Поменяться ролями

В последнее время Тому кажется, будто он живет на потухшем вулкане. Вроде и в безопасности, но все равно боязливо делаешь каждый шаг, боясь, что земля уйдет из-под ног. Затишье перед бурей. Легкий бриз в преддверье урагана. Дни бегут один за другим, он все также быстро проглатывает завтрак, прихватывает книги и Билла под мышку, бежит к автобусу. На уроках закрашивает клетки в тетради и рисует вздутыми буквами имена известных реперов. После школы — либо провожает Билла, чтобы того не избили старшеклассники, либо берет его с собой на площадку для скейтеров, где Билл тихо сидит, наблюдая за ним. Потом он обычно надирается дешевым алкоголем, естественно, ограждая младшего от пагубного влияния «зеленого змия», уходит с какой-нибудь девчонкой, и долго и упоительно целуется с ней, пока Билл не начнет сопеть и дергать колотить его по спине. Мол, домой пора. Приходит домой, тихо наступая на половицы, чтобы не разбудить мать. Прижимает к себе Билла, горячего и льнущего к нему, целует веки и разгоряченные щеки, гладит теплыми ладонями, стараясь не задевать синяки — следы неудачного самовыражения Билла. Том трогает его везде, а брат доверчиво подставляется под ласки. Он просто всегда надеется, что сегодня Том не переступит границу. Усталый Том, с бродящим алкоголем в крови, долго не выдерживает. Его руки становятся грубее, губы — настойчивее, член — тверже. Биллу больно, где-то внутри и снаружи, он всегда отказывается, кричит, упирается… но всегда уступает. В конце концов, все это месиво на влажных простынях заканчивается — всхлипами Билла и тихим стоном Тома. Младший сразу отворачивается к брату спиной, и накрывается одеялом с головой, глотая густую пыль вперемешку со слезами. Сон пролетает, как и день — быстро. 6:30. Пора вставать. Все вроде бы хорошо. Но Том прямо чувствует запах приближающейся катастрофы, как наверняка чувствовали пассажиры токийского метро запах зарина* И его предчувствия оправдываются. **** Одним ясным осенним утром, из серии тех, в которые никогда ничего не ясно, Билл спускается к завтраку. На его лице ни грамма косметики, губы сжаты в нитку, длинные волосы стянуты в хвост тонкой резинкой. Билл приветливо здоровается с семьей, бросает отдельное холодное «Привет» Тому. Будто и не было ничего. А ведь вчерашней ночью и правда — ничего не было, к сожалению. Билл увернулся от него и поцеловал Тома в холодный нос. А потом наступило утро. — Билл, что случилось? Ты потерял косметичку? — спрашивает мать, с издевкой, но по-доброму. — Неа, — Билл жует, поглядывая в чистое, прозрачное окно. По асфальтовым лужам неуверенно шлепало сентябрьское солнце. — Надоело. — Что надоело, Билл? — спрашивает Том чересчур быстро, сжимая вилку и позволяя любопытству и растерянности прорваться наружу. — Все надоело, — говорит Билл с нажимом на первом слове. — Ладно, мне пора, мам. Сегодня я хочу быть пораньше. Том не успевает даже спросить — куда ему пора. Куда ему пора без него. Младший Каулитц рывком поднимается из-за стола, хватает в прихожей рюкзак, и уходит. Его спина прямее, чем была вчера, а походка — увереннее. Он будто вколачивает каждым шагом Тома в грязь. Дверь хлопает, и Том вздрагивает, сжимая пальцы. **** Том судорожно ищет сигареты в сумке. Из-за угла школы доносится сдавленный крик. Том опрометью мчится туда — он слишком хорошо знает, чьи это могут быть крики — и на ходу сжимает кулаки покрепче. Так и есть. Билл лежит на земле, изредка подбрасываемый пинками чужих ног. Отвратительный, издевательский смех заполнил все вокруг. Том расталкивает парней локтями и поднимает Билла, гладя по волосам, как раньше. Младший открывает припухшие заплаканные глаза и отталкивает его от себя, сплевывая кровь в сторону. — Билл, ты чего? — Пошел вон. Без тебя обойдусь. Том в растерянности пятится назад, глядя как Билл кулаком с тонкими сжатыми пальцами заезжает по челюсти бугаю-Маркусу. И есть что-то в его глазах — Билла, не Маркуса — что-то такое темное, чужое, что Тома пугает, и он просто оседает на землю. **** Из другой комнаты, бывшей чуланом, слышится щелчок, музыка замолкает. Билл кричит: — Мааааааааам, я на репетицию! Том замирает перед закрытой дверью, и слышит только топот стареньких кед Билла по лестнице. Они редко видятся в последнее время. Билл выпросил у родителей отдельную комнату, уходит из дома раньше, а приходит — когда Том уже спит. Только иногда Тому удается застать его дома. И тогда он прилипает ухом к разделяющей их стенке, и слушает. Иногда — жесткий хард-рок, иногда — мелодичные напевы младшего, иногда — звуки фортепиано. Пару раз Том пытался вызвать Билла на серьезный разговор, чтобы прояснить, какого органа вообще происходит. Он стучал в деревянную дверь, она методично открывалась, Билл оглядывал его с головы до ног, цеплялся взглядом за взгляд… — Билл, я… — Томми, прости, я занят, — улыбается Билл. — Давай ты зайдешь в другой раз? Дверь хлопает перед носом, а Тому хочется размозжить об нее голову. **** Однажды том увязывается за ним на репетицию — Билл теперь играет на клавишах в какой-то подвальной группке. Он сам не знает, как это у него вышло, но он порхает, словно на крыльях. Он порывается даже переплести пальцы Билла со своими, но его останавливает темный взгляд из-под ресниц, и он не решается этого сделать. — Привет, ребята! — Билл входит, и весь подвал заражается шумом. «Хэй, Билл!» «Как ты, Билл?» «Ну, чего там, с программами?». Билл смеется, машет руками, мол, по одному все и бросает куртку и другие вещи в угол. И да, еще бросает слова. — Знакомьтесь, это Том, мой брат. И садится за клавиши. В подвале толпа народу — около двадцати человек, включая группу. Все сидят на небольших подушках, а кто-то на газетах. Том тихо садится в уголке, чувствуя себя неуютно в этой шумной солнейчной компании. В этой атмосфере всеобщей любви, всеобщего мира, и наверняка всеобщей жвачки. Хотя он уверен, даже если так — именно его ею не угостят. От нечего делать, пока группа — а их семеро — настраивает инструменты, он рассматривает участников. В девчонке с короткой стрижкой и широкими плечами, сидящей за барабанами., он с ужасом узнает школьную аут-сайдершу — Джейн. Джейн за глаза называли танк, или жердь — за плотное телосложение. На Джейн, как и на всех, куча фенечек и прочей хэнд-мэйд дребедени. Она улыбается Биллу. Вокалист — Том не помнил его имени, но вспомнил, как когда-то того блондина облили молоком в столовой около двадцати человек, он был похож на героя грязного порнофильма тогда. Он одергивает свою голубую рубашку и обводит взглядом группу. — Хэй, ребята. Не киснем, — блондин улыбается так, словно у него внутри зажженная лампочка в сто ватт. — Напомните мне, зачем мы все здесь собираемся? Том сам не понимает, как слова слетают с его языка, но он все-таки делает это. Он заговаривает с ними, такими отвратительно чужими и счастливыми. — Вы делаете музыку? — спрашивает он, бледнея на выдохе. Раздаются сдавленные смешки. Билл резко поворачивается к нему, впивается в него взглядом и произносит. — Отчасти, но нет. Мы…делаем из себя Людей. Мы становимся Личностями. Здесь мы…забываем, как кого-то обижают в школе, а как кого-то дома… — тут Билл запинается и бледнеет сам, — избивает старший брат. Мы ищем себя. Мы делаем из себя Человека. — Билл вымученно улыбается своей столько пафосной речи и склоняет голову набок. В завершении, он жмет пальцем по клавише, выдавая тонкое и звонкое ля. Малыш-первоклассник в джинсовом комбинезоне, первым начинает хлопать. Гул и аплодисменты — не Биллу, самим себе — подхватывают все. **** Том сидит, прижавшись лбом к стенке, слушает пение младшего и бьет кулаком по стене. Методично и больно. В такт мыслям. Он Не Понимает Что же Он Сделал Не Так . THE END