Вы женитесь на мне?

      Сквозь узкие улицы деревни шагают маленький мальчик и взрослый парень. Они держатся за руки, которые так органично смотрятся вместе: множество взглядов устремлены на это противоречивое сочетание. Большая грубая ладонь и нежная бледная ручка сплетаются воедино. Они греют друг друга прикосновениями и нежными взглядами, один из которых заботливый, почти что отцовский, а другой доверчивый и искренний. Что же это за чувство? Не родные друг другу по крови, но близки по духу.       Многие осуждающие взгляды были прикованы к этой, казалось бы, не совсем привлекающей внимания парочке. Но как же на это было всё равно: примерно настолько, что они и не замечают вокруг себя ничего. Им до этого совсем нет дела.       Какаши внимательно оглядывал всё вокруг себя, изредка кидая взгляд на идущего почти что вприпрыжку мальчишку, который невольно напоминал ему цыпленка, ещё такого юного и наивного птенчика. И пусть под его чёрной маской не было видно той улыбки, которую вызывала эта картина, блондинистый парень улыбался лишь шире, стоило почувствовать улыбку ближнего, любимого им сенсея.       Как же тепло от возможности просто сжимать ладони друг друга. Совсем неважно даже то, что одна из них, принадлежащая старшему, всегда была малость холоднее рук Узумаки. Они идут в неизвестном направлении, просто зная, что этот день уже удался и ничего его не испортит. Никто не посмеет разрушить эту идиллию. Они идут молча, делая неловкий перерыв после недавнего незамысловатого разговора и каждый думает о чём-то своём, о любимом, о тревожном, о донимающем и любопытном.       Мальчик, чья голова забита всем неизвестным интересующим юный разум, рядом с мужчиной, уже имеющим свои позиции и взгляды. Правда, думает он ни о ком другом, как о мальчишке, который уже издавна и нагло занял место в его ранее отстранённом от чувств сердце, в котором уже так давно никто не селился. И каждая его улыбка или внезапный звонкий смех заставляет полюбить его снова и снова, как в первый раз, как когда-то, и снова потрепать по мягким волосам. Неизменное, прекрасное чувство, тёплое и уютное. Он пригрел парня, которому была уготовлена тяжёлая несчастная судьба: тяжелое детство без родителей и друзей заставляло думать, что он всегда будет одинок. И это нисколечко ни льстило, а скорее расстраивало, но при этом успокаивало: ведь сейчас у Наруто всё хорошо. Как же глупы все те люди, кто не видят прекрасного в чистых ангельских глазах этого ребёнка. Он точно знает, кто никогда не бросит Узумаки, и знает, что этим человеком был он сам. И он уверен, что ни за что и никогда не позволит себе этого.       Ни тогда, когда малютка, который ростом ему чуть выше пояса, снова со всех ног несётся в его теплые объятия, распахнув руки и с удовольствием прильнув к подтянутому мужскому телу. Чувствуется что-то родное. Как будто его сердце было в сговоре с сердцем Узумаки, ведь они так часто бились в унисон. Как странно…       Он так мило смеялся, пока Какаши часто трепал его по и без того растрепанным волосам, перебирая пальцами торчащие во все стороны мягкие пряди. Детский лепет, кажется, но на душе становилось так безмятежно. Так легко, когда он снова усаживается на руки старшего и укладывается головой на его надёжное, крепкое плечо. Знает, что оно действительно такое, верит и понимает. Дитя находит успокоение лишь в сильных руках джонина, который в очередной раз, после миссии заглядывает к нему домой через окно, чтобы проведать, чтобы снова посмотреть в голубые глаза и насладиться тем, какими чистыми они остаются до сих пор и как искрятся в свете ночной луны.       Он каждый раз спешит к нему с надеждой, что не увидит в них грусти или отчаяния. Если вдруг случается так, что мужчина улавливает эти черты в голубых омутах, он всего себя посвятит тому, чтобы душа мальчика была наполнена только радостью и счастьем. Он готов на всё, даже пожертвовать своим сердцем и отдать мальчишке ключи от пыльной, всеми забытой комнатки внутри него, где он сможет навсегда забыть всё плохое.       Так было и будет всегда. Он хочет надеяться на это, ведь сам не знает когда, но начал нуждаться в светлых волосах и широкой улыбке не меньше, чем сам юноша нуждался в любящих руках и заботливом взгляде.       И каждый в деревне знал: эти двое привязаны друг к другу так, что их лишь смерть и может разорвать. И она пыталась. Со обоих сторон пыталась, но безуспешно.       Помнится, как кто-то из старших ребят напал на мальчика, что в слезах стоял в неизвестном ему переулке без возможности сбежать. Злые взгляды общественного осуждения тяжёлым камнем свалились на хрупкие, детские, ни в чём неповинные плечи. Тогда всё обошлось, и после этого случая никто и никогда не смел бы тронуть голубоглазого. Оно и понятно. Вряд-ли кто хотел бы испытать то же, что и те хулиганы, после нежданного визита самого Какаши Хатаке. Но это было мелочью по сравнению с похищением, которое, слава богам и всесильному Какаши, не удалось совершить.       Сколько всего они пережили вместе за это недолгое время? Несколько лет пролетели незаметно, но Хатаке помнит как сейчас, всё хорошее и не очень, что было связано с его мальчиком. Помнит, как расстроенное солнышко пыталось делать вид, что оно в порядке, когда Какаши пришёл к нему с миссии раненый. Помнит, как его неловкие ручки наклеивали пластыри на ранки и царапины. Он помнит, как этот ребёнок смотрел ему в глаза и нервничая спрашивал: «Вам точно не больно? Я всё делаю правильно?». Смотреть на это было блаженно и любо сердцу.       Так хорошо… Он помнит. Вот Нару снова так мило взбирается на кровать, стыдливо отодвигаясь на одну сторону и приглашая взглядом пепельноволосого прилечь рядом. Парнишка краснеет, но как бы не так, всё равно не может отказать себе в этом удовольствии. Снова прижаться к тёплому крепкому телу, что в разы больше его самого и уткнуться носом в чёрную ткань поношенной водолазки, пропахшей самим Какаши. Он знает, что ему не откажут, снова заключат в объятия и он будет наслаждаться разгоряченным дыханием на своей макушке до самого утра. Заснуть в руках Хатаке было счастьем ни с чем не сравнимым, размеренным и нежным.       Мужчина всегда думал: может ли он назвать любовь к мальчонке отцовской? Возможно, это было дружбой, а возможно и вовсе заботой из жалости? Хотя… Бред и не более. Он никогда так сильно не переживал, когда у кого-то были проблемы со здоровьем, не переживал, когда видел в чьих-то глазах печаль, не переживал, когда кто-то по неосторожности получал ссадины, а когда это всё происходило с Наруто, всё доходило до абсурда. Сердце сжималось каждый раз, когда он видит наворачивающиеся слёзы в небесных искристых зеницах. Он правда так сильно помешан на ребёнке, в чьих волосах запуталось солнце, чьи глаза чище ангельских, чья улыбка его покорила.       Вот так бывает, когда решаешь из любопытства начать приглядывать за сыном своего покойного учителя. Особенно тогда, когда его сын – самый очаровательный мальчик на свете.       И вот сейчас, Хатаке снова осознаёт все те чувства, всё то тепло, которое невозможно не перенять от солнца, когда оно так близко и щедро делится им только с тобой. Только с тобой…       Хатаке всё медленнее перебирает ногами и явно замедляется, утопая в своих мыслях, что естественно не уходит от внимания непоседливого парня рядом. Мальчишка в недоумении поднимает голову вверх, в надежде увидеть, что сейчас переняло внимание сенсея, но всё что он видит, только очертания его подбородка снизу под маской и в голове снова приносится мысль:       «Какой же высокий… Вот вырасту и буду как Вы и даже выше. И маску Вашу сниму!» — ну а пока…       — Какаши-сан! — внезапно раздаётся из уст златовласого. Мальчик вовсе останавливается и дёргает руку учителя немного вниз. — Какаши-сан, что такое? Вы о чём-то задумались?       «И правда, чего это я?» — очнувшись, подумал про себя мужчина. Он наклонился посмотреть на мальчонку, который явно не понимал, что сейчас происходит.       — Всё в порядке. Да… Просто задумался, — Какаши улыбнулся и хотел было выпрямиться и пойти дальше, но кроха так и не сдвинулась с места, упорно вглядываясь в высокого сенсея. — Что-то ещё? — немного нервно спрашивает Хатаке, неловко улыбаясь и переживая, что же сейчас о нём думает этот первый по непредсказуемости ниндзя.       — Давайте посидим на лавочке, как раз к парку пришли. А Вы мне расскажете, о чём Вы думали! — настойчиво молвил светловолосый, так любопытно пялясь на старшего. — Пожалуйста… — чуть тише произнёс Нару и закусил губу, отводя взгляд к одной из незанятых лавочек.       — Хорошо, — согласился Хатаке, предварительно вздохнув. Вот только рассказывать этому чуду он точно ничего не будет. Уж точно не ту правду, которая вертелась в его голове.       «Нужно как-то его отвлечь.» — призадумался мужчина, подводя Наруто к лавочке и усаживаясь рядом, следом за ним.       — Ну так о чём… — юноша хотел было закончить вопрос, но его перебил бархатный мужской баритон.       — Нару, хочешь мороженого? Тут как раз недалеко. Давай куплю, — без единой левой мысли, хотелось бы сказать, предложил старший, натягивая улыбку, чтобы и вовсе не вызвать подозрений.       Наруто смотрит на Хатаке долгие три секунды, молча анализируя его поведение и предложение. Но в конце концов мысль о сладком холодном лакомстве заполняет голову. Кажется, сейчас парню правда внезапно и очень сильно захотелось вкусить холодного десерта. Особенно приятным для него будет сделать это вместе с самым близким и ценным для него человеком.       — А… Да! — слегка смущённо молвил Наруто, почёсывая затылок и мило хихикая. — Я только рад. Спасибо Вам большое!       — Не благодари меня. Я скоро, — вполне спокойно оглашает Хатаке и встаёт со скамейки, окидывая взглядом парня со взъерошенными волосами, который непременно не может не вызывать неконтролируемый трепет в сердце. Он так не хочет покидать его ни на секунду, но всё-таки отходит, обещая несомненно скоро вернуться.       Голубые глаза провожали своим внимательным взглядом отдаляющийся мужской силуэт, который вскоре и вовсе исчез, скрываясь за левым углом какого-то переулка. Не любил он конечно, когда Какаши вот так вот пропадал из виду, даже когда предупреждал об этом. Раньше, в такие моменты он срывался с места и бежал за ним, но сейчас он уже не такой маленький, как тогда. Ему уже шесть, а значит, он непременно должен быть смелым и самостоятельным, чтобы его сенсей им гордился! Да и не мог всегда Какаши быть рядом с ним, он это понимает, он взрослый мальчик, сам может заварить себе рамен и завязать шнурки. Но вот поглаживания по волосам, объятия и большие теплые ладони любимого учителя он никогда не сможет заменить. Он будет нужен ему всегда. Все эти умелые махинации, проявления заботы, каким бы сильным он не стал, он никогда не смог бы отказаться от этой теплоты. И он обещал себе, что даже когда вырастет, когда станет сильным и смелым, когда исполнит свою мечту, он непременно всегда будет ждать своего сенсея.       Сенсей… Мальчик стал его считать таковым, почти что с первых дней их знакомства. Он не знал как правильнее будет назвать этот странного парня, который всегда носил чёрную маску, заступался за него и учил обычным вещам, которых Наруто не умел. Когда-нибудь он научит его сильным техникам, мальчик помнит, как тот пообещал ему сделать это. Но это «когда-нибудь» ещё не настало, а торопиться вовсе не хочется. Время для них и так летит слишком быстро. Сейчас Хатаке вернётся и они вместе поедят мороженое, после чего старший снова вложит в свою ладонь маленькую кисть и они скорее всего направятся домой. Домой к мальчишке. Где их будут ждать немного тесные, пустые комнатки, где будет гореть тусклый свет и пение сверчков под вечер будет прекрасно слышно из-за открытой форточки старого окна. Какаши снова приготовит быстрый и полезный ужин наперекор желаниям светловолосого съесть тарелку рамена, и они довольные и сытые завалятся в кровать. Какаши снова дождётся, пока мальчик уснёт, а после ловко и незаметно покинет дом ребёнка, оставляя записку, когда стоит ждать его следующего визита в связи с новым поручением, которое ему даст Хокаге.       Так продолжалось уже на протяжении двух лет. И всех всё устраивало. Эти тёплые чувства возникли не сразу, но с первого взгляда было понятно, что всё это затянется на куда более внушительный срок, чем вечность. Любовь… Она жила в их сердцах. Чистая. Незапятнанная внешними обстоятельствами и постыдными мыслями.       Наруто не знал об этом много. Помнится когда-то он на прямую спросил у Какаши об этом чувстве и его значении, на что получил невнятный и слегка смущённый ответ: » Любовь? Ну-у-у… Это чувство, которое заставляет смотреть на вещи немного иначе. Когда любишь, то всё вокруг тебя обретает смысл, в случае если любимый человек рядом. А когда… Когда его нет, то наоборот, тебе кажется бессмысленна даже твоя жизнь. Любить – значит заботиться, хотеть угождать дорогому тебе человеку. Переживать за него и… Не смотря ни на что видеть в нём только прекрасное.»       Мальчишка как сейчас помнит, как краснело лицо пепельноволосого, как он нервно отводил взгляд и запинался на полуслове, словно был той самой маленькой влюблённой девочкой. Тогда это так смешило кроху, хоть он и не знал от чего такая реакция, из-за обычного вопроса, про казалось бы обычную вещь.       «Да, Какаши-сан всегда был немного странный…» — вспоминает про себя мальчик. На лице появляется улыбка, сопровождающаяся теплым чувством в груди.       Он немного встрепенулся. Тогда-то совершенно случайно обратил внимание на разговор незнакомого ему парня и девушки, который сидели на лавочке, что была напротив него. Они беззаботно общались и смеялись, переглядываясь и обмениваясь нежными касаниями. Парень держал девушку за руку, а та ложилась на его плечо. Наруто сам не понял, когда стал внимательно наблюдать за каждым действием этих людей, а им, кажется, и дела до него не было, ведь они не видели вокруг себя ничего, кроме друг друга. Это выглядело очень мило, очень искренне и действительно завораживающе. Локоны девушки слегка спадали, а руки парня поправляли их и заправляли за ухо в моменты, когда они так мешали. Они выглядели счастливыми… То самое счастье, когда мир действительно приобретал всевозможные новые краски. И как только можно быть такими потерянными и в тоже время внимательными одновременно? Просто внимательность это не такая, как у обычных людей и всё что приходит на ум, так это:       «Может, они влюблены?»       В каждом движении этих незнакомцев Наруто видел себя и Хатаке. Он же точно так же проводил по его волосам, точно так же делился теплом через прикосновения, заставлял смеяться и заботился, обнимал и позволял заваливаться не только на его плечо. Что это если не та любовь, о которой говорил Какаши, которую все хотят почувствовать, которую все так ценят и боготворят?       Размышляя об этом чуткий детский слух вдруг уловил одну из реплик девушки, которая его очень заинтересовала.       — Скажи, а ты меня любишь? — неловко пролепетала брюнетка, накручивая на палец прядь своих длинных волос и искоса поглядывая на парня.       — К-конечно! Что за вопросы так внезапно? Я говорил тебе это и не раз, любимая! — Речь парня была нескладна и не очень то и красива, но девушка была явно очень рада слышать это, пусть даже ей уже говорили это раньше. Она так искренне улыбалась, пока щеки парня наливались краской, а рука норовила почесать затылок.       Наруто всё наблюдал и думал, что же будет дальше. Он снова ловит воспоминание из прошлого, когда Какаши так же нелепо выкручивался, стараясь ответить на вопрос о любовных чувствах.       — Тогда… — девушка запнулась, придвигаясь ближе, с надеждой поднимая взгляд на возлюбленного. — Тогда... ты женишься на мне?       На лице парня был неописуемый сгусток эмоции, а маленький Нару лишь пытался понять к чему сейчас это было. Замужество…       «Это то самое, когда два человека женятся и заводят ребёнка? То есть… Они делают это, когда любят. И значит, нужно любить, чтобы жениться?» — мысли об этом заполонили юную смышлёную голову и не давали ей покою, а последующая реплика парня была услышана по большей части невзначай. Сейчас уже было неважно… Сейчас его интересует совсем другой вопрос.       «Если то что я чувствую к Какаши-сану — любовь, то тогда… Если он тоже меня любит, значит…» — но мысль прервалась, как только на плече стало ощутимо лёгкое касание чужой руки. Наспех обернувшись, слегка пугливо и в недоумении, ему понадобилось меньше двух секунд, чтобы успокоиться и понять, что пришел Какаши. Испуганные глаза сразу сменились на полные счастья и радости, особенно, когда тот увидел в другой руке лакомство.       — Я вернулся. Надеюсь ты не скучал, — проговорил старший, аккуратно передав рожок в ручку мальчишки. — Держи, только аккуратнее, — предупредил он и присел рядом, расслабленно откинувшись на спинку скамейки.       — Спасибо! — Наруто перенял долгожданное лакомство даже и не думая об аккуратности. Мальчик просто начал кушать с удовольствием, наслаждаясь сладостью и прохладой в столь жаркий летний денёк. Обычный пломбир, но он был самым любимым для него. Какаши наизусть выучил все вкусы этого мальца и никогда не просчитывался, каждый раз заполучая улыбку в ответ на верные выборы и действия.       — Наруто, не так быстро. Заболеешь ещё, — тревожно предупредил старший, немного удивляясь столь наглому игнорированию его просьбы быть аккуратнее. Взгляд так и цеплялся за измазанные в мороженом губы, которые вводили в безысходность и заставляли тяжко вздохнуть. — Ну честное слово, Нару, ну ты как будто свинка маленькая, — чуть насмешливо упрекнул пепельноволосый, поднося большой палец к нижней губе светловолосого и нежно проводя по ней подушечкой большого пальца от одного уголка до другого.       Внимательный взгляд небесных очей устремился на Хатаке, в момент, когда его пальцы нежно и бережливо проводили по розовым губам. В них можно было прочесть немой вопрос, но по большей части всё же заинтересованность в происходящем. Даже рука с мороженым слегка отстранилась и отошла на второй план. Милое обзывательство не так сильно волновало, как заботливый жест рядом сидящего парня. Малыш всё размышлял, как сильно ему приятны эти прикосновения.       «А возлюбленные тоже так делают?» — сглотнув остатки мороженого во рту, Наруто всё же удосужился моргнуть до того, как старшему стало бы неловко и тревожно.       — Какаши-сан… — обратился наконец блондин и вытер локтём оставшийся на лице пломбир.       Голубоглазый смотрел на неподвижно сидящего джонина некоторое время, всё думая, как лучше будет спросить волнующий его вопрос. Он всматривался в чёрные глаза, желая увидеть в них что-то, кроме немого вопроса, но гадать и выжидать этот прямолинейный ребёнок, увы, не умеет.       — Вы любите меня? — спокойно спрашивает мальчик не отводя взгляда и внимательно наблюдая за Хатаке, будто боясь что-то пропустить. Его глаза сияли надеждой и искренностью, непостижимой и недосягаемой. И голубое небо без облаков было не так чисто как эти детские, доверчивые и наивные глаза. Таким глазам нельзя врать, нельзя не верить, нельзя не подчиняться, даже если ты находишься в полнейшем недоумении и растерянности.       Именно так можно было описать состояние парня, который абсолютно точно не мог понять, что только что произошло. Что только что было сказано из уст этого невинного ребёнка? Задавать подобный вопрос парню, который старше тебя на четырнадцать лет и ни разу и глазом не моргнуть… Не покраснеть и не засмущаться. Вглядываться в самую душу, так умело прячущуюся столько лет под чёрной маской с полным спокойствием и как будто некой осознанностью. Бред…       — Н-наруто? Что ты такое… — пальцы пепельноволосого чуть нервно сжались, а кровь в венах словно погорячела, — к чему этот вопрос?       — Просто ответьте! — слегка обидчиво, скорее наигранно, пробормотал мальчишка и незаметно для чёрных глаз прикусил нижнюю губу с её внутренней стороны.       Любовь – такое красивое слово. Одно упоминание, касавшееся любовных чувств заводило Какаши в тупик. Он не из тех, кто мог бы назвать себя героем любовного романа и вовсе не из тех, кто привык так яро говорить о своих чувствах, даже если эта любовь совсем не та, о которой все привыкли слышать. Любовь… Что же имело ввиду этот малец? Хатаке не может думать ни о чём другом. Любовь родственная… Любовь дружеская… Любовь… Та самая любовь, когда твоё сердце замирает в диком трепете и дожидается своего часа, чтобы выпустить это чувство. Чувство любви — понятие растяжимое. Совсем не такое простое, какому нас учили, о каком нам говорили, о каком мы слышали. И, пожалуй, бесполезно пытаться разгадать тайну столь глубокого чувства, не ведая любви на собственном опыте.       И как ответить на этот вопрос? Большие искристые зеницы всё ещё дожидаются своего законного ответа и умалчивать будет попросту нелепо. Но в тоже время…       «Да с чего бы это он? Что тебе в голову взбрело, малыш? Конечно я лю…» — эта любовь, которую он испытывал… Было бы правильно называть это именно любовью? Он же не простит себя, если солжёт этому мальчику. И снова созерцая блеск непоколебимой воли и искренности в глазах, хочется честно ответить… Честно сказать… Как он и правда дорог ему. Дорог, возможно, и как сын, и как ученик, и как его маленький единственный друг, который никогда его не осудит исключая лишь случаи, когда тот готовил на ужин овощи. Но он так сильно ему дорог, что сердце готово выстукивать ему это раз за разом, бить по мозгам и не давать мыслить здраво. Маленький мальчик, которого он и правда любил, делал с ним какие-то непонятные вещи. То ли заставлял улыбаться, то ли чувствовать себя счастливым, то ли меняться в лучшую сторону, то ли обретать то, чем неизмеримо дорожишь. Не важно, всё это вместе и по отдельности теперь часть его, часть его веры, любви и надежды, часть, большая из которой точно была в маленьких хрупких ручонках одного ребёнка. И этому ребёнку он даст честный ответ, как бы сильно ему не хотелось провалиться сквозь землю.       — Да… Я люблю тебя, — слегка вздыхая молвит пепельноволосый, начиная медленно тонуть в своей беспомощной безысходности. Он любит… Как же странно? И почему до него раньше не дошло? Но эта любовь всё ещё из тех, которой больше всего дороже сами чувства. Чувства тепла, чувства защиты, чувства гордости. Какаши будет счастлив дать всё это своему подопечному, своему мальчику. Он будет наблюдать за ним даже когда его тело и разум окрепнет, и он будет надеяться, что тот никогда не позабудет, как когда-то он жался к его широкой теплой груди. Когда-нибудь ему доведётся увидеть, как этот мальчик вырастет и исполнит свои самые заветные мечты. Когда-нибудь он надеется побывать на его свадьбе и порадоваться за его обретённое счастье. Он уверен, что найдётся та девушка, которая полностью посвятит Наруто своё большое и ласковое «люблю». А он любит его… И будет рад его малейшей радости.       — Я очень сильно люблю тебя, Наруто. — уже более осознанно молвил старший, с нежностью глядя в голубые глаза, захватывая всё их внимание на себя, пусть даже оно всегда ему принадлежало. Даже как-то странно говорить это, глядя в глаза маленькому шестилетнему мальчику с слегка подтаявшим мороженым в руках, которое он в очередной раз кусает, обхватывая растекающийся пломбир губами, но так и не сводя пристального взгляда с парня. Очаровательный…       А ещё очаровательно то, как сильно меняется его любопытное выжидающее выражение лица за ощутимо короткие мгновения. Как и без того искристые глаза наливаются новыми красками и чувствами. Чувствами несомненно счастливыми и неясно от чего благодарными. Чувства, за проявлением которых Какаши мог бы наблюдать вечность, только чтобы дальше поправлять спадающие на лицо золотистые локоны его солнца. И это счастье такое детское, не опороченное и не очернённое никакими грязными предрассудками мира взрослых. Перед ним будто настоящий ангел, чью плоть лишь иногда брали под контроль безобидные чертята. Он снова улыбается и эта улыбка самая красивая, которую доводилось видеть Хатаке за всю его жизнь. Неужели он смог сделать этого ребёнка таким счастливым лишь своими словами о любви? Никогда бы не поверил в это, но это милое звонкое хихиканье и поглядывания украдкой и правда… Всё это по правде, это даже немного льстит и смущает. Очень смущает…       — Ну что такое? — неловко спрашивает парень, отводя взгляд, будучи не в силах противиться обаянию мальчишки, который так и источал свет поярче, чем от самого солнца.       — Ни-че-го! — громко и уверенно молвит мальчик, отчеканивая ответ по слогам и довольно почёсывая затылок свободной рукой. — Просто… — Нару застопорился, но не долго думая продолжил свою искреннюю речь. — Я тоже Вас люблю, Какаши-сан! — уверено заявляет златовласый без капли сомнений. Да и не к чему эти дурацкие сомнения.       «Пусть мне только шесть, но я думаю я правда… Очень сильно люблю Вас Какаши-сан!» — Наруто помнит всё хорошее, что когда-то делал для него этот сильный шиноби. Он продолжает наблюдать за тем, как тот делает это до сих пор. Единственный, кто не считал его чудовищем, единственный чьё присутствие становилось облегчением для юного дитя, единственный кто поверил в его мечту. Единственный…       Какаши смотрит на мальчишку с гордостью и в тоже время просто ужасными сомнениями.       «Я точно что-то делал не так. Он так смотрит на меня и говорит такие вещи… Сам то понимает, что говорит?! Ох, мальчик мой… » — голову пепельноволосого переполняли вопросы и придурковатые догадки, ни одна из которых, слава богу, не дошла до своего логического завершения. Ему даже не дали времени оклематься от недавней напасти смущающих вопросов и признаний, тут же удивляя совсем иным, куда более внушающим и откровенно выводящим на панику.       — Какаши-сан, тогда… Вы женитесь на мне? — внезапно для Хатаке из уст невинного мальчишки вырывается вопрос, с такой лёгкостью произнесённый, что это даже пугало, не говоря уже о том, как сильно поражал масштаб заданной темы. А голубоглазый всё улыбался… Так же доверчиво пялясь на своего наставника. И ни слова больше. Он ждёт.       Ждёт ответа на такой каверзный, странный и нелепый вопрос, смысл которого скорее всего сам же и не осознаёт. Но Какаши всё равно не может понять это сейчас. Он со всей серьёзностью хотел бы обратиться к подопечному, но если бы он только мог заглушить этот эхом раздающийся шум в голове, средь которого он слышит вновь и вновь этот вопрос.       «Вы женитесь на мне?.. Я? На тебе?!» — в маске становилось очень душно, не смотря на лишь только жаркую погоду, так теперь и всё его тело по ощущениям горело, в особенности на щеках и в груди. Где-то там голубого это тревожное чувство было не только в голове, однозначно.       «Этот глупый мальчишка сам хоть понимает, о чём говорит?»       — Н-наруто… Ты чего это вдруг? Где ты такого набрался, с чего ты это взял? — встревоженно и неловко спрашивал старший, всё ещё пытаясь понять какая муха укусила его.       — Что значит с чего? — спокойно ответил мальчик и с неестественной для него серьёзностью заявил. — Я тоже Вас люблю. А когда два человека любят друг друга, они женятся! Так ведь? — Наруто знал, что так.       Любить — быть навсегда связанным. Казалось бы, кому захочется самовольно быть во власти другого человека. Но узы любви, пожалуй, одни из немногих, которыми хочется повязать себя навсегда и безвозвратно.       Смотря в глаза друг другу, распознать намерения сложно. Один всего лишь маленький мальчишка, казалось бы, ничего не смыслящий в чувствах. Другой взрослый состоявшийся парень, всю жизнь отрицавший любовь, но в конце концов безвозвратно влюбившийся. Вряд-ли он разобьёт тому сердце, сказав «нет», но возможно этим ответом, холодным, необдуманным он разобьёт его себе.       «Как глупо. Тебе, солнышко, всего шесть. А ты смотришь с такой серьёзностью, как будто стоишь у алтаря, готов принять кольцо и сказать робкое невинное «да». Даже смешно…» — Какаши мотает головой отгоняя от себя эти заполняющие голову глупости.       — Нару, милый… Это так но, ты немного не так понимаешь значение слова «любовь». Точнее… Нет, ты правильно понимаешь! Но она бывает разная и не всегда так случается, что… — Хатаке хотел завершить мысль, но был наглым образом перебит тем, кто был единственным, кому он эту наглость простит, в особенности в такой момент.       — Вот видите! Сами сказали, что правильно! Всё! — мальчик откусил ещё мороженного и поджал пухлые губы, слегка сминая ими остатки белой сладкой жидкости. Носик чуть поморщился от приторной холодной сладости, а у него возник новый вопрос. — Или Вы не хотите?.. — даже как то грустно и с осознанием спросил мальчишка, отводя взгляд и останавливая мотающуюся на весу ножку.       — Да нет же! Скорее… Я имел в виду, что ты этого и сам не хочешь, просто пока не понимаешь, — мужская рука ложится поверх золотистой макушки и льнёт поглаживающими движениями по прядям. — Ты пойми… Ты ещё встретишь ту, которую полюбишь и захочешь взять в жёны. Это будет прекрасная девушка. И тогда ты поймёшь, что эта любовь отличается. А пока что, ты ещё слишком маленький, — теплая рука всё перебирала локоны и постепенно спускалась к затылку, проводя вниз по основанию шеи и слегка задевая красное ушко. — Да и я… Уж больно староват для тебя.       Мальчик вздрогнул в момент, когда его ухо почувствовало на себе мимолётное касание и мужчина убрал руку, чтобы не дай бог не напугать кроху.       «Что я вообще делаю?» — негласно и стыдливо спрашивал у себя парень, осознавая глупость своих действий.       — Значит… — начал светловолосый, невзначай кладя свободную руку на скамейку, рядом с покоившейся на ней рукой Какаши. — Мне нужно подрасти, — продолжил он, выдавая румянец и слегка касаясь маленькими пальчиками пальцев пепельноволосого. — Тогда то Вы женитесь на мне? — ощущение такое, будто Наруто и не услышал ничего ранее сказанного, кроме упрёка про возраст.       — Наруто, я же… Чем ты слушал? — Какаши уже хотел начать свои разъяснения заново, но ему не дало это сделать ощущение маленькой ручки на тыльной стороне его пальцев и надежда в голубых глазах.       «Но будет не правильно, если я…»       — Не говорите чепухи! Всё я Вас слушал. — дуя щёчки молвил этот маленький цыпленок. — Но Вы совсем не старый и я правда Вас люблю! И никакие девушки мне не нужны! Если дело в том, что я маленький, тогда я вырасту! Буду расти быстрее, чтобы скорее стать Хокаге и чтобы Вы женились на мне! — с новым рвением выпаливал златовласый, всё увереннее и увереннее, резко приближаясь и вытягивая шею с приподнятой головой, чтобы быть как можно ближе к объекту своей симпатии. — Вот увидите, я вырасту, и Вы меня ещё сильней полюбите! Обещайте, что женитесь! — все твердил мальчишка искренне и без капли гнусного подтекста в чистых ангельских глазах. И пусть одна рука была занята ещё недоеденным мороженым, мальчишка смело и резко прильнул ближе укладываясь головушкой к широкой груди и обивая маленькими, ещё короткими для полноценных объятий ручками тело сидящего рядом джонина, слегка отворачивая кисть занятой руки, чтобы не испачкать пепельноволосого — Только обещайте, что дождётесь! — зажмуривая глазки, крикнул мальчик.       Какаши никогда бы не подумал, что будет переживать о скорости и громкости биения собственного сердца. Но именно сейчас его голова занята столькими сомнениями и переживаниями, что он не знает, на чём стоит сконцентрироваться. На маленьком комочке счастья или на его глупых заявлениях. Правда ведь глупых… Совсем детских… Совсем… Несерьёзных?       «Боже, но почему это всё со мной происходит? Это солнышко, оно мелет такую чепуху, до смешного глупую. Он ведь не понимает… Нормально ли будет ответить «да»? Все же дети любопытные? Он вырастет и забудет. Точно… Он всё равно ещё совсем малыш. А если откажу то не прощу себе его расстройства.» — Хатаке в ответ медленно приобнял кроху, укладывая свою голову на мягкую макушку.       — Хорошо… — тихо и кратко ответил Какаши, не в силах сопротивляться столь ярому желанию его «будущей невесты». — Я дождусь. И если ты не изменишь своего решения, то я женюсь на тебе и сделаю самым счастливым. — мужские руки ласково прошлись по хрупкой спинке мальчика, успокаивая того поглаживающими движениями и теплотой собственных ладоней. — Обещаю… — уже шепотом закончил свою речь пепельноволосый, проговаривая последнее уверение на ухо маленького любимого солнышка, которое он и правда хотел бы сделать самым счастливым на свете.       Но… Таким образом это будет неправильно. Он с печалью осознаёт это и в страхе перед правдой своих чувств надеется, что мальчик непременно изменит свои взгляды, когда немного подрастёт. Пусть он забудет. Это златовласое счастье не для него. Но пока он может, он понежится щекой о его светлые мягкие локоны и нежно сожмёт в объятиях тело своего глупенького ангелочка.       «Маленький… Прости меня.»       Кроха, прижавшийся к единственному, кого действительно любит самой чистой любовью, вздрагивал от каждого слова этого парня, в особенности когда его губы, находясь так близко к его ушку, вышёптывали слова обещания. Странно, наверное, в таком возрасте почувствовать свои первые бабочки в животе, но это не помешало ему сделать это. Ласковые поглаживания наводили успокоение и некую сонливость. Отменная идиллия между теми, между кем, казалось бы, возникнуть ей было невозможно. А им так сильно нравится подмечать каждую перемену в состоянии друг друга, наблюдать и анализировать как-то даже невзначай. Будь то покраснения, ускоренное биение сердца или учащенное дыхание. Будь то выпадающие волосы, убегающие от прямого зрительного контакта глаза, мурашки и даже холодок, пробегающий по позвоночнику.       «В-впервые такое чувствую…» — глубже зарываясь носиком в черную водолазку мужчины, думал про себя мальчонка.       «Лишь иногда ночью… Он также трепетно вел себя во время сна. Та же реакция и горячие дыхание на моей груди. Прелесть…» — только и приходило на ум пепельноволосого.       — Спасибо Вам. — тихо пробормотал светловолосый, поднимая головушку, только чтобы взглянуть в чёрные полные глаза. — Я не изменю решения. И сдержу своё слово! И я тоже… Хочу чтобы Вы были счастливы. — на щеках крохи проступил румянец. Он всё приподнимал один уголок губ, отводя голубые омуты в неловкой стыдливости, которая ему отнюдь несвойственна.       — Хорошо… Тогда договорились. — сдержанно посмеиваясь заявил мужчина. Поглядывая на довольное покрасневшие солнышко, пока то снова не ввело его в ситуацию нелепых размышлений.       — А чем мы закрепим обещание? — спросил маленький Нару, отстраняясь и приподнимая одну из светлых бровей на задумчивом лице.       — Ох… Я даже не знаю, — в растерянности ответил старший, заметавшись взглядом по сторонам и пытаясь что-то придумать. Хотя тот, на самом деле, не понимал, настолько ли это важно. Если они это сделают, то потом он точно будет чувствовать себя ужасно и куда более виновато перед единственным, кто растопил его сердце.       — Хм-м-м… Точно! — вдруг выпалил светловолосый и встрепенулся. — Наклонитесь немного, пожалуйста, — просит кроха и, упираясь одной рукой об поверхность лавочки, вытягивается, как может.       — А?.. Х-хорошо… — немного неуверенно и опасливо соглашается парень и наклоняется ближе к личику малыша. Губы маленького Нару незамедлительно прильнули к щеке, перекрытой тонкой чёрной тканью, но это не помешало ему оставить неумелый и робкий, мимолётный поцелуй в одно касание, которое в любой другой ситуации напугало бы Хатаке, но… Да нет. Оно и сейчас напугало его. В момент, когда это произошло, его тело вздрогнуло и замерло без возможности пошевелиться. Мальчик сам отстранился, покрасневший, но всё такой же уверенный в себе.       — Теперь уж точно договорились! — утвердительно заявляет он и натягивает самую довольную улыбку из своего арсенала.       А Какаши всё продолжал неподвижно сидеть, пока его руки не стали самовольно сжиматься в крепкие кулаки от такого наплыва переживаний и новых ощущений, и под удивлённый взгляд мальчика он только больше начинал нервничать.       «Ч-что это только что произошло? Зачем он это сделал? Милый… Господи, не надо. Ну почему я? Ему шесть… Он прекрасен…» — проморгавшись, всё ещё ощущая неловкую тишину, рука парня прильнула к собственной щеке поверх того места, на котором ещё недавно лежали робкие губы невинного шестилетнего ребёнка.       — Наруто… — Какаши перевёл взгляд на мальчика, но тот всё улыбался. Немного виновато и слегка встревожено реакцией Хатаке, но тем не менее.       — П-простите, если я сделал, что-то не так, — стыдливо извинялся Наруто, виновато почесывая затылок свободной рукой.       — Нет… Нет-нет, всё в порядке. Просто... это было неожиданно. Прости за мою реакцию, — стыдливо отводя взгляд каялся старший, расслабляя все мышцы своего напряженного тела и глубоко вдыхая.       Он всё не мог понять, откуда столько света в мальчишке, что был ему чуть выше пояса? Откуда столько теплоты в ручках, что были меньше его собственных в несколько раз? Откуда такое успокоение и счастье в глазах, которые пролили столько слёз? Откуда всё, что полюбил Хатаке, взялось в маленьком шестилетнем мальчике?       Сейчас этот ребёнок охотно доедает свой подтаявший десерт, так мило с его стороны предлагая его своему учителю. Тот в свою очередь отказывается и не долго ждёт светловолосого, наблюдая за тем, как он кушает. Милое зрелище.       «Хм, опять измазался», — подумал про себя Хатаке, когда миниатюрный носик запачкался в белом пломбире. Рука сама потянулась, чтобы то и дело вытереть пятнышко мороженного с носика счастливого ребёнка.       — Какая у меня неаккуратная невестушка, — сдержанно посмеиваясь упрекрекнул Хатаке, проводя подушечкой пальца по кончику носа и убирая руку. — Так-то лучше. Раз ты закончил, то может, пойдём домой? — с некой надеждой спросил Какаши, ведь темень уже постепенно покрывала малолюдной улицы.       — Да! — отвечает Наруто, морща носик от недавного щекотного ощущения. Он смеётся и встаёт со скамейки, опираясь о ручки о её поверхность и спрыгивая.       Какаши встаёт следом и уже привычно берёт за руку любимого подопечного, чтобы отвести того домой, накормить и сделать счастливым какими бы то ни было способами.       Идут сквозь узкие улицы деревни маленький мальчик и взрослый парень. Их руки снова сплетены, как и их трепетно любящие, каждый в своей мере, сердца. И сегодня они отлично выспятся, ведь завтра никому никуда не нужно.