Banana milk

Positions — Ariana Grande

      — Что нужно сделать? — переспрашивает Хосок друга с толикой сомнения в спокойном голосе. Неужели ослышался?       — Врач сказал, что такая проблема встречается у более возрастных групп, когда заканчивается цикл течек. А я в очередной раз убедился, что жизнь меня не любит, — вымученно вздыхает Ким, прикрывая на мгновение уставшие глаза и снимая очки в тонкой оправе. Длинными пальцами массирует веки и закусывает губу, поджимая маленькие ушки к отросшим локонам волос. Короткие ноготки царапают гладкую поверхность стола, а пушистый хвост без какого-либо энтузиазма медленно повиливает из стороны в сторону. Действие очередного обезболивающего подходит к концу и внизу живота постепенно сводит спазмами, перерастая в тянущую боль. Настало время принимать лекарства, на которые у него уже чёртов иммунитет. Организм просто-напросто вырабатывает привыкание. И сколько их не меняй, а все сводится к тому, что Тэхена мучают постоянные боли.       — То есть, ты хочешь сказать, что половой контакт с альфой сможет тебе помочь? — с невеселой усмешкой задаёт вопрос Хосок, протягивая другу пилюлю в паре со стаканом воды. Смотря на страдания своего маленького тонсена, у самого в груди щемит. Тэхен ему как младший братишка, выросли в одном дворе, учились в одной школе с разницей в пару лет, а дальше и в универ младший пошел за ним хвостиком, а точнее, вцепившись в этот самый хвост.       Родители Тэхена категорически отказывались отправлять юного омежку в другой город на обучение, но Хосок заручился, что проследит и поможет, не оставит одного и будет поддерживать. Ну а раз Хосок сказал, что проследит, значит, глаз не сведёт. Уж на кого, а на сына семьи Чон Кимы всегда могли положиться. Спят и видят, как их чадо в будущем выйдет замуж за этого замечательного альфу с гендером чистокровного белого волка, на что дети только глаза закатывают. Друзья они, да и только. Нет и не было места чувствам, зато всегда был, есть и будет кто-то рядом, кто-то очень близкий и родной, на которого всегда можно будет положиться и довериться. Будут фильмы уютными вечерами, понятные только им шуточки и постоянное: «Ну Хосок-а, ну помоги-и-и!»       Говоря о страданиях — началось это все месяца четыре назад. Тэхен в своем двадцатилетнем возрасте помимо того, что почти не имел запаха, не испытал и свою первую течку. По этой причине организм его начал странно себя вести — он стал часто утомляться, раздражаться по пустякам, его все чаще мучили бессонницы и все больше тянуло к альфам, но никто не подходил. Парень испытывал периодические острые головные боли, но больше всего беспокоили не самые приятные ощущения в области живота, что нельзя было сравнить ни с чем, а мигрень отходила далеко на второй план.       На анализы, приёмы у врачей и дальнейшее лечение было потрачено немало денег, не говоря уже о кипах таблеток, от которых уже начинало подташнивать и которые он глотал уже не с одним стаканом воды, ибо не лезет. Но результатов это не дало никаких от слова совсем. Зато один из многих гинекологов сделал отличительные от остальных выводы и предложил Тэхену начать активную половую жизнь и спровоцировать течку, на что младший невинно захлопал большими глазами в недоумении. Половую жизнь? С кем? Вокруг него из знакомых альф один Хосок, а других как-то никогда и не было, да и необходимости он не испытывал ни разу. А тут, видите ли, понадобилось.       Он никогда не признается, но Тэхен, как и другие, возбуждался от вида разгоряченных тел в спортзале, дрочил на порно и, вообще, относил себя к категории особых извращенцев, потому как имел много кинков и фетишей (было бы еще с кем экспериментировать).       Пока его достижения останавливались на женской одежде, которая ему нравилась безумно. Короткие топы и пышные юбочки, разные чокеры, мягкие рюши и колготочки в белую сетку вместе с кружевным бельём — все это он мечтал однажды кому-нибудь показать, доверить свой маленький секрет, а заодно и испытать в деле. Однако, к сожалению, пока приходилось довольствоваться правой рукой и ловить кинк на медицинскую форму, которая уже порядком осточертела.       Вернулся домой парень после последнего приема весь разбитый, вымученный и готовый к очередной бессонной ночи в агонии. Вроде и привык, а вроде и не привыкать к такому, когда каждый божий день внутренности скручивает тремя узлами.       Хосок домой вернулся чуть позже обычного и нашел друга ревущим на кафельном полу в ванной с поджатым хвостом и ушами. Тот сидел, сгорбившись и подогнув ноги, в которые уткнулся мокрым лицом, размазывая сопли и слюни по голым коленкам. Был занят саможалением, иначе и не назовёшь состояние. Что сказать, тут любой не позавидует, а маленький Тэхен не знал, за какие такие грехи ему эти страдания. Ну а спустя полчаса нескончаемых слез в футболку старшего и горячего какао пришли к успокоению.       — Тэхен-а, ты же понимаешь, что это только предположение врача. Точный ответ он тебе не дал. А вдруг не поможет? — Хосок всегда мягок и осторожен в словах. Вот и сейчас старается младшего не задеть, пусть эта идея и кажется ему абсолютно глупой и абсурдной. Какие еще к черту половые контакты? Какие альфы? Его Тэхен-и еще не дорос до этого. Ему сейчас мороженого ведёрко да мультик Спанч-Боба — щеночек счастлив. Вот только это их маленький секрет.       На публике каждый играет свою определённую роль, где Тэхен — неприступная дива и мечта доброй половины ребят с потока и не только. Многие наслышаны о его красоте, вот только подойти рискует не каждый — опасаются. Становиться врагом Хосока — волка со столь сильным феромоном — готов не каждый. Один взгляд вспыхнувших янтарем глаз в сторону нарушителей границ личного пространства — и все сворачивали яйца моментально. Волчья аура подавляет, не оставляя противникам шанса. Свое они защищают ценой жизни. Не важно, кто это — партнёр, друг, или кто-то из близких — волки свое берегут с особой осторожностью и ревностью, а в обществе наслышаны, какими свирепыми они могут быть в ярости. Так что, да, остальные звери его откровенно боялись.       — Но хён, мне уже невыносимо терпеть эту боль… Я не могу спать, не могу нормально посещать занятия и тем более на них концентрироваться. Я уже устал. Мне все равно, будь это хоть первый встречный. Если это поможет, я не побрезгую, — отчаянно захныкал Тэхен, готовый ко всему, лишь бы стало легче.       Младший уже отошёл от мимолетной истерики и теперь сидит за столом, закутавшись в махровый розовый плед и нескончаемо ноя другу о своей проблеме. Лицо не отражает ни единой яркой эмоции, лишь вселенская усталость в глазах и помятый внешний вид. А так, в целом, обычный Тэхен. Малость заебанный жизнью Тэхен с блестящими от еще не высохших слез глазами-пуговками маленького шпица.       — Ты там полегче с первыми встречными, — фыркает старший недовольно. Не для того он целый год гонял от омеги всяких там проходимцев с не самыми чистыми намерениями.       Тэхен — омега очень привлекательный в силу своего гендера и внутреннего зверька, представляющим собой померанского шпица. Весь такой милый, с маленькими ушками, спрятанными в шевелюре, и пушистым хвостом, прижатым к пояснице светло коричневым комочком.       — Ладно, что-нибудь придумаем, а пока ложись спать, — альфа забирает из рук младшего пузатую чашку с остывшим какао, а после подтягивает выше спавший с плеча уголок пледа, — беги к себе. Если что, я всегда рядом, — получив утвердительный кивок и проводив взглядом силуэт юноши с ползущим следом одеялом, он тяжело вздыхает и опускается на стул, вытаскивая из карманов брюк пачку сигарет. При Тэхене никогда себе не позволяет к ним прикасаться, но теперь можно.       Снова крики и плач посреди ночи, снова корчащийся от боли Тэхен, которому Хосок быстро вкалывает обезбол. Старается не прибегать к уколам, но в такие моменты, смотря в эти глаза, полные слез и мольбы, не может вынести болезненный вой, режущий слух и сердце. И так почти каждый день. Внутренний волк альфы воет, требует защитить, но сам он не знает, чем еще сможет помочь. Идея с сексом кажется Хосоку уже не такой бредовой. Лишь бы мелкому стало легче. Даже сам готов пойти на жертвы. Все, что угодно, только бы эти глаза не плакали снова.

***

Apollo — Nightcore High

      — То есть, твоя девственная дырочка, наконец, захотела член? — игриво щурится паренёк с пухлыми губами и темными прядями волос, которые он периодически зачесывает пятерней, прижав рыжие уши к голове и параллельно жуя клубничную жвачку.       Чимин — противоположность более скромного и сдержанного Тэхена, внутри которого сидит хитрый и эгоистичный лис-искуситель. Эдакая бич сучка всего потока; конфета на палочке для важных переговоров и фак с сияющим на нем перстнем — его визитная карточка.       С Тэхеном они познакомились весьма банально — началом дружбы послужили соседние места на первом занятии. Ну а дальше Чимин посчитал своим долгом показать глупому наивному ребёнку все прелести свободной жизни, полной взрослых приключений. Потешался над его невинностью и всячески смущал малыша, в душе находя этого щеночка очень милым.       Правда, Тэхен со своими принципами оказался куда сложнее его ожиданий. Так получилось, что это он одногруппника порой воспитывает, тыкая носом в каждый косяк, и на пальцах объясняет, что такое хорошо и что такое плохо. Курить нельзя, пить нельзя, раздвигать ноги перед каждым встречным — тоже нельзя, и так далее по списку. Нет, Тэхен не навязывает — он переживает, а гиперопеку перенял у Хосока, пока жил с ним всю свою сознательную жизнь. Он Чимина любит, потому и ворчит каждый раз, чувствуя на нем чужие запахи.       — Кому и что я рассказываю, — фыркает младший, театрально закатывая глаза и доставая тетрадь на грядущую лекцию. Ну и таблетки заодно проверяет — на всякий случай.       — Не, ну, с другой стороны, в этом есть смысл. Сам посуди — у нормальных омег, вроде меня, — глаза Кима закатываются повторно, ибо Пак слишком далек от понятия «нормальный», — течка начинается в шестнадцать, ну или в восемнадцать, — продолжает Чимин, игнорируя скептический настрой друга и периодически размахивая пушистым рыжим хвостом, — Но двадцать один — это уже край. А в твоем случае, — он тыкает коротким пальчиком Тэхену под нос с умным видом, — природа забила хуй и послала тебя сосать. То есть тут надо уже как-то самому. Если течка ещё не началась, значит, надо ее спровоцировать, — подытоживает парень, опираясь на спинку стула. Ну не гений ли?       — Браво, — наигранно восхищается младший своим перспективным приятелем, который только что пересказал в малость иной формулировке то, что Тэхен до него пытался донести на протяжении всей первой пары. Пак, бесспорно, ни в чем не шарит так хорошо, как в членах и дырках, но вот что касается углубленной теории — это не его конёк. Только если на практике и желательно на себе. В себе, точнее.       Чимин вообще из тех кадров, которые ничего не делают и в то же время везде успевают. Вот в универ он как-то умудрился поступить и даже продержался целый год, несмотря на беспробудные пьянки. Правда в последнее время малость остепенился. Тэхену хочется верить, что он, наконец, нашел себе кого-то на постоянку.       — Ты бы еще подсказал мне, под кого ложиться, — хмыкает младший, скучающе подпирая щеку рукой и переводя взгляд на кафедру в ожидании профессора, являющую собой стервозную представительницу семейства кошачьих. Тэхен ее на дух не переносит, но старается виду не подавать, ибо не видать ему зачёта по ее дисциплине.       Именно в этот момент аудиторию заполняет до одури приятный запах молочного шоколада. Сладкий и тягучий, он окутывает сознание приятной негой, заполняет собой лёгкие и выделяется из тысячи, вмиг привлекая внимание к его обладателю.       Тэхен теряется, потому что не совсем понимает, от кого из двух вошедших вместе запах этот исходит. Слишком сладкий для альфы, но и омежьи феромоны навряд ли смогли бы вызвать у его внутреннего зверька столь бурную реакцию.       Тэхен с явным любопытством высовывается из-за спины своего одногруппника и видит его:       Высокий парень с миловидной девушкой в парных футболках идут за руку вдоль ряда в их сторону, негромко переговариваясь между собой и кратко улыбаясь.       Два волка иссиня-черного цвета с гладкой шевелюрой на внушительных хвостах метрового размаха вмиг привлекают внимание окружающих. Судя по довольно дружелюбному настроению, опасности они не представляют, напротив — от них так и веет теплом и спокойствием, пусть и стиль довольно-таки бунтарский: высокие берцы у обоих, преобладающие черные тона, пирсинг и татуировки. Бабушка бы перекрестилась.       Взгляд Тэхена прикован к брюнету с открытым лбом и в солнцезащитных очках. Черная футболка оверсайз не скрывает накаченную грудь, широкие плечи и массивные руки с вязью тату. Тэхен отмечает про себя ровную линию подбородка, острые скулы, крупноватый нос, полные и мягкие — а он в этом уверен — губы, густые брови с проколом и выглядывающие из-под них большие антрацитовые глаза молодого человека.       Что-то внутри заводится и громко стучит, не позволяя отвести взгляд, а уши навостряются, выглядывая из густой шевелюры. У него запах сладкий-сладкий, улыбка кроличья, как бы смешно это ни звучало, а еще он немного неловкий, как показалось на первый взгляд. Тэхен ловит себя на том, что рассматривает незнакомого альфу чуть дольше положенного.       Тот словно чувствует — сначала поворачиваются заострённые черные уши, а затем сам переводит взгляд, смотрит в ответ пару долгих секунд, слушая девушку краем уха, и улыбается кратко. Только ему одному, вот так просто.       Сердце бедного омежки делает кульбит. Он краснеет щеками от неловкости, но улыбку ответную сдержать не может.       Как же этот волк красив.       — Ого, не видел их парочку раньше. Новенькие? Да еще и волки. Я думал, что они очень редкие, а у нас в универе теперь их целых три, — тянет Чимин, кажется, слишком громко, а Тэхен и не слушает. Он там, в своем мире, где под этим парнем уже прогнулся. Этим рукам он готов отдать и себя, и свою девственность без раздумий. Разве может кто-то быть настолько притягательным? От альфы на расстоянии веет силой и несёт феромонами за милю, так, что Тэхен позорно сводит ноги. Вроде и милый, а вроде и язык не поворачивается назвать его таковым. Его, у которого мощные бедра обтягивает неплотная ткань джоггеров, когда он сидит, а в ушах ряд тяжёлых колец; у которого рукав забит до самой кромки рукава футболки, а в брови сверкает пирсинг. У него кожа чуть загорелая, тело подтянутое, и запах сладковатый, совершенно контрастирующий с его образом.       Двое сидят рядом на задних местах, о чем-то между собой переговариваясь. Настолько гармоничные и синхронные друг с другом, что зависший Тэхен невольно поражается.       — У тебя на лбу написано «Я хочу тебя», а еще жирным подчеркнуто «Забери мою девственность», — прикалывается рыжий, мимо которого вся эта секундная химия не ускользнула. Играет бровями и толкает язык за щеку, на что младший, малость занятый залипанием на незнакомца, почти никак не реагирует.       — Его запах… он такой приятный, — шепчет Ким, тихонько поглядывая на альфу и в очередной раз ловя его взгляд на себе. Короткий, ни о чем не говорящий. Тот просто смотрит в ответ. Вроде и неловко, а вроде и с толикой любопытства. Мог ли он уловить столь слабый запах самого омеги? Тэхен в этом, почему-то, сомневается, и от мысли этой становится грустно.       — Жертва найдена. Просто изнасилуй его, детка. По глазам вижу, что готов прямо сейчас сесть к нему на колени, — все никак не угомонится Пак, дует розовый шарик, а после соскребает жвачку с губ зубами. В глазах черти пляшут, так и не терпится им опорочить невинного, толкнув на дорожку похоти и разврата.       — Ты что, слепой? У него есть девушка, — сокрушенно выдыхает Ким и роняет голову на стол с тетрадями, прикрывая глаза. И тут все через жопу. Хуже уже и быть не может.       Чимин рядом опять что-то пыхтит о том, что это не проблема, а он не может выкинуть из головы эти глаза, жадно вдыхая сладкий запах шоколада, окутавший весь его разум с первых минут.       Что-то подсказывает Тэхену, что сегодня он встретил того самого человека, а этот самый, по всей видимости, уже нашёл себе спутницу, да еще и волчицу. Внутри что-то неприятно колет, а уже в конце занятий он в спешке собирает сумку и звонит Хосоку, потому что больно невыносимо, а таблетки уже не помогают вовсе.       Даже не замечает, как пара антрацитовых глаз с толикой волнения провожает его до самых дверей.

***

      — Давай, щеночек, яйца в руки и вперёд! — шёпотом кричит Чимин, палочками тыкая в бок и выгоняя мнущегося Тэхена из-за стола, — Блять, вот же он! Сидит один-одинёшенек! Ты же две недели слюни на него пускал! Так подойди к нему уже! Заебал меня со своим Чонгуком! Давай же, идиота кусок! — Чимин любя, вот только друг его старания в полной мере оценить не может. Тэ, как минимум, из принципа не станет покушаться на то, что уже принадлежит другому. Вот только и его нерушимые устои порой дают сбой. Внутри него целая гражданская война противоречий, а своё «хочу» держать в себе представляется почти невозможным. К Чонгуку тянет магнитом, манит невидимой связью, а внутренний зверёк уже на стену лезет.       Тэхен уже устал стирать руку каждую ночь, когда Хосок ложится спать. У него либо боли, либо спермотоксикоз, и сделать с этим уже ничего невозможно, пока он не получит желаемое. Он хочет. Безумно хочет альфу, но порнхаб стал его спасением и единственным другом. Юноша хотел бы открыть объекту воздыхания каждый потаенный уголок своей души, показать, какой он, на самом деле, плохой мальчик, как дрочит на его образ с завязанными глазами и мечтает о том, чтобы Чонгук однажды приковал его к изголовью кровати и ритмично выебал.       Раз за разом, снова и снова эти мысли накрывают его новой волной возбуждения, заставляя желать большего. Чтобы портупеи, наручники, кляпы и тонкие чулки в сетку. Чтобы грязно и мокро, совершенно безбожно, чувственно и страстно, а после, на выходе, бережно и осторожно. С Чонгуком хотелось всего и сразу.       — Захлопни варежку и не ори! Не обязательно всем об этом знать! — шипит шпиц грозно, ладонью затыкая болтливый рот, — Он постоянно ходит со своей девушкой. Ты хоть раз замечал, как он на нее смотрит? — парирует младший на буксире, мертвой хваткой вцепившись в край стола, иначе неугомонный друг действительно выкинет его за борт, — Да, он нравится мне, но я не хочу вот так просто бросать свою гордость к чужим ногам на растерзание. Он все равно меня отвергнет, так что это бессмысленно, — вид у Тэхена, мягко говоря, жалкий. Как у котёнка, который собирается попробовать свой первый кусочек мяса, но отсутствие зубов не позволяет это сделать. Он просто ходит вокруг да около и мяукает жалобно, потому что хочет, а получить не может.       А Чонгук тем временем сидит в сторонке за столом и пялит в телефон. Там у него камера включена, и снимает она крупным планом одного милого омежку, который то и дело смотрит в его сторону, уверенный, что делает это абсолютно беспалевно.       Если Гук поднимет взгляд, тот снова от него убежит и где-нибудь спрячется. Чувствует его — Чонгука — вот только почему-то ныкается от него по всем углам. Сколько бы альфа не искал подходящего момента, все никак не застанет. То с пар пораньше уйдёт, то с физ-ры отпросится, а приставать посреди всех в коридоре — ну, вообще не вариант. Что-то подсказывает ему, что Тэхен не оценит.       Только он собирает свое мужество в кулак и хочет, наконец, подойти и познакомиться, как кто-то чужой подходит к столу с двумя омегами раньше него, обнимает одного из них со спины и целует в каштановую макушку мягких волос, что аккуратными волнами спадают на шею. Чонгука он замечает сразу, ибо волков тут немного, но внимания не обращает, собственнически обвивая талию в руках пышным белым хвостом. Хосок — волк роскошный, с этим не поспоришь, но и превосходство свое он скрыть не пытается, явно обозначая свою территорию.       Омега не замечает чужой пристальный взгляд на себе, откидывает голову на плечо друга и урчит довольно. Вот оно — его спасение. Появился как нельзя кстати.       Чонгук на миг застывает в недоумении. Такого бедный альфа точно не ожидал. Кто это и почему Тэхен так к нему льнет? Вся его уверенность куда-то испарилась, а ведь он готов был клясться, что заинтересованность его к этому юноше полностью взаимна, что запахи их идеально сочетаются и что глаза эти не просто так смотрели на него на протяжении всего прошедшего времени.       Альфа тот выглядит постарше, опускается на свободный стул рядом с омегой и приобнимает за плечо, прижимая к груди. Говорит что-то и улыбается, а младший тянет сладкую улыбку в ответ. Так искренне и ярко, что сердце в груди Чонгука трепещет загнанной птицей.       — Братишка? Что с тобой? — Чонгук не сразу реагирует на появившуюся девушку, смотря на соседний столик нечитаемым взглядом. В руках неосознанно крепко сжимает железные палочки и играет желваками, смотря исподлобья дикими глазами. С удовольствием бы воткнул сейчас эти спицы в один наглый хвост.       — Ничего, — мотает он головой, стараясь выглядеть как можно непринуждённее, — Ты ведь говорила, что у Ким Тэхена нет альфы, — Чонгук зол, у него внутри все кипит, и близняшка это чувствует прекрасно. Девушка опускается на соседний стул вместе со своим подносом и прослеживает взгляд брата, на выходе глотая все колкости.       — Офигеть… — только и выдаёт близняшка с нескрываемым удивлением, забавно округлив свои большие чёрные глаза, такие же, как у самого Чонгука.       — Вот и я офигел, — без энтузиазма вздыхает парень, жадно отпивая банановое молоко. Вроде и вырос давно, а все равно не надоест. Чонгук любит молоко, любит бананы, а запах их в сочетании просто обожает.       Только вот ему противен этот запах цитруса, что исходит от альфы. Он нежный запах Тэхена окисляет, портит. Совершенно ему не подходит.       — Это Чон Хосок. Как я уже наслышана, он — один из самых популярных альф в стенах университета. Он по-настоящему крут и чертовски горяч. Недавно Хосок стал победителем среди университетов с научным проектом уровня аспирантуры. А еще он такой же волк, как и мы, что уже говорит многое о его статусе, — перечисляет девушка, а после переводит взгляд на брата, отмечая про себя его преимущества превзойти этого самца.        Чонгук тоже не лыком шит. В предыдущем месте их обучения он имел высший балл по всему универу и являлся капитаном баскетбольной команды на протяжении всего года, пока не пришлось перевестись.       — У тебя на лице все написано, Лиён. Даже не думай сравнивать меня с этим индюком, — рычит парень ущемленным зверем, на что вторая лишь усмехается, — Я не собираюсь отнимать чужое, но, думаю, что у меня есть шанс…       — Вот и поднимай тогда свою трусливую задницу и иди к нему! — гаркает девушка недовольно, тыча в него наманикюренным черным ногтем. И плевать, что их могут услышать, — Пока ты тут бережешь свою гордость, этот альфач уведет Тэхена у тебя из-под носа! — девушка дело говорит. Смотрит на него строго и хмурит брови, ибо брат её в подобном полный профан. Впервые ему кто-то действительно понравился, а тут подойти не может.        Вроде и родились в один день, а все равно Лиен за старшую. Вечно поучает и читает нотации, на что младший лишь сдержанно улыбается, качая головой. А ведь не зря говорят, что девушки быстрее взрослеют. Такие разные, словно и не одни родители зачали. Зато с детства не разлей вода. Всегда вместе, рука об руку, сами себе друзья и товарищи в тяжёлые времена.       Если в детстве Гук был маленьким и щуплым, то в старших классах вымахал и стал больше своих сверстников раза в два, чему так же способствовали и ежедневные спортивные нагрузки. Он стал горячим желанным мужчиной, привлекающим внимание сильной аурой и внешностью.       Чонгук снова чувствует его взгляд на себе и поднимает глаза, сталкиваясь с бусинками цвета карамели.       Тэхен сидит под боком у своего хёна, удобно прижавшись к груди, пока тот переговаривается с Чимином, и снова прячет глаза. Такой весь изнеженный и разморенный, что без зависти не взглянешь.       Они с Хосоком очень тактильные, привыкшие друг к другу с детства. До того близкие, что окружающие при виде этой милейшей картины расплываются в улыбках. Вот только у брюнета от всей этой слащавости зубы сводит, а внутри болезненно ноет.       Как же он хочет оказаться на месте того, кто эту омежку сейчас обнимает. Чонгук был бы ласковым, бережливым и осторожным со своим истинным. На руках бы носил, никогда не отпуская от себя дальше, чем на метр. Он жуткий собственник, но никогда бы не стал с пренебрежением относиться к чужим чувствам. Делал бы все, лишь бы Тэхен так же ярко улыбался ему и никому другому. На деле же боится подойти, а точнее — спугнуть и оттолкнуть.       Тэхен ему кажется до невозможности хрупким и чувствительным, может даже слишком эмоциональным и осторожным по отношению к чужим людям. Стоит кому-то постороннему близко подойти, как он неосознанно ежится и пушит хвост, готовый выпустить свои коготочки в любую секунду.       Чонгук не мог это не заметить, когда на физре к омеге начал подкатывать кто-то из параллели, весьма наглым образом попытавшись цапнуть за пушистый хвостик. Волк тогда насторожился не на шутку. Конечно, это был для Гука отличный шанс заступиться и показать себя, вот только омега и сам сумел дать обидчику фору, оставив на лице наглой овчарки три параллели кровоточащих царапин. Ошарашены были все, а пострадавшего отправили в медпункт.       Тэхен мило рычит — отметил тогда для себя Гук с легкой улыбкой, если можно было так назвать шипение шпица во время потасовки, — а еще он строптивый и с характером. Настолько прелестный, что на него самого злиться просто невозможно, а потому и физрук лишь сделал несерьёзный выговор, не способный противостоять натиску виноватых глаз-пуговок. У омежки здоровая самооценка и шармом своим он пользуется умело, что делает его еще более привлекательным для сильного пола.       У Чонгука в голове ворох мыслей и надежд, а в это время трое обсуждают планы на вечер. Хосок предлагает Чимину зайти к младшему после занятий, так как сам задержится у профессора допоздна. Ему будет спокойнее, если кто-то будет рядом с Тэхеном, на что тот кивает и улыбается коротко, резво виляя хвостом под столом.        Чимин то и дело за столом бросает вороватые взгляды на руки старшего и облизывается постоянно, потому что Хосок просто охуенен. Настолько, что хочется этого альфу себе. Хочется его всегда рядом, чтобы как за каменной стеной, чтобы с заботой и лаской. Эти руки с закатанными рукавами белой рубашки смотрелись бы идеально на его красивой шее, на тонкой талии, на бёдрах и ягодицах, а эти узловатые пальцы так и хочется почувствовать в себе, насаживаясь по самые костяшки.       Только спустя время замечает, с каким ехидством смотрит на него друг. Тэхен его раскусил сразу, поймав тот самый удачный момент вернуть другу маленький должок. Играет бровями и улыбается озорно, пока ничего не подозревающий Хосок отвлекается на телефонный звонок.       — Окей, встречаемся в кабинете студсовета, — договаривает старший и кладёт трубку. К слову, он еще и состоит в деканате университета. Везде преуспевает.       — Уходишь уже? — с грустью интересуется младший под боком, смотря на своего хёна снизу вверх. Если Хос уйдёт, Чимин точно выпроводит его из-за стола пинком — прямиком в объятия ничего не подозревающего Чонгука.       — Да, мне уже пора, — вздыхает явно подуставший парень. Тэхену стыдно, ведь это из-за него тот не может высыпаться, а Хосок ничего не хочет слышать по этому поводу, ведь нет для него ничего важнее своего маленького Тэ, — не забывай лекарства, — бросает он с улыбкой напоследок и покидает стены столовой, привлекая за собой внимание не одного человека.       — О господи, зачем ты создал его таким горячим?.. — восторженно выдыхает Чимин следом, мечтательно подперев щеку рукой. Смотрит на удаляющуюся широкую спину с белоснежным хвостом и налюбоваться не может. Невероятный мужчина.       — Господь таким, как ты, не помогает, так что включай на полную свои шарм и очарование. В конце концов, кто из нас двоих лис? Теряешь хватку, Чимин-а, — смеётся младший, получая от Пака кусочком недоеденной курочки. Однако тот в следующий же миг скалится в гаденькой улыбке, поглядывая Киму куда-то за спину.       — Ну, я пошел. Мне еще чертежи достраивать, — улыбается рыжий во все зубы, быстренько пихая в рюкзак все разбросанные по столу тетрадки.       — Какие еще чертежи? Ты даже не знаешь, как они выглядят, — диву даётся Тэхен, ошарашенный неожиданной новостью. Да чтобы сам Пак Чимин, и за чертежами? Да Тэхен за него каждый день домашку штопает!       Шпиц смотрит на друга большими глазами и только после понимает истинную причину его спешного побега, спиной ощущает чужое присутствие и неосознанно сильнее тянет запах шоколада вблизи. Омега в нем скулит, тянется к альфе, поджав ушки, а сам он болезненно закусывает губу в волнительном ожидании, неосознанно повиливая пушистым хвостиком. Так и хочется развернуться к нему первым, но омега терпеливо ждет, пока его не обойдут.       — Привет, — Чонгук нависает над столом высокой скалой, и даже Чимин сглатывает тяжёлый ком в пересохшем горле. Вблизи Чонгук еще больше и шире. Жилистые руки с чернильными узорами и множеством браслетов держат небольшой поднос с обедом, а сам он смотрит на Тэхена улыбающимися глазами, пока третий лишний незаметно ретируется, подмигивая другу напоследок.       — Привет, — давит Тэхен почти уверенно, внутренне робея перед волком. Чонгук смотрит неотрывно без толики смущения, даже нагло, позволяя себе задержать взгляд на красивых глазах с рядом густых длинных ресниц.       — Ты не против, если я присяду? — спрашивает он только ради приличия, не дожидаясь ответа и опускаясь на противоположный стул.       — Да, пожалуйста, — омега чувствует себя, как минимум, неловко, но виду не подаёт, увлечённо перемешивая сахар в остывшем какао.       — Вот и поймал тебя, Ким Тэхен, — улыбается парень коротко, смотря на омежку в упор с нескрываемым любопытством. Вблизи он еще очаровательнее, — Расслабься. Я не кусаюсь, правда.       — Правда? Мне вот кажется, что именно с этой целью ты сюда и подсел, — Ким мажет по нему взглядом и цепляет палочками листочек салата, заткнув рот существу внутри, чтобы сидел молча и не скулил при истинном, а так хочется ткнуться в его нос своим, потереться щекой, обнюхать и оставить на нем свой запах.        — Окей, твою шейку я бы попробовал, — выдаёт альфа прямо, улыбаясь ну слишком уж обворожительно и совершенно незаконно. Сердце бедного омежки пускается вскачь сию же минуту, отбивая в груди быструю чечётку.       — А ты всегда такой наглый, Чонгук-и-ним? — наигранно возмущается Тэхен, который уже в лужицу от услышанного, тыкая в него палочками и притягивая ближе стакан с какао, — Держи свои клыки при себе, — о боги, как же он мечтает ощутить эти клыки на своей шее.       — Мне приходится идти на крайние меры, раз ты решил меня погонять, — теперь возмущается волчара, но замечает, что слишком уж яро Тэхен мешает уже давно растворившийся сахар, — Хён, кружку продырявишь, — замечает он, забирая у пушистого в конец остывший напиток и придвигая свой, который он совсем недавно взял именно для него.       — Спасибо, — благодарно улыбается Ким, обхватывая тёплый стакан с какао длинными пальцами, — Но ты ведь брал себе.       — Я брал его для тебя, — немного смущенно улыбается парень, приступая к своему обеду.       — Откуда ты мог знать, что я люблю какао? — улыбается Ким уголком губ в ответ, хитро щурясь, — сталкеришь меня? — смотрит в упор своими большими глазами, навострив маленькие ушки в ожидании ответа.       — Заметил, что ты каждый обед его берёшь, а когда остывает, отставляешь в сторонку, потому что любишь горячий или тёплый, — а вот это было неожиданно. Тэхен на него таращится неверящими глазами, нервно сглатывая, а скулы предательски краснеют.       — А еще ты любишь в свободное от учёбы время читать книги в университетском парке или в пустой библиотеке. Ты каждый день ходишь в разных серьгах, не любишь кофе. Тебе не интересна экономика, но ты любишь строить графики и чертежи. На факультете архитектуры ты самый преуспевающий студент, — перечисляет альфа, наблюдая за тем, как глаза омежки становятся все больше. Он крепче сжимает пальцами свой стакан, переваривая полученную информацию в напрашивающийся сам по себе вывод, — Так что да, это очень похоже на сталкерство.       — Ты меня пугаешь…       — А еще, насколько мне известно, ты не в отношениях, — Чонгук максимально прямолинейный парень, не медлит и подбирается ближе, — я ошибся? Парень рядом с тобой… То есть, я хочу чётко знать, каковы мои шансы, — Тэхен чувствует его волнение, видит сомнение в глазах, и где-то внутри разливается тепло.        Совсем не такой, каким кажется на первый взгляд. Он внимательный, чуткий, он тоже волнуется и переживает, а еще ему не безразличны чувства самого омежки. Он не пытается присвоить, показать свою власть, приманить феромонами, а ведь мог бы. Чонгук открыт и честен.       — Хосок-а очень дорог мне, — отзывается Тэхен спустя время, опуская взгляд в стакан, а парень напротив разочарованно вздыхает и кивает коротко, тут же поникая. Черные уши вжимаются в макушку, как и хвост, живущий своей жизнью, бездушно ложится на пол. Как бы Чонгук не хотел быть сдержанным в своих эмоциях, а на лице все написано бегущей строчкой.       — Он всегда был рядом со мной в трудные времена. Я люблю его, как друга, как старшего брата, но не как партнёра и возлюбленного, — Тэхен смущённо улыбается, когда Чонгук вмиг оживает, расправляет плечи и набирается уверенности. А эта его улыбка, при которой он забавно морщит нос? Он точно волк, а не кролик? Никогда Тэ не видел ничего милее.       — Тогда ты не против моей компании? — нетерпеливо интересуется парень, забавно виляя иссиня-черным хвостом, но осекается, тушуется на миг и потирает шею широкой ладонью, — Слишком быстро, да? Прости. Мне хотелось бы узнать тебя поближе, но я не знаю, как это преподнести и с чего лучше начать, правда, — неловко улыбается Чонгук, теребя серебряное кольцо в ухе, которых у него целый ряд, — Просто ты мне очень понравился еще в первый день, — альфа поднимает глаза и ловит растерянность во взгляде омеги, но отступать не собирается, — Я никогда не испытывал ничего подобного, долго думал, а на этот раз сестра настояла, чтобы я пригласил тебя на свидание, — говорит он мягко и размеренно своим бархатным баритоном, неотрывно смотря в глаза.       — Сестра? — захлопал глазами Ким, получая от младшего кивок в сторону такой же чёрной волчицы за соседним столиком. Та самая «спутница» альфы мило помахала и подмигнула парню, ярко улыбаясь. Наверняка внимательно слушает их беседу. И вот сейчас Тэхен почувствовал себя полным идиотом, заливаясь звонким смехом и прикрывая румянец на лице. Какой же он дурак.       — Я что-то не так сказал? — напрягается альфа неожиданному всплеску эмоций, осторожно поглядывая на омежку и откровенно подвисая. О господи, насколько же он красив…       У Тэхена мягкие каштановые волны длинных волос, спадающих на плечи и лицо. Глаза большие и тёмные, такие невинные, что хочется спрятать их от всего мира, не показывать никому и смотреть, смотреть и еще раз смотреть. У него кожа с приятным медовым отливом, пальцы тонкие и аккуратные, а одет он всегда в светлое с преобладанием тёплых оттенков. Все эти тёплые свитера с кремовым пальто, иногда какие-то блузки и почти всегда светлые широкие брюки с завышенной талией смотрятся на нем просто превосходно. И улыбка эта яркая, такая редкая, но столь ослепительно прекрасная, просто незаконная… Такой мягкий и уютный, что хочется сразу к себе под толстовку этот комочек личного счастья, чтобы делиться теплом и не отпускать от себя, беречь и трепетно лелеять, поглаживая пушистый хвостик и целуя за чувствительными ушками.       — Прости, — откашливается Тэхен неловко, не в силах сдержать в себе счастливую улыбку. К слову, в столовой, помимо них, находятся всего пара человек, а иначе он действительно выглядел бы немного лохом в глазах окружающих, — Я тогда решил, что это твоя девушка. Вы такие разные, но ходите всегда под руку и в парных вещах. Так что я и не предполагал, что вы родственники. Прости мне мою бестактность, — не без стеснения признается Тэхен, неловко потирая кончик носа.       — Оу. Слава богу, до инцеста дело не дошло, — смеётся Гук, не в силах отвести взгляд. Невероятной красоты омежка. От него так и веет теплом и уютом. Он весь — отрада для глаз, а запах его столь нежный и ненавязчивый, что Гук склоняется чуть ближе, в надежде ощутить аромат отчётливее, вдохнуть, наконец, глубже, но желаниям его сбыться не суждено — Тэхен уже начинает собирать вещи. Снова он убегает от него, оставив вопрос открытым.       — Познакомиться с тобой было приятно, Гук-и, — тянет омежка до того сладко, смущённо пряча ушки, что у альфы сердце ухает куда-то вниз и бьётся там отчаянно, — Но мне уже пора домой. Еще увидимся, — шепчет он, чуть склонившись, подмигивает озорно и убегает.       Чонгуку плохо чертовски, потому что запах этот его отравляет и буквально кружит голову. Тэхен сводит с ума невозможным обаянием. Играет с ним бессовестно и бросает в полной растерянности, не оставив напоследок даже способов связаться с ним.

Princesses Don't Cry — CARYS

      А Тэхен бы и остался, вот только внизу живота скручивает все неимоверно. Тянет вниз валуном и отдаёт приближающейся болью. С трудом досидел до этой минуты, не желая показаться слишком непробиваемым, ведь Чонгука отталкивать нет никакого желания. Тем более сейчас, узнав, что истинный его полностью свободен и точно так же жаждет с ним близкого общения. Тэхен не может сдержать счастливой улыбки до ушей, прикрывая рот ладошкой и тихо пища на пути к выходу. И даже боль он сейчас готов стерпеть. Осталось совсем немного. Двадцать минут на метро, и он уже будет дома.       Отчего-то тело наливается свинцом уже на ступеньках, ноги отказываются слушать, а самое страшное, что уже знакомо режет внутри. Его персональная пытка перешла на новую стадию, раз действия укола не хватило на целый день, как он успел привыкнуть.       Все плохо. Все очень плохо. Телефон разряжен, а вокруг, как назло, ни единой души, хорошо это или плохо. Некому позвонить и попросить о помощи, никто его не услышит и не поможет. С губ срывается первый рваный крик, когда внутри все пронзает резкой болью, а тело сгибается пополам.       — Хосок-а! — пискнул омежка в страхе, больно падая на колени и судорожно пытаясь найти в сумке баночку с таблетками. С влажных ресниц сорвались слезы, стекая по щекам горячими дорожками, а дыхание сбилось. Паника быстро прокралась в затворки сознания, а боль только нарастала, усугубляя положение.       Дрожащие пальцы вцепились в таблетки, но в попытке открутить крышку парень рассыпал все содержимое, не в состоянии толком что-либо разглядеть из-за пелены перед глазами.       — Тэхен, что ты делаешь?! — раздался голос свыше, отбирая у него горсть таблеток, подобранных с земли, — Они же грязные! — Чонгук разжал кулачок омеги, не позволяя занести все это в рот, на что Тэхен только громче взвыл, сгибаясь пополам.       — С дороги! — рявкнул вдруг появившийся из ниоткуда Хосок, бесцеремонно отталкивая растерявшегося брюнета в сторону и хватая омегу на руки, — Тэхен-а, потерпи еще немного, скоро полегчает, — пытается он успокоить младшего, но мало помогает. Тэхен весь в его руках дрожит, поджав под себя все конечности и боясь лишний раз шевельнуться. В больших карих глазах плещутся страх и боль, а еще он отчетливо чувствует тяжёлый феромон своего истинного, что под кожу пробирается жгучим ядом. И снова боль. Хочется взвыть от безысходности, но от этого легче не станет.       Чонгук смотрит вслед и стоит статуей, наблюдая за тем, как кто-то чужой забирает его омежку из-под носа. И этот кто-то явно в курсе, что сейчас с Тэхеном происходит.       Ревность, проснувшаяся так не вовремя, съедает изнутри. Необъяснимо негативные эмоции все разом накрывают его с головой жгучей злостью, клыки чешутся разорвать плоть соперника, а сам парень этого альфу уже всеми фибрами души ненавидит, вот только Тэхен…       И тут он мысленно дает себе пощёчину за свой эгоизм. Главное, что его омега сейчас нуждается в помощи, которую Гук, к сожалению, оказать не может.       — Эй, парень, ты на машине?! — кричит ему тот, кто уже стоит на обочине и сокрушается, что оставил ключи в кабинете, пока выходил покурить.       Чонгук без лишних слов бегом спускается по ступенькам вниз, на ходу снимая с автомобиля блокировку и открывая дверь черного кёнигсегга. Сестра будет бухтеть, что уехал без нее, но сейчас важно другое.       Чонгук не жалеет свою крошку, громко хлопает дверьми и вжимает до упора газ, вбивая в навигатор незнакомый адрес, озвученный парнем, пока выруливает на главную дорогу.       — Что с ним? Почему мы не в больницу едем? — хмурится парень недовольно, нервно постукивая пальцами по рулю.       — Ему там сделают тот же укол, а ехать в три раза дольше, — неохотно поясняет Хосок, приглаживая взмокшую чёлку омежки под боком, — черт, еще и жар поднимается…       — Это ведь не течка. В чем дело? — не унимается младший, нервно поглядывая в зеркало заднего вида.       — Ты слишком любопытный, — рычит Хосок предупреждающе на настырного чужака, крепче обнимая омежку.       — Он мой истинный, — скалится альфа в ответ, обнажая выступившие белоснежные клыки. В любых других обстоятельствах эти двое бы сцепились, вот только здравый ум еще не полностью покинул двух ревнивцев, заставляя помнить о действительно важном, — Я хочу знать, что с моим омегой, — выделяет он по словам, давая ясно понять, что Хосока он не страшится.       — Губу закатай и засунь свое «моё» в задницу, — скалит клыки Хосок, получая в бок несильный толчок от омеги, но рычать на чужака не прекращает. Нарисовался тут из ниоткуда, еще и права качает.       — Нарываешься, — медленно и уверенно вскипает Гук, готовый начистить ебало одному индюку. Аж руки зачесались от предвкушения, ибо, блять, кто он такой, чтобы ему указывать? — Со своей связью мы сами разберёмся.       — Слушай сюда… — начал было бычиться Хосок на всех парах, как младший под боком зашевелился, сводя брови на переносице с выступившей испариной.       — Заткнитесь… — рычит омега и поджимает уши, сильнее жмурясь и тихо поскуливая от боли. Сил нет слушать их пререкания. Хочется поскорее под одеяло и спать, чтобы не чувствовать ничего.       Авто заезжает в жилой район с многочисленными комплексами, тормозя возле указанного в навигаторе подъезда.       Хосок берет омегу на руки и бежит вверх по ступенькам, игнорируя то, что брюнет идет следом. С этим парнем он разберётся позже, а пока он набирает код двери и, не разуваясь, спешит в спальню, где на тумбочке лежат необходимые препараты.       — Выйди, — бросает он короткое Чонгуку, занеся омегу в комнату, а тот кивает взволнованно, потому что Тэхену все хуже и хуже, потому что плач его все громче, потому что сердцу непереносимо тяжело видеть его в таком состоянии.       Преодолев желание прижать к груди и спрятать в объятиях измученного омегу, Чонгук выходит, перед тем, как прикрыть дверь, ловя взглядом Хосока, начинающего набирать в шприц содержимое ампулы.

***

      Десять минут как на иголках за стойкой на кухне, и дверь в спальню, наконец, открывается, выпуская уставшего волка, что без каких-либо сил плетётся на кухню, сразу подходя к верхнему шкафчику в углу и доставая бутылку запрятанного алкоголя. На Чонгука он не смотрит, лишь ставит перед ним второй тяжелый стакан с толстым дном, наполняя янтарной жидкостью.       — Я не пью, — отзывается младший, получая вполне себе удивлённый взгляд альфы.       — И не куришь? — подозрительно щурится Хос. Чонгук вообще выглядит как преуспевший молодой бездельник, у которого в голове перекати-поле, алкоголь и вечеринки. По крайней мере, все до него были именно из этой категории, а его туда отнесли автоматически.       — И не курю, — спокойно отвечает Гук, — не переношу горечь.       — Сладкий мальчик, — ухмыляется старший, поднимая уголок губ в подобии улыбки, — Мне плевать на вашу истинность. Я ему тут за отца и брата. Обидишь крошку Тэ — и тебе пизда. Заруби на носу, — дает он короткое и самое главное наставление ровным тоном, на что Чонгук кивает нехотя, но складка меж бровей не разглаживается. Он все еще в неведении.       Ладно, Хосок ему начал нравиться. Аж зауважал его, как старшего, так что бить морды пока не спешит.       — Так что с ним? — Чонгук не упускает возможности получить ответы на свои вопросы, и это естественно. Он переживает, нутром чувствует боль омеги и не может усидеть на месте, то и дело поглядывая на дверь справа от себя. Комната Тэ. Интересно, он уже спит?..       — Иди к нему, — вздыхает старший спустя долгих пятнадцать секунд непрерывного анализа этого парня. Чонгук выглядит как подросток в пубертатном возрасте со своим стилем и кучей побрякушек, а потому первое впечатление сложилось о нем не самое лучшее.       Ладно, Хосок признает, что человек он более консервативный, выросший в деревне, и это все его загоны с паранойей не дают ему посмотреть на этого парня с другой стороны. Самую малость переживает за мелкого, впервые в жизни позволяя кому-то пересечь вычерченную им границу. В любом случае, он ведь всегда рядом. Да и глаза не врут. Они у Чона большие, простые и добрые, с плещущимися на дне тревогой и волнением. Чонгук волк, а волкам присущи прямолинейность и ответственность. Однажды обретя свою пару, волки будут верны ей на протяжении всей жизни, и Хосок это прекрасно понимает.       — Спасибо, хён, — быстро кивает парень напоследок, срываясь с насиженного стула в сторону заветной комнаты, и тут же встаёт столбом напротив, нерешительно касаясь холодной ручки. Только сейчас спрашивает себя, зачем он вообще пришел. Они с Тэхеном никто друг другу, не считая их истинность. Будет ли он рад непрошенным гостям? Может, Чонгук его потревожит, такого уставшего и вымотанного, своей навязчивостью? А может, Тэхен уже спит? Гук хочет открыть эту чертову дверь, но никак не соберётся. Мнётся на месте и переступает с ноги на ногу, обдумывая, стоит ли действительно так быстро врываться в чужую жизнь.       — У тебя пять секунд или ты выходишь уже в другую дверь, — гаркает Хосок в спину грозно, наблюдая за всем этим копошением со стороны. Точно волшебный пендель, ибо младший сломя голову влетает в комнату, быстро прикрывая за собой дверь.       Пара карамельных глаз уставились на него в немом шоке, а длинные ресницы затрепетали, пряча под собой смущение в глазах омежки. Тэхен никак не ожидал увидеть Чонгука у себя в комнате, как минимум, потому, что в доме Хосок.       Он подтягивает махровый розовый плед выше и старается сесть, но ягодица все еще болит после укола, вызывая тихое шипение.       — Нет, не вставай, ложись, — подорвался Гук, устраиваясь на краю кровати и осторожно касаясь тонкого запястья своей ладонью. Посмотрел в глаза и помотал головой, давая понять, что не стоит напрягаться.       Тэхен замешкался на миг, но все же лег, устраивая голову на любезно поправленной Чонгуком подушке.       Младший же еще подсуетился и подтянул сползшее одеяло, не осознавая, что делает слишком много лишних движений. Руки дрожат, мысли никак не соберутся, а предложения для диалога не складываются. Он просто молча осматривает интерьер, подмечая, что комната убранная и уютная, в светлых тонах и с подсветкой в виде нескольких гирлянд вместо привычной люстры.       — Прости, что так бесцеремонно вломился. Я бы не смог найти себе места, не убедившись, что с тобой все в порядке, — Чонгук поднимает взгляд на парня, встречаясь с невозможно красивыми глазами. Тот смотрит на него уже не так сконфуженно, скорее тепло и ласково, подложив одну руку под голову и дыша любимым сладким запахом.       — Спасибо тебе. За то, что помог, и за то, что остался, — тихо благодарит Ким, большим пальцем водя по тыльной стороне ладони младшего, а тот смотрит зачарованно, потерявшись в глубинах карамельных омутов. Сам не осознает, как подносит к лицу нежную руку и целует осторожно, чтобы не спугнуть. Мягко мажет губами по тонким изящным пальцам и улыбается коротко, наблюдая яркий румянец истинного.       — Тэхен-а, малыш, с тобой все в порядке?! — в комнату рыжим торнадо влетает взволнованный и запыхавшийся Пак Чимин, жадно хватая кислород от быстрого бега. Хитрые глаза бегают по комнате и вмиг улавливают весьма интересную картину.       Ребята же, застанные им врасплох, вмиг тушуются и отпрыгивают друг от друга, не зная, куда себя деть от смущения, — Упс, я смотрю, вы уже решили перейти к стадии твоего исцеления, — расплывается Пак в чеширской улыбке, осознав, что только что нарушил идиллию голубков, — Так, одну секунду! — кричит он уже из коридора, появляясь в дверях так же быстро, как и исчез. Подходит ближе и вытаскивает из карманов бутылек с прозрачной жидкостью и… ленту презервативов?       — Это что? — тупит Тэхен, глупо уставившись на то, что вывалил к нему на кровать друг. Смотрит, как Чимин закатывает глаза, а Гук краснеет до кончиков ушей, отводя взгляд в сторону окна. Нет, он знает, что это, но не понимает, причем они тут именно сейчас.       — Что-что, гандоны со смазкой, чтобы вы тут деток не наделали, — улыбается старший, удирая от полетевшей в спину подушки, — Мы с Хосоком будем у меня! Дверь я закрою!       — Чимин, придурок! Да чтоб ты членом подавился! — злится омега, смущенный до предела выходками своего друга. Он теперь не представляет, как посмотрит в глаза Чонгуку. Скребет нервно шею ноготками, уткнувшись взглядом в розовые ворсинки пледа, и не знает, куда глаза девать.       — Сделаем вид, что ничего не было, — атмосферу разбавляет Чонгук, убирая руку омеги от шеи, чтобы напрасно себя не калечил. Смотрит в глаза и улыбается по-доброму, вызывая ответную улыбку.       — Прости за него, он полный придурок, — вздыхает омега, накидывая уголок покрывала на средства защиты, чтобы глаза не мозолили.       — Все нормально, не переживай. Лучше скажи, почему тебе вдруг стало плохо? — задаёт интересующий его вопрос Чонгук в подходящий момент, когда омега уже более-менее расслабился, но не тут-то было.       Тэхен вновь зажался пуще прежнего, начал отводить взгляд и вгрызся в губу зубами, подозрительно далеко отпрянув.       — Тэхен, — вздохнул парень, вновь беря его ладошки в свои, — Все нормально, ты можешь довериться мне. Если нужно время, я подожду, — говорит он мягко, цепляя пальцами подбородок, чтобы смотрел на него, а не по сторонам, и нежно водит пальцем по мягкой коже.       Тэхен хлопает глазками и кивает робко, снова опуская взгляд, на что младший только улыбается. Какой же он все-таки милый.       — У меня еще не было течки, — робко признается парень, потупив взгляд и не зная, куда себя девать.       Этот факт заставлял его чувствовать себя неполноценным, а страх быть дефектным пробирал его каждый раз при посещении кабинета врача. Никто не мог дать определённый ответ, пока у него не начнётся течка, которую необходимо было ждать непонятно ещё сколько времени. Может, ее у него вообще не будет и он всю жизнь так проживёт? Может, он не сможет из-за этого иметь детей? Разве кто-то захочет себе такого омегу? Особенно такой сильный альфа, как Чонгук, да еще и в самом расцвете сил.       — Поэтому запах слабый? — заметил альфа, на что старший коротко кивнул, подтягивая коленки ближе, — И поэтому тебе больно? — Тэхен кивнул снова, нервно комкая одеяло под пальцами.       — С каждым днем все хуже, — признался он, наконец, поднимая на брюнета глаза с поволокой застывших в них слез, — Прости, я… я не хотел тебе докучать. Ты не обязан… — начал быстро тараторить омежка, смахивая с щек слезинки. Такой слабый и уязвимый, что на этот раз Чонгук не хотел и не стал себя сдерживать, бережно притягивая и прижимая к груди это маленькое, такое ранимое сокровище, при взгляде на которое сердце заводится в бешеном ритме.       — Тише, маленький, не плачь, — прошептал Чонгук как можно мягче куда-то в висок, оставляя эфемерный поцелуй на том же участке кожи и успокаивающе поглаживая спину через тонкую ткань блузки, которую он, видимо, не успел переодеть в этой суматохе. Шелк ткани приятно ощущался под ладонями, а тело перестало содрогаться в беззвучных всхлипах, расслабляясь в сильных руках.       — Спасибо, — выдохнул омега спустя время в область ключиц, невольно касаясь кожи мокрыми губами и прижимаясь теснее беззащитным котёнком, — Хосок ушел. Останешься?.. — поинтересовался он осторожно, поднимая на Гука свои невозможно прелестные карие глаза с длинными ресницами.       Чонгук смотрит на этот комок с небывалой нежностью, подмечая, что глазки и нос у омеги покраснели, точно как и щеки обрели чуть более румяный оттенок.       Чонгук любит аниме, но не думал, что в жизни встретит кого-то из этого мира — иначе Тэхена было не описать. Существование этого очарования казалось невероятным все больше, находясь от нее в такой близости — в каких-то жалких сантиметрах, отделяющих их губы.       Чонгук влюбился еще в первый день, когда Тэхен так робко ему улыбнулся. Потерялся в медовых глазах с золотой радужкой, отчаянно ища встреч с их обладателем на протяжении всего времени в универе.       — Как я могу оставить тебя одного, — Чонгук забирается на постель с краю, подтягивает сползший плед и удобнее устраивается на кровати, прижимая Тэхена к груди. Никогда он не чувствовал себя так комфортно в присутствии кого-то, помимо сестры. И вот, обнимая того, кто по праву принадлежит ему, альфа не может сдержать утробное урчание, зарываясь носом в копну каштановых волос.       Омега краснеет пуще прежнего, но делает то, о чем так мечтал на протяжении всего времени — внюхивается в шею, утопая в любимом шоколаде, касается кожи кончиком носа и поднимается выше, изучая все нотки полюбившегося запаха и задерживаясь на пульсирующей жилке.       Чонгук приподнимает подбородок, предоставляя омеге больше пространства, и гулко сглатывает, ощущая на коже горячее дыхание.       Тэхен обнюхивает его, а это значит, что рассматривает в качестве потенциальной пары. От одной мысли, что он его принял, волк утробно урчит, слыша в ответ довольный скулеж.       Омега не замечает, как увлёкся, переползая на альфу и устраиваясь у него на груди всем телом, пока продолжал исследовать его шею, постепенно то опускаясь к ключицам, то поднимаясь выше к подбородку.       Черный хвост обвивает его поперёк талии, щекоча открытые участки кожи, в то время, как широкие ладони бродят по спине, оглаживая бархатную кожу через тонкую ткань, не позволяя себе спускаться ниже, а Тэхен готов доверить ему себя еще с первой встречи.       Щеночек внутри него жмётся ближе и не прекращает довольно скулить под желанной лаской, маленькими клыками царапая пульсирующую венку. Они у него чешутся безумно в желании впиться в плоть и пометить, и волк угадывает его намерения, откидывая голову; пальцами зарывается в каштановую шевелюру и позволяет омеге утолить свой тактильный голод, пока тонкие клыки режут плоть в изгибе шеи, а маленький язык зализывает выступившие крапинки крови.        Альфа рычит, выпуская длинные клыки, а щенок пугается не на шутку; вжимается в грудь и поджимает ушки, опасливо глядя на волка. Только сейчас понимает, что перешёл границу. Но, вопреки ожиданиям, альфа тихо посмеивается и чешет за ушком, а пушистый подставляется, наслаждаясь долгожданным моментом, когда может позволить себе не сдерживать инстинкты в присутствии своего истинного. Он жмется щекой к широкой ладони, ластится и лижет оставленную им маленькую ранку.       Это лишь временная метка, которая вскоре заживёт, но даже такая мелочь дарит омежке невероятное удовлетворение. Он урчит довольно и трётся носиком, крепко обвивая широкую шею и резво виляя пушистым хвостиком.       Ответное урчание альфы слышно на всю квартиру, а сам он довольно улыбается, поглаживая по волосам свое маленькое сокровище, что засопело спустя некоторое время.       Пока Тэхен спит, он принюхивается, но только к волосам, ибо на большее требуется разрешение. Мягко прижимает его к груди, игнорируя все неудобства, и целует в висок, прежде чем умиротворенно прикрыть глаза.       Первый день знакомства выдался спонтанным, но волк не жалуется, ибо закончился он как нельзя лучше. И пусть завтра он получит от сестры лещей, но сейчас не может позволить себе уйти, пока Тэхен мирно посапывает у него на груди, пуская слюни на любимую футболку. Волк внутри ликует, находясь рядом с парой, а сам Чонгук счастлив, что истинным его оказался именно этот омежка.

***

Deal With It (feat. Kelis) — Ashnikko, Kelis

      — То есть, как это, не хочет? — выпучивает глаза удивлённый лис, роняя недоеденный бургер, — Прям не хочет?       — Не хочет, — хнычет пушистый на грани истерики, подтирая слезы с соплями бумажной салфеткой. Посетители за соседними столиками то и дело оглядываются и косятся на омежек, а кто-то и подслушивает, ибо ребята без комплексов и громкость свою не контролируют, игнорируя то, что они в Маке сидят не одни.       — И вы до сих пор не спите вместе? — очередной вопрос от Пака, на который прилетает все такое же отчаянное «нет», — Может, он не понимает намёков? — делает он предположения, отметая из всех вариантов возможную импотенцию, иначе бедный друг тут в слезах захлебнется.       — Ну… Мы вчера вечером включили фильм, а когда началась постельная сцена, он ее переключ-и-и-л, — воет омега по-новой, на что Пак только тяжело вздыхает, — Он даже не целует меня нормально, все возится, как с ребёнком, а мне уже надоело в девственниках ходить! — плач переходит в гневную тираду, а где-то рядом раздаётся свист в сопровождении громкого смеха.       — Эй, малыш, я могу тебе засадить! — кричит какой-то альфач, подливая масла в огонь. У Тэхена стресс, растущее раздражение и острый недостаток члена, а этот козел тут смеётся сидит. Весело ему.       — Малыш у тебя в штанах! — гаркает парень слишком громко, отчего девочка за соседним столиком захныкала, прижала ладошки к лицу и залилась слезами.       — Молодые люди, вы тут не одни сидите! — раздалось уже с другой стороны, на что Тэхен вмиг стушевался и вжал голову в плечи, а вот альфачи, видимо, так быстро отставать не собирались.       — Крошка, ты можешь проверить это на практике! Ну же, не ломайся, прокачу с ветерком!       — Вот сам на нем и катайся! Отъебись вообще нахуй! — в перепалку вмешался Чимин, а за ним и сотрудники заведения, любезно попросившие посетителей двух столиков покинуть фуд-кафе.       Однако, на этом интересное только началось, ибо и на улице эти ребята не собирались отставать, видимо, не зная значения слова «нет».       — Блять, бежим, — кричит Тэхен на выходе, хватая Пака, что нашел время уткнуться в телефон, и волоча за собой в неизвестном направлении. Сначала быстрым шагом, затем кроссом, а после и вовсе со всех ног ребята удирали от поганой компашки нетрезвых неадекватов, пока Чимин не взял инициативу в свои руки и не вытащил друга на перекрёсток, где их поджидала уже знакомая машина.       Дверца чёрного гиперкара взмыла вверх, и навстречу к ним широким шагом направился хмурый Чонгук, которому Чимин так толком и не объяснил, что происходит, но это потом. Сейчас он наблюдает дуэт запыхавшихся и взъерошенных омежек, что стоят, облокотившись друг о друга и пытаясь отдышаться, а за ними подтягивается компания каких-то сомнительных хмырей.       Альфа переводит вопросительный взгляд на Тэхена, а тот ежится сразу, потому что знает, что дома достанется. Чонгук сначала сам его отчитает, как следует, а потом Хосоку передаст, чтобы и тот добавил. Но на этот раз он не виноват, эти ребята сами прицепились. Кстати говоря о ребятах.       — Это еще кто? — подаёт голос один из нескольких, оторвав взгляд от тачки позади Гука. Иметь дело с мажором побаиваются, а все равно алкоголь в крови придаёт смелость.       — Это мой вопрос, — скалится Чон, подходя к своему омеге вплотную и показательно обвивая талию хвостом, — Вы кто такие?       — Так ты тот самый импотент! Ну понятно, деньги есть, остальное неважно, — хмыкают из толпы, а Тэхен мечтает под землю провалиться, предварительно выдернув язык тому, кто это ляпнул.       — Тэхен, садитесь-ка в машину, — тянет волк спокойным тоном, и омега знает, что ничего хорошего это не сулит. Чонгук чертовски зол. На лице желваки играют, вены на руках вздулись, а в глазах тьма все гуще становится. Кто-то сегодня уедет на скорой.       — Чонгук-а… — зовёт он осторожно, трогая плечо истинного и пытаясь отвлечь. Альфа отвлекается, вот только теперь буравит он этим взглядом уже его самого. Тэхен аж вздрагивает и поджимает ушки, смотрит на Гука большими глазами исподлобья, вот только этот прием уже изжил себя за два месяца отношений и месяц из них совместной жизни, так что Чонгук даже бровью не ведёт. Все не просто плохо — ему пизда.       — В машину! — рявкнул он грубо, и омежки уже без лишних слов заскочили в салон.       Тэхен сидит весь бледный, сжавшись до маленькой точки и поджав губы в тонкую линию. Чувствует, что на этот раз не извернется. Зато Чимин прикусывает губу в глубоких раздумьях пару долгих минут, прежде чем выдать следующее:       — Тэ, а ты попробуй надеть те трусы, которые я подарил на др, — получилось немного не вовремя, и вместо «спасибо» парень отхватил дружеский подзатыльник.       — Ты сейчас серьёзно? Я молюсь, чтобы меня живьём не съели, а он тут про трусы! — орёт он шёпотом, боясь разговаривать в голос. Злого истинного боится, как черта. Пусть тот никогда и не причинял вреда, а все равно инстинкты дают о себе знать. Стоит Гуку на него плохо посмотреть, как по спине пробегает несколько стад мурашек.       — Да ты послушай, что говорю! Он на эмоциях точно клюнет! — рыжий тоже громче шепота говорить боится, ибо с Гуком действительно лучше быть осторожным. Он на него плохо косится еще с тех пор, как Чимин затащил Тэхена в клуб, напоил, а домой вернуть забыл, ибо и сам был вдрызги. В итоге Чонгук с Хосоком, пока искали их, обзвонили все больницы и морги, и только потом вспомнили про геолокацию, которую Хосок Тэхену подключил когда-то давно. Так и нашли двух искателей приключений, мирно сопящих на одном из диванчиков элитного клуба посреди громкой толпы и под громкую музыку.       Злость Чонгука тогда не знала границ. Альфа рвал и метал, крича, как им повезло, что их не затащили в туалет и не изнасиловали в таком состоянии, а двое не могли поднять головы, поджав хвосты и поглядывая на Хосока в немой мольбе о помощи, вот только волки были полностью солидарны.        С тех пор клубы были под запретом, только если рядом не будет либо его, либо Хосока.       Эти двое, кстати, спелись. Да так хорошо, что Хосок сам родителям Тэхена Чонгука зарекомендовал, как хорошего зятя. А те и не сомневались, смотря на этого высокого сильного волка и мило улыбающегося рядом с ним Тэхена с восхищенными глазами.       После совместного ужина двух семей в хорошем ресторане, расходы за который сторона жениха заручилась взять на себя, было разрешено молодым съехаться с благословения всех родителей.       Чонгук, семья которого имела хорошее финансовое состояние, взял этот вопрос на себя, и уже вскоре они переехали в небольшую, зато уютную двушку с хорошим дизайном и расположением, чтобы было удобно добираться до учёбы, а все необходимое было под рукой.       И да, ради него Чонгук специально прошел короткие курсы и научился колоть уколы, чтобы не приходилось постоянно ездить к Хосоку, и, если что, Чонгук мог справиться сам. Более того, отныне все посещения врачей сопровождались присутствием Чонгука, который обещал Тэхена увезти заграницу, если проблему решить в скором времени не удастся.       Тэхен чувствовал себя, без преувеличений, в надёжных руках и за каменной спиной, а Чонгук старался для него все больше, да настолько, что даже от сестры отдалился. Что ж, рано или поздно, но это было неизбежно, и, тем не менее, девушка не возмущалась и проявила понимание, лишь бы брат был счастлив.       Каждый день, после утомительных пар, Тэхен как никогда спешил домой с яркой улыбкой, чтобы, наконец, зарыться в теплых объятиях и утонуть в сладком шоколаде, забывая обо всех докладах и проектах с надоевшими чертежами.       Вот только Тэхен сейчас меньше всего хотел возвращаться в их общую обитель. Задница чует неладное. Одним ухом он слушает лепет Чимина, который пристал со своими трусами, а сам витает где-то далеко, представляя, насколько будет зол Гук по шкале от одного до десяти.       Говоря о трусах. Тэхен их как распаковал, так и не надевал. Не хотел, чтобы Хосок видел, поэтому спрятал среди юбочек и вороха чулочков, о которых не знал даже Пак.       Очень редко, когда дома никого не было, он мог позволить себе надеть всю эту прелесть и покрасоваться перед зеркалом.       Дверь с водительской стороны открылась, а Тэхен навострил уши в ожидании, вот только Чонгук молчал, не проронил ни слова и на протяжении всей дороги. Тэхен очень хотел спросить, что там, снаружи, произошло, но от вопроса пока воздержался.       Подкинув Чимина до дома, они поехали к себе.       Стоило машине притормозить, как Тэхен шмыгнул в квартиру, не дожидаясь парня, и, захватив из спальни стопку вещей, скрылся в ванной.       Решив в последний раз послушать совет отбитого друга, Тэхен все же надел те самые трусы, накинув сверху вязаную кофту Гука в бежевом цвете, которую с недавних пор присвоил себе. Однако, покинув свое убежище, альфу дома он не нашел.       Обычно в такое время он с Хосоком и Намджуном частенько собирались за банкой пива, а потому омега и не удивился. Разве что был малость разочарован, что не смогли поговорить. И вообще, он сегодня особенно сильно по нему соскучился, хотел обнять и уткнуться носом в ключицы, как делал это часто, и долго внюхиваться в чужой запах, позволяя истинному изучать и свой собственный. Такой обряд каждый день делал их ближе, заставляя забывать обо всех внешних проблемах и наслаждаться друг другом.

Little Boy — Ashnikko

      Пройдя в гостиную, омежка плюхнулся на диван и обнял лежавшую рядом подушку, решив хотя бы посмотреть телевизор. Огромная плазма с хорошим качеством изображения днями напролёт крутила всякие дорамы и фильмы, а Тэхену как раз таки не хватало какой-нибудь романтичной мелодрамы.       Но все его планы рухнули в тот миг, когда он включил телевизор, а по всей квартире раздался мелодичный стон.       Омежка замер, затаив дыхание, а изображение начало проясняться, представляя обзору самый настоящий порно-фильм. В углу экрана сверкал логотип незнакомого канала, о наличии которого Тэхен понятия не имел, а рядом с ним и ограничение «18+».       Что-то подсказывало ему, что канал этот не входит в стандартный пакет, а приобретается за дополнительную плату.       Однако все отошло на второй план, когда комнату заполнили звуки шлепков мокрых тел в сочетании с громкими стонами красивого парня-омеги.       Щеки юноши вмиг покраснели, кровь прилила внизу живота, растекаясь приятной негой, а сам он не мог отвести взгляд от экрана, сводя ноги от растущего возбуждения. Смотрит неотрывно по-детски большими глазами и дышит загнанно, потому что так близко и так громко он еще никогда не видел, а бесплатное порно не идет с этим ни в какое сравнение.        Настолько увлекся, что не услышал, как замкнулась входная дверь, не услышал, как имя его из чужих уст оборвалось где-то на середине, и упустил тот момент, когда оказался в комнате не один.       На плечи легли широкие ладони, а в нос ударил запах родного шоколада, заставляя Кима испуганно отскочить с широко распахнутыми глазами.       Маленькое тело пробрала дрожь под пристальным взглядом хищника, а руки бесцельно зашарили по мягкому дивану, что-то ища. Кажется, пульт. Зато новый стон на высокой ноте быстро отрезвил сознание, заставляя щеки налиться алой краской.       — Я-я случайно! — запищал парень на грани истерики, потому что гребаного пульта не было нигде, а звуки из колонок полились с большей частотой, предвещая приближающийся оргазм, — Это не то, чем кажется!       — Тэхен, — прервал метания омежки спокойный голос, пробирающий до костей. Глубокий, низкий, твёрдый. Тэхен и представить не мог, что альфа его может быть таким… властным.       — Ч-что… — робеет юноша, стыдливо потупив взгляд. Так в своей жизни он еще никогда не позорился.       Чонгук его одними глазами съедает, смотрит из-под чёрной панамы и облизывается, задерживая взгляд на длинных изящных ножках.       Пушистый весь зажался и свел коленки, стоит в сторонке, поджав уши и хвост, и не может прямо на него смотреть, краснея от пошлых звуков хлюпающей на экране смазки.       Чонгук видит, как он бросает на монитор короткие взгляды, как горят его глаза при виде двух разгоряченных тел в момент страстного соития. Слышит его сбивчивое дыхание отчётливо и смотрит на то, как малыш его тянет вниз подол кофты в попытке скрыть от него свое желание, но Чонгук по запаху чувствует. Жадно втягивает любимый аромат и сдерживает себя последними силами, чтобы не наброситься диким зверем.       Бросив пакет на подушки, волк стягивает с себя верхнюю одежду, которую забыл снять в прихожей, неспешно обходит диван и садится напротив монитора, лишь после обращаясь к Тэхену:       — Иди сюда, — снимая часы и закатывая рукава чёрной кофты, подзывает он омежку почти ласково. Хлопает по коленке, широко расставив ноги, и терпеливо ждет.       У старшего ноги подкашиваются в этой атмосфере, и в груди стучит неистово громко. Розовый язычок проходит по сухим губам, а глаза смотрят с опаской на того, кто сидит напротив. С таким Чонгуком Тэхен был еще не знаком.       Все еще держа край кофты в надежде скрыть то, что под ней, он подходит ближе на ватных ногах, почти упирается коленями в диван, как сильные руки вмиг притягивают ближе, усаживая на крепкие бедра.       Пушистый от неожиданности теряется, ахает громко и цепляется пальцами за широкие плечи, ерзая на месте, но следующее выводит его из колеи окончательно:       — Спиной, маленький, — полушепотом произносит волк на ушко, обдавая горячим дыханием. Руками водит вдоль разведённых колен и выше, натыкаясь на ткань вязаного свитера, и пальцами цепляет подол, на что второй глаза широко распахивает в неверии. Хлопает своими длинными ресницами, с каким-то ненормальным любопытством прослеживая движение пальцев и сглатывая вязкую слюну.       В момент, когда они подбираются непозволительно близко к кромке трусиков, омежка приходит в себя и разворачивается в руках истинного, спиной прижимается к широкой груди, носом смущённо утыкаясь в широкую шею, и только сейчас понимает, в каком положении оказался, стоило взгляду из-под полуопущенных ресниц наткнуться на все еще включённый телевизор с откровенными сценами жёсткого траха.       Альфа не спешит что-либо объяснять. Достав пульт, он ставит звук на полную громкость, и плевать, что живут они в многоквартирном доме с кучей соседей разных возрастов. Новый фильм начинается с начала, и Гук перематывает кадры до более интересных моментов, упуская процесс подготовки.       Юноша в его руках гулко сглатывает и ерзает на коленях, мечтая прямо сейчас провалиться под землю. Не так он себе это представлял, не в такой смущающей позе. Чувство полного контроля над собой отдаётся тягучим желанием в ожидании, заставляя беспомощно поджимать аккуратные пальцы ног.       Попытка свести ноги тут же пресекается предупреждающим рычанием сверху. Тэхен в его руках скулит жалобно и обратно разводит ножки шире, чувствуя на внутренней стороне бедра будоражащие прикосновения ладоней и пальцами комкая несчастную ткань свитера, успевшую уже помяться.       На большом экране молодой омежка жмется щекой к подушке и громко скулит, принимая в себя внушительных размеров член. Первый толчок срывает с уст рваный стон, и Тэхен закусывает губу, жадно скользя взглядом по двум оголенным телам. Член под тканью болезненно дёргается, заставляя хозяина тихо скулить от стыда и безнадёжности своего положения.       Весь раскрасневшийся и робкий, пушистый боится дышать слишком громко, пока волк отвлекается на принесенный им недавно пакет, а ощутив на животе пробравшуюся под одежду большую ладонь, вздрагивает всем телом, резко вдыхая вдруг пропавший в лёгких воздух.       Альфа крепко обвивает его второй рукой поперёк груди и прижимает ближе, ладонью спускаясь ниже и оглаживая промежность через тонкую ткань трусиков с дерзкой надписью «снимай», которую Чонгук еще не разглядел, но это уже вопрос времени.       Тэхен в тысячный раз успел пожалеть, что послушал Чимина. Даже не представляет, как отреагирует истинный, но мысли о том, что Гук действительно будет их снимать, будоражат настолько, что чувства обостряются до предела, и юноша теряет себя окончательно, жмуря глаза.       — Смотри внимательно, — раздаётся позади властное, как гром среди ясного неба, заставляя распахнуть глаза перед собой, — Как только начнётся твоя первая течка, я буду трахать тебя так же, — выдаёт Чонгук хриплым баритоном, зубами цепляя мочку уха, а после облизывая языком и поднимаясь к раковине широким мазком языка.       Омега стонет, и стон его утопает в тех, что разносятся по дому на самых высоких тонах, однако волк слышит его громче, выделяя среди всех остальных. Зверь негромко рычит и мажет губами по линии челюсти, спускается ниже и засасывает сладкую кожу, оставляя на гладкой шее яркий след багрового засоса.       Очередной стон утопает в посторонних звуках, перетекая в беспомощный скулеж, когда рука пробирается под нижнее белье, лаская самое сокровенное без толики стеснения. Пятки омеги впиваются в ноги сильнее, упираясь в попытке отстраниться, но Чонгук не даёт и шанса, доводя девственное тело до исступления одними ласками, а ведь он еще даже не начал.       — Ты будешь выгибаться и стонать мое имя, будешь просить мой член, как маленькая сучка, — Чонгук, наконец, стягивает несчастные трусики, замечая броскую белую надпись на чёрном фоне, и усмехается, чувствуя, как омежка в руках задрожал, — какой плохой мальчик.       Альфа не жалеет. Он все еще зол чертовски и намерен омегу своего наказать как следует. Месяц воздержания рядом с истинным сказался раздражительностью и наградил его статусом импотента, как он узнал позже. А ведь хотел как лучше, чтобы не пугать своим напором и не выставить себя нетерпеливым животным. Вот только Тэхен все его планы одним махом запорол, болтая за спиной, что истинный его, видите ли, немощный.       — Открой ротик, — требует он приказным тоном, настойчиво давя на мягкие губы двумя пальцами, и Тэхен открывает, принимая внутрь. Чонгук не церемонится, проталкивает глубже, заставляя юношу раскрыть рот почти до предела и запрокинуть голову.       Один только его развратный вид сводит альфу с ума. Омежка весь растрепанный и красный, с разведёнными ногами и стекающей с уголка губ слюной. Его негромкое тяжёлое дыхание и горячий язычок, осторожно облизывающий пальцы, скоро сведут Гука с катушек.       Пушистый мечется, пытается посмотреть на своего мучителя, но с места сдвинуться не может, вынужденно смотря перед собой, где на экране крупным планом показывают сцепку с набухшим узлом.       Совсем молодой омежка цепляется за простыни и стонет особенно громко, стоя раком и хватая воздух одними губами, когда альфа долбит растраханную дырочку узлом и вбивается по самое основание, растягивая тугие стенки до покраснения. Звуки шлепков тяжёлых яиц о нежную кожу мошонки заполняют комнату, вынуждая Тэхена гулко сглотнуть.       Омега на экране скулит под альфой, пытаясь отстраниться, а Тэхен неосознанно представляет узел Чонгука. Будет ли он таким же… большим? От одних фантазий член стыдливо прижимается к плоскому животику, пачкая природной смазкой.       Однако все теряет свое значение, когда Ким чувствует, как нежных складок ануса касается нечто прохладное и давится пальцами во рту, не имея возможности отстраниться. Проход растягивается под давлением, принимая один палец, скользнувший внутрь при помощи смазки. Омега давится воздухом, а с уст срывается сдавленный стон.       В уголках глаз собираются слезки, а страх вмиг сковывает омежку, оставляя безмолвно всхлипывать. Палец внутри ощущается неприятно, доставляя дискомфорт, и он не готов сейчас идти дальше. Если Чонгук захочет большего, он откровенно расплачется, потому что действительно не готов.       Но мысли эти покидают юношу в тот момент, когда по телу электрическими разрядами разносятся волны удовольствия, накрывая с головой и заставляя выгнуться в спине.       — Хорошая реакция, малыш, — довольно улыбается альфа, чмокая истинного в висок, а тот словно в тумане, смотрит расфокусированно перед собой и думает только о том, как же сейчас было хорошо.       Он хочет еще.       — Чонгук… — только озвучивает он вслух, когда пальцы покидают его влажный ротик, растягивая тонкую ниточку слюны.       Чонгук не дает сказать что-то еще, поворачивает утонченное лицо с застывшими на глазах слезами за подбородок и вовлекает в мокрый поцелуй, проникая языком в маленький ротик.       Несколько поступательных движений заставляют юношу мелко вздрагивать, дрожа всем телом от новых ощущений, но уже при втором пальце юноша несдержанно стонет в губы. Внутри все горит адским пламенем, плавится и стекает по нежным стенкам на жилистое запястье. Альфа осторожен, и тем не менее движения становятся быстрее, резче и точнее. Пальцы умело ласкают нежное нутро, даря особое внимание чувствительному комочку нервов.       При каждом попадании Тэхен безудержно скулит, неосознанно цепляясь за истинного и закатывая глаза в моменты удовольствия. Омежья сущность впервые проявила себя так ярко — рвётся наружу и завладевает разумом, подчиняясь одному природному инстинкту.       — Мой маленький, — шепчет альфа на грани, царапая клыками алые губы, опухшие после череды страстных поцелуев, и омежка стонет особенно громко, выгибаясь изящно и содрогаясь в головокружительном оргазме.       Перед глазами рассыпаются звезды, а приятная нега удовлетворения растекается по всему телу.       Тэхен в сильных руках обмякает, доверчиво прижимается спиной к крепкой груди и дышит тяжело, ловя губами короткие, такие нежные поцелуи.       Чонгук его обтирает салфетками и осторожно перекладывает красивые ножки в одну сторону, бережно прижимая к груди, словно и не он минутой ранее подверг его эротическим пыткам.       Громкие звуки с колонок стихают и сходят на нет, и альфа отбрасывает пульт куда-то в сторону, целуя своего маленького за рыжими ушками, на что Тэхен урчит довольно и льнет ближе, игриво покусывая волка за шею и плечо.       — Я так рад, что ты не импотент, — выдаёт Тэхен с нескрываемой улыбкой, ерзая на твёрдом стояке.       — Тебе определённо было мало, — хмыкает Чонгук и улыбается, качая головой от безнадёжности, — весь в своего лиса-развратника с не менее развратной фантазией. Он на тебя плохо влияет.       — Так ты обо всем знал! — восклицает старший с возмущением, отрываясь от тёплой груди.       — Тут только идиот бы не понял. Вы со своими нехитрыми уловками грозились довести меня до переезда, — хмыкнул волк невесело, вспоминая попытки Тэхена его соблазнить и все последующие бессонные ночи дрочки в одиночестве, потому что рано еще.       — Но… но… разве мы не можем? — заблеял Ким робко, смотря на истинного большими глазами, в которых уже начала поблескивать влага. Мысли о том, что альфа его не желает, когда-то посеявшие в нем сомнение, теперь делают больно.       — Малыш, — тяжело вздыхает младший, большим пальцем водя по острой скуле и смотря в глаза напротив со всей теплотой, на которую способен, — Волчий узел — это тебе не шутки. Будет больно, очень больно. Потерпи до течки, доверься мне. Уверен, она начнётся уже скоро. Я чувствую, что твой запах стал ярче, — Чонгук носом прижимается к бьющейся жилке на шее и тянет сладкий, такой полюбившийся запах.       Он как наркотик — чем его больше, тем зависимее становится волк внутри него.       Альфа не может оторваться — пробует на вкус широким мазком, царапает легонько клыками и урчит довольно, получая в ответ недовольное шипение.       — Не ешь меня, — фырчит омежка, выделываясь, на что Чонгук улыбается хитро и только ближе прижимает к груди, щекоча оголенные участки кожи горячим дыханием.       — Не дергайся, — болезненно стонет альфа, стояк которого все еще достаточно бодро выпирает, не давая о себе забыть, стоит Тэхену его задеть.       — Эм… прости, — виновато прикусив губу, почти шепчет шпиц, чувствуя, как твёрдое и внушительное нечто упирается ему меж половинок.       — Мне надо в душ, маленький, — констатирует Чон, перекладывая истинного на диван и поднимаясь на ноги.       Тэхен провожает его стыдливым и в то же время любопытным взглядом, прокручивая в голове, что бы в данной ситуации посоветовал Чимин. Нет, только не Чимин. А хотя…       И Тэхен плюёт в лицо совести и гордости одновременно, соскакивая с дивана и следуя за альфой в ванную, откуда уже доносится звук обильно льющейся воды.       Дверь едва прикрыта, оставляя тонкую щель, через которую Тэхен может разглядеть элементы одежды, разбросанные на полу, а после, подняв взгляд, и хозяина.       Чонгук стоит спиной, прижав острые уши к голове и подставив лицо навстречу холодной воде, периодически зачесывая назад спадающие смоляные волосы. Черный хвост промок и потяжелел, опустившись вдоль сильных ног с массивными бёдрами. Спина блестит под струями воды, и мышцы на ней перекатываются при каждом движении, а жилистые руки с вязью тату и оплетающими их венами напрягаются, стоит поднять руки выше.       — Пришел подрочить мне? — звучит эхом насмешливое, вгоняя Кима в густую краску. Решимость его вдруг куда-то испарилась, а сердце ухнуло под ноги. Не его, а Чонгука. А иначе как объяснить, что рядом с ним он становится маленькой блеющей овечкой.       Тэхен тяжело сглатывает, не зная, что ответить и как поступить. Только и может смотреть на истинного плотоядными глазами, голодно облизываясь. Он точно последний извращенец, а еще, как оказывается, мазохист.       — Иди сюда, — тянет альфа, разворачиваясь всем корпусом, и Тэхен идет, точно завороженный, оказываясь прижатым спиной к влажной стенке душевой.       Прохладная вода пропитывает свитер, мягкие волосы и попадает в ушки, вынуждая зверька встряхнуть головой. Мокрые волосы красиво рассыпаются на лбу, спадают на глаза и шею, а капли воды свисают с мокрых ресниц, вишневых губ и кончика аккуратного носа, стекая по манящей шее сверкающими дорожками.       — Ты такой непослушный мальчик, Тэхен-а… Что ж ты со мной делаешь, — хрипит волк, держась из последних сил и впиваясь взглядом в губы, что находятся в столь опасной близости, — Знал бы ты, как мне не терпится привязать тебя к кровати и как следует выебать, — проговаривает он со вкусом, показательно слизывая с губ каплю воды, — Поверь, малыш, я буду трахать тебя каждый день, во всех позах и на каждой плоскости, — большие ладони ложатся на мягкие бедра, оглаживая и сминая медовую кожу под сорванные вздохи омежки, а после впиваются пальцами так грубо, что пушистый болезненно поскуливает, — Я с ума схожу от твоего запаха, от твоего вида. Хочу тебя всего…       У Тэхена глаза загораются, дыхание дает сбой, а ноги уже не держат, готовые вот-вот предательски сдать, стоит почувствовать рядом с бедром твёрдую плоть.       — Я хочу… Очень хочу… — на грани истерики хнычет омежка, ладонями скользя по мокрому телу и поднимаясь на мысочках, чтобы достать до губ, что подаются вперед и целуют его первыми, рьяно сминая нежную плоть.       — Почему ты такой… — выдыхает волк в самые губы, перебираясь ладонями на мягкие ягодицы и беспрепятственно лаская чувствительную, аппетитную попку.       Тэхен под ним, весь в его власти, прижимается к мокрому телу слепым котёнком и просит нетерпеливо. Ну и каким образом он должен себя сдерживать?       — Чонгук… Гук-а, мне жарко… Мне очень жарко… — альфа не понимает, что успело произойти за этот короткий миг и почему омега начал содрогаться в громких всхлипах, так беззащитно обнимая себя за плечи.       — Что такое, маленький? Опять болит? — взволнованно тараторит альфа, беря в ладони лицо юноши и осторожно заглядывая в глаза, — Тэхен-а, солнце, посмотри на меня.       — Чонгук, течка… — тяжело выдыхает омега, беря пальцы истинного и заводя за спину, где из влажного сфинктера начинает толчками обильно вытекать вязкая, непривычно густая смазка. Он прижимает чужую ладонь к своей промежности и тихо стонет, когда пальцы осторожно ласкают расселину, кружа над блестящей дырочкой.       Теперь становится понятным, почему Тэхен так вызывающе себя вёл в последнее время — у него ожидалась течка. Наконец, альфа может вздохнуть с облегчением и попрощаться с правой рукой.       — Вот видишь… Теперь все будет хорошо, солнце. Мы завтра же сходим к врачу, — улыбается младший, пальцами второй руки щекоча спину между лопатками омеги и невесомо спускаясь к пояснице с милыми ямочками.       — Это все, конечно, хорошо, но… Чонгук, ты обещал мне с прикованными руками, — хнычет Тэхен и смотрит большими молящими глазами, получая в ответ взгляд таких же больших удивленных глаз, полных возмущения.       Чонгук, конечно, догадывался о пристрастиях своей девственной омежки, но такая прямолинейность не могла не выводить его из колеи. Что-то немного не по канону, но в этом весь Тэхен, а Чонгуку, пожалуй, именно это в нем и нравится больше всего.       — Боже, ты невероятный… — выдаёт Чонгук прежде, чем вдохнуть окончательно раскрывшийся запах глубже. Ничего прекраснее и слаще он в жизни не пробовал.       Губы находят чужие сразу. Чонгук раскрывает губы языком и скользит в рот, вылизывая каждый уголок, до которого достаёт.       Он стягивает со старшего промокший до нитки свитер и бросает в кучу своих вещей, подхватывает омежку под коленями и уносит в их спальню, не разрывая поцелуй, где их встречает приятный полумрак с единственным горящим торшером.       Мокрые тела опускаются на белоснежные хлопковые простыни, пропитывая ткань влагой.       — Милый… — выдыхает Тэхен сбивчиво, стоит альфе спуститься поцелуями на шею с несколькими отметинами, оставленными ранее. Он запрокидывает голову, пальцами зарываясь в черные короткие пряди, слипшиеся после душа и сверкающие под тусклым светом, — Чемодан… на дне чемодана…       Чонгук неохотно отстраняется от мягкого тела, слезая с кровати, и находит тот самый чемодан под пристальным взглядом его владельца.       Слишком уж Тэхен взволнован, наблюдая, как альфа звякает молнией, а после смотрит на содержимое неотрывно, потеряв дар речи.       — Гуки, это… Я… — мямлит омега неуверенно, пока Чонгук находится в астрале.       Такого он ну точно не ожидал.       Парень цепляет мизинцем белый кружевной лифчик и медленно поднимает перед собой, наблюдая вещь определённо женского гардероба, но на этом сюрпризы не заканчиваются: во вторую руку он берет фаллоимитатор среднего размера изогнутой формы с целой панелью управления на ручке.       Чонгук не в шоке — он в ахуе.       Ну и, аллилуйя, на самом дне лежат белые пушистые наручники, в виде сердечек — ну кто бы сомневался.       — Как интересно, — усмехается волк краешком губ, а после берет этот самый лифчик, роется какое-то время, прежде чем достать одну из понравившихся вещей, и вместе со всем этим добром устраивается на краю кровати, притягивая затихшего Тэхена за щиколотки.       Тот смотрит на него испуганно, пытаясь понять настроение, но убеждает себя расслабиться, когда видит на губах истинного лёгкую улыбку.       Чонгук наклоняется ближе к покрасневшему ушку и шепчет тихое:       — Хочу трахнуть тебя в юбке, — и отстраняется, коротко чмокнув сладкие губы.       Тэхен смотрит осоловело, а когда приходит в себя, сглатывает вязкую слюну и не скрывает лёгкую улыбку, сползая с кровати и забирая у альфы короткую юбочку в красную клетку.       Чонгук его глазами съедает, пока Тэхен ловко застегивает лифчик, а после берет юбку и нагибается, предоставляя полный обзор на прекрасную задницу с розовой течной дырочкой под задранным хвостиком.       Нет, ему не стыдно, разве что совсем немного. И немного это расцветает смущенным румянцем на медовых щеках.       Стоило ему застегнуть молнию, все так же стоя спиной, как в этот момент чужие руки притянули его ближе за бедра, задирая подол до неприличия короткой плисовой юбки.       Омежка охнул от неожиданности, когда рука надавила на поясницу, заставляя согнуться и оттопырить попку. Попку, к которой Чонгук прильнул губами, поочерёдно кусая мягкие половинки и срывая с губ юноши тихие стоны, переходящие в скулеж.       Запах кружил голову, сводил с ума, и волк, наконец, мог дать волю своему зверю. Руки крепче сжали бедра истинного, не позволяя отстраниться, а сам он повёл носом по расселине, начиная от поясницы и спускаясь ниже.       Большим пальцем надавив на истекающий анус и оттянув край складок, Чонгук обвел колечко мышц кончиком языка и скользнул в открывшуюся дырочку, с первого раза проталкивая его внутрь.       Омега охнул, а по телу пробежала неконтролируемая дрожь. Если бы не крепкие руки, он бы не смог удержаться на ногах.       Альфа довольно мычит, прикрыв глаза, а Ким сжимается внутри неосознанно, получая от любимого звонкий шлепок по мягкой половинке. Тэхен от неожиданности громко стонет и прикусывает губу, пытаясь устоять на месте и расслабиться, что оказывается сложной задачей в данный момент.       Все эмоции разом обострились до предела, и даже лёгкая ткань юбки, накрывающая стоящий колом член, доставляет невероятный дискомфорт своим трением. Тэхен не понимает, нравится ему это чувство или ему все же мало, потому как возбуждение требует к себе внимания.       Пальцами одной руки он осторожно дотрагивается до себя, желая облегчить эту пытку, но очередной шлепок тяжёлым хвостом по запястью заставляет болезненно захныкать и поджать губы от обиды.       Альфа в ответ издаёт короткий предупреждающий рык, на что омежка боязливо сводит колени, виновато прижимая ушки.       В такие моменты его от страха трясёт. Не потому, что Чонгук может ему навредить, нет. Но Чонгук по природе своей волк, а Тэхен лишь маленький шпиц. Умом понимает, как сильно истинный им дорожит, а инстинктам не объяснить. По крайней мере это потребует годы, чтобы зверёк его успокоился и научился реагировать спокойнее.       Тэхен чувствует, что находится на грани, ощущая внутри скользкий горячий язык. Альфа то вводит его глубже, то отстраняется и засасывает пульсирующую дырочку, обильно смачивая слюной и крепче сдерживая за бедра задыхающегося в стонах омегу. А стоило ему укусить за ягодицу, протыкая нежную плоть клыками, как тело в руках содрогнулось, а по комнате разнесся протяжный стон, отдаваясь от тёмных стен и разливаясь в ушах сладкой патокой.       По внутренней стороне бедра стекли белесые дорожки спермы, с края испачканной юбки закапало на лаковый паркет, а Тэхен не выдержал, падая в руки истинного, что тут же крепко обняли, прижимая к татуированной груди.       — Кажется, ты поставил мне метку… — выдаёт старший, тяжело дыша от испытанного оргазма и все еще не в состоянии открыть глаза из-за накатившей усталости.       — Кажется, да, — спокойно соглашается альфа, целуя в висок и задерживаясь губами на сладкой покрасневшей щеке.       На деле же это был давно обдуманный шаг, ибо помолвка уже была не за горами. Вот только конкретно местоположение метки не оговаривалось.       — На заднице, Чонгук… Как я объясню это родителям? — возмущается шпиц, на деле же скрывая свое смущение. Теперь то они точно друг от друга никуда не денутся.       — Как есть, — пожал плечами мистер прямолинейность, — Ты там такой красивый, что я не смог сдержаться.       Тэхен от такого комплимента густо краснеет, прикрывая лицо ладонями в попытках спрятаться от насмешливого взгляда.       Чонгук каждый день говорит ему, какой он красивый. Утром с гнездом на голове, в ванной с зубной щёткой во рту, или вечером в смешных носочках и с не менее смешной розовой повязкой на лбу — как бы он ни выглядел, во что бы он ни был одет, Чонгук повторяет ему это неустанно, без толики лести и с широкой улыбкой, обязательно целуя после.       Но чтобы ему сказали, что он красивый там…       — Ну и что это? Не стыдно быть таким милым, маленький развратник? — смеётся Чонгук, прилагая силы, чтобы убрать ладони с лица запыхавшегося Тэхена и заткнуть все возмущения поцелуем.       Тэхен выдыхает в губы, опираясь на мысочки, когда коленом Чонгук трёт между ног, размазывая безостановочно вытекающую смазку. У него уже вся юбка липкая, а член снова прижался к мокрой ткани, на что младший коротко усмехается, поглаживая ладонью внутреннюю сторону бедра.       Омега не успевает ничего понять, как Чонгук заковывает его в те самые пушистые наручники, вот только медлит, когда встаёт вопрос о том, за что их зацепить.       Мысленно чертыхаясь и обещая себе вбить рядом с кроватью парочку крючков, Чонгук цепляет их за один из прутьев балдахина, в надежде, что, непредназначенная для таких нагрузок, конструкция не рухнет.       Тэхен цепляется за спинку тонкими пальцами и выгибается навстречу, в нетерпении виляя хвостиком и не спеша разводит ножки, когда слышит шелест рвущегося пакетика.       Чонгук делает это сам. Тянет на себя и давит в пояснице, устраиваясь сзади и поглаживая мягкие бедра. Пальцами разведя ягодицы, он приставляет к достаточно растянутому отверстию налившийся кровью член, заполняя омежку одним слитным толчком.       Тэхен протяжно скулит и дёргается, звеня наручниками и жмуря глаза, с которых вмиг срываются слезы, но Чонгук не дает много времени привыкнуть и начинает размеренно двигаться, сдавливая в руках мягкие бока и придерживая за поясницу.       Старший прикусывает губу, пытаясь унять боль и сосредоточиться на удовольствии — кажется, получается. Член заполняет его до краёв, выбивая из лёгких весь кислород, а когда массивная головка проезжается по чувствительной простате, Тэхен громко стонет, выгибаясь до хруста в спине и пальцами впиваясь в деревянную спинку кровати.       Чонгук нависает над хрупкой фигурой, не прекращая ритмичные толчки, и целует загорелую спину, губами собирая капли пота и засасывая мягкую кожу под лопатками. Поднявшись выше, он оставляет следы зубов на задней части шеи под несдержанное шипение, а после склоняется к ушку, водя губами по хрящику и цепляя зубами мягкую мочку.       — Малыш, втяни живот, — шепчет бархатный баритон, вызывая табун мурашек по всему телу. Он замедляется на миг, почти покинув горячее нутро. Ждет, пока Тэхен последует его указаниям, а после входит резко и до упора, ловя в губы громкий крик.       У омежки ноги дрожат, как и руки, прикованные к кровати, а чувство заполненности внутри сводит с ума. Никогда он не испытывал столь яркие эмоции. По крайней мере, он так думал, пока истинный не решил не выпускать его из этой комнаты живым.       Самым ценным для любого уважающего себя пушистого был его хвост. И прямо сейчас Чонгук этот хвост нагло взял за основание, вызывая у старшего неоднозначную реакцию. Тот весь напыжился и зашипел, прижав ушки к голове, а волк только усмехается озорно, ведь хвост — самое чувствительное место. Во всех смыслах.       Вот и Тэхен теперь срывает голос, когда Чонгук трахает его, держа за хвост. Который сзади.       Стоит ему его отпустить, как старший почти облегчённо выдыхает, но что-то подсказывает, что это еще не конец. Член внутри начинает вбиваться резко и быстро, а ноги его разводят шире, наваливаясь на спину.       Чонгук опирается руками на ту же спинку кровати, что и Тэхен, нависая вплотную, и ускоряет толчки, набирая бешеный темп.       Тэхен под ним хнычет и прижимается к разгоряченному телу позади, находя родные губы, но поцелуй получается таким же размашистым, как и толчки. Ноги постепенно сдают, разъезжаясь на постели, но Чонгук не дает отстраниться.        Одной рукой он придерживает омегу за живот, а второй все еще держится за опасно поскрипывающую спинку, неистово вбиваясь в хрупкое тело мощными толчками.       Звуки непрерывных стонов и скрипа кровати вкупе со звуками хлюпающей смазки и шлепков тел друг о друга заполняют комнату не самой благопристойной симфонией, вызывая у Кима яркий румянец. Однако осознание этого ситуацию не меняет, и того, что он хочет кончить, тоже.       Омежка не выдерживает ближе к концу и изливается на простыни — уже третий раз за сегодня, устало прикрывая глаза, но Чонгук пока не спешит его отпускать, жадно выцеловывая багровую шею, где не оставил ни единого живого места.       Тэхен уже не в силах держаться на онемевших ногах, а потому Чонгук отстегивает его и укладывает на бок, поднимая ногу и все еще продолжая таранить покрасневшую влажную дырочку под тихий скулёж.       Наконец, Ким ощущает, как альфа делает последние, особенно глубокие толчки, а где-то внутри становится очень тепло даже через слой контрацептива. Он стонет, заводя руку назад и обнимая волка за шею, что тянется к нему за поцелуем, но выходить не спешит. Осознание приходит в момент, когда стенки внутри растягиваются под набухающим узлом, который не прекращает увеличиваться в размерах, вызывая у омежки нешуточный страх. Он ерзает и пытается отстраниться, на что альфа позади рычит недовольно, одним своим тоном приказывая паре принять его полностью.       Чонгук переворачивает его на живот, а сам встает сверху планкой, чтобы не сдавить своим весом, пока узел не спадет, и снова шею целует, начиная урчать, тихо, а после все громче, когда чувствует, что его омега приподнимает попку навстречу. Сам не замечает, как периодически выпадает, а инстинкты берут верх.       Тэхен скулит и стонет, скребя простыни под собой длинными пальцами, ерзает на месте, подаваясь назад, и кричит, когда огромный узел давит на простату настолько сильно, что с члена снова начинает капать на простыни. Прикусив губу, он продолжает вилять бёдрами, слыша над собой утробные глухие стоны. Чонгуку нравится.       — Милый… — шепчет Тэхен тихо, когда альфа выходит из него, переворачиваясь под ним на спину и обнимая за шею. И Чонгук уже настораживается, глядя в эти щенячьи глаза, как тот выдаёт робкое: — Хочу какао… Очень хочу…       И нет, Чонгук сейчас не смотрит в эти глаза в прострации, как последний преданный пёс. Он просто чертовски влюблён…       В глаза, в губы, в улыбку, в басистый голос и даже в этот его милый пушистый хвостик. А еще…       — Чонгук-а, — зовёт Тэхен, когда они уже сидят в гостиной за телевизором после душа, в теплом пледе и пьют любимый Тэхенов горячий какао с пенкой подтаявших маршмеллоу, пока на экране крутят новую серию "Элиты".       — Чего, маленький? Болит? — первое, что спрашивает Чонгук вне зависимости от времени и положения. Он постоянно переживает, что его малыш может плохо себя чувствовать. Не дай бог Тэхену забеременеть с такой опекой…       — А как я пахну? — задаёт он несмелый вопрос, теребя подол пледа и поглядывая на истинного, на котором сейчас и разлегся. Тот смотрит на него с улыбкой, а после зарывается носом в мокрые после душа волосы, вдыхая его природный запах глубже. Самый лучший запах.       — Молоком, Тэхен, — отвечает он ласково, вызывая у омежки смущенную улыбку, — а еще бананами. Знаешь, я обожаю банановое молоко. А еще я обожаю тебя, прелесть, — выдаёт он прежде, чем прижаться к вишневым губам нежным поцелуем.       Тэхен определённо самое сладкое, что он пробовал в этой жизни.