________________________
В восемнадцать у Сокджина умирает отец. Суицид на фоне затяжной депрессии. Никакие книги по психологии и психотерапии по рекомендациям нескольких врачей, приём необходимых для поддержания его здоровья таблеток не смогли уберечь от этого решения. Любящей жене и заботливому сыну не удалось помочь выбраться из той ямы, на дно которой он опустился. Когда Сокджину на философии позвонила мать и тихим, дрожащим голосом сказала о смерти, он внутренне рассмеялся. Всё детство отец утверждал, что мозг можно обыграть и выхватить победу, если только больше изучать. Сокджину вместо глянцевых порножурналов приходилось читать труды Достоевского, где на протяжении всего романа творился хаос, неподвластный для понимания детским мозгом. Он проклинал все тетради с записями, отданные отцом с желанием уберечь голову сына от грязи, от которой сам же спастись не смог. Сокджин любил отца и старался понять его одержимость, но он против воли замечал множество деталей в окружающих, которые отталкивали его и не давали сблизиться. Изученное им только укрепляло своё положение, прорастая и обвивая сознание, словно сорняки. Он пресекал жалкие попытки манипуляций, сбегал от партнёров с извращёнными предпочтениями в сексе, по типу дэдди-кинк, сценка родитель-ребёнок или излишняя жестокость. Не был ярым противником такого дерьма, но и сторонником подобного не был, из-за чего, после каждого такого партнера, он начинал всё больше погружаться в размышления, стараясь понять их мотивы. После пережитого находиться в библиотеке было подобно ножевому ранению в живот, которое Джин наносил собственными руками. В этом месте всё было пропитано отцовскими увлечениями и пристрастиями. Альфа быстрыми шагами подошёл к большому окну, резко закрывая шторы, желая спрятаться от яркого света, исходящего от дневного солнца. Он замер, сжимая в кулаках мягкую ткань тёмно-зелёных занавесок: тяжело дыша, Сокджин медленно повернул голову на книжный стеллаж. Книги, книги, книги, чертовски большое количество книг, что испортили жизнь маленького мальчика и не удержали отца, который искренне верил в их помощь. Зло рыкнув он сорвался с места, принимаясь сбрасывать с полки труды великих писателей, врачей и психологов. Исследования, романы, рассказы с глухим ударом падали на мягкий вискозный ковёр. Одурманенный злостью и болью альфа судорожно собирал все печатные издания, за какие мог ухватиться трясущимися руками. Сокджин чувствовал, как быстро бьётся исколотое сердце, как колени подкашиваются от злости, что высасывала последние остатки сил, оставляя крупицу трусости и страха — остаться одному, сойти с ума, заболеть и пробить то самое дно, из которого у него не хватит бесстрашия, вскарабкаться обратно. Стать похожим на отца, от мнения которого был так зависим, несмотря на абсолютно полярные точки зрения касаемо жизни. Ноги ослабли и он, не чувствуя себя, обессиленно упал на пол, заваливаясь на бок. Из глаз лились горячие слёзы, обжигающие холодные щёки. Он чувствовал тишину: прискорбное молчание не только в себе, но и во всём живом и неодухотворённом. Казалось, весь мир тихо плакал, поддерживая боль Сокджина. Ошибка. Он кричал. Истошно вопил о своём состоянии, мечтая освободиться от удушающей пытки испытывать эти эмоции, что могли бы выйти из тела юноши вместе с его голосом. Мать, услышавшая из столовой крик сына, вздрогнула. Девиантное поведение после смерти отца было ожидаемым, но подготовиться к нему, женщина не имела ни сил, ни эмоционального багажа. Но она не могла оставить его в той комнате одного, потому, немедля вбежала к нему: бледная, испуганная и с равномерной болью Сокджину в своей груди. Альфа лежал на боку, вцепившись в бумажный, пожелтевший лист раскрытой книги. Его тело содрогалось в приступе нахлынувшей истерики. Сейчас он не был Ким Сокджином, успешным альфой, подающий надежды на великое будущее из известной семьи уважаемого психиатра и блистательной переводчицы. На данный момент, в этот промежуток жизни, он был маленьким плачущим мальчиком, мечтающим вернуть ворчливого отца, которого любил вопреки всем его странностям. — Мальчик мой, — женщина быстро подошла к нему, присаживаясь около задыхающегося от слёз сына на колени. Запустила ладонь в мягкие, чёрные волосы, слабо поглаживая. — Они не виноваты. Он поднял голову, почувствовав любимое поглаживание и родной запах полевой ромашки. Джин старался посмотреть на её лицо, но пелена слёз не давала сконцентрироваться, и его рыдания усилились. Мари прижала сына к себе, и юноша не мог сдерживаться, цепляясь крепкой хваткой в подол белой юбки. Плачь переходил в очередной вопль, но она не дрогнула, даже ощутив сильную хватку на ноге. Омега внутри неё билась в истерике, пугаясь большого количества негативных феромонов, что выпускал альфа каждый раз, когда у него случались приступы неконтролируемой агрессии. Но мать внутри неё была сильнее если не физически, так внутренне: она могла лишь сильнее стиснуть дрожащее плечо сына, окутывая успокаивающим запахом дома. — Они ему не помогли! — кричал он. — Он говорил, что книги могут спасти! Показать другой мир, крас-сочный, сука! Опуская руки, он бьётся головой об ковёр, пытаясь заглушить в себе утрату отца. — Они не всегда помогают, любимый мой, — глухо ответила она, не отводя пустой взгляд от лежавшей рядом книги Лори Готтлиб. — Не всем.________________________
В двадцать два Сокджин знакомится с улыбающимся Хосоком, по которому Намджун пускал слюни еще в школе: темноволосый, худющий, но при этом статный альфа с яркой улыбкой во всё лицо. Сокджин подозрительно посмотрел на лучшего друга, ожидая услышать хотя бы какое-то объяснение тому, как они сошлись. — Я спросил у Юнги-хёна совета, как подступиться, а его парень подслушал, — легко жмёт плечами Намджун, расплываясь в глупой улыбке, — и он в наглую слил Хосоку. — То есть как слил? — Сокджин неверяще выгибает бровь, стараясь понять абсурдную ситуацию. Сколько смелости и недальновидности нужно иметь тому парню, чтобы вот так раскидываться чужими секретами? — Позвонил и проверещал что-то об альфе, который сохнет по мне со скольки лет, Намджун-и? — о, теперь Джин видит, что это не просто улыбающийся альфа. Этот альфа на интуитивном уровне чувствует, как играть в игру, где смущать Намджуна является главной задачей, чтобы одержать в ней победу. — Хоби! — уши младшего запылали, отчего он тут же застонал, запрокидывая голову назад. — С одиннадцати. Чон нагло ухмыльнулся, кладя подбородок на руку, при этом не отводя взгляда от алеющего парня. У Сокджина внутри заиграло чувство справедливости за того, кто был ему почти братом. Тот, с кем он обсуждал различные интересующие их темы: от размера груди девочек в их классах до влияния солипсизма на разум человека. — У него бывали перерывы на сладких омег, — Джин отпил из стакана апельсиновый сок, пряча шкодливую ухмылку. — Отбоя не было, иногда приходилось сдаваться, не так ли? Намджун прыснул и, прикрыв рот ладонью, отблагодарил друга. Хосок же таким энтузиазмом не мог похвастаться, тут же стирая с лица улыбку и кидая искромётные молнии с одного на другого. — Теперь сражаться не придётся, — Хосок улыбается, опуская руку на талию альфы и медленно притягивая к себе, — у меня достаточно сильная хватка, чтобы отпугнуть других. Помочь с красными щеками друга на слова своего, вроде как, нового парня, Сокджин честно справиться не мог. Ему оставалось только давить улыбку, радоваться за друга и главное — забыть пролитые слёзы младшего из-за низкой самооценки и своей неправильной влюбленности. — Тебе же нужна горничная домой? — перевёл тему Намджун, оглядывая гостиную, в которой не то чтобы было грязно, но презентабельный вид сильно блек после ухода их любимой старушки. — Да, мама сейчас ищет. А что, хочешь подзаработать? — потягивая руки вверх, пошутил альфа. — Возвращаясь к тому же Юнги-хёну, у которого есть парень, а у этого парня есть хороший друг, — Ким забавно изобразил руками последовательную цепочку, — этому другу нужна постоянная работа. — Он сможет жить в нашем доме? — Сокджину такая новость только на руку, обрадовать маму и самому поскорее оказаться в чистоте и уюте. Из-за плотного графика мамы и собственной загруженности в университете было сложно следить за домом. — Думаю, да, — задумчиво произнёс Хосок, — он взял академичный отпуск, чтобы подзаработать. — Ладно, — кивнул старший Ким, — дашь ему номер моей мамы, пусть позвонит и скажет, когда сможет приехать, — он нерешительно закусил губу. — Он же адекватный? Оба комично и быстро закивали, подтверждая мысль Джина.________________________
Сокджин не знал, как реагировать на нового домработника. Он не был приверженцем стереотипов, но рост для омеги у Ким Тэхёна был явно выше среднего, так же, как и мускулатура тела. Если бы не широкие плечи от природы, Джину пришлось бы начать комплексовать на фоне такого статного парня. Тэхён оказался находкой для особняка их семейства: приятный омега с неестественно яркими голубыми глазами, в которых искрилась любознательность и заинтересованность. Красивые, мягкие на вид губы растягивались в не менее привлекательную улыбку. Мари всякий раз пищала от умиления, стоило Тэхёну опустить взгляд и милейшим образом спрятать прядь волнистых волос медно-русого оттенка за ухом. По рассказам омеги, Сокджин узнал, что Тэхён учится на журналиста, но из-за неуплаты учёбы взял академ, желая заработать на дальнейшее исполнение мечты. Естественно, раз он связан с гуманитарной профессией, тот факт, что он любит читать, не должен был показаться удивительным. Но Сокджин против воли удивился, когда увидел приоткрытую дверь в библиотеку. Когда они подписывали договор, то Тэхёну несколько раз сказали, что кабинет нужно убирать только один раз в месяц в определённое число. Джин засеменил к ненавистной ему комнате, готовясь устроить милому омеге разнос полётов. — Какого чёрта ты тут делаешь? — повышает голос Джин, когда видит сидящего Тэхёна в мягком кресле, укрывшего ноги жёлтым пледом. Омега нехотя поворачивается к источнику раздражающего звука и недоуменно поднимает свои идеальные брови. В руках омеги была ненавистная Сокджину книга Лорри Готтлиб. — Разве ты уже забыл, что сюда нельзя заходить? Тэхён как ни в чём не бывало мягко улыбается, складывая книгу на подлокотник. — Мари разрешила мне приходить сюда, чтобы я мог саморазвиваться. — Мама? — опешил альфа, — Я спрошу у неё, — фыркает Джин, с громким хлопком выходя из комнаты. Слова омеги уж больно похожи на правду, мать известна своей добросердечностью. Сокджин пришёл бы в большее удивление, если бы мама не прониклась бы к такому, как Тэхён. Этот факт раздражал альфу, но перечить матери, просить её запретить Тэхёну заходить в кабинет, казалось эгоистично и по-детски глупо. Он мог лишь тихо вздыхать и провожать его взглядом из раза в раз, когда тот медленно скрывался за дверью, заканчивая с делами по дому. Сокджину казалось, что он придаёт слишком много внимания парню, что чистит туалет после того, как альфа несколько раз использует его для своих биологических нужд. Он не считал себя зазнавшимся богатеем, который не смотрит под ноги, когда кто-то ниже по статусу мельтешит у него перед глазами. Но оказался вынужден цепляться за возможность строить из себя недовольного начальника, чтобы не потерять своё лицо перед тем, кто смотрел на него таким взглядом. В этом взгляде читалась некая снисходительность к такому, как Сокджин, прибавленная жалостью и слабым презрением. Это выводило из себя, напоминало о детстве, как отец недовольно качал головой, когда четырнадцатилетний Сокджин не мог запомнить элементарные термины, по словам психиатра. Знай мама об опасениях своего сына, то мягко посмеялась бы, сказав, что он допускает надуманные мысли. Именно по этой причине Сокджин старался избегать цепляющий взгляд Тэхёна, когда им приходилось оставаться наедине в напряжённой тишине. Тишина, что пропитывалась необычным запахом омеги: тёплый, древесный с дымчатыми нотками ветивера идеально сочетающийся со сладким грейпфрутом. Тяжёлый ветивер имел удивительный контраст с приятной, лёгкой сладостью. Это не одурманивало до дрожи в коленях, но Сокджин не мог остановить свою заинтересованность, позорно идя на поводу желаний и делая желанный вдох, когда омега уходил из его комнаты, сменив постельное бельё. Джин не хотел казаться параноиком, но всё-таки ловил себя на мысли, будто Тэхён оставляет свои феромоны специально. С самого детства Сокджин не отличался самоконтролем, также агрессивное поведение усилилось после смерти отца, но… Но ветивер успокаивал нервы Джина, он чувствовал, как сбрасывает эмоциональный груз, вдыхая тяжёлую нотку. — Ты пахнешь полынью, — в голосе нет отвращения и недоумения, Тэхён звучит так же буднично, как объявлял о приготовленном ужине. С неприязнью к горькой полыни альфа встречался довольно часто. — Я впервые слышу такой запах. Их первый диалог наедине, не затрагивающий бытовые дела по дому. Голос Тэхёна всегда звучит по-особенному, словно он подбирает интонации для каждого человека в зависимости от ситуации. Это мог быть весёлый и звонкий с Хосоком по телефонному разговору; тихий и скромный для мамы, приправленный тёплым взглядом из-под чёлки. Для Сокджина же это был всегда холодный, иногда пренебрежительный настолько, что это можно было осознать только, когда Тэхён скрывался из поля зрения. — Не нравится? — Джин отрывается от тетрадей, устремляя быстрый взгляд на стоявшего перед столом омегу. Он неоднозначно жмёт плечами и без приглашения присаживается в кресло напротив Сокджина, давая понять, что уходить не собирается. Альфа подождал пока последует ответ или вопрос, но омега продолжал непринужденно молчать. Стараясь не замечать чужого присутствия и заметно усилившегося запаха, он принимается дописывать нужные факты о мультивселенной с экрана ноутбука. — Не любишь книги? — голос Тэхёна отдаётся выстрелом в голове альфы после долгого молчания с обеих сторон. — В доме много книг, в том числе и тех, что связаны с космосом. Но ты всегда читаешь с ноутбука, а после переписываешь. А в библиотеку заходишь так, будто сам Гитлер тебя принуждает сделать этот шаг. — Так удобнее, — игнорируя последнюю часть предложения, Сокджин поднимает голову, сталкиваясь с очередным пронзительным взглядом голубых глаз. — Ты уже закончил мыть унитазы? Тэхён улыбнулся излишне сладко для того, кто смотрит так, будто готов высасывать последние остатки жизни. Видит Бог, у Джина не так много оставалось сил, чтобы выживать эти жалкие крупицы. Омега привстаёт с кресла, оперевшись ладонями о край стола, наклоняется вперёд и, не отводя взгляд, понижает голос до шёпота: — Мне чертовски сильно нравится твой запах, — он показательно делает глубокий вдох, прикрывая глаза. Сокджин громко сглатывает слюну, на несколько секунд ему кажется, что в горле застревают косточки грейпфрута. — У меня всё зудит, когда я представляю, как много раз мог бы разложить тебя в этом кабинете, — он смотрит выжидающе, будто прощупывает почву после сказанного. На какую-то долю секунды мелькает неподдельный испуг, страх, что альфа может разозлиться от сказанного тем, кто по всем статусам переходит рамки дозволенного. Джин впервые видит искренние эмоции омеги и не может не кичиться собственными наблюдениями даже в такой напряжённой для него ситуации. — Я огорчён, что ты вряд ли отдашься мне. Альфа медлит с ответом, но продолжает смотреть и изучать лицо парня. Чистое от морщин и прыщей, неровностей и пятен. Только небольшая, милая родинка на кончике носа. Лёгкая щетина. И этот блеск желания, напоминающий отражение звёзд в тёмном море. — Зря огорчаешься, я бы с радостью дал тебе, — короткая пауза, — поухаживать за собой. — Сокджин радуется только от того, как сменяются эмоции на лице Тэхёна: недоверие переходит в живую радость, и губы уже растягиваются в квадратной и яркой улыбке. — Тогда я приложу достаточно усилий, чтобы получить тебя на этом ковре, — он, наконец, отодвигается и спешно выходит из кабинета, оставляя шлейф ветивера, который оседает на кончике языка альфы. Сокджин чувствует, как раздражение сменяется лёгким возбуждением, но не сексуальным, как это могло ожидаться, а почти схожим с этим — предвкушающим адреналином, от которого нехило потряхивает.________________________
И Ким Тэхён принимается неуклюже ухаживать за альфой, одаривая своим вниманием и заботой. Сокджин каждое утро получает сорванные полевые цветы, аккуратно обмотанные шёлковой тёмно-красной ленточкой. Он перестаёт удивляться, когда Тэхён проходит мимо и как бы ненароком проводит кончиками пальцев по талии или лопаткам. Сокджин с замиранием сердца ждёт момента, когда Тэхён принесёт свежезаваренный зеленый чай и подойдёт сзади, устремляя взгляд в экран ноутбука, словно ему интересен диплом о женских телах в искусстве. Он каждый раз ненавязчиво складывает ладони на широких плечах и несильно сжимает, наклоняясь к уху старшего. С наслаждением втягивая запахи полыни и слабого предвкушения, источаемого Сокджином. В обмен, окутывая Джина успокаивающими феромонами, когда чувствовал, что тот находился в стрессе, смятении и ему требовалось выплеснуть куда-то свой негатив. Тэхён не давал срываться на себе, затапливая своим запахом настолько сильно, что иногда Джину нечем было дышать, и он сбегал на свежий воздух в саду. Больше чем обольстительная сторона Тэхёна альфу впечатляла его подкованность. Парень всегда знал ответ на заданный ему вопрос, а если не знал, то не стеснялся задавать встречные, когда не понимал значение сказанного. Джин видел, что из омеги выйдет эрудированный, начитанный журналист с подвешенным языком и приятной внешностью. Такие люди никогда не пропадут, всегда будут оставаться либо на верхушке, либо рядом с ней, ожидая смены власти. Без сомнения, Джин видел эгоистичную натуру младшего, а тот не стеснялся рассказывать про подлянки, которые устраивал своим одногруппникам, когда ему было необходимо оставаться первым и лучшим студентом на потоке. Тэхён любитель внимания, любитель публики и кукловод, играющий человеческими эмоциями. Ким Тэхён манипулятор и нарцисс, который отлично контролирует омежью сущность и невроз из-за явных травм прошлого. Тогда как сам Сокджин с юности не умел держать контроль над своей агрессией. Альфа всю жизнь был подобен возгорающей спичке, легко выходил из себя только по причине обожжённого языка из-за излишне горячего чая. Отец умел находить с ним контакт и пресекать все эксцессы, а теперь с этим справляется Тэхён со своим природным запахом ветивера. Всё это восхищало, доказывало, насколько умён Тэхён и опасен одновременно, если не знать его истинных намерений. Джин не знал, и его желудок скручивало, предупреждая о том, что Тэхёна следует избегать. Казалось, что паренёк лишь забавлялся играть в кошки-мышки, но стоило Сокджину допустить эту мысль, как Тэхён тут же, словно почувствовав смятение альфы, искренне и смущённо улыбался. Разом отмахивая недоверие Сокджина. Тэхён будто бы желал внушать доверие и безопасность, проявляя своими жестами свои нежные чувства к альфе. Никакая психология не могла помочь Джину понять, как эгоизм и детские черты сплелись в одном разуме, организме. Он задавался вопросом, как столько разнообразных качеств может жить рука об руку, не мешая воплощать в жизнь все свои намеченные цели. Искусная маска? Травма прошлого? Сокджин проклинал себя за подростковое желание разобраться в краше и «Его никто не понимает, а я пойму». — У Тэ повадки твоего отца. Эксцентричный, но добрый, — с улыбкой говорит мама, поглаживая волосы Сокджина, что лёг к ней на колени после долгого дня в университете, — излишне добрый. — У Тэхёна куда больше истеричности, он, конечно, держит это в себе, но я вижу, как малец реагирует на громкие звуки. Иногда он заикается, но быстро говорит и делает вид, что ничего не было, — не совсем соглашается альфа, прикрывая глаза от запаха ромашки, — и ещё куча мелочей. — Ты не жил с отцом так, как жила я. Дети никогда не знают своих родителей, они знают только их отношение к ним, — говорит Мари с улыбкой в голосе и меняет тему, не давая Сокджину задать вопрос.________________________
Намджун делает вывод что две недели без общения с глазу на глаз плохо сказывается на его желудке, что даже стряпня Хосока с трудом справляется. Сокджин знает, что проблем с животом у донсена нет и не было, а признаться, что скучает по разговорам просто напросто «не по-мужски». Так и получилось, что они сидят в любимом кафе Хосока, заказав напитки: апельсиновый сок для Сокджина, дешёвый и «ты скоро сляжешь с гастритом» энергетик для Хосока и чашка любимого зелёного чая — Намджуна. За обсуждением неприятной преподавательницы их универа, старший Ким, не церемонясь задаёт интересующий вопрос: — Как думаешь, омега может быть сверху? — Сокджин имел честь наблюдать, как хитро улыбнулся Намджун и округлились глаза Хосока, явно не ожидавшего этого вопроса посреди ланча в кафе. У Джина был опыт с альфами и он бывал снизу, но его ещё никогда так не будоражила мысль лечь под омегу и познать новые ощущения. Впервые он сам хотел пробовать что-то извращённое с точки зрения общественных рамок и личных предубеждений. Он не дал согласия, что даст Тэхёну руководить процессом, но на протяжении всего времени с того разговора он рассматривает вариант предложить себя или всё-таки отбросить навязчивые мысли и не рисковать. — Тэхён всё-таки решился? — улыбается младший Ким, делая глоток чая из керамической кружки. — Я думал у него не хватит смелости даже заговорить с тобой на эту тему. — Что? Тэхён-и? Что произошло? — Чон опешил от диалога, явно непосвященный в пикантные подробности жизни Тэхёна. Сокджин смущённо переводит взгляд на витрину, где стояли сладкие разнообразные чизкейки: ягодные, карамельные, шоколадные и ещё несколько вкусов, каких он не мог разглядеть. Оживлённость тут не то чтобы большая, но окончательно расслабиться альфе не удавалось. Раздражал поникший взгляд молодой светловолосой омеги, что ковыряла в тарелке уже около десяти минут, словно оттягивая момент ухода из кафе. К тому же выводило из себя и нервное поведение Хосока, пускающий в каждую омегу взгляд полный неприязни, но изо всех сил старающийся скрыть это. Сокджину никогда не нравилось такая драма в отношениях: излишняя ревность, демонстрация своей альфа-принадлежности. — Конечно, может, хён. Главное, чтобы вам понравилось, не играет роли, кто в какой позиции, — Намджун ставит чашку на стол и притягивает своего парня к себе, пошло ухмыляясь. — Насколько я знаю, Тэ встречался только с омегами. Поверь, даже альфе может нравиться, когда его зад натягивают. Главное умелый любовник. Старший хмыкнул и посмотрел на вытянувшееся лицо Чона, что тут же пихнул альфу в бок. Сокджина забавляло, как они из раза в раз пытались смутить друг друга. — Иногда ты совсем не фильтруешь свою речь, — Хосок отворачивается от парня и аккуратно высвобождается из объятий. Намджун смог лишь послать влюбленный взгляд на своего альфу. — Ты водишь интрижку со своим работником? Когда я убеждал Тэ, что ему нужно время подумать над своим будущим, я не имел в виду ваш секс, списанный с дешёвого романа для отчаянных домохозяек. — Успокойся, Хоби, — махнул рукой Джин, — возможно, это будет одноразовая акция. — Тэхён не тот тип людей, которые спокойно трахаются и забывают, подумай об этом. — Хосок кидает наставление и делает глоток. Сокджин кривится на слова нового друга, но не оставляет без внимания, ликуя где-то глубоко внутри себя. Ему льстило, наконец, получить ещё крупицу информации из жизни Тэхёна. За время обучения в университете он никогда не пересекался с кем-то из друзей Намджуна, заочно зная только Юнги. Даже с учётом популярности Тэхёна довольствоваться приходилось лишь «эгоцентричный нарцисс с социопатичными заскоками». Об этом он знал и без сплетен, что крутились вокруг неоднозначной фигуры Тэхёна за стенами их общего места обучения. Некоторые омеги рассказывали о том, как он умелый любовник и вытворяет кучу грязных вещей, но от данной информации становилось не по себе. Ему совсем не хотелось слушать о том, с кем раньше спал неоднозначный омега, что не выходит у него из головы с того дня, когда он перешёл порог их дома и стал частью их небольшой семьи. — Что ты имел в виду, когда говорил, что он не рискнёт? — обращаясь к Намджуну, спрашивает Джин. — Ты в курсе чего-то, не так ли? — Этот дерзкий не по годам омега спустит с меня три шкуры, если я разину рот, — хитро улыбаясь, отвечает младший альфа, вставая со стула. — Узнай у него лично, а я в туалет. Ким недовольно фыркает, но радуется, что друг не трепет языком не по делу. Посмотрев ещё раз на осунувшуюся омегу и отметив заметно плохое состояние девушки, он решается подозвать официантку. Та любезно интересуется у него, чем может помочь, и он кивает на столик омеги, говоря подать ей три порции того, что она съела, но уже за его счёт. — Какая-то твоя знакомая? — прекращая разглядывать миловидную незнакомку, спрашивает Хосок. — Слушай, Хосок, насчёт твоих опасений по поводу Намджуна, — игнорируя вопрос, начинает Джин, как только Чон отводит взгляд, сжимая губы в тонкую полоску. — Я вижу, как ты боишься, но пора прекращать этот фарс из дешёвых романов для отчаянных домохозяек. Оставляй свою ревность и доминантную натуру в постели, а в жизни будь добр, доверять и уважать его выбор. Хосок виновато смотрит в грудь Джина, не осмеливаясь посмотреть в лицо и принимается разминать пальцы. Он кивает, и Джин по-доброму улыбается, надеясь, что его услышали. Через несколько минут Ким замечает улыбающегося Намджуна, что надвигался обратно к их столу. — У меня дела, — говорит альфа и встаёт со своего места, плавно обходя Намджуна, — я напишу тебе. Под обеспокоенный взгляд лучшего друга и непонятливый Хосока Джин подходит к нужному столику именно тогда, когда перед омегой появляется приготовленная порция. Она оглядывается по сторонам, дёргается, когда Сокджин присаживается напротив неё. — Меня зовут Ким Сокджин и я просто хочу тебя накормить, не переживай, пожалуйста.________________________
Мунбёль была не настроена на разговоры с малознакомым альфой, решивший ни с того ни с сего накормить омегу. Первая мысль на его действия, что в планах у него незапланированное свидание, заканчивающееся в постели малозаметного мотеля. Вторая мысль, что она не ела два дня, а защититься от альфы — сможет. Применять навыки защиты не пришлось, потому что сразу после обеда и непринужденной беседы, Джин всего лишь записал её номер, пообещал позвонить и порывался обнять, но не рискнул. Девушка нежно улыбнулась, заметив смятение в движениях и сама проявила инициативу. — Спасибо за еду, теперь ты по законам жанра мой папочка, — куда-то в грудь пробурчала она. Джин усмехнулся. — Знаешь, у тебя нет члена и запаха ветивера, чтобы взбудоражить во мне желание. Помог я потому, что могу помочь, ни больше ни меньше. Она тихо рассмеялась на его слова, и они разошлись, каждый улыбаясь своим мыслям от неожиданно-приятного знакомства. В памяти непроизвольно всплыли слова отца, затрагивающие конфуцианство и помощь нуждающимся людям. Он утверждал, что человек, оказавшийся в беде виноват в своём горе сам. И помогать таким людям, означает ослабить их хватку к лучшей жизни, позволить им расслабиться и полагаться на помощь от других. Джин был в корне не согласен, желая помочь человеку всеми силами, дать надежду и силы на то, чтобы встать с колен и начать свой путь. Мунбёль была той, которой он хотел помочь. Помочь хотелось также одному конкретному юноше, наводящему порядок в особняке. Как бы он не старался не придавать значение тому, как быстро бьётся сердце, как успокаивается его организм от одного присутствия омеги — не выходило. Игнорировать личные чувства — кощунство, глушить их неправильно и ему в срочном порядке необходимо разобраться с собой. Чувства к Тэхёну были подобно ходьбе по канату: Сокджина качает из стороны в сторону от того, как сжимается грудь, когда видит ласковую улыбку омеги не для него, и Джин готов упасть в пропасть. Но лёгкий, едва заметный ветер ловит мужчину, обволакивает тёплым воздухом и ставит на ноги, придавая сил, чтобы сделать уверенный шаг вперёд. Не выходило. Не выходило не чувствовать. Ему нравилось общество Тэхёна, но ему не нравилось строить догадки и самому додумывать объяснения молодому мужчине. Он грузно выдыхает, оказываясь у дома, не зная, что делать дальше и как быть в ситуации, когда хочется чего-то настолько запретного, что зная о возможной боли, всё равно тянешь руки. — Вы сегодня позже обычного, — Тэхён стоит, облокотившись о столешницу, внимательно рассматривая пришедшего Джина с задумчивым выражением лица. — Вау, да от Вас с порога орехами несёт. Нападение белок? Джин застывает на месте, поражаясь тому, как ловко Тэхён учуял посторонний запах и теперь изо всех сил старается скрыть ревность за безучастным выражением лица. Мысленно ухмыльнувшись, но снаружи оставаясь непроницаемым, чтобы посильнее раззадорить омегу, Джин, не разуваясь, медленными шагами подошёл ближе. Он встаёт напротив, улыбаясь серьёзному лицу, что старательно изображает безразличие. Если это признак задетого эго, Джин расстроится очень-очень сильно. Не только потому, что окажется не прав в своих собственных наблюдениях. По большей части это затронет гордость Сокджина и знания в области психологии, на которые он потратил свои детские годы. Тэхён, одетый в накрахмаленную белую рубашку с закатанными рукавами по локоть и чёрные брюки, красиво облегающие бёдра, вызывает волнительное желание. На руке Сокджин замечает красную ленту, которой омега обычно обматывает небольшие букеты, предназначенные для хозяина. Хоть ему и неловко называть себя хозяином Тэхёна, что звучит пошло и вызывающе, и совсем не подходящим для омеги. Но это было единственным, чем Джин мог манипулировать — деньги. Альфа никогда себя не чувствовал настолько слабым перед кем-то, кто даже не придаёт видимых усилий. Сейчас он готов цепляться за каждую возможность держать себя в руках и не сдавать позиции перед этими наглыми голубыми глазами. — Я всё детство был заложником психологии, думаешь, я не вижу твою игру в омегу, которая не хочет казаться обиженной? — улыбаясь уголком губ, проговорил Джин, прежде чем аккуратно взять запястье парня в свою руку. Медленно прислонив к носу, альфа не отрывая глаз от Тэхёна, что затаив дыхание испуганно ожидает дальнейших действий альфы. Сокджин проводит по запястью, делая глубокий вдох, прикрывая глаза. Лёгкие наполняет терпкий аромат ветивера и сладкие отголоски грейпфрута. Немедля, удерживая феромоны в себе, альфа придвигается к покрасневшему уху омеги и шумно выдыхает, опаляя своим дыханием. — Ты, твой запах, и твоя личность заделали во мне дыру, — шёпотом, не желая разбивать хрупкую атмосферу уединения и не опошлённой интимности. Он трётся кончиком носа о мягкую порозовевшую щеку, совсем по-детски, запредельно скромно. Извратить друг друга они успеют, так же как и выяснить искренние чувства обоих. Сокджину хочется отложить все недомолвки, спрятать тревогу и перестать волноваться из-за необычного характера омеги. Омегу потряхивает, но виду опять же не подает, возвращает невозмутимое лицо, а ноздри смешно дёргаются, что выдают сполна. Ему впервые хочется выпить альфу до самого дна, поставить собственное клеймо в каждой клетке его органов. Он не играет с ним по правилам, потому что не знает как. Он ни разу не сталкивался с таким, никто не отказывался играть с ним по его стратегии, а теперь появляется Сокджин, разрушающий устои прошлого. Тэхёну всего девятнадцать, и он считается неправильным омегой, что любит встречаться с омегами или нагибать альф. На него смотрят с восхищением и завистью, лживо улыбаются, но продолжают ненавидеть и осуждать. Его не травят открыто, потому что он красив и властен, потому что он научился притворяться и обаятельно подстраиваться под чужие ожидания. Тэхён выживает благодаря тому, что подчиняет себе людей, становится для них смыслом и важной частью. А они подобно деталям остаются в жизни Тэхёна и того же он ждал от Сокджина. В нём играет чувство собственничества, но разум окутывает холодной водой, чтобы окончательно проснуться. Сокджин никогда не подчинится, возможно, даст видимую иллюзию для омеги, что он во власти их обезумевшей страсти, да, но не полноценного себя. Тэхёну мало такого, ему нужно куда больше, чем то, что он способен получить из-за скверного двуличия. Двуличия, от которого он не в силах сбежать, спрятаться, он питается и дышит этим. Только близкие ему люди знали, из чего он состоит, потому что он позволял им знать. Джин же в корне отличается от тех, с кем приходилось иметь связь от дружеской до интимной. Сокджин стал тем, кто не говорит напрямую о том, что видит и замечает что-то неоднозначное в поведении омеги, но в его взгляде заметно мелькает понимание. Тэхён цепляется за это, прокручивает в голове перед сном, лелея надежду на что-то настоящее и живое в его жизни, что слеплена из липкого самообмана. Этот мужчина до смешного старомоден, но Тэхён видит его немую просьбу получить доверие с обеих сторон. Сокджину не надо озвучивать свои мысли в слух, чтобы Тэхён понял «он не отдаст себя, если ты не повзрослеешь и останешься в состоянии игры, где проигрываешь каждый раз, но не в силах начать уровень с другой комбинации». В первый же день поддерживать привычную маску безразличия и холодной незаинтересованности, а после, в неожиданный момент, заявить о своей заинтересованности. Такая схема работала с его партнёрами и партнёршами, но с этим альфой всё не срабатывало, и это открывало совершенно другую картину на межличностные отношения. — Я оч-чень хочу… то есть… м-могу ли я… э-этот запах, — омега теряется, мямлит, не может собраться с мыслями от накатившей близости, но альфа понимает и сам открывает доступ к шее, игриво ухмыляясь нервозности парня. Сокджин смог удивить Тэхёна настолько, что он впервые так растерялся под ним и не пытается скрыть заикание. Младший Ким не медлит, обхватывает шершавой ладонью за талию, двигая ближе к себе. Вплотную. Хочется вжать в себя, запечатать в свои кости, стать созависимыми — одним целым. Тэхён делает глубокий вдох, вбирая чужой омежий запах орехов. По всей видимости, пара вместе пробыла не так много времени, запах не успел осесть глубоко. Его было совсем немного, но любимая полынь категорично не гармонировала с орехами, оседая тяжелым грузом. Омежья натура истерично требует избавить альфу от чужих следов, несмотря на дичайшую боль, которую она испытывает от занюхивания незнакомой омеги. Она скулит внутри от накатившего запаха, но не сдаётся, продолжая бороться за право быть единственной. Потенциальный альфа, от которого именно внутренняя омега терялась, задыхалась от несправедливости и наглости омеги, что оставила след на её альфе. Тэхён полностью поддерживал чувства своей омеги: если этот альфа его омеги, то Сокджин — Тэхёна. Он справлялся на отлично, силой вжимаясь кончиком носа в пульсирующую вену, грубо водя вверх вниз и уничтожая последние остатки. Тэхён сильно сжимает крепкую талию мужчины и, резко впечатывая в себя, прижимается собственной ширинкой брюк к чужой: ему хочется чувствовать не только своё желание. Сокджина в дрожь бросает, мурашки по всему телу, кончики пальцев покалывает от желания вцепиться в лопатки омеги. Отпрянув от альфы, Тэхён хвалит самого себя. Альфа смотрит затуманенными, тёмными глазами, неуспевающий осознать, как быстро всё сменилось. Буквально секунду назад Сокджин хотел потереться членом о бедро Тэхёна, как его неожиданно отталкивают и самодовольно изучают. — Через двадцать минут в библиотеке, — приказывает Тэхён, и альфа молча кивает, размашистыми шагами покидает столовую, пытаясь оставить не заметным выпирающий бугорок в штанах.________________________
Альфа внутри заявляет о себе, давит на эмоции мужчины, пытается подтолкнуть к двери спальни, чтобы он вышел и немедля вернулся к омеге, которая ему так необходима. Его альфа давит на грудь, заявляет о плохом состоянии, но Джин не слушает его, отвергает вторую часть себя. Он не хочет этого там. Сокджин боится кабинета отца, там всё рушится и ломается. В этой комнате хранится память о том, каким отец был человеком: надёжным, весёлым и, конечно, надоедливым, ворчливым, как все мужчины его возраста. Это место держит в себе воспоминание о дне, когда отец решился на последний шаг. Ким боится оказаться в ловушке страхов. В дверь неуверенно, тихо стучат, но Джин всё равно дёргается, чуть не падая с края кровати. Только сейчас, понимая, что успел принять душ, переодеться и впасть в экзистенциальный ужас неизвестно на какое время. Альфа поднялся, поправляя серые, свободные штаны и почёсывая шею открывает дверь. — Если ты передумал — скажи, — Джин не замечает, как легко омега переходит с официального обращения на свободное. Но заметил, каким беспокойным тот выглядит. Неуверенная, вымученная улыбка совсем не подходит такому яркому, мужественному лицу. Большие глаза смотрят с сожалением и тоской. Джин подошёл бы, рукой смахнул эту нервозность, пробивая дорогу светлой улыбке омеги. Но он смотрит на то, как Тэхён нервно натягивает рукава вязанного, песочного свитера, что делает его ещё моложе. И совершенно не знает, с чего начать. Внутренний альфа отвлекает своей излишней эмоциональностью из-за прихода уже любимого омеги. Джин силится не замечать, но альфа чересчур чувствителен, и это пугает. Сокджин нервно улыбается, отступая в бок, и Тэхён проходит вперёд, переставая теребить рукав свитера, нервно вытирает влажные ладони об штаны цвета хаки и неотрывно смотрит на Джина. Они знакомы чуть меньше месяца, Тэхён ухаживает за ним после второй недели с их неловкого знакомства и показного безразличия омеги на альфу. И Сокджину потребовалось увидеть искреннюю нервозность Кима, чтобы, наконец, осознать, что он боится не столько секса в библиотеке, сколько того, что младшему будет этого достаточно. — Ты должен знать, — начинает Джин, проходя в глубь комнаты, старательно отбрасывая новую возможность своих чувств. Альфа делает вид, что не слышит, как омега втягивает запах спальни за его спиной. Он от природы хищник: сильнее и опаснее. Но на инстинктивном уровне каменеет от присутствия омеги, чувствуя прожигающий взгляд на своей спине. Омега на его территории. Интересный ему омега на его территории. Интересный ему омега на его территории находится тут совсем не для уборки, как это обычно бывало. Это совсем другая обстановка, интимная и личная. Ему вдруг кажется, что тут не убрано и грязно, что омегу необходимо увести отсюда в более приличное место. Волнение перебивает волна удовлетворения, когда омега, почувствовав неуверенность альфы, показательно и уже шумно вдыхает запах полыни и, довольный, тихо мурлычит под нос. — Библиотека — это то место, где мой отец совершил суицид. Он умер, когда мне было восемнадцать лет, но этот триггер мной всё ещё не отрефлексирован. Сокджин обретает привычную уверенность и быстро выпаливает первый страх, не выдерживая и поворачиваясь к Тэхёну лицом. Повисает неловкое молчание длиною в несколько секунд, которых обычно должно хватить, чтобы среднестатистический мозг обработал информацию и нашёл слова поддержки. — Сокджин-хён, прости, — глаза Тэхёна округляются от услышанного, а после затапливает сожаление. — Я слышал, что твой отец совершил суицид, но и не предполагал, что в кабинете. Ты поэтому не заходишь туда так часто? — кивок. — Мне жаль. Я повёл себя, как извращ… — Ты не знал, успокойся, — Джин подходит к нему и берёт за руку, несильно сжимая. Ему нравится, как правильно их руки смотрятся вместе, нравится их небольшая разница в размере, росте. — Лучше скажи, что ты хочешь от меня? Он должен быть готовым к любому ответу, не строить планов и ложных надежд. Наверное, это единственное правило, которое он усвоил из уроков отца. Всегда спрашивать человека напрямую, без утайки и каких-либо подтекстов. Но с этим омегой его бьёт волнение от нежелания слышать правду, что способна разрушить все воздушные замки, которые он начал строить. — Тебя хочу, — уверенно. — Чтобы дыхание на двоих и любовь настоящая. Джин выдыхает, мягко улыбается на приятные слова, совсем не удивляясь поэтичности и излишней романтичности молодого парня, очерчивает костяшки большим пальцем, раздумывая, как бы правильнее задать ещё один интересующий вопрос. Только искренность и правда. — Ты меня знал? До того, как пришёл работать в мой дом? Он помнит слова Намджуна, друг никогда не сплетничает и не раскрывает чужих секретов, но всегда верно и храбро стоит на страже сердца Сокджина. Не в его стиле просто сказать данные слова о Тэхёне, при этом не имея какого-либо контекста. Намджун всегда не договаривает, когда дело не касается его жизни, оставляя чужие дела за спиной. Он что-то знает о Тэхёне, что-то, чего не мог сказать лично, но мог дать пищу для размышлений. Техён запоздало кивает и стыдливо отводит взгляд. — Моя бывшая девушка учится со мной в одной группе, ну, пока я не взял академ, — Джин предвкушает узнать что-то неизвестное ему о Тэхёне, — и у нас было задание написать о ком-то интересном, и она выбрала тебя. Она всегда любила рисунки, картины и самих художников с изюминкой. Твои иллюстрации часто выставляли на конкурсах, и они всегда выделялись особенной мрачностью, поэтому её выбор пал на тебя. — Да, я помню, как давал ей интервью, только… — Джин сконфуженно делает шаг назад, не зная, как отреагирует Тэхён. Невероятно красивая и умная омега, если не поразила Сокджина, как личность, то точно удивила в постели. Она излишне болтлива для той, кто во время этого занимается минетом. Спокойно реагировала на просьбы и не перебарщивала, как это любили многие другие. Из-за таких мелочей секс с ней казался лёгким и непринуждённым, что Ким писал ей несколько раз, пока всё не начало перерастать во что-то серьёзное, чего он тогда не искал. — Я знаю, что ты с ней спал, — искренне улыбается омега, убирая руку из мягкой, тёплой ладони альфы. Его настроение с сопереживающего и стыдливого быстро сменяется пассивной агрессией из-за воспоминаний, как ему изменяли с более лучшим мужчиной, чем он сам. Тэхён с показательной расслабленностью подходит к кровати и оседает на краю, расставляя ноги и упираясь на мягком матрасе ладонями, откидывается немного назад. Джин очаровывается тем, как красиво свет от настольной лампы в тёмной комнате освещает острые черты лица. Линия подбородка становится чётче, а губы розовеют от нервного покусывания. — Мы расстались с ней после того случая. Сама рассказала, когда я почувствовал твой запах, — Тэхён падает спиной на кровать, не задумываясь, что ведёт себя излишне свободно. — Признаюсь, мне было мерзко. Тэхён недобро усмехается, являя острые небольшие клыки, от чего Джину становится неловко и немного стыдно, когда член дёргается от данного зрелища. Ким чересчур красивый со своей миловидной внешностью и резкими чертами в характере, движениях и привычках. Альфа медлит, но подходит к ногам младшего и становится между разведёнными коленями. — Я знал, что у неё есть партнёр, — не оправдывается, отчётливо понимая, как омега отреагирует на явное враньё. — Она откровенничала, что её парень излишне контролирует жизнь, которой она живёт. — А я знал, что не имею на это право, — Тэхён резко приподнимается и сильно сжимает за подколенными ямками. Джин, не ожидавший такого действия, хватается за крепкие плечи, боясь потерять равновесие. — Я не хочу контролировать, но не могу справиться с этим чувством. — Меня ты хочешь контролировать? Или отомстить? — Джин смотрит прямо и впервые за время их знакомства искрит своей природной доминантностью. — Я уже контролирую тебя и твою агрессию, — ухмыляется Тэхён, снова обнажая клыки. Начинает нервничать от серьёзного тона, но намеренно игнорирует слова о мести, и Сокджин понимает, что оказался прав. — Ветивер успокаивает тебя, я чувствую. — Природой решил брать? Ты сможешь контролировать меня, только при одном условии, — Джин обводит большим пальцем скулу парня. — Если только я захочу, а я пока не настолько сбрендил потакать эмоциональной незрелости. Тэхён заметно тускнеет, понимая, что это прямой намёк на отворот-поворот. Навязывать альфе свою влюблённость не хочется так же, как и проблемы со своей самооценкой и ворохом других неприятностей. Несмотря на дурные мысли, он проводит ладонями вверх, крепко хватая за бёдра, потому что сдаваться также не намерен. Он будет брать не природой, а правдой. — Первая причина, по которой я здесь — это твои ответы на интервью. Я выучил их наизусть, Намджун знает, — омега проводит двумя пальцами между ягодицами, отдавая честь спортивным штанам, что дают ему больше свободы. Джин задерживает дыхание. — Но вторая — отомстить тебе за то, что ты трахал мою омегу. — Тэхён сжимает левую ягодицу, притягивая к себе, Джин издаёт звук, похожий на жалкое животное поскуливание. — Отомстить, значит. Многого ожидать не стоило, — дышать становится тяжелее, а мысли с трудом формируются в какое-либо предложение, что будет наполнено смыслом, — раз твоя омега выбрала другой член, может он не так хорошо работает, м? Омега заинтересованно наклоняет голову, широко улыбаясь на сказанные слова. Ему, наконец, дали зеленый свет, отказываться от него — подобно отказу от еды, когда не ел неделю. Ким постукивает кончиками пальцев по талии альфы и сжимает, в секунду опрокидывая того на мягкую постель, нависая сверху. Он не может оторваться от изучения предвкушающего Джина, от его манящих, полных губ и тёмных глаз. — Ты не знаешь третью причину, — шепчет он, опускаясь к виску, оставляя короткий поцелуй на скулах, — твой запах полыни не давал мне сомкнуть глаз. Я трахал её после тебя, чтобы впитать полынь. Мне было так противно и приятно одновременно. Омега медленно наклоняется к нему, отдавая сердце альфе, когда видит, как тот закрывает глаза и его ресницы подрагивают от ожидания. Он касается сухих, потрескавшихся губ. Они не пропитаны сладкой гигиенической помадой, что так приятно смягчает поцелуи. Тэхёна не оглушает от долгожданного поцелуя, как это бывает в первый подростковый поцелуй, и не происходит замедления, как в романтичной дораме. Эти полные губы, отвечающие на поцелуй, такие же сухие, как полынь во время жаркого дня очередного июля. Его отбрасывает в детство, когда он маленький в пекло убегал в поле, чтобы посидеть на земле и растереть полынь в ладошках. Он чувствует детскую радость через прикосновение к чужим губам, что так хорошо сочетались с его влажными от частых облизываний. Альфа обхватывает ладонью шею омеги, притягивает ближе, чтобы углубить поцелуй и улыбается в него, когда младший стонет. Тэхён, чувствуя настроение альфы, прижимает коленом выпирающий бугор и довольно отрывается от него, запоминая высокий стон наслаждения, исходящий изо рта, который он самозабвенно вылизывал. — Трахать тебя собрался, а намокаю я, ну что за несправедливость? — хрипит омега, чувствуя, как из него самого начинает течь смазка. — Где презервативы? Не сразу сообразив, Джин всё-таки отвечает и омега встаёт, направляясь в уже знакомую комнату. В этом доме он не только охмурял альфу, но и честно зарабатывал деньги, начищая унитазы, ванные и раковины. Немедля альфа, тяжело дыша, снимает штаны и остаётся в боксерах и белой футболке. Сокджин ложится на подушки, поглаживая вставший член через мягкую ткань боксеров, облизывая губы, чувствуя вкус омеги. Тэхён возвращается из ванной, избавившись от штанов и свитера являя крепкое подтянутое тело. От подкаченных ног у Сокджина в горле вязнет жидкая слюна, которую он пытается сглотнуть, но всё идёт не по плану и он позорно кашляет. — Рад видеть, что тебе нравится моё тело, — самодовольно улыбается Тэхён, залезая на постель. На четвереньках, подползая к мужчине. — Это будет твоё первое проникновение? — Нет, — откашлявшись, забавляется уже альфа и замечает очередной тусклый взгляд. Омега оказывается задетым в считанные секунды. — У меня уже был опыт. — Окей, ты умеешь портить романтику, — поглаживая щиколотку, бубнит Тэхён. — Но мне нравится твоя честность. — Займись уже делом. Младший Ким улыбается, сжимая ногу альфы и притягивает к себе. Делает небольшой пробег пальцами по мускулистому бедру, словно играет на пианино. Наклоняется, проделывая мокрую дорожку из поцелуев, приближаясь к паху. Джин готов задохнуться от того, как омега смотрит своими озорными глазами снизу-вверх, демонстрируя подчинение и контроль в одном флаконе. Даруя ему всё и сразу, в попытке доказать, что способен дать ему всё вместе, не отделяя одно от другого. Тэхён прижимается носом к привставшему члену, оставляя лёгкие поцелуи через тонкую ткань, на которой уже образовалось мокрое пятно. Водит вверх-вниз, поглаживая бёдра. Джин вспоминает, что нужно дышать и выдыхает из груди накопившийся воздух, что успел пропитаться ветивером. Он приподнимается, облокотившись на локти, надеясь, что омега, наконец, избавит его от ненужного белья. — Мой нетерпеливый альфа, — мурлычит младший, снимая боксеры, и не замечает, как альфа жмурится от этого «мой альфа». Сокджину чертовски нравится такая формулировка. Внутренний зверь радуется, наслаждается от данного одобрения омеги. Альфа с наслаждением наблюдает, как Тэхён облизывает губы при виде оголённого, вставшего члена и гладко выбритого лобка. — Мне нравится, боишься лобковых вшей? — Ты придурок? — хихикает Джин, на что омега сам улыбается и, повторно облизнувшись, берёт один из лежащих лубрикантов. Аккуратно выдавливает на пальцы, принимаясь невесомо выцеловывать внутреннюю часть бёдер, оставляя несколько укусов, от которых Сокджин жмурится и тихо стонет. Тэхёну начинает нравиться дарить нежность этому человеку, грудь сдавливает от переполняемых эмоций, сколько всего ещё хочется подарить. Телу, что должно получать должную ласку, человеку, что должен испытывать влюблённость и любовь. Альфе, что обязан получить успокоение и своеобразную защиту от омеги. Почувствовав, что смазка достаточно согрелась, омега подносит ладонь к стоявшему члену и мягко размазывает по длине, сжимая у основания. Сокджин стонет от приятных ощущений, в особенности сильно, когда омега берёт в рот и принимается посасывать головку, слизывая естественную смазку. Тэхён мычит, инстинктивно или специально, Джин не понимает и даже не старается понять, расслабляясь от слабых вибраций. — Мой жезл влюбляется в твой рот, — прохрипел неудачную шутку Джин и задыхается, когда тот берёт глубже, наращивая темп. Он сжимает красное одеяло, неудачно подумав, что оно лишнее для его комнаты. Нужно срочно сменить на что-то менее кричащее. Оба наслаждаются, как громко хлюпает смазка, как тяжело дышит Тэхён, как соблазнительно звучит возбуждающий шёпот Джина, одобряющий то, что делает Тэхён. Омега играет языком, надавливая на уретру, вырывая из мужчины очередные вздохи и нетерпеливое ёрзание. Проводит длинным языком вдоль ствола, сжимая пальцами головку, чмокает губами, как будто в действительности наслаждается тем, что просто напросто отсасывает. Из открытого окна выглядывает полумесяц, освещающий комнату на пару с жёлтым светильником. Летний ветерок гоняет воздух, проникая в их уединённую атмосферу, игриво щекоча оголённые, жаркие тела. Сокджин не отрывается от наблюдения за Тэхёном, перебирая его уже слегка влажные волосы на затылке. Он старается дышать не так, словно ему шестнадцать, и омега из школы впервые делает ему минет. Но он дышит именно так, что раньше могло показаться стыдным в его возрасте, но, если он хочет настоящего Тэхёна — он так же не станет притворяться. Если он сейчас похож на подростка, то не станет скрывать, что данное явление от одного конкретного парня. Ненадолго оторвавшись, Тэхён берёт следующий лубрикант, предназначенный непосредственно для анального секса, и выдавливает на пальцы. И снова, не заставляя ждать, примыкает к члену, продолжая своё излюбленное, на данный момент с определённым альфой, дело. Джин отдавшись ощущениям, практически не замечает, как внутрь него проникает один палец и проводит круговые движения. Он хмурится от появившейся боли, сдвигая брови. Тэхён почуяв дискомфорт альфы, отпрянул и наклоняется к губам альфы, вовлекая в очередной страстный, мокрый поцелуй. Альфа отвечает, кусается больно, силясь, не замечать второй палец. Он тает, ощущая привкус собственного семя горькой полыни. Сокджин не выдерживает и легонько отталкивает омегу, чтобы наконец избавить себя от футболки, что неприятно трётся об грудь. — Я уж думал, ты решил меня оставить без сладенького, — от низкого голоса Тэхёна альфа сжимается в плечах. Острый, изучающий взгляд, которым его одаривает омега заставляет альфу неосознанно приподнять бёдра. Омега игриво ухмыляется, недолго думая, прижимается губами к шее, выцеловывая кожу и оставляя небольшие отметины от покусываний. Сокджин хватается дрожащими пальцами за острые лопатки омеги, откидывает голову, выставляя шею, подчиняясь и отдавая всю власть в крепкие уверенные руки Тэхёна. Омега двигается ниже, проделывая дорожку из слюны, наконец, достигая уплотнившихся сосков. Его рука затекает и ему совсем неудобно растягивать альфу, когда тот неугомонно двигается, дёргается и тихо вскрикивает. Собственный член омеги уже больно давит, но он глушит это и продолжает заслуживать доверие, демонстрировать свои навыки. Тэхён приближается к одному из сосков, опаляя горячим дыханием и высовывает язык намеренно медленно и вызывающе. Сокджин скулит нетерпеливо, чувствуя, как пальцы внутри него двигаются глубже и мычит, когда Тэхён касается кончиком языка соска, отвлекая от дискомфорта внизу. — Хороший альфа, — шепчет Тэхён, сохраняя в памяти, как Сокджин снова жмурится от приятных слов. Омега сжимает свободной рукой грудь альфы, стонет и посасывает так, словно хочет добраться до молока, которого у Сокджина быть не может. От контраста ощущений Джин хватается за мягкие волосы Тэхёна и сжимает, не понимая, для чего именно это делает, оттягивает от себя; омега же, напротив, усиливает хватку на груди и добавляет третий палец в отверстие. Он принимается двигать пальцами внутри альфы на манер ножниц, надавливая на мошонку. Отпускает грудь и двигает вниз, поглаживая мускулистую талию, омега не выдерживает и сжимает сильнее. Тэхёну кажется, что он груб, но его переполняет от чувства, которого он никогда не испытывал. Ему хочется кого-то настолько сильно трогать, прижимать и сжимать, чтобы впитать в себя чужой запах и оставить свой собственный на ком-то. Он в одурманенном безумии снова примыкает к шее, оставляя мокрые поцелуи на шее, где природный запах Сокджина чувствуется сильнее, и опьяняющая полынь усиливается от доминантности омеги. — Мне нравится, — голос Сокджина непривычно высокий, и омега удовлетворённо сжимает чуть крепче. — Мне нравится, какой ты сейчас. — А мне до безумия нравишься ты… — он кусает кожу, оттягивает зубами и зализывает, как преданный пёс. — Так хочу видеть, как ты мечешься подо мной. Скулишь. Сокджин-и, ты в курсе, что у тебя самый прекрасный голос? — Умоляю, — голос Сокджина звучит плаксиво, и завтра ему, возможно, станет немного стыдно, но не сейчас, — я так хочу, чтобы ты это сделал. — Я сделаю для тебя всё, что ты попросишь, — омега шепчет прямо в ухо, вызывая табун мурашек по телу альфы. Тэхён вводит четвертый палец, усиливая толчки, заботясь, чтобы они не были слишком интенсивными. Понимает, что двигался в нужном направлении, когда чувствует комок нервов и слышит сладостный вскрик наслаждения от Сокджина. — Вставляй уже, иначе я сейчас кончу своими силами и лягу спать, — хрипит альфа и сам двигается в такт движениям руки. Младший слушается, отрывается от полюбившегося тела и снимает остатки одежды, неприятно прилипающие к потному телу. Тэхён не прекращает улыбаться, помогает рукой раскатать презерватив и замедляется, хитро улыбнувшись, когда Сокджин отрывает взгляд от налитого кровью члена омеги: небольшой, но достаточно толстый, чтобы облизнуться и представить, как его можно взять в рот. На русый пушок из волнистых волосков на лобке он хмурится, но через секунду даже это ему кажется возбуждающим. Старший Ким не понимает, почему Тэхён останавливается, но осознание подкрадывается без предупреждения, завидев, как омега заводит руку назад и закатывает глаза. Он собирает собственную смазку из дырки на пальцы, и широко улыбается, замечая как приоткрываются губы альфы и дёргается кадык. Омега подносит указательный палец к губам Сокджина и призывно смотрит, молча давая команду. Альфа, не раздумывая, покорно высовывает язык и слизывает с пальца природную смазку омеги, чувствуя любимый ветивер и грейпфрут. Омега стонет, когда Сокджин принимается посасывать палец и кусать. Смотреть на Сокджина сверху-вниз действует на него, как спусковой механизм. — Достаточно, — хрипит он, силой вырывая палец изо рта Сокджина, которому понравилось слишком сильно, чтобы прекращать так рано. Сокджин, не сдерживается, привстаёт и хватает омегу за шею, тянет на себя, прижимаясь к уху и горячо шепчет: — Она должна быть во мне, ясно? — запах полыни усиливается, феромоны альфы побуждают течь омегу ещё сильнее. Ноги Тэхёна подгибаются, он трясётся, но держится и мягко вырывается из приятных, тёплых рук. Сокджин смотрит жадным взглядом, как послушно Тэхён снова собирает из себя смазку, закусывая нижнюю губу, и размазывает по собственному член, совмещая её с купленной в аптеке. Младший Ким отталкивает альфу на спину и наклоняется к отверстию, жадно облизываясь, видя, как там всё чисто и уже достаточно подготовлено. Тэхён нависает над ним, смотрит на покрасневшие щёки, одурманенный взгляд и соприкасается своим членом с чужим. Сокджин чертыхается, смотрит вниз, как омега сжимает обе головки и размазывает их семя в одно общее. — Ты чёртов фетишист, — с восхищением шепчет Сокджин, не отрываясь от длинных пальцев Тэхёна. Он снова смотрит в глаза Тэхёна, что не отводил от него своего взгляда, и альфа готов задохнуться от такого омеги. Жадный, открытый и смелый. — Я хочу, — Тэхён приближается к уху альфы, кусает мочку и тянет на себя, — хочу, чтобы наши запахи смешались, и у нас был общий феромон. Единственный и неповторимый, только для нас двоих. Он сжимает член Сокджина сильнее, размазывая предэякулят и ловит его стон в поцелуй: мокрый, звериный. По подбородку Тэхёна стекает слюна, и он течёт сильнее от контраста, что испытывает от природной силы Сокджина. Младший Ким отрывается от альфы, что обиженно тянется к нему обратно, но тот не реагирует, и оперевшись одной рукой на подушку, разводит альфьи ноги шире. Собирает собственную смазку с бёдер и проводит смазанным пальцем по кругу, добавляет купленную и ухмыляется, довольный результатом. Он притягивает Сокджина к себе, закидывая его ноги на поясницу. Тэхён подносит смазанный член ко входу, задерживая дыхание, наконец, вставляет наполовину. Горячие стенки сжимают даже с подготовкой, но он задерживается в этом положении, рвано хватает воздух и начинает плавные движения. — Я переоценил свою выдержку, — голос омеги понижается, вызывая очередной табун мурашек у Джина. Альфа сам двигается вперёд, крепче обвивается ногами вокруг талии, случайно ударяя пяткой в копчик омеги, но это остаётся незамеченным. Тэхён аккуратно двигается, давая время на новые ощущения и начинает равномерные движения, не желая доставлять чрезмерную боль. — Сейчас трахну тебя, а с утра побегу мусор со своими нерождёнными детьми выбрасывать. — Твоя работа сейчас это хорошенько меня трахнуть, так будь добр, исполняй свои обязанности, омега, — вскидывая бёдра навстречу, приказывая усилить движения, шепчет Сокджин. Тэхён издаёт рык и ускоряет движение, отдаваясь тому, как приятно стенки альфы сжимают член. Он выбивает из податливого альфы стоны наслаждения, проклятья и слова благодарности только от того, как размашисто двигается, наконец, задевая простату. Найдя нужный угол, омега подмахивает бёдрами, покрепче сжимая бока альфы. Обоих ведёт от того, как хлюпает смазка, как смешиваются усилившиеся запахи, образуя контраст зарождающейся любви и наслаждения. Тэхён склоняется над Сокджином, опираясь на одну руку, замедляя темп, чтобы сделать более сильные, однократные толчки. Он считает про себя, не сбивается, целует каждую грудь, оставляя укусы. Слизывает с шеи каплю пота, чувствуя солёность и горьковатость полыни. Тэхёна уносит от того, как по его бёдрам стекает собственная смазка, усиливая запах ветивера в комнате. Скулёж Сокджина подтверждает то, как сильно на него влияет природный феромон Тэхёна и это льстит. — Сильнее, пожалуйста, — рычит Сокджин, оставляя красне полосы на мокрой шее омеги. — Если буду сильнее, то прям сейчас кончу, — Тэхён готов рассмеяться, как его попытка тонет в очередном стоне наслаждения. Сокджин принимается дрочить собственный член и уже запах полыни усиливается вдвойне, от чего Тэхён теряется, ему сносит крышу окончательно. Под стоны альфы он наращивает темп, получая удовольствие от громких шлепков, что заполняют комнату. Он не замечает, как альфа с громким стоном кончает, пока омега ещё продолжает двигаться. Он чувствует, что близко к тому, чтобы кончить, но готовясь к этому, испытывает, как всё тело прошибает сладостная нега и эйфория, какой он ещё не испытывал. Его охватывает слабость, в глазах понемногу темнеет и резкая вспышка света, образует яркие картинки перед глазами. В одну минуту всё окружающее становится таким неважным, глупым, недостойным внимания. Самое главное это окутывающий его запах полыни. Важное — это Джин, который отдаётся ему и принимает сполна, окутывая своим запахом, от которого сердце заходится бешено и неконтролируемо. Тэхён кончает внутрь альфы под собственное рычание и чувство наркотической эйфории. Он падает в бок, даже теряя рассудок на несколько секунд, боится задеть альфу. Старший снимает с парня наполненный презерватив, завязывает и осторожно кладёт на пол. Оба дышат загнанно, приходя в себя после оргазма. Через несколько минут Джин вытаскивает из-под себя плед, принимаясь обтирать разнеженного омегу, что до сих пор не вышел из подобия транса. — Что это было? — хрипит Тэхён, когда собирается с мыслями. — Туйон. Я могу выпускать его, когда испытываю оргазм, — так же хрипло отвечает старший. — Ты первый с кем я это попробовал. До этого тренировался наедине с собой. — Мне понравилось, — он кладёт подбородок на влажную от пота грудь альфы и поднимает брови в непонятном жесте. — Это наркотик? — Да, при обработке полынь может вырабатывать его и получится необычный эффект, — Джин улыбается, обнажая дёсна и подкладывает руку под затылок омеги, приобнимая. — Можно я буду тебя трахать, а ты меня? И больше никого? — опасливо спрашивает Тэхён, прижимаясь ближе. — А может мы просто станем парням друг друга? Или в твоих планах всё ещё отомстить мне? Тэхён, наверное, не понимает, но Сокджин боится. Боится слов, что до этого сказал омега, показывая свои первые мотивы сближения. Боится, что, получив такую награду в виде Тэхёна, то его вскоре заберут из объятий альфы. Ему страшно, что он может недостаточно тепло обнимать парня, что тому станет мало и он будет хотеть чего-то другого. Детская неуверенность не проработана, и он до сих пор теряется перед такими людьми, как Тэхён или его почивший отец. — Я хотел отомстить тебе ровно до того момента пока не прочёл интервью, где ты несёшь такую чепуху, — он улыбается, вспоминая, с каким восторгом читал глупые, по его скромному мнению, ответы Сокджина. — Я не хотел признаваться самому себе, что прикрывал заинтересованность под чувством ненависти и якобы жаждой справедливости. Младший водит по влажной груди пальцем, надавливая в области сердца. — Тэхён, ты можешь стать моим успокоительным, но я не дам тебе власть надо мной, — тихо проговаривает Джин, осознавая, как больно сказать правильные вещи. — А я не против изменить в себе одну вещь, которая мешает мне жить, — улыбается Тэхён громко чмокая в подбородок. Сокджин хочет верить. Тэхён не хочет обманывать, думая, какой тернистый путь его ждёт в попытках открыться тому, кого полюбил.