быть, когда у тебя течка? — альфа не язвит и не сердится, но кулаки сжимает — сдерживаться тяжело. Да, ему такой расклад дел не нравится, но он любое решение Дениса уважает. — Олег, — омега трет пальцами переносицу; видно, как он сам замучился и с работой, и с постоянным выяснением отношений, — мы же договорились. — Именно поэтому я принес таблетки, а не вжимаю тебя в матрас, — замечает Волков, увидев промелькнувший в опущенных глазах шальной блеск. Всего на секунду, но так ярко. Денис хочет. Денис очень его хочет. Бороться с омежьей сущностью тяжело, когда перед тобой покорно стоит альфа, принимающий любые капризы и заебы за должное. Олег терпеливый и сильный, он закрывает собой от всего, решает проблемы жестко и радикально, не позволяя Титову вляпаться в дурную историю. Олег — мечта любого. И, блять, как же сложно взглядом облизывать его подтянутую фигуру, отказывая себе в удовольствии прикоснуться. — Отдай, — цедит Титов, судорожно втягивая воздух сквозь зубы. Он забирает протянутый пакет и предпочитает делать вид, что не почувствовал прикосновения горячих пальцев к своей ладони. Все нутро дрожью перетряхивает. Его альфа так близко, смотрит и дышит тяжело, отчетливый запах возбуждения раздражает ноздри, а Титов продолжает сопротивляться собственной природе. Это невыносимо. Тело требует альфу, требует подчиниться, подставиться, ноги раздвинуть. Блядство какое. Его скручивает от внезапно болезненного спазма, и приходится схватиться за водолазку Олега, чтобы не упасть. Таблетки херово действуют на организм, и сказывается уже третья течка без истинного. — Денис? — Волков обеспокоенно подхватывает его, помогая выпрямиться. — Все н-нормально, — из обернувшейся вокруг талии руки он выворачивается, быстро отстраняясь. — Иди, пожалуйста. — Точно? — Точно, блять, прошу, Олег, выйди. Только когда двери за ним закрываются, Денис вздыхает с облегчением, привалившись к холодной стене. Он с ума сойдет, если Сережа с Игорем и дальше продолжат Волкова присылать в такие моменты. Что они задумали вообще? Ему кажется, что Олег ушел разозленным, ну, и похуй, так даже лучше. Пусть злится, только не лезет. В воздухе по-прежнему ярко читается желание, животное и необузданное — альфа мог бы его взять и без согласия… Денис раскрывает пакет, убеждаясь, что нескольких упаковок с запасом хватит. А потом замечает небольшой стикер, аккуратно прилепленный к одной из коробочек. «Может, позвонишь Олегу? : (» Ясно, Сережа. Титов про себя нервно усмехается, зарываясь пальцами в отросшие волосы, и едва не скулит от боли, когда тело выламывает очередной судорогой. Больно пиздецки, и эта секундная встреча с истинным обещает обернуться дикой резью в животе и мокрой от слез подушкой. Его омега с ума начинает сходить, требуя и умоляя, чтобы хоть на мгновение родной запах окутал тело, а ладони прошлись по узким бедрам. «Ты уже ему позвонил», — хмыкает Денис. Он только одну таблетку из блистера выдавливает, а в паху уже тугой узел завязывается, жаром обдавая внутренности. Не успеет. Титов хватается за стену, руки заходятся тремором, пилюля выскакивает, укатываясь куда-то. Омега прищуривается, чтобы найти, а перед глазами плывет. Если от течки не подохнет, то от собственной дурости. Кое-как выползая в коридор, Денис молится, чтобы Волков оказался недалеко. До лифтов он точно не дойдет, свалится где-нибудь по дороге, и пусть тот, кто найдет, делает, что угодно. Хотя от одного только представления мутить начинает. Омега накрывает ладонью живот и замечает маячащую в отдалении темную высокую фигуру. Она оборачивается и начинает приближаться. Сперва обычным шагом, а потом и на бег переходит. — Олег, — зовет он, едва разлепляя губы, а сильные руки уже подхватывают и прижимают к груди. — Родной, — медовый баритон обласкивает слух, Титов запрокидывает голову, мутными глазами уставившись на обеспокоенного альфу, — что с тобой? Дениска, — пальцы убирают лезущие в лицо волосы, осторожно оглаживают скулу, — все нормально, приди в себя. Что мне сделать? Скажи, что сделать? У омеги ноги подгибаются, он почти висит в крепких объятиях, по крупицам собирая самообладание. Живой, горчащий на языке запах истинного не оставляет и шанса. Денис вдыхает поглубже, сам себя отравляя, и зажмуривается, понимая, что по бедрам уже полило. Сильно, мокро, безвозвратно. — Трахнуть, — уверенно заявляет из последних сил, кажется, отключаясь. В себя приходит, уже сидя на Сережином столе. Между ног стоит Олег, в ладонях удерживая острое лицо. Взгляд у него взволнованный, но затянутый черной дымкой влечения. Денис вымученно улыбается, понимая, что бессознательного его брать не стали и дождались возвращения в здравый рассудок, пускай и не совсем трезвый — опьяненный гормонами. Выразительные черты испереживавшегося альфы смягчаются, он обводит большим пальцем дрогнувшие губы и склоняется, прижавшись к ним слишком невинно и осторожно. Титов тянет его ближе, руками обвивая широкие плечи, сам меняет характер поцелуя. Выгибает шею, приоткрывает рот, вгрызаясь в ласкающие его губы, и стонет тихо, дорвавшись, наконец, до желаемого. Охуенно. Нормы приличия Олег отодвигает следом за ноутбуком Дениса. Запускает пальцы в волосы омеги, давит на затылок, прижимая и не давая отстраниться. Никуда он теперь не сбежит. Поцелуй становится мокрым, языки быстро сплетаются, низ живота сводит приятным томлением. Загребущие ладони Дениса Олег ловит под водолазкой. Они вовсю гладят его пресс, пальчики очерчивают контур, поднимаются до груди. Титов нетерпеливый, и об этом в нем кричит каждая деталь. Поэтому Волков сразу стягивает с себя верх, позволяя омеге загоревшимся взглядом пройтись по поджарому торсу, облизнуться и ткнуться губами в ключицы. Денис, если уже сидит с разведенными ногами, то скрывать, что хочет, не будет. Он вылизывает шею альфы, сжав его волосы на затылке, и прикусывает кадык. — Блять. Пальцы Олега расстегивают ширинку на брюках, позволяя им повиснуть на бедрах. Губы спускаются на тонкую шею, жарко целуют, оставляя мокрые следы прохладой щекотать кожу. Засосов он избегает, Денис и без того кажется слишком бледным, фарфоровым и хрупким — альфа боится прокусить тонкую кожу. Он прихватывает мочку, лижет коротко за ухом, а ладонь смещает резинку белья. Подушечками пальцев Волков обводит выпирающие подвздошные косточки, мягко, не давит, только чуть царапнув ногтями. — Все будет так, как ты захочешь, хорошо? — не сопротивляясь очередному торопливому поцелую с подачи омеги, говорит Олег. — Хорошо, — теряясь в хищном взгляде, едва ли осознанно соглашается Денис. Олег срывает с него штаны — на заднице выразительное мокрое пятно — вместе с бельем, грудью укладывает на стол, не встречая возражений. Густой соблазнительный запах течки затапливает офис. Как же Волкова с этого ведет. Он прикрывает глаза, глубоко вдыхая, и ни на секунду не выпускает бедра Дениса из хватки. Ощущение прикосновений горит на чувствительной коже, Титов ерзает, вызывающе прогибаясь в спине и требуя к себе внимания. Олег цепляется взглядом за вязкие капли, скатывающиеся по внутренней стороне бедра, и понимает, что пропал. Ладони разводят ягодицы, язык толкается в мокрое и скользкое. Омега, встрепенувшийся от неожиданности, приподнимается на локтях, сразу же норовя удрать, но огромные лапищи альфы держат крепко. Денис матерится, не стесняясь в выражениях и подбирая эпитеты, прежде Олегу неизвестные. Он только посмеивается, дразня дыханием и самозабвенно вылизывая текущий вход. Его омега чертовски вкусный и прячет лицо в ладонях, всхлипывая безвольно и сводя колени. Ему впервые настолько стыдно. Он заводит руку назад, вцепляясь в жесткие волосы и задыхаясь от ощущений языка в себе. Так откровенно и пошло. Волков ничего против не имеет, шире разводя стройные ноги и пятная кожу яркими засосами. Денис скулит, кусая губы и жмурясь, а потом вскидывается резко, распахивая глаза — два длинных, гибких пальца оказываются внутри. Альфа поднимается, склоняясь над ним сверху, задирая свитер, придающий омеге странный оттенок невинности, и целует выступающие позвонки. — Олег, блять, — омега хрипит, к двум пальцам добавляют третий, раскрывая податливые стенки. — Серый нас убьет, если здесь будем. — Давай на диван. «Давай на диван» превращается в «аккуратно донесу тебя на руках, зацеловывая плечи и пачкая собственные штаны текущей смазкой». Волков осторожно опускает драгоценную ношу спиной на мягкую поверхность, и пока Денис жадно рассматривает его из-под полуприкрытых пушистых ресниц, избавляется от оставшейся на себе одежды. Взгляд омеги плавно перетекает в пах, брови страдальчески сходятся у переносицы, язык обводит губы. Денис приподнимается и обхватывает твердый член ладонью. — Динь, — предупреждающе рокочет Олег, не выдерживая живописность открывшейся картины. А Титов, жмурясь и урча, накрывает губами крупную головку. Голова движется плавно, неспешно, омега с каждым разом берет глубже, дыша чаще и смаргивая выступающие слезы. Между ног пульсирует собственное возбуждение, и Денису кажется, он, только лишь отсасывая, может спустить без рук. Потому что Олег в такие моменты просто невероятный: напряженные мышцы, хриплое дыхание, глухие стоны. А запах… Запах альфы пробирает до мурашек, заставляя стараться. — Стой, — он все же срывается, останавливая светлую макушку ладонью. Денис отстраняется, смотря прямо в глаза, и дует перепачканные предэякулятом губы: — Не нравится? Невозможный. Волков опускается коленом на диван и приподнимает лицо омеги: — Очень нравится, родной, — языком слизнув каплю собственной смазки с чужого подбородка, он целует взахлеб, смакуя пряный вкус. — Но я тебя иначе хочу сейчас. Денис понятливый. Он укладывается на диван, разводит бедра призывно и одним взглядом кричит «выеби». Волков сопротивляться не может, забив на хваленную солдатскую выдержку. В такие моменты он, полностью бесправный перед истинным, нуждающимся, требующим и бесконечно открытым, соглашается на все. Все звериное внутри Олега воет от удовольствия, стоит закинуть тонкие ноги себе на плечи и почти пополам сложить хрупкого Титова, вжав в диван. Внутри него так узко и жарко, ошеломительно хорошо, до одури мягко и скользко — Волков не сдерживает утробный рык, пугая забившегося в его руках омегу. Влажные ресницы дрожат, губы распахнуты в немом крике, Дениса всего выламывает и пробирает крупной дрожью. Он, наконец-то, получает то, в чем нуждался — близость со своей парой. — Боже, — до конца принимая член альфы в себя, Титов скребет диванную обивку. Когда он только перебрался в Питер, то даже и не хотел начинать отношения, жить с кем-то. Работы хватало, и все это «истинно любовное» говно в планы не входило. Но Олег нарисовался внезапно. Сережа сказал, что вернулся друг из армии и теперь (пока) живет у него, а ты приезжай, вот, дела обсудим, и познакомитесь заодно. Ну, и познакомились, короче. Сперва в туалете, потом в раздевалке спортивного зала для сотрудников охраны. Дениса тогда повело сразу же, он ни взгляда, ни рук не мог отвести. Съехались быстро и скорее под предлогом «неудобно при Сером зажиматься», чем из большой любви. Она вроде как по умолчанию идет, потому что истинные же, тут без чувств никак. Но Титов осознал, что действительно в л ю б л я е т с я, когда снова залип на обнаженную спину Олега, готовящего завтрак на двоих, и понял, что хочет каждое утро начинать именно так. С заботливых поцелуев в макушку и горячего кофе, с одной сигареты на двоих и обещания бросить уже курить. А потом теплый салон автомобиля, пока Волков довозит его до офиса, широкой ладонью накрыв колено. Но подпустить альфу к себе в течку все равно стало настоящим испытанием. Денис, привыкший, что в такие дни он или на подавителях, или безвылазно сидит в квартире, отказывался изменять устоявшимся традициям. С приходом в жизнь истинного его организм претерпел изменения, цикл стабилизировался, и незначительные выделения с мелькающим в отдалении желанием превратились в настоящее буйство гормонов с перепачканными простынями. Омега начал бояться, что все бесповоротно изменится и пути обратно точно не будет, если Волков пройдет и эту его границу. — Сильнее, — задыхаясь и не выдерживая напора, просит Денис, ладонями обхватывая сосредоточенное лицо альфы: — Да не сломаюсь я, Олеж. Поверить в это сложно, потому что Титов весь такой хрупкий и маленький по сравнению с ним, физически слабый, хотя и ударить может, если понадобится. Но все равно его аристократичная утонченность в Олеге пробуждает желание защитить, и явно не трахать, как настоящую блядь. Жестко, грубо, нещадно. А омега только об этом и просит, сам подается навстречу, губы кусает и свои, и чужие, шепчет, стонет, целует. Волкову кажется, что он еще никого так не хотел. Денис от каждого несдержанного толчка сжимается до звезд перед глазами, прогибается, скулит, срываясь на жалобные всхлипы. Зрачок чернилами затапливает радужку. Титов и так словно объебанный выглядит, а теперь и ведет себя как он. Шарит бездумно руками по мускулистой спине, дерет короткими ногтями, бормоча что-то нечленораздельное, и, Олег уверен, нецензурное. Проклятиями сыплет, вскрикивает внезапно, зубами цепляя альфу за напряженную мышцу плеча, и кончает, сотрясаясь всем телом. — Бля-ять, — хрипит Денис, запрокинув голову, и, чувствуя непрекращающиеся внутри движения. — Немного еще, — сгребая его в удушливые объятия, обещает Олег. И не врет, через считанные секунды кончая омеге на живот. К детям и к узлу Титов еще не готов, и ждать они будут столько, сколько потребуется, довольствуясь нежными, усталыми после изматывающего секса, ласками. Горячие губы льнут к щеке, Олег ведет носом до влажного виска, задерживается, вдыхая ставший слишком ярким запах Дениса, и тихо рычит. — Раздавишь, — задушено раздается снизу, и приходится скатиться с него, утащив за собой. Титов пристраивается рядом, нырнув под руку и уложив голову на грудь. Они оба горячие и потные, но отстраняться больно физически. — Так, — воцарившуюся в жилом блоке тишину нарушает Игорь, — ну, дела у них замечательно. Разумовский, до этого момента глядевший в телевизор, выхватывает из цепких пальцев альфы планшет. Сережа злой, красный и возмущенный. И ничего хорошего Игорю это не предвещает. — Ты что, все это время подсматривал?!