Трофей в руках у дьявола

Последний раз я получала письма от родителей месяц назад, после этого ответов на мои не было. Каждый день по три раза я ходила в совятню с неугасаемой надеждой, и каждый раз выходила с невыносимым разочарованием. Огня к моим моральным истязаниям прибавлял, вечно портящий мою жизнь, Реддл. Время от времени я специально набирала в лёгкие много воздуха, чтобы видеть как грудная клетка вздымается, тем самым напоминая себе, что я ещё дышу. Я всё ещё живой человек. Наконец-то, я держала этот несчастный кусок пергамента с маминой подписью. Разрывая конверт трясущимися руками, я ощущала как болезненно разносился по всему телу стук сердца. Через час отбой, письмо пришло поздно. Видимо, не зря я ждала возле совиного убежища тридцать минут, но открыла только когда пришла в комнату. "Здравствуй, Лиззи. Наверное, ты уже догадываешься о чём это письмо. Мракоборцы нашли Трэверсов две недели назад в Париже. Амвросий и Синтия дали показания против нас. Их отправили в Азкабан после решения Визенгамота. Конечно же, я и Торкуил тоже отправимся туда. За их сына знаю лишь то, что он остался со своей тёткой во Франции. Торкуилу присуждается поцелуй дементора. Суд уверен, что он соучастник преступлений. Нас ещё будут допрашивать... Прости, вдруг не оправдали твоих ожиданий. Порой я задаюсь вопросом: "Много ли ты забыла?". "Помнишь ли ты какие-то моменты с детства связанные с нами?". Может, это и не плохо, если ты и вправду ничего не помнишь. Знай, что мы всегда будем помнить тебя, даже если окончательно сойдём с ума в тюрьме. Извини, что нам пришлось быть с тобой всю жизнь, не выпуская из дома. Прости, если ты винишь нас за это. Всю жизнь я хотела, чтобы ты считала себя такой же, как и другие. Вот только ты этого не хотела. Торкуил не может ничего тебе написать, но не потому что ему всё равно, он просто не может. Вряд ли мы были бы духовно живы, не было бы у нас дочери... Когда-то ты попросила выставить тебя за двери, ведь подумала, что не достойна нас. Как ты могла допустить такую нелепую мысль? Пожалуй, это был худший день в моей жизни. Торкуил убит мыслю, что мы не вернёмся. Сейчас я впервые соглашусь с ним. Но мы верим, всегда верили. То, что мы тебя любим, думаю ты и так знаешь. Когда тебе придёт повестка о том, что меня и его нет, не думай, что нас навсегда разлучили, ведь с того момента между нами больше не будет материальных преград. С того момента мы станем ближе. Не думай о том, что нас не увидишь, вспомни наше поместье и тёплые вечера августа. Чтобы любить, не надо видеть или слышать. Мы не уходим и не бросаем... Ты тоже остаёшься с нами. Хотя, пожалуй, меня греет надежда, что мы ещё когда-то выйдем с Азкабана... Думаю, что вероятность на возвращение, хоть и небольшая, но всё же есть! Хотела написать в трёх строчках самое важное, но получилось немного не то. Если честно, то пишу с двенадцатой попытки. С любовью, Меллони." С конверта вывалились колдографии, те, что мы рассматривали в поместье... Опустившись на холодную плитку комнаты, я пыталась унять порыв истерики, который вот-вот заполнит каждую мою клеточку. Чернила в некоторых местах были размазаны, вероятно, от слёз. Я поспешно сложила листок, чтобы удержаться от перечитывания. А снимки кое-как запихнула обратно в конверт. Громкие всхлипы глушили меня саму, голова моментально начала раскалываться. Почему мама пишет " Прости, вдруг не оправдали твоих ожиданий...", "...если ты винишь нас", почему? ПОЧЕМУ?! У меня никогда не было каких-то стандартов, к которым они должны были стремится, чтобы что-то там оправдать... - Не-е-ет, я... я не виню, мам, ты что... - дрожащий голос казался чужим. - Ты слышишь меня, мам, ты слышишь... ? Нико...гда. Пож-жалуйста. Я помню... что-то, должна помнить! Простите... Простите, что забыла почти всё. Я всю жизнь буду надеяться на возвращения этих воспоминаний, безусловно — самых лучших воспоминаний, таких больше не будет. Кажется, краткие отрывки с детства я могу прокрутить в голове. Розы–печенье–платье–закат–веранда–апельсиновые деревья... И я — маленькая, и вы — молодые. - Прост-тите... Что мне делать? Спасите меня, хоть кто-нибудь. Спасите... Мерлин, им должно быть стыдно, что я их дочь. Они не отрекались от меня и моих дивных убеждений... Все они были правы — я не достойна того, что имею! Лицо, казалось, горит. Я прикрыла веки. По полу на мгновение скользнул лучик света, это в комнату вошли Селвин и Блэк. Лукреция растерянно посмотрела на стоящую рядом подругу, которая, казалось, испугалась ещё больше. Они уже догадывались, что речь шла о родителях, ведь в последнее время в "Пророке" только и "разоблачали" служащих Министру... - Элизабет, поднимайся... - Брюнетка подбежала ко мне, маня за собой Цею. Девочки аккуратно подвели меня на ноги, но истерика продолжалась. - Мерлин, давай уложим её в кровать. - Селвин послушалась соседку. Вид у неё был скорее обеспокоен, чем шокирован. - Цея, подай мне зелье у неё на комоде, то что слева! - Лукреция кивнула в нужную сторону, и блондинка быстро выполнила поручение. Блэк прямо таки влила в меня бурую настойку. Она решительно держала ситуацию под контролем. В комнате царил полумрак. Единственным источником освящения была небольшая лампа в дальнем углу просторной комнаты. У меня забрали мантию и укрыли тяжёлым одеялом. Аристократки сидели по разные стороны кровати. - Их... забрали в Азкабан, - нижняя губа предательски дрожала. Девочки переглянулись. - Тебе нельзя нервничать, Элизабет. - С твоими то ночными кошмарами... - Что... что мне теперь делать? - это был риторический вопрос, прозвучало тихо. - Мерлин, может, всё таки обойдётся? - проговорила Цея с опущенными стеклянными глазами. - Ах! А где же ты летом будешь жить?! - воскликнула брюнетка, прикрывая ладонью губы. Селвин кинула на неё гневный взгляд, мол зачем усугублять ситуацию и напоминать о наступающих проблемах. Она смутилась, поняв свою ошибку. - Ой, прости, Лиззи, мы что-нибудь придумаем! - Да да, конечно, если у Лестрейнжев не получится, мы... поговорим со своими родителями. - Вы же знаете — я не сог-глашусь на это, мало того, вы прекрасно понимаете, что ваши родит-тели тоже не согласятся. - Я понемногу успокаивалась, но всё равно заикалась. - Папа меня ещё зимой ув-верял, что договориться с Дамблдором по поводу этого вопроса. П-профессор обо всем позаботиться... Но вам огромное спасибо! Не знаю, чтобы я без вас делала, мне с вами правда л-легче... Да, пожалуй, надо надеяться на лучшее. Я не надеялась. Хотя врать самой себе, способ успокоиться. Блэк прилегла рядом, тоже самое повторила и блондинка. - Думаю, ты в силах справиться, Лиззи, если что — мы рядом. - Да... ты... - Селвин чательно, хотя очень даже искренне, подбирала нужные слова. Поддержка не её сильная сторона, но мне всегда было приятно слышать что-то подобное именно от подруги, - вдруг что — делись. - Не думаю, что мне и вправду под силу справиться. Обычная трусиха, которая просто опозорит семью. - Видимо меня потянуло на откровенности. Я тупо уставилась на узоры балдахина. - Я устала боятся позорить семью. - Вставила Лукреция таким тоном, будто просто говорит о погоде. - Да, я тоже, - кажется, мы все смотрели в одну точку. - Постарайся быть сильной. - Теперь все говорили спокойно. - Быть сильной, не значит быть бесстрашной. Мне кажется, что это умение переступать через страхи, даже если у тебя их миллионы. - Фелиция сложила руки на животе. - Да, тебе страшно, ты не знаешь, что будет дальше, но пытаться игнорировать правду... пусть она и ужасна... Лучше игнорировать уже испуг. - Мне кажется, что люди загоняют друг друга в рамки. Вот кто тебе сказал, что ты обычная? Обычные люди вполне заслуживают чего-то необычного. Обычных людей не существует, ну ладно, исключим парочку наглых магглов. Но всё же... Почему ты думаешь, что ты не достойна большего, если кто-то сказал, что ты слабая? Ведь никто не знает сколько тебе пришлось пережить. - Блэк выдохнула, я перевела взгляд на Цею, она нахмурила брови — задумалась. Я тоже задумалась. Мне и вправду стало легче после нашего разговора. Ощущение, что кто-то рядом давало какой-то уверенности что-ли. Хорошие слова поддержки творят чудеса, но меланхолия, конечно, не пройдёт. * * * На следующее утро я ловила на себе кучу подозрительных взглядов, придя на завтрак. Как и ожидалось, на главном титуле "Ежедневного пророка" красовалось презрительное название: "Заслуженное наказание главы Отдела магического правопорядка и по совместительству предателя — Торкуила Трэверса и его жены". Оставалось только игнорировать происходящее. Кажется, Эдриан хотел подойти, но всё же не решился... Наверное, жизнь полностью шла под откос. Последний месяц мне абсолютно нечем было заняться. Уроки давались мне легко, за исключением Астрономии и практики по ЗОТИ, так как всё свободное время уделяла занятиям и посиделкам в библиотеке. Пожалуй, так было проще отвлечься... Я рассматривала на газете отца и мать в серых тюремных костюмах, даже не пытаясь остановить пару слезинок. От самого вида еды меня тошнило. - Отойдём? Я вышла с Большого Зала, идя следом за Лестрейнжем. - Я ещё вчера узнал, мне отец письмо прислал. - Он закрыл рукой лицо. - Мерлин, Элизабет, мы бы хотели тебя забрать в Париж, но... как я понимаю, ты вряд ли захочешь. Там этот... кузен твой, но отец настаивает. Я не знаю, что ты будешь делать здесь. - Стой, Маркус, крёстный и так сделал всё возможное для нас, если бы не он родители уже давно бы сидели в Азкабане. - Мой темп движений и речи был замедлен, что свидетельствовало об усталости. - Летом обо мне позаботиться профессор Дамблдор. А Кустосу передавай огромную благодарность... - вздох, - как он? - В отчаянии... Они с Торкуилом всю жизнь бок о бок. - Маркус сузил глаза, они стали тусклыми, как и у меня. - Мы на время уезжаем с Англии, это необходимо в связи с такой ситуацией. Риск того, что отца тоже посадят в тюрьму очень мал, но думаю ты и так всё понимаешь... Так ты уверена? - Да, я точно останусь. - Он хотел было что-то сказать, но лишь прикусил губу. - Говори, что ты ещё скрываешь, я тебя знаю, так что даже не пытайся отнекиватся. - Я был не осторожен и провинился перед повелителем. Я не могу всё здесь бросить, - он перешёл на шёпот, - мы связаны клятвой, понимаешь? Это не шутки всё. Думаю, он назовёт цену. Какую ещё цену? - Как провинился? Он тяжело вздохнул. - Нет, Лиззи, я тебе больше ничего не скажу. - Но я... - Всё, не лезь в это. - Он оглянулся и обнял меня. - Если что-то случится, видит Салазар, я буду виновен во всём. Это гордость быть Пожирателем, но я не хотел, чтобы было всё так, - его голос дрогнул. - Я люблю тебя. - Не ходи сегодня никуда, отдохни в комнате, - он отстранился и посмотрел мне в глаза. - Пожалуй, ты прав. * * * Мне и вправду очень хотелось спать. Каждая ночь была испытанием. Меня не покидала боязнь новых видений, оставляющих после себя, мягко сказать, неприятные ощущения. Ярко запоминающиеся отрывки с чей-то жизни в виде снов, явно не были обычным сном. Вероятно, до того как я попала в больницу у меня не было такого. Иначе к дневнику я бы записывала и необычные места с незнакомцами. Половину моих мыслей занимала девушка из этих видений, больно напоминающая меня. Это же не я? Вспомнились слова Реддла: "Нет, это ты"... Эти сны буквально сводят меня с ума. Вряд ли раньше мне такое чудилось. Хотя учитывая тот факт, что моё сумашествие вызывали именно сновидения, то я уже не знаю во что верить. По логике, отчасти я попала в Мунго из-за того, что всё время видела какую-то войну и события с будущего. А сейчас, видимо, тоже вижу будущие, только не будущее Англии, как в дневнике, а отдельного человека. Я схожу с ума? Нет... Только не это. Я посмотрела на комод, где лежала та самая несчастная тетрадка. Почему-то я постоянно забывала её прятать в ящик, понимая, что опасно вот так её оставлять на виду. Что-то вообще ничего не понимаю. Я переоделась, умылась холодной водой, укуталась в одеяло и положила перед собой дневник. В гостиной никого не было, мне никто не помешает. Значит так, я была больна психическим расстройством, в большинстве вызванным кошмарами, которые записывала. Если верить записям, то я видела будущее магической Британии. Потом психоз взял верх надо мной, я попала в больницу, оттуда почти ничего не помню. Но тринадцатого августа лечение полностью прошло, причём с успехом. После этого мне не снилось подобное, я не вела себя странно, как предыдущее шестнадцать лет. Зато пришли новые видения, от которых мне так же плохо. Стало жарко. Стоп. От чего я... выздоровела? В тот день явно что-то произошло... Я потёрла переносицу. Кольцо. У меня его не было. Родители без понятия откуда оно взялось. Я сразу попыталась его снять, но никак не выходило. Просить о помощи не хотелось, я сама не знаю, что у меня на пальце. Все последующие попытки оказались тщетны! Может, я себя накручиваю и это кольцо не хочет меня убить?! Почему я думаю, что оно хочет меня убить? Мерлин... Колючее наростающее волнение не давало нормально дышать. На кровать запрыгнул Клаус, от чего я до чёртиков испугалась. Он вопросительно посмотрел на лежащую тетрадку, и опасливо понюхал её. Точно, я же хотела изучить неизведанные мной страницы! Надо выдохнуть и успокоиться, наверное, изделие когда-то валялось в комнате и мне просто захотелось его на себя напялить... Кот лёг возле меня. Я открыла нужную страницу. "Дом на холме Нападение приспешников лорда ВОЛАН-ДЕ-МОРТА на матче Турнир трёх волшебников Кубок огня Избранный — четвёртый участник Последние испытание и портал Избранный в ловушке — кладбище Возрождение... ... Первое, что удалось увидеть — был мальчик в круглых очках привязанный к надгробью. Вокруг тёмное густо заросшее кладбище, справа за огромным тисом чернел силуэт небольшой церкви. Слева — старый особняк на холме. Под ногами черноволосого свернулась в кольца огромная змея. В пару шагах лежало явно мёртвое тело. Вскоре картины быстро менялись. Низкая фигура в плаще подогревала огромный котёл, стоящий посреди кладбища. Земля под ногами мальчишки разверзлась оттуда выпорхнула тонкая струйка праха, и повинуясь палочке, нырнула в кипящую жидкость. Картинка опять сменилась. Человек в плаще кинжалом порезал руку, алая кровь превратила цвет зелья в насыщенно красный. Раздался пронизывающий вопль. Следующим этапом стал избранный, у которого тоже изъяли кровь, как ингредиент для месива в котле... Яркие искры прекратили лететь с котла. Ничего не происходило. Далее был туман, становившийся всё гуще, из-за него нельзя было что-то разглядеть... Вдруг, из пары начал вырисовываться новый силуэт высокого, худого, как скелет, человека. На него накинули мантию, он начал медленно приближаться... Бледное как смерть лицо и красные злобные глаза наводили леденящий ужас. Тупой змеиный нос, узкие щёлки ноздрей, впалые скулы. Глядя на совсем нечеловеческий облик, тело закололо тысячи мурашек! Мигом ОНО преодолело расстояние между... нами! Его развивающийся плащ слился воедино со всем вокруг. Стало темно, можно было видеть только его хорошо выделяющееся белое лицо... НЕТ! Оно приближалось ближе и ближе... Остановитесь НЕТ! Я не слышала своего голоса. Ноги будто сковали, убежать некуда! Темнота окончательно поглотила меня... ... Меня разбудил собственный крик. Хватая ртом воздух, пыталась опомниться. Не дочитав пару строчек в чёртовом дневнике, я робко отбросила его на пол. Положив руку на сердце, почувствовалось острое жжение в груди, там лежал дневник... Показалось, что в углу метнулась что-то чёрное! Я с виском ухватила волшебную палочку, направляя в ту сторону. Руки до боли дрожали. Мерлин, да у меня сейчас сердце выпрыгнет! Ещё пару минут я ждала, не смея моргнуть и увести взгляд. Немного успокоившись, с помощью магии я закинула тетрадь в ящик. Клаус спрятался под кроватью Лукреции, поджав под себя хвост, наверное, испугался моего крика. На ватных ногах, мне удалось ухватить попавшиеся под руку учебники и выбежать в гостиную. Перед глазами стояло лицо с пылающими красным глазами...