***
Алкоголь лился рекой, а безудержные танцы кружили до упаду. Повернув голову, я заметил, что Мишель взобралась на барную стойку, скинув туфли. Мы были вместе всего ничего, но я уже был готов прыгать за ней хоть в огонь, хоть в воду… Да даже в бездну! Не говоря уже о том, что считал святым долгом спасение девушки от излишнего внимания, что она могла привлечь своими нетрезвыми выходками. Потому, кивнув парням, пружинистой походкой направился к возлюбленной, планируя ненавязчиво уговорить Мишель покинуть импровизированный танцпол и перебазироваться в номер. Там-то уж можно было позволить ей исполнять хоть приват-танец! Но замер посреди дороги, когда вместо меня к девушке протянул руки Брэндон. Он как-то по-особенному бережно снял её со стойки, сбивая моё дыхание, заставляя от ревности кровь в жилах вскипеть, а руки сжаться в кулаки. Мишель развернулась к нему лицом, что-то заговорив, а бездонные глаза забегали. Я насторожился, и, тяжело задышав, сделал шаг навстречу к ним. Даже сдвинуться с места было сродни подвигу: я чувствовал, какой тяжестью налилось моё тело. Всеми фибрами подсознания ощущая, что что-то здесь не так, я смотрел на этих двоих, предвкушая неладное, а чутьё ещё никогда раньше меня не подводило. Ни-ког-да. По-свойски притянув хореографа к себе за хрупкую талию, Брэндон что-то зашептал ей на ухо, нагло скользнув ладонью по спине девушки, перемещая руку на ягодицы. — Не трогай меня! — прозвучало довольно громко и привлекло внимание окружающих. Румянец вспыхнул на щеках Мишель, и она попыталась вырваться. Я почти уже дотронулся до плеча навязчивого засранца в желании набить тому морду, как сказанное им окатило меня ушатом ледяной воды. — Я хочу тебя… Как в тот раз. Я не могу забыть… Хореограф дёрнулась, словно от пощёчины, и встретилась со мной взглядом. Одними губами прошептав: «прости», она осела на барный стул, прикрыв руками глаза. Будучи ошарашенным, в попытке переварить услышанное, я не стал вникать в подробности конфликта со всеми остальными ребятами на почве подписания злополучного контракта. Дослушав поток признаний Брэндона, Мишель сорвалась с места, не забыв прихватить клатч и ключи от номера, что покоились на стойке. — Эй, ты как? — Кристиан положил руку мне на плечо, пытаясь поддержать. — Не знаю… Эмоции застилали глаза, не позволяя видеть ничего перед собой. Лишь пелену. Лишь туман, но я упрямо смотрел вперёд, не подавая виду, что не могу совладать со своей собственной головой. Войдя в номер, я упорно избегал с девушкой зрительного контакта, буравя взглядом пол. Словно оглушённый, я что-то говорил о контракте, всё ещё пытаясь угомонить крик о действительно животрепещущем в черепной коробке. — Но… Брэндон, — голос будто был не моим и доносился вовсе не из недр души. Произнесённое вслух имя соперника, отрезонировав в ушах, немного отрезвило, и я уставился на возлюбленную, пытаясь уловить в её взоре сожаление. — Мишель, я не понимаю… Как так? — сердце продолжало биться где-то в пятках. — Я не знаю, как это получилось, — хореограф выдохнула, отвернувшись. — Не знаешь, как получилось, что ты с ним переспала? — слова горчили на кончике языка. Слёзы катились по щекам девушки, но внешне она была совершенно спокойна. Но как хотелось, чтобы это оказалось не так: пожалуйста, пусть это окажется умело сокрытым обратным! — Я пойму, если ты захочешь расстаться со мной, — произнесённая шёпотом фраза проникла под кожу, забираясь обжигающим холодом в каждый орган. Неужели всё было зря? И наши отношения стали лишь ошибкой? Игрой для неё? Я действительно был слеп, и Мишель хотела только чёртова Брэндона?! Я смотрел на трясущиеся плечи, но единственное, о чём выходило думать в этот момент: «Почему же ты так дрожишь?». Сбрасывая наваждение от возникшего вдруг желания укутать от всего мира, вспоминая о том, что узнал примерно часом ранее, уронил голову на руки, пытаясь найти в себе силы ответить что-то на предложение вычеркнуть из жизни ту, что стала воздухом. — Но знай, что я сожалею о случившемся, — хореограф ссутулилась. — Если бы я могла вернуться назад и что-то изменить, я бы это сделала, — заламывая пальцы. Я выдал совершенно несвязную информацию из своего прошлого, испытывая дежавю, и это окончательно потопило меня в собственном отчаянии. — Я хочу сказать, что прощаю тебя, — прочистив горло, произнёс я и присел перед ней на корточки, пальцами разворачивая лицом к себе. Принуждая посмотреть мне в глаза. — Карлос? — удивление на заплаканном, но от того не ставшего менее очаровательном, лице. — И отпускать никуда не собираюсь. Смотря на это всё словно со стороны, я даже не верил сам себе. В то, что произношу это. Хореограф не смогла сдержать слёз и бросилась мне на шею. Я же как-то машинально поглаживал её по спине, договариваясь с самим собой о том, что с этим нужно ужиться. — Мне так жаль… Прости меня… — Мишель перестала всхлипывать и замерла, выжидая вердикта. Ей нужно было услышать, узнать, что она прощена. — Я простил тебя, — хоть и в голове пока это не особо и укладывалось. — Но… Могу кое о чём попросить? — не позволив ответить, я продолжил: — Обещай, что больше не будешь контактировать с Брэндоном, если дело не касается танцев. А хотелось умолять о невозможном: вычеркнуть его из жизни насовсем. — Я обещаю… — положив ладонь на грудь. Но я чувствовал, где-то на подкорке чувствовал, что эти слова лишь сотрясают воздух. Девушка нарушит слово. Только когда? Вопрос времени… Я видел это в её глазах.***
Мишель знала, что я не прощу, и всё равно выбирала риск, сбегая к нему на свидание следующей же ночью. А мне только и оставалось, что прикинуться спящим, обессиленно обрушая на ни в чём не повинную подушку удары кулаком сразу, как только за ней закрылась дверь. Это паранойя. Это ведь паранойя? Я пытался убедить себя в этом. Человеку нужно доверять. Она же… обещала. Не он ждёт мою женщину в покрове ночи. Не к нему она сбегает, поднимаясь из нашей постели на цыпочках, стараясь двигаться бесшумно, дабы не разбудить меня… Чёрт! Кого я обманываю?***
Больно было всем троим. Я так явно ощущал натянутые в струну нервы Брэндона, срывающегося на всех не по делу… И упивался возможностью публично урвать прикосновение к коже хореографа и дотронуться её тела губами, демонстрируя своё право на это. Особое удовольствие доставляло устраивать такое шоу перед Брэндоном, что так старательно отводил взгляд каждый раз, когда мы с Мишель появлялись рядом с ним, даже просто держась за руки. Порой меня накрывало волной жгучей, испепеляющей ненависти, но практически сразу на смену приходило бессилие и даже некая апатия. В то же самое время меня как будто не существовало. Я тонул. Она выбрала меня. Она была моей. Но хотела, кажется, не этого… Я не был тряпкой, но позволял вытирать о свои чувства ноги.***
Проклятый кулон, который появился у неё, как только Брэндон кинул нас всех, девушка не снимала с шеи, даже когда эту самую шею целовал я. Его прощальный подарок. Мишель сама в этом призналась. И сообщила, что теперь эта история точно останется в прошлом. Насовсем. Что точка поставлена. Я и вправду почувствовал перемены в ней, будто она… Отпустила его? Стала тянуться ко мне, как когда-то давно, когда всё только зарождалось. Как было, пока между нами не встал третий.***
С нашим приездом на конкурс во Францию, у меня снова возникли к хореографу некоторые вопросы, которые я не осмеливался озвучить, прикусывая язык, потому как боялся своим недоверием уничтожить всё, что мы так тщательно возрождали из пепла. Мишель стала явно раздражительнее, постоянно ссылаясь на усталость, на нервы из-за предстоящего соревнования, но противное чувство того, что меня водят за нос, не отпускало. Я даже подумывал обратиться к психологу, потому как чувствовал, что мои навязчивые идеи превращаются в паранойю. Снова.***
— Чёрт, не могу найти телефон! — я уже серьёзно нервничал, ведь нам надо было выйти как минимум пятнадцать минут назад, но мы вчера так увлеклись друг другом, что напрочь забыли о том, что неплохо было бы лечь спать пораньше, что, вообще-то, нужно завести будильники… — Позвони с моего! — накручивая локон на плойку, Мишель кивнула на туалетный столик рядом с собой. Я взял аппарат в руки, нажимая на боковую кнопку. На разблокированном экране оказался открытым чат, в котором было лишь два входящих сообщения, одно из которых пришло всего несколькими часами ранее. Я не имел привычки влезать в личное пространство, но, случайно наткнувшись на переписку, не смог удержаться, заскользив взглядом по тексту.Неизвестный абонент: — «Окончательная разлука между двумя людьми никогда не случается, если оба не смирились». — «Твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу».
Я устало прикрыл глаза. — Мишель, что это? — прокатив ни в чём не повинный телефон через всю столешницу. Мельком глянув на экран, девушка закусила губу, разжимая клипсу на плойке и безвольно опуская руки. Она стояла, потупив взгляд, а я ждал хоть какого-то ответа на заданный вопрос. Хоть чёртового оправдания, что звучало бы максимально нелепо, но хоть могло дать призрачную иллюзию того, что ей не похер! Но Мишель молчала, безмолвием говоря больше, чем следовало. — Ребята, нам пора, — в комнату влетел запыхавшийся Джастин, а я, не найдя в себе сил более оставаться с хореографом наедине, поспешил покинуть дом, кляня свою рассеянность на чём свет стоит. Благодаря не пойми куда запихнутому мобильному, я утвердился в своих подозрениях. Этот чертяра снова всплыл, путая моей женщине голову. Недаром говорят, что дерьмо, увы, не тонет… и что меньше знаешь — крепче спишь.***
— Карлос, — хореограф невесомо докоснулась моего плеча. Я вдохнул свежий воздух в попытке хоть на несколько секунд оттянуть неизбежный разговор. — Ты что-то хотела? — с силой сжимая витиеватые перила балкончика. — Ты не разговариваешь со мной уже несколько дней… Ночуешь в гостиной. Я молчал, прикидывая в голове, как помягче напомнить девушке о том обещании, что она не сдержала. — Милый, боже, я не знаю, что сказать, — Мишель шумно выдохнула, нерешительно обвивая меня руками. — А надо? — я провёл ладонью по лицу, горько усмехаясь. — Я с тобой, Карлос… — её пальцы, покоящиеся на моём животе, дрогнули. — До поры, — мягко отстранив хореографа от себя. — Нет, — испуганно зашептала девушка. — Кого ты обманываешь? — я коснулся мягких волос, собирая их в жгут и устраивая на одном плече. — Я… Но слышать оправдания сейчас было выше моих сил, потому я прижал указательный палец к губам Мишель, призывая помолчать. Качнув головой, отстранился и вошёл обратно в комнату, тем самым показывая, что разговор окончен.***
— Тебе не кажется, что ты должен быть с ней рядом? — и вновь Кристиан оказался как нельзя кстати со своими советами, пытаясь поддержать. — Должен, — угрюмо кивнул я, собираясь с силами. Почему-то дорога в больницу морально была слишком тяжёлой. Я понимал, что даже просто по-человечески не имею никакого морального права не прийти. Прикупив в ларьке букет любимых лилий нашего хореографа, вооружился цветами и вошёл в здание госпиталя. Но на месте узнал, что девушку перевели в платную палату… не за мой счёт. В коридоре мелькнула макушка Брэндона, направившегося к Мишель. Букет за ночь завял на лавке, а под утро я ушёл, оставляя выяснение отношений до конца конкурса. Не подал вида, что обо всём знаю, даже когда встречал её из лечебного учреждения. Главное — выступить. Остальное уже потом.***
Я видел, как покачнулся её мир, а земля ушла из-под ног, когда Брэндон всё закончил. Фразу: «Не потеряй то, что имеешь, лапуля», она приняла стойко, не проронив и слезинки. Ну а я… Я ждал момента, когда она поставит точку и между нами.***
И это произошло. Выдумав нелепый предлог о том, что нужно воспитывать сестру, Мишель бежала в Сан-Франциско, не оглядываясь. Вот только я знал, что от себя не убежишь…***
Спустя годы, когда боль и обида поутихли, а на смену этим чувствам пришло смирение и принятие, я смог простить девушку, и при встрече начать всё с чистого листа. И когда я увидел, что Брэндон перестал быть для неё чем-то большим, чем просто друг и воспоминание из прошлого, решился… На нашем пути не раз встречались ещё препятствия, но мы стойко выносили их, воссоединившись, приняв друг друга со всем багажом похороненного прошлого, простив за всё. Я смог это пережить, воспитывая с женщиной, которую полюбил с той минуты, как увидел на кастинге, в любви чудесную дочь. Малышка родилась настолько похожей на меня, что когда я только увидел её, все призраки прошлого отступили окончательно, растворяясь в небытие. И даже когда лицо Мишель покрыли морщинки, а вокруг нас бегали внуки, я держал любовь всей своей жизни за руку, понимая, что всё было правильно. Я по-прежнему видел в ней ту прекрасную девушку, которую повстречал на отборе в «Горячие Гладиаторы». И я не жалел больше ни о чём, ведь… Всё это так или иначе было не зря.