Чудесная Игра Пурикюа!

Ханамию с древнейших времён оберегали божества, воплощающие силы природы, будь то дождь или снег, деревья или скалы, растения или даже животные, души усопших также попадали в потусторонний мир и нередко навещали родственников. Иначе они именовались ками — всё сверхъестественное. Эльфии верили, что сам императорский род имеет божественное начало. В знак почитания возводились святилища в излюбленных ками местах. Жителям Ханамии имя божества было не важно: они посещали храмы лишь ради того, чтобы почувствовать присутствие ками в собственном сердце, уединиться с природой. В империи насчитывались мириады богов, но самыми основными признавался творец Ханамии и прародитель императорского рода — дракон Окунинуси — и его потомки, одной из которых является принцесса Харуми. Случилось так, что верование, основанное на поклонении природе, перетекло в Реальный мир, а точнее, в Японию. Люди назвали новую религию синтоизмом. Они также считали, что душа сосредоточена во всех предметах и явлениях в окружающем мире. После того, как Реальный мир отдалился от Вселенной Единого бога, представление японцев о синтоизме изменилось: теперь религия брала истоки из анимизма древних японцев. Служители большинства храмов, особенно в последнее время, распространяли представление о синтоизме как изначально японской религии, далёкой и недоступной иностранцам для понимания. По крайней мере так полагали жители страны восходящего солнца. Почти у каждого японца было сформировано эстетическое восприятие мира, его природных и духовных составляющих, и Эйми, уроженка Нигияки, не была исключением. Каждый раз, когда Эйми и Харуми добирались к Цукишиме-сенсею на поезде, они проезжали мимо храма Древесного божества, располагавшегося на возвышенности. Трудно было его не заметить. Девочки отправились в храмовый комплекс, чтобы развеять переживания, укоренившиеся после тяжёлой битвы в Париже. Не мудрено, что недавние события оставили глубокий след. Вдобавок они хотели написать письма богам, пожелав здоровья и благополучия спасённому Арману и его маме, воссоединения отца с семьёй. Величественные врата Тории, за которыми начиналось сакральное пространство, находились неподалёку от станции. В воздухе витал аромат вкусностей из лавочек, тишину нарушали туристы и местные жители, упоминавшие имена Пурикюа, спасших Париж. Всякий раз Харуми и Эйми оборачивались, когда слышали знакомые слова. К слову, в будний день храм отдыхал от потока гостей. Лёгкий и ласковый шелест листьев на деревьях сливы и сакуры, облачавшихся весной в нежно-розовые воздушные одеяния, очищал разум от томительных мыслей и возвращал в спокойную реальность. Сейчас вдоль ручьёв зацветали многоцветные ирисы, вместе с ними в Нигияку пришло долгожданное тёплое лето. Но полюбоваться этими изящными цветками можно было лишь тогда, когда поднимешься по высокой лестнице — совершишь обязательный ритуал синтоистского храма. Перед тем, как коснуться первой ступеньки, гости омывали руки и губы специальным ковшиком в небольшой беседке с водой, а именно следовали традиции очищения от негативной энергетики. — Всё как у нас, — сказала Харуми, вздрогнув с непривычки от прохладной воды, только что вылитой с ковшика, — интересно, почему же культуры Японии и Ханамии имеют множество совпадений? — Вспомни рассказ Цукишимы-сенсея на первой встрече, — ответила Эйми. — Он ясно сказал, что после того, как мой мир был изгнан, Галатея стёрла память земным жителям. Люди позабыли о существовании других миров и об их культурах, соответственно, а легенды и мифы, которые легли в основу новых верований, остались. Хотя могу предположить, что в далёком прошлом ханамийцы на японских островах создали колонию. И не только ханамийцы, вспомни еще поразительное сходство Арии и Венеции. — И правда возможна такая версия. Хотя хочется верить, что на самом деле всё гораздо сложнее, запутаннее и интереснее. — И какое же объяснение той схожести ты бы с удовольствием услышала? — Эйми тщательно прополоскала рот водой, после чего повторила обряд очищения. Харуми погрузилась в размышления. Энджи высунула крохотные лапки из-под новой сумочки Эйми. Широкими глазами она разглядывала посетителей и льющуюся водицу. — Энджи, а тебе лапы помыть? — с шутливой ноткой предложила Эйми. Фея, вздрогнув, воскликнула, что лапы у неё и так чистые и что бодрящую прохладу воды она чувствовала издалека. — А что если где-нибудь сохранились не известные людям легенды о том, как связаны культуры разных измерений на самом деле? Вдруг существует захватывающая история о появлении веры в силы природы и принятии японцами синтоизма? — Всё может быть, Харуми. Я бы тоже была не прочь расширить своё представление. Идём! Чем выше подружки поднимались к главному павильону, тем больше печаль овладевала Харуми, которую она пыталась скрыть, натягивая улыбку. Эйми также не отпускали негативные воспоминания о пережитой войне, наложившей неизгладимый отпечаток на её эмоциональное состояние и восприятие мира. Она отчётливо помнила, как на её глазах гибли ни в чём не повинные люди, исполнявшие свой долг, будто видела эту кошмарную картину сейчас. Погода в сегодняшний день была солнечная, безветренная, но не жаркая и в меру тёплая. Девочки, глядя на древние и элегантные сооружения, покрытые красным лаком, всё-таки больше наслаждались моментом и радовались, что наконец-то доехали до дивного храма, чем страдали от томных мыслей. Эйми и Харуми под сенью деревьев сосредоточились на обдумывании желаний, которые они запишут на деревянных табличках эма. У них имелось достаточно денег, чтобы купить по две маленькие дощечки, и на одной из них точно будет изложено пожелание семье Янсен. Подойдя к могучему толстому дереву-великану, повязанному верёвкой из рисовой соломы, украшенной зигзагообразными бумажными лентами, подружки повстречали одну из молодых помощниц священнослужителей храма — мико. Её взор устремился к кроне, которая заслонила безоблачное небо, и лишь редкие лучики солнца пробивались сквозь листья. Но игривые лучи настолько ярко освещали клочки земли, которой они касались, что задумчивые глаза девушки в традиционном одеянии прищурились. Служительница ощутила присутствие посетительниц, услышав неторопливые шаги, и пришла в себя: — Добрый день. Если вы попали в беду, хотите загадать желание или на ваши судьбы погадать, смело приходите ко мне за предсказаниями. И да, благословит вас Древесное божество! — Здравствуйте, — откликнулась Эйми. — Мы пришли сюда, чтобы оставить послания богам. Но сейчас мы просто любуемся храмом. — Вот как. Буду ждать вас с нетерпением. — Мы обязательно к Вам зайдём, — пообещала Харуми. — Я хочу спросить, что известно об этом дереве? Судя по Вашему лицу, дерево возбуждает неподдельный интерес, и Вы явно что-то изучали. Не похоже, что Вы наслаждались умиротворением и покоем, уединившись с природой. — А ты проницательна. Так уж и быть: поведаю всё, что знаю.

***

С тех пор, как Пурикюа одержали победу над Потерянным затворником, Амон, будучи Арманом, перестал принадлежать Царству Поднебесья. Одним Стражем меньше. Задача Тенебриса, связанная с погружением человечества и симфоний в беспросветную тьму Бездны и расправой с Легендарными игроками, усложнилась. Но не настолько, насколько предполагал Повелитель: ему прислуживали более одарённые Стражи, чьим боевым потенциалам ещё предстояло раскрыться в полной мере. — В последний момент Даркнайт по-настоящему меня удивил, — призналась Глория, — Понемногу начинаю жалеть, что упустили такого достойного сослуживца, способного сокрушить всю Вселенную. Зря я его презирала всё это время. — Глория, твои пожалейки об Амоне не имеют смысла. Ясно же, что он повержен Пурикюа и вряд ли вернётся к нам, — впутался Вайрус, — такова жизнь. — Если заставить силой вновь примкнуть к нам, то вероятность какая-никакая есть, — заключил Тенебрис, — но зачем тратить столько времени на какого-то никчёмного пацанёнка, раз мы можем продолжить идти дальше к цели? Сквозь муки, сквозь боль, но достигнуть желаемого! — Да, Господин! Мы будем стремиться к идеальной Вселенной назло Легендарным игрокам! — воскликнула Глория. — Я готов исполнять Ваши поручения, — преклонил колени Вайрус, — жду приказов.

***

Мико поделилась своими знаниями с Эйми и Харуми. Древесное божество в далёком прошлом обитало в горах, позже переселилось в старейшее дерево Нигияки — симбоку, так называемое пристанище ками, возле которого люди построили храм. К нему тянулись духи деревьев — кодама. В японской мифологии кодама описывались как фамильяры Древесного божества. С жизнью природы их всех связывала неразрывная ниточка общения: деятельностью защитников лесов объяснялись запаздывание эха в горах или долинах, благословение труда земледельцев или обрушение гнева на человека, срубившего священное дерево. Кодама и Древесное божество жили в гармонии единой семьёй, учили людей бережному, трепетному отношению к природе и воспитывали в них чувство прекрасного. — У тебя очень милые ушки, — улыбнулась жрица напоследок, различив заострившиеся кончики эльфийских ушей Харуми среди прядей рыжих волос. Вслед за ней внимание на принцессу обратили и Эйми с феями-маскотами. — А? — щёки Харуми зарделись нежным румянцем от смущения и неловкости ситуации. Девушка обеими руками дотронулась до кончиков и покраснела ещё сильнее. — Да не парься. По городу столько косплееров ходит, много кто надевает такие же уши. Делай вид, что так и задумано. — А-ага, — Харуми последовала совету Эйми, — хорошо. Спасибо! — поблагодарила как Ёшимуру, так и служительницу за трогательную, в какой-то степени даже поучительную историю. Необъятные природные просторы окружали принцессу эльфий, потому и вытянулись уши. Голоса жизни сплелись в полифонию — это сотни деревьев беседовали между собой, а по берегу реки, что петляла под мостом, ведущим к алтарю очищения, шушукались ирисы. Харуми и Эйми попрощались со жрицей и направили свои шаги к деревянному мосту. Как только девочки поднялись на середину моста, перед ними раскинулся пёстрый ковёр белых, фиолетовых, жёлтых и оранжевых ирисов. Всем содружеством они провожали солнце на закате, желая сладких снов, а наутро снова как можно шире раскрывали лепестки навстречу объятиям лучей ласкового света, вытягивая головки. Рядом с алтарём очищения гостьи храма чувствовали, как их отвлекающие мысли начинали блекнуть и рассеиваться в воздухе подобно дыму. На душе становилось всё радостнее, легче и светлее. О чём же перешёптывались тысячи цветов? Харуми, чтобы расслышать звучание настоящих голосов, а не шелест листьев по ветру, протянула ладонь к пятнистой полосе благоухающих ирисов и замерла. В это же мгновение Эйми наводила камеру КлирФона на июньский пейзаж, чтобы запечатлеть мгновение, которым круглый год вживую не насладишься. «Мы рады, что люди со всего света приезжают в храм Древесного божества, чтобы полюбоваться нашей красотой. Мы благодарны священнослужителям, которые вкладывают все свои силы, чтобы мы выросли здоровыми и прекрасными, и продолжают за нами ухаживать. А мы взамен исцеляем людей, даруя настоящее наслаждение». Казалось бы, у растений отсутствует душа. Но россыпь цветов, растущих по берегу реки, доказала, что у природы тоже есть голос, чувства и богатый внутренний мир. У неё также имелась своя неповторимая культура, притронуться к которой мог и простой человек, который бережёт природу и относится к ней с уважением. Природа — воплощение души народа, потому и разная в других странах. В каждой стране имелись своеобразные трогательные взаимоотношения человека и природы, свидетельствующие о чём-то высоком духовном в человеке, а если сказать правильнее, в природе. — Харуми, всё в порядке? — Эйми, положив КлирФон в сумочку, обеспокоилась тем, что Харуми долгое время стояла неподвижно в загадочной позе. — А? Эйми, да! Я услышала природу, став с ней единым целым! Меня переполняют новые чувства, хотя и не первый раз так делаю, — и девочка с точностью передала подруге хвалебные слова ирисов. Сказать, что Эйми просто удивилась, — не сказать ничего. — С этого дня я буду относиться к природе с почтением, как можно лучше оберегать её, — дала себе обещание Эйми, которой Харуми отворила ворота в новый мир. — А давай почаще общаться с живой природой! Очень интересно узнать, о чём думают другие растения. Тем временем Эйми твердила про себя: «Чтобы я ради забавы сорвала одуванчик или купила букет? Больше никогда! Растить цветы в горшке куда приятнее, заодно и воспитывается чувство ответственности какое-никакое». — Харуми клёвая! — промурлыкала Энджи. Полли кивнула в согласие. И она распознала голоса природы, как её хозяйка, только вот словечка вымолвить не могла. Что же в себе таило старейшее дерево храма, повязанное симэнавой? Эйми и Харуми вновь подошли к массивному стволу, и эльфия попробовала установить связь с древесным духом, что оказалось сложнее. Вначале до Харуми доходил невнятный шёпот, порой пугающий, если услышать его в ночи. Девочка напряглась, к ней подключилась Полли, распахнувшая крылья, и на коре начал прорастать зелёный бестелесный росточек, который был виден даже Эйми и Энджи. Они обе поразились волшебству наследницы Ханамии. Наконец за неясным шумом последовало тихое приветствие. — Получилось! — еле-еле произнесла она, не отрываясь от процесса. — Доброго дня, ками-сама! — Доброго дня. Неужели Вы принцесса Ханамии? — Д-да! Откуда Вы знаете? — Только представителям императорского рода, в которых течёт кровь Окунинуси, выпадает шанс связаться с потусторонним миром. Я и есть Древесное божество Кагами, в честь которого построен этот храм. — Это большая честь для меня, — от волнения забормотала Харуми, кланяясь и не опуская руки, и назвала своё имя. Как ни пытались Эйми с Энджи напрячь слух, ничего у них толком не выходило. Оставалось лишь молча наблюдать за происходящим: лишний раз не шевелиться, ни говорить, даже не шептаться, чтобы не разорвать связь между двумя мирами. Оставалось лишь надеяться на то, что Харуми от начала и до конца запомнит знаменательную встречу с Древесным божеством и перескажет им во всех деталях. — Мяу! Я тоже хочу увидеть Древесную богиню! — вырывалась из кармана сумки Энджи. — Тихо! — успокоила Эйми. — Будешь молчать, ням-нямку дам. — Вы с Эйми Легендарные игроки Пурикюа? Те самые герои, которых упоминал великий пророк Мерлин? — Мерлин? — Харуми округлила глаза. — Стоп, наш учитель Цукишима говорил, что это он передал Галатее предсказание о нашем появлении! Так это его настоящее имя? Так его звали в Виндхауле?! — Именно. Он живёт недалеко, поэтому в свободные дни посещает храм и просит у богов сил, как для него, так и для вас. Я и представить себе не могла, что звёзды с неба преподнесут мне столь чудесный подарок — знакомство с вами. Я поведаю всё, о чём Вы попросите, найду ответ на любой вопрос. — Хм-м-м, одна жрица сегодня стояла возле Вашего дерева, вглядывалась в детали, наверное, чтобы заметить то, что скрывалось, и глубже понять Вашу историю. Кстати, Вы очень похожи на ками Ханамии, к тому же упоминали мою империю. Может, Вы прячете какой-нибудь секрет, который не сыскать в японских мифах и легендах? Предположение Ханацуне абсолютно верное. И Харуми, и Кагами-сама родились в империи цветов и традиций — Ханамии. Окунинуси произвёл на свет Древесную богиню, чтобы она вырастила бескрайние леса на планете и ухаживала за ними, лелеяла сокровища природы и хранила Ветвистое дерево Кири, корни которого проникали глубоко в землю, к сердцу Хозяина. Потом появились божества-покровители отдельных растений, и они стали одной семьёй с Кагами-сама. Так и жили в гармонии и согласии, пока земные люди не вступили на путь уничтожения природы: в каждое мгновение своего существования они вырубали леса, губили животных, чтобы выжить. С годами пагубное воздействие людей на природу всё усиливалось. Как главная защитница лесов, Каками-сама не могла оставить главную ценность всех миров в беде, испытывать на себе истязания: сквозь барьеры измерений доносились крики растений и животных о помощи. Поэтому ей пришлось пожертвовать родными землями и переселиться на Землю, чтобы исполнить свой долг: взрастить в людях бережное отношение к природе, заставить прислушаться к её неуловимому голосу и убедить в том, что человек её никогда не покорит: природа вечна и непобедима. С горькими слезами провожали ками в первый и последний путь. На прощание мудрой богине подарили семена сакуры, камелии или зимней розы, космеи, глицинии, ликориса и других растений, чтобы жителям Земли стали доступны красоты Ханамии. Перед тем, как покинуть Родину, Кагами-сама отломила с дерева Кири листочек, пропитанный чистейшим небесным ветром, и посадила его в императорском дворе. И превратился этот листик в деревце, давшее жизнь новому Древесному божеству, только уже спустя десятилетия после того, как её предшественница поселилась в Нигияке. — Это она… — Харуми имела в виду новую ками лесов, промолвив с толикой грусти. — Я счастлива, что Госпожа Галатея проявила ко мне благосклонность и осуществила моё желание, — в её груди разливалась любовь, согревавшая сердце, полное безграничной доброты. Силы Харуми иссякли, её уши приняли прежнюю округлую форму, а энергия возле ладони, как и светящийся росточек, погасли. Сердце колотилось то ли от экстаза, то ли от напряжённого волнения или же от странной смеси нахлынувших чувств. Кровь пульсировала в дрожащих пальцах, а в ушах стоял звук тяжёлого дыхания. — Харуми! — Эйми всплеснула руками и подбежала к подруге. — Всё хорошо?! — Не переживай, давно не связывалась с природой, а тут ещё и… — Харуми прерывала речь, — богиня лесов! Из Ханамии! — И она каким-то чудом обосновалась в Реальном мире? — Энджи сдерживалась, чтобы не завалить принцессу потоком новых вопросов. — Не «каким-то чудом», — Ханацуне передразнила фею-котёнка, — в самом деле тут целая легенда! Сейчас отдышусь и всё расскажу. Ничто не предвещало опасности: тьма заволокла небо, а крик знакомой жрицы унёсся вдаль. Ветер поднялся настолько мощный, что без пощады сдирал тончайшие ветви и сдувал девочек с места. Сумочка Эйми, в которой сидела Энджи, чуть не унеслась вслед за женщиной-мико и улетевшими листьями. — Опять Поднебесье. — с неохотой пробурчала Эйми. — Как они меня заколебали! — И не говори, — поднялась Харуми на ноги, едва ветер стих. На нижней площадке рассвирепел ГеймОвер, а яркие голубые волосы Глории выделялись на фоне посаженных вблизи лестницы цветов. Священнослужители и пара посетителей разбежались в панике. — Пурикюа! Повышение уровня! — Игрок, который сияет очарованием! Кюа Чармин! — Игрок, который расцветает душой! Кюа Анима! — Пришло время начать играть! Чудесная игра Пурикюа! Уже близко чудовище, имитирующее алтарь очищения, в мгновение ока подскочило оно к главному павильону: прыжок через лестницу — и столкнулись Пурикюа лицом к лицу с врагом на сегодняшний день. В небесной выси парила платформа со жрицей, сознание которой находилось под контролем Глории. Кинули взгляд Легендарные игроки на реку — а след святилища простыл, и остались беззащитные ирисы одни-одинёшеньки. Ринулись с высоты Чармин и Анима в атаку с целью ударить ногами по крыше, но, несмотря на огромный вес, ГеймОвер действовал проворно: его подгоняла Глория. Он увернулся, взял в руки полный ящик для подношений и, наполнив тёмной энергией, распахнул крышку, и вылетели пулями монеты, целясь в Пурикюа. Даже барьер Отражения Очарования не выдержал натиска столь стремительных металлических снарядов. Удар за ударом наносили монеты Чармин и Аниме, которые, падая, закрывали себя руками. Не успели и глазом моргнуть, как очутились на нижней площадке. Пришлось им взлететь с быстротой чайки и вновь предстать перед ГеймОвером у главного павильона. — А вы думали, на спасении Армана закончились ваши глупые игры? — ухмыльнулась Глория. — С чего ты так решила? — отвлеклась на злодейку Чармин. — Помимо Амона-Армана есть ещё ты, Вайрус и Тенебрис. Вот когда вас всех победим, тогда игра и закончится! — Откуда столько самоуверенности?! У тебя дар предвидения? — Чармин! Не отставай! — окликнула Анима напарницу. Пока Пурикюа сияния выясняла отношения с Глорией, она успела задержать монстра Колючей цепочкой. После неудачной попытки Чармин вывести ГеймОвера из равновесия, чудовище, сотрясая землю топотом, понеслось к ирисам. — Да! — злорадствовала Глория. — Растопчи эти жалкие, никому не нужные цветы! — В смысле «никому не нужные»? Хотя-я-я, — Чармин припоминала себя из начала средней школы, — раньше я так тоже считала, для меня, допустим, букет цветов тогда был самым бесполезным подарком. Да и сейчас моё мнение о них не поменялось. Чармин в кувырке активировала Неоновый меч и магическими лезвиями оттолкнула ГеймОвера от цветущего берега. Недоумённый взгляд Анимы выражал явное несогласие с позицией союзницы. — Так, и зачем я это сказала? — замялась розовая Кюа. — А! Но когда Харуми открыла мне удивительный мир природы, у которого есть своё общество, культура, я пересмотрела свои взгляды на привычные вещи, а именно краски природы, такие незаметные в обыденности. А букеты… — Чармин, у тебя не дар предвидения, у тебя талант нести всякий бред очередного сумасшедшего! — перебила Глория. — Это я к тому, что мне милее нетронутая природа. Люди, когда срывают цветы ради композиций, обрекают их на медленную гибель. На какие злодеяния они не решились во имя искусства и изящества, о которых сами не подозревают! — Для меня завялые цветы в вазе, безжалостно выброшенные цветы, послужившие украшением зала к торжеству — печальная картина, — Кюа Анима признала высказывание Эйми правильным, — но много доброго можно сказать о тех, кто выхаживает растения, например, о служителях храма, ведь наблюдать за тем, как зелёный росточек, окружённый заботой и вниманием, пробивается сквозь землю, ждать с нетерпением, когда бутон нальётся красками и из него распустится цветок сказочной красоты — разве не чудо? — Для меня не чудо! Рано или поздно всему приходит кончина. Ещё скажите, что у растений есть душа и они умеют разговаривать! Ха-ха-ха-ха! Вот сейчас ГеймОвер наступит на оранжевый ирис, тот, что под стопой, и разожгу ваш гнев! — Да, есть! Вообрази! — пропищала Энджи из-за укрытия. Девочки блокировали проход ГеймОверу, да без толку. Громадной плоской ладонью отбил монстр Пурикюа, что отлетели волшебницы за пределы холма, на котором и построен был храм. На этот раз падали они куда с большей высоты. Шлепок ГеймОвера пришёлся настолько сильным, что Чармин и Анима пикировали вниз почти без сознания: они еле-еле приходили в себя. Что важнее: собственная жизнь или судьба маленького цветочка, выращенного с любовью? Территория святилища, принявшая облик поля битвы, расплывалась перед глазами. Пурикюа различали шевеление ГеймОвера и огромные ветви, которые зачем-то следовали за ними, будто бы пытались их подхватить, не позволив разбиться об асфальт. Девочкам не показалось: ветви с щекочущими листьями в действительности оплетали их тела. Неужели суперспособности Кюа Анимы пробудили в деревьях силу, вышедшую за пределы естественного? — Анима? — опомнилась Чармин первая. — Не! Это не я! Сила Пурикюа контролируется нашим сознанием. Ветви начали укорачиваться, повлекли за собой Легендарных игроков. Аккуратно опустившись на тропу, ведущую к главному павильону, Чармин и Анима поторопились к ГеймОверу. Каково же было изумление, когда они увидели опутанного крепкими ветвями чудовища, поднятого над землёй. Как бы ни выкручивался ГеймОвер из древесных объятий, пошевелиться не удавалось. — Смотрите! — Энджи указала лапкой на выживший крошечный ирис. — Как хорошо! — вздохнули Пурикюа с облегчением. Но в чьих руках сосредоточилась сила природы, неподвластная даже принцессе? «Защитить храм, природу поблизости — мой долг! Я предам жителей Нигияки и иностранцев, которые в меня верят, заботятся обо мне и о храме в мою честь!» — Кагами-сама! — воскликнула зелёная Пурикюа. — Это кто? Наверное, так зовут Древесное божество? — догадалась Чармин. Анима мигом кивнула. — А сейчас положитесь на нас! — провозгласила Анима. — Активируем Кюа-коды! — Ослепительное очарование! — Цветущая душа! — Сияй, круговорот лепестков! Пурикюа! Чарующее цветение! Ультимативная атака возвратила алтарь на прежнее место, залечила раны деревьев, смахнула ворох листьев. Эйми и Харуми, приняв повседневный облик, привели мико в сознание и отвели в павильон отдыха. — Всё равно я права! Но лучше пойду выпью таблетки от галлюцинаций, — и Глория, замаскировав на лице следы разочарования, телепортировалась из Нигияки. С неба сошёл Стикер Воспоминаний. Чармин повертела его в руках, прочитала слова, написанные в нижнем уголке мелкими буквами, и выяснила, что с его помощью можно будет и ей соприкоснуться с потусторонним миром вместе с Харуми, а принцессе он облегчит процесс общения с природой и её божествами. Кагами наверняка хотела выразить Пурикюа свою взаимную благодарность. В первые минуты обретения нового артефакта подружки его применили на практике. — Мне не подобрать слов, чтобы отблагодарить вас. — Это наша работа — Пурикюа, — сказала Эйми, — мы делаем всё возможное, чтобы люди чувствовали себя в безопасности. И не только люди: однажды мы помогли симфониям, а сегодня и Вам. Тёмные силы проникают и в другие измерения. Мы с Харуми тоже говорим Вам огромное спасибо за спасение! Древесная богиня была польщена. — Кагами-сан, — поспешно вставила Харуми, пока не забыла, — по-моему, я упустила ещё нечто важное из Вашей истории. Чем же она закончилась? Или ещё продолжается? — Итак, дитя Ханамии, люди находили объяснения явлений природы. Их волновали вопросы: «Как произошла Вселенная?» «Почему идут дожди и сверкают молнии?» «Почему весной распускаются цветы?» и многие другие, на которые они мучительно искали ответы. Трудные времена заставляли их обращаться к высшим силам за помощью. Так и возник синтоизм. К сожалению, людьми движет стремление к научно-техническому прогрессу, которое остановить невозможно. Но неумение грамотно распоряжаться природными ресурсами приведёт к катастрофическим последствиям. Вот в чём причина моих приложенных стараний. А так, я не против того, чтобы жизнь улучшалась, облегчалась. Что-ж, не забудьте оставить свои пожелания на табличках перед тем, как покинуть храм. Или вы узнали ответы ещё не на все вопросы? — Вроде как на все, — в воздухе повисла пауза молчания, — а, вспомнила! А кодама — Ваши фамильяры? — Кодама — мои крошечные зеркальные двойники, которые появились из капелек утренней росы, сиявшей на горных деревьях. Несмотря на то, что мы выглядим одинаково, за исключением роста, им ещё далеко до моего совершенства. Фудзита в точку подметила, что нас связывает неразрывная ниточка общения. Кодама, как светлячки, освещают лесные дороги ночью. Теперь вы знаете о них все! — Спасибо большое! Было очень приятно провести день с Вами! — на этой позитивной ноте завершился диалог с духом. Прежде чем купить таблички эма, Ханацуне и Ёшимура ещё раз перешли мостик и остановились рядом с алтарём очищения для того, чтобы помолиться за упокоение павших героев Парижа. — Мне нужно больше времени. Сколько дней, месяцев уйдёт на то, воображение перестанет воссоздавать картины ужасов при упоминаниях войны, отбрасывая меня назад? Увы, мы сделали всё, что могли, — звон колокола слегка заглушал Эйми, — возврата к прошлому, где мы можем всё исправить и не допустить масштабного столкновения с Поднебесьем, нет и не будет… А тебя тревожит то же, что и меня? — А я ещё скучаю по Ханамии, — опечалилась Харуми, — как бы ни была на неё похожа Япония, она всё равно не заменит родной дом, в котором я выросла. Я не могу не отчаиваться при виде напоминаний о местах, стёртых с лица моего мира. — Харуми, я тебя прекрасно понимаю, — прочирикала Полли ей на ушко, — такова реальность. Но мы вернёмся! — Да, Полли… Эйми и Харуми по очереди закинули монетки в деревянный ящик для подношений. В простом народе гласили, что если положить туда деньги, то молитвы помогут лучше. Но, если отнестись серьёзно и поразмыслить, обратила ли Кагами-сан внимание на денежные подношения, если ей и так свойственно слышать все молитвы, произносимые в людских сердцах? Храм Древесного божества же имел независимый и постоянный источник дохода. На следующий день на стенде висели, покачиваясь на ветру, дощечки Эйми и Харуми с пожеланиями. Одна изображала воссоединившуюся императорскую семью эльфий, другая — полную семью Армана, третья — поющую Харуми с расправленными крыльями бабочки. Что же крылья символизировали? Жизнь принцессы подобна объёмной книге, насыщенной событиями ушедших лет, нераскрытыми тайнами.