Самолёт приближался к Парижу. Когда он прошёл сквозь волнистые облака, перед пассажирами открылся вид на романтичный город. С высоты раскинулась россыпь крошечных старинных домиков, на фоне которых выделялись высотные здания и Эйфелева башня — неповторимый символ столицы Франции. В полной мере созерцать потрясающую картину мешало утреннее ослепительное солнце, и пока другие пассажиры просыпались, Эйми, Харуми и Отоме-сан уставшими ждали посадки самолёта. Восхищение Ханацуне необычайным видом перекрывало желание поскорее поселиться в новом номере и лечь спать, и принцесса сфотографировала Париж с иллюминатора, Эйфелева башня попала в кадр, что не могло не радовать путешественницу, у которой вот-вот сомкнутся веки.
Удивительно, но усталость как рукой сняло, когда Эйми, её мать и Харуми вышли из аэропорта и вдохнули аромат жизни европейского города. Ёшимура-сан повела девочек к автобусу, а те едва поспевали с тяжёлыми чемоданами. Чуть только пассажиры заполнили все места, водитель тронулся с места. Иностранных гостей торжественно встречали высоченные колонны, барельефы, широкие проспекты, шеренги домов, построенные словно под линеечку. Что ни дом, то роскошный дворец. Мосты через Сену, магазинчики книг и сувениров на набережной, разноцветные двери, красочные витрины также не могли оставить туристов равнодушными. Поклонницами «Леди Баг и Супер-Кота» узнавались некоторые улочки и достопримечательности, они почувствовали себя новыми персонажами этого мультфильма.
Семья остановилась в довольно приличном отеле неподалёку от Эйфелевой башни. С видом очень повезло: с просторного балкона открывался вид на сердце Парижа. Внизу пролегала широкая улица, по бокам которой пестрели вывески бутиков, пекарен, магазинов цветов, книг и игрушек, причём каждый из них одинаково привлекал внимание гостей из Японии. Интерьер самого номера был выполнен в парижском стиле: зеркала в круглых позолоченных рамах, латунные светильники, фарфоровые статуэтки, кресла с высокими подлокотниками, обитые бархатом, очаровывали гостей. Оригинальные светильники, картины современных художников сочетались в гармонии с антикварными элементами декора. Такое внутреннее созвучие старого и нового, которое добавляло в интерьер живописности и динамичности, — главная особенность парижского стиля.
— Какая красота! — прошептала Харуми.
— Соглашусь, — сказала Эйми, — шикарнее номера я не видела.
— За два дня до награждения и до конца поездки мы успеем окунуться вглубь Парижа… или не успеем? — Отоме-сан бродила по номеру с включенной камерой на телефоне. — Мои «сторис» в Инстаграме будут идти бесконечным потоком! И вы не забывайте принимать участие в съёмках.
— Ладно, мама, только позволишь нам проводить это драгоценное время так, как мы хотим, а не выносить постоянно нам мозги по поводу неудачных фотографий?
— Это уже от вас будет зависеть, — дочь после этой фразы закатила глаза.
В одну комнату поселились Эйми и Харуми, вторую заняла Ёшимура-сан. После распаковки багажа Эйми чуть не уснула в белой освежающей постели, но Харуми заранее позвала её к входной двери.
В планы на сегодняшний день входила прогулка по набережной Сены, фотосессия на фоне Эйфелевой башни, посещение Лувра и Собора Парижской Богоматери. В туристических передачах ведущие рассказывали, что Лувр настолько обширен, что понадобится неделя, чтобы одним взглядом рассмотреть все произведения искусства, не останавливаясь ни перед одним из них. К тому же беспорядочные толпы мешали в полной мере наслаждаться шедеврами: щелчки затворов камер вперемешку с разговорами сбивали с толку, особенно если подойти к легендарной картине «Мона Лиза», так что Эйми скептически отнеслась к решению матери посетить музей, всё же пять дней, из которых один — конкурс — не неделя, а ей хотелось подробнее изучить художественные творения разных веков и направлений.
Неподалёку от отеля располагались сотни модных бутиков, брендовых магазинов, шоурумов, наряду с ними красовался магазин кукол и игрушек, не уступающий по роскоши и дороговизне отделам с одеждой, обувью и аксессуарами. Мимо игрушечных композиций за стеклом невозможно было пройти без восторга и восхищения. Перед глазами открывался сказочный мир детства, который мог заинтересовать не только детей, но и взрослых. Эйми и Харуми, разумеется, не стали исключением: они не устояли перед большим кукольным домом в пастельных тонах, расписными открытками и миниатюрными румбоксами. Окончательным поводом для посещения стала прекрасная куколка в нежно-розовой коробке с дополнительными комплектами одежды. Она явно была похожа на тех кукол, которыми увлекалась Эйми.
— Мам, давай зайдём сюда, ну пожа-а-алуйста! — девочка попыталась состроить жалобные глазки, что отлично получалось у Энджи.
— Хорошо, при условии того, что мы здесь не задержимся на три часа.
Одна кукла в магазине была краше другой. Игрушки были выставлены на продажу либо в открытых коробках, либо выглядывали сквозь прозрачный блистер, либо просто стояли на полках без упаковок.
— Они бесподобны, так ведь, Харуми?
— Конечно!
— Какие дорогие куклы, — Отоме-сан диву давалась с конских ценников, качая головой.
Наконец, миновав отделы с кукольной одеждой и деревянными игрушками с аксессуарами, каких только не бывало, Эйми отыскала испанских кукол и пупсов. По запаху ванили она добралась до желанной фирмы «Reina Cutie», которая представлялась серией кукол «Подружки», самой популярной среди коллекционеров. Подумать только: на один молд приходились сотни разных образов! С одинаковыми на первый взгляд лицами ручки к будущим владельцам протягивали милейшие блондинки, кудрявые рыжики, брюнетки и шатенки. Среди кукол с европейскими чертами лица присутствовали азиатки тоже в различных нарядах и с уникальными причёсками. Конкретно Эйми запало в душу ванильное чудо с азиатским молдом, волнистыми каштановыми волосами длиной до талии с чёлкой и карими глазами. Продавалась в пижаме, в прозрачном пакете с фирменным логотипом, отчего она стоила значительно дешевле своих разнонациональных подруг. Несмотря на то что образ её был совсем прост, Эйми выбрала именно эту куколку. Девочка умела шить и вязать крохотную одёжку, перерисовывать макияж, перепрошивать, используя искусственные волосы, и мастерить парички. Подходящую обувь, если в этом магазине таковой не будет, она закажет у талантливых японских мастериц, так что в её руках куколка приобретёт единственный и неповторимый образ.
— Мама, купи мне её, пожалуйста, — упрашивала Эйми, держа пакет, — я долго мечтала о ней.
— Ты уверена? Осмотри полки ещё раз, может, успеешь передумать.
— Для меня она самая красивая, а если мне ещё кто-нибудь понравится, то я пополню свою коллекцию. Как говорят, «Reina Cutie» по одной не селятся, я знаю одну женщину, у которой в шкафу более ста таких кукол, что ещё не предел!
— Ужас, — вздохнула Отоме-сан, — что поделать? Тем более я пообещала, что порадую тебя. Пойдём на кассу!
Редко встретишь Эйми по-детски жизнерадостной. Она вприпрыжку понеслась к продавцам, ярко и открыто выражая восторг, плавно переходивший уже в несдержанность в искренних чувствах. Стоило Отоме-сан резко одёрнуть дочь, как Эйми успокоилась и опустила уголки губ.
«Что со мной произошло? — сгорала со стыда Эйми. — Как маленькая бурно отреагировала на куклу!»
А рядом с кассиром продавались детские журналы. Стопка по «Леди Баг и Супер-Коту» превосходила по высоте все остальные. Догадайтесь, кто же первым схватил свежайший выпуск с хранительницей талисманов на обложке?
«Детский сад, штаны на лямках, девочки в твоём возрасте читают серьёзные взрослые книги», — читалось в глазах у мамы. Благодаря низкой цене Ёшимура-сан заплатила и за журнал.
— Мам, не смотри на меня так, я читаю и взрослые книги, просто я фанатею от Леди Баг и Супер-Кота.
Куколке хозяйка придумала имя заранее. Нераспакованная Ёнасенко-тян покачивалась в рюкзаке, в то время как Эйми, Харуми поспевали за Отоме-сан по набережной Сены. Вокруг девочки с двумя растрёпанными косичками витал нежный аромат ванили.
Эйфелеву башню восхваляют туристы, но местные жители считают её бесполезной постройкой: она не ловила радиосигналы, это была не телевышка, а самая обычная башня, по мнению парижан, никчёмная груда железа. Но сколько прибыли она приносила у входа — поражаешься громадным цифрам! Среди туристов, сидящих на мягкой зелёной траве, громкими криками и звоном продавцы предлагали купить сувениры на любой вкус и цвет. Эйми и Харуми взяли себе по леденцу в форме башни, а Отоме-сан украсила брелоком свою сумочку.
— Вау, какая она высокая, — подняла голову Харуми и замерла на самом пике.
— Да, Харуми. На момент постройки она была самым высоким сооружением. И сегодня я её вижу вживую.
Длинное платье и распущенные волосы Ёшимуры-сан волнами развевались по ветру. По её просьбе Харуми добровольно приняла на себя роль фотографа.
— Харуми, здесь я съела прядь волос, а на другой фотографии какой-то мужчина попал в кадр на заднем плане, — Отоме-сан отошла в тенёк с телефоном в руках. — Попробуй ещё раз.
— Как скажете.
— Если что, я готова тебе помочь. Будь готова к её постоянным капризам: для неё на одну красивую качественную фотографию приходится около пятисот неудачных изображений, — повторилась Эйми, развернувшись к подруге.
— А ты пофотографировать не хочешь? — подслушала Отоме-сан. — Вдруг на один хороший экземпляр в твоём случае придётся сотня подобных кадров?
— Я ещё подумаю, а пока хочу просто посидеть.
Невзирая на то, что Харуми первый год пользовалась смартфоном, она сумела изучить все функции фотокамеры, а художественный вкус помог ей наложить подходящий фильтр, грамотно подобрать ракурс и щёлкать затвором ровно в те моменты, в которых ветер причудливо играл с волосами и воздушным подолом платья. Недолго мать Эйми листала фотографии. Спустя примерно пятьдесят, а то и менее образцов, она была восхищена собой на фоне Эйфелевой башни.
— Ты умница, спасибо, Харуми! Теперь я точно знаю, что буду выставлять в Инстаграм. Обработаю, и будет magnifique, (что означало «великолепно»)! Вот с кого надо пример брать, Эйми, с тобой целый день провозишься, и ничего стоящего не выходит, уже не раз такое было.
— Ну что Вы, не нужно недооценивать Вашу дочь, — вступилась Ханацуне за подругу, — при желании и она способна на превосходные фотографии.
— А было у неё это желание? Когда?
— Мама, а я помню, как в Таиланде благодаря мне ты набрала более сотни лайков, а фотографировала тогда я! — нахмурилась Эйми.
— Я говорю: целый день я голодная и раздражённая позировала возле пальмы!
— Но в конечном счёте она Вас порадовала, — сказала Харуми.
— Ага, когда солнце уже медленно опускалось к горизонту.
— Но ты добилась наиболее удачного освещения, мне самой нравится устраивать кукольные фотосессии ближе к закату.
— Кукол фотографировать любишь, а вот ради мамочки родной лень тебе напрячься! Ладно, девочки, успокойтесь, это не последняя съёмка. За мной! Идём в Лувр!
Настроение Эйми испортилось к чертям собачьим, позитивное впечатление от покупки куклы мечты резко развеялось. Харуми обняла её за плечи:
— Не унывай, для тебя мама всегда прекрасна, не так ли? У тебя свои понятия о красоте, у неё же совсем иные, она придирается к каждой мелочи. Более того люди не умеют читать мысли друг друга, поэтому ты не знаешь, что в итоге она хочет получить.
— Спасибо, Харуми. Мама иногда позволяет себе унизить меня, как же это заколебало!
— Не все мамы идеальны, к сожалению, и такие достаются. Важно, что она тебя любит и желает всего самого лучшего!
— Это точно.
***
Первые годы жизни маленького Армана были наполнены счастьем беззаботного детства и любви со стороны обоих родителей. Мать его работала телеведущей, а именно снималась в конкурсных передачах, отец же досконально изучал всеобщую историю от древнейших времён до современности. Родителям не сиделось на месте: в поисках ценных артефактов отец перебирался в другие страны, а его жена соглашалась переезжать вместе с ним. Для мамы всегда находилась возможность блистать на камеру, где бы она ни была, многие знали эту харизматичную телеведущую.
Однако частые переезды не пошли на пользу юному Арману. Он не успевал привыкать к новым местам проживания, его тяготило вернуться на свою родину, там, где прошло его раннее детство. Только он более-менее освоится, как тут же родители объявляют о том, что надо уже собирать вещи…
У Армана в дошкольном возрасте проявилась склонность к технологиям, увлечённость в сборке каких-либо устройств из мелких деталей, пристрастие к компьютерным играм. В его воспоминаниях наиболее ярким сохранился тот день, когда он впервые собрал сложную модель из конструктора и шёл с широкой улыбкой на лице показывать маме, а та его искренне похвалила. Таланты были замечены знакомыми родителей, преподавателями технологических кружков, но практически никто из сверстников не нашёл общий язык с Арманом. Мальчик, будучи уже школьником, сильно выделялся своим французским акцентом, отличными успехами в учёбе и желанием всем угодить, всех впечатлить, однако старания давали совершенно обратный результат: он стал объектом для насмешек и нередко для зверских издевательств в каждой школе, где он учился. По дороге домой его закидывали камнями, в классе на него наклеивали, как на доску объявлений, записки с нецензурными словами и выражениями, не грех было испортить его вещи и нанести серьёзную физическую травму. Мальчик начинал панически бояться просыпаться по утрам, чтобы переться в ненавистную школу, а постоянная травля со стороны одноклассников затмевала желание развиваться, стремиться к новым достижениям, заниматься любимым делом. Даже когда его мать доложила директору о происходящем с её сыном, Арман продолжал ловить на себе косые взгляды.
Внезапное, бесследное исчезновение отца обрушилось на судьбу Армана тяжким ударом. Тогда ему было около тринадцати лет. Как гласят коллеги историка, он пошёл исследовать руины древнегреческого города, но так и не вернулся. Теперь вся забота о сыне легла нелёгким грузом на хрупкие плечи матери. Чтобы обеспечить семью всем необходимым и развеять всю печаль разлуки, она целыми днями пропадала на работе, постоянно была в разъездах, когда вела туристическую телепередачу. Арман оставался на временном попечении старенькой подслеповатой и глуховатой бабушки. К пятнадцати годам он перестал ходить в школу, ему надоело служить живой мишенью как для выстреливающих в его сторону презрительных взоров и усмешек, так и для кулаков.
Вы сейчас читаете и размышляете, почему я решила поведать историю о французском юноше Армане, почему о нём раньше было ничего не известно. Так вот, вы сталкивались с ним не один раз: Арман был не кто иной, как Амон Даркнайт — Страж Поднебесья, владеющий силами тьмы и иллюзий. Что с ним стало дальше? Как он перешёл на сторону зла?
Арман с трудом переживал потерю отца, и чтобы хоть на минуту заполнить пустоту души хоть чем-то радостным, он погрузился с головой в мир видеоигр. Красочная графика, успокаивающая музыка, увлекательный игровой процесс, захватывающий сюжет — только это смогло отвлечь юношу от реальной жизни, оставившей после себя море разочарований. Попытки мамы и бабушки социализировать Армана обернулись ничем.
Накануне пятнадцатилетия Арман стал профессионалом в онлайн-играх, куда он сливал последние карманные деньги. У него появились первые, пусть и виртуальные, друзья, которым парень мог рассказывать о своих проблемах и перечитывать слова понимания и поддержки в его адрес.
И каждый день, как только он заходил в любимую игру, его обжигало предчувствие лучистого счастья, надежды, что всё ещё может измениться. Геймеры знали его под никнеймом «Амон Даркнайт», и этого выдающегося игрока приметил лорд Тенебрис. Притворившись богом виртуальной реальности, он воспользовался гениальными способностями юноши, а когда тот успешно прошёл игровое испытание, Тенебрис через монитор открыл портал в Царство Поднебесья и, подчинив разум Армана себе, унёс его с собой…
— Бабушка, — мать, вернувшись с работы, сказала с уверенностью в голосе, — Арман — сильный и смелый человек, мой самый любимый сынок. У него всё получится, я знаю. Пойдём попробуем его проведать, думаю, он обрадуется мне.
Стоило матери с усилиями открыть дверь в детскую, как она ужаснулась тому, что и её дорогой мальчик исчез… Она осталась одна, а созданная ею семья стала лишь сладким воспоминанием с горьким-прегорьким послевкусием. Невыносимое горе захлестнуло женщину гораздо сильнее, чем она могла представить.
***
В позднем часу Эйми, Харуми и Отоме-сан возвращались с Лувра выжатыми, как лимон, пробыв там примерно полдня и простояв в очереди целую вечность, по этой причине они увидели лишь малейшую часть всех экспонатов и чуть не утонули в толпе посетителей с камерами, планшетами и смартфонами. Мама пообещала девочкам после конкурса продолжить изучение крупнейшего парижского музея, а чтобы не проторчать в длинной очереди, они втроём договорились подойти к Лувру не позднее десяти утра. Старинный город не переставал удивлять юных туристок, всё казалось таким разнообразным за исключением многочисленных объявлений о пропаже Армана Янсена и Стефана Янсена, предположительно, его отца или другого близкого родственника.
— Сочувствую матери Армана, она переживает страшнейшую боль, когда её сына и, возможно, мужа сейчас нет рядом и она никак не может с ними связаться, — загрустила Харуми.
— И главное, объявления висят повсюду, — добавила Эйми, — как там мой папа? Надо ему срочно позвонить, как только лягу в номере.
Магия мерцания огоньков на Эйфелевой башне ошеломила Эйми и Харуми. Ёшимура-тян, расплетая свои косы и вглядываясь в бегающие огоньки, позабыла о том, что собиралась поговорить с отцом по телефону. К счастью, Харуми напомнила об этом подруге, пока та не легла спать.
— Представляешь, Эйми, Энджи со мной футбол смотрит, такая она смешная, когда стоит на двух лапах! Пока меня нет дома, она сама включает и выключает телевизор! Как эта кошечка научилась, диву даюсь! Что ещё я заметил, она чаще всего наблюдает за новостями со всего мира, вот же любознательная крошка. Ладно, спокойной ночи, передавай привет мамочке своей и Харуми.
— Спокойной ночи, папа. А ты передавай Энджи привет от нас, — и сбросила трубку.
Эйми скучала по Энджи и Полли: «Вот бы сейчас обнять и поцеловать прелестнейших феечек, так хочу, чтобы Полли почирикала перед нами, а Энджи свернулась калачиком на моих коленях». Харуми тоже перед сном представляла встречу с маленькими помощницами: едва она ступит на порог, а к ней прибежит Энджи и Полли тайно прилетит, чтобы не попасться Ёшимуре-сан на глаза.
***
Амон прокручивал в мыслях цикл тягостных воспоминаний о жизни на Земле перед тем, как отправиться осуществлять план по захвату мира, начиная с Парижа. Он частично находился под контролем разума, то есть в нём была автоматически заложена покорность тёмному лорду и беспрекословное исполнение его работы. С другой стороны, Амон вообразить себе не мог, как пойдёт собственноручно уничтожать тот город, где он родился, где провёл счастливые ранние годы, где живут его мама с бабушкой, которые вкладывали все силы, чтобы направить подопечного на правильный путь.
— Мы готовы. Амон, ты берёшь на себя основные поручения, — ледяным голосом сказала Глория, — давай, вставай, не время прятать голову под капюшон.
— Я с вами! Всегда готов! — как по щелчку Амон встал, выпрямился в полный рост и стёр с лица все следы тоски до единого.
— Сразу бы так, — произнёс Вайрус, вытащив из кармана шар чёрного цвета, вокруг которого витали сгустки тёмной энергии, — сюда упакованы три армии монстров, которые будут действовать на трёх разных стратегических направлениях. Нам следует одним ударом сокрушить город, и если план не провалится, то можно смело захватывать Европу, а остальные части света сами со страху нам подчинятся, и на этом цель Повелителя будет достигнута.
— Вперёд, бойцы, вперёд! — велел Тенебрис. — Победа в наших руках!
***
Ранним утром, когда всё ещё хотелось понежиться в прохладной белой постели, за несколько часов до отъезда мама начала прихорашиваться. Девочек разбудил включенный фен.
— Доброе утро, Эйми, Харуми. Я уезжаю на церемонию награждения. Включайте «Франс два» в пол третьего, чтобы посмотреть на меня и на работы других парикмахеров. Если что, ведущую зовут Клэр Янсен. Пока я ещё два часа буду краситься, вы можете недолго погулять, только вблизи отеля, и чтобы громкость на телефонах была поставлена на полную!
— Хорошо, Ёшимура-сан, — потянулась Харуми, — мы обязательно придём вовремя.
— Можете также проводить меня до автобусной остановки.
— О’кей, мама, — веки Эйми всё ещё слипались, — кстати, Харуми, у телеведущей фамилия знакомая, но я забыла, как её зовут.
— Клэр Янсен. Точно! А вдруг она является мамой пропавшего мальчика и женой разыскиваемого мужчины с той же фамилией?
— Реально, — призадумалась Эйми, — хотя зачем мы её обсуждаем, всё равно вряд ли ей поможем.
Прогуливаясь вдоль отеля, Эйми сравнивала сохранённую фотографию Клэр с изображениями однофамильцев. И действительно, предполагаемый сын оказался похожим на мать: те же зелёные глаза да тёмно-каштановые, почти чёрные волосы. В облике Армана прослеживались внешние черты Клэр и Стефана. А что если перед Эйми и Харуми и в правду предстали фотографии всех членов одной семьи? В интернете родство всех трёх подтвердилось: на просторах сетей мелькали посты о пропаже сына и мужа на официальных профилях Клэр. Женщина никогда бы не догадалась, кому сейчас служил её заветный сынок и какой жестокий приказ он вот-вот воплотит в реальность.
