Моллюск «Апасный»

Изначально он был самым обычным моллюском-социофобом, уныло ползающим по побережью Бамбуковой деревни, как и сотни других, поедающих ил, а если повезет – новых последователей Пути Хона, респаунящихся возле хижины лекаря в одинаковых бело-серых одеждах и с горящими глазами. Но последователи с каждым следующим обновлением наглели всё больше и твиноводили всё сильнее, а потому поживиться каким-нибудь лучником или астромантом становилось сложнее и сложнее. Наступали голодные времена. Новички начисто вырезали берег, не задерживаясь на нем дольше трех минут, и рассчитывать на пирушку, когда какого-либо незадачливого любителя скриншотов утянут в ил посыпавшиеся текстуры, стало проблематично. Имя ему дала пробегавшая мимо рыжая девица, обвешанная разноцветными амулетами, как новогодняя елка – огоньками. «Ух, какой опасный!», - воскликнула она, когда моллюск попытался жадно цапнуть ее створками раковины за край модного сапожка. И, вместо того, чтобы стукнуть его в ответ тренировочным айкути, поделилась кусочком последнего маньтоу. И с того дня он решил, что Апасный – красивое имя. Почти, как у тех пиратских кораблей, что несколько раз заходили в гавань Бамбуковой деревни. Красивое и грозное. А потому, в довесок к имени, моллюск обзавелся пиратской яркой банданой для панциря и фразой, призванной сразу же распознать в нем старого морского волка: «Тахеон тебе в гланды!». Что это означало, он понятия не имел, но звучало устрашающе. Это и положило начало его главенствованию на побережье (конкретнее: в ста метрах от домика лекаря и в ста после). Ракушки, местные виноградные улитки, планктон, выброшенная на берег тина, старый пень и даже один пьяный, с трудом ползающий слепой пират, единогласно приняли его кандидатуру. Апасный стал заядлым пвп-шером. Он возглавлял все рейтинги Бамбуковой деревни среди живности в весовой категории «от жука – до барана До Чонпуна» (в котором «баран» - не являлось оскорблением). Раковина у него была заточена на +15 уже тогда, когда у прочих даже не находилось нужной гальки для вложения в панцирь. В рейде «Железный Таз», проходящем на заднем дворе жены лекаря, когда та выходила стирать пеленки, он без проблем танковал и делал любые механики. Словом, жизнь его была удачливой и насыщенной интересными событиями. Ровно до того момента, пока в гавани не бросил якорь корабль, некогда принадлежавший адмиралу Чоль Муге. Сошедшая на берег красотка-ванка поразила сердце матерого моллюска с первого взгляда. Ну, и что с того, что ростом он не доставал ей даже до середины голени? Любви ведь не прикажешь. Он приносил к ее кораблю самый отборный планктон и самые вкусные водоросли, но эти знаки внимания оставались без ответа, и однажды, Апасный, полностью оправдывая данное ему имя, взобрался по трапу на борт. Правда, для этого ему понадобилось несколько дней, но это не имело значения ради достижения высшей цели. Тон Чина чистила один из своих револьверов, устроившись на палубе под последними лучами заходящего солнца. Насвистывая себе под нос старую пиратскую песенку, она не сразу заметила приближающегося к ней крупного моллюска в цветастой бандане. Апасный заготовил балладу. Ванам до сих пор доподлинно неизвестно, как именно должно было это звучать, но душераздирающий скрип, наполнивший воздух, заставил Тон Чину охнуть и зажать ладонями уши. А потом поискать взглядом исполнителя, чтобы пристрелить его немедленно. Но на палубе, к ее удивлению, никого, кроме какой-то вшивой улитки, не оказалось. Поддев моллюска носком сапога, она одним метким движением запулила его обратно в море. Пролетая над волнами, нежно ласкающими берега Бамбукового побережья в период, когда солнце стремиться искупать в них закатные лучи, моллюск Апасный думал о несправедливости жизни. И о том, что ванские женщины ничего не понимают в музыке и искусстве. Потому что, предложи он подобную серенаду на берегу – и все окрестные улитки сползутся к нему в логово, включая тех, что пугают юнцов в Крематории. Увы, красивая ванка не оценила такого выдающегося представителя расы двустворчатых, и теперь ему оставалось лишь провожать взглядом ее корабль, уплывающий в сторону Сорака, где местные каппы, конечно, выглядят куда привлекательнее и, возможно, поют лучше.