За час до рассвета

      На часах мигает 03:16, и Айзаву они совершенно не устраивают.       На часах мигает 03:16, и Мидория старается как можно тише передвигаться по квартире, надевая костюм и вещи поддержки. Думает, что Шота все так же спит, и не хочет потревожить мирный покой.       Торопливое шуршание и звон застежек слишком громкие в тишине спального района.       А ведь где-то там сейчас звучат взрывы, крики и плач, — думается Айзаве, которого не вызвали вместе с остальными про-героями.       Пять минут назад народу понадобился Символ Мира, за которым только что захлопнулась дверь, отрезая Айзаву от происходящего снаружи и оставляя одного.       Изуку сам настоял, чтобы Сотриголову не вызывали ближайшие недели, ведь на последнем задании злодей оказался не промах: разбитое лицо, вывих плеча, сломанная правая нога и, еще чуть-чуть, травма позвоночника.       — «Почти» не считается, — фыркнул тогда Айзава, вставая с больничной койки. Мидория непривычно молчал, и он уже собирался спросить, что не так, когда поднял взгляд. Ни у него, ни у Деку произошедшее не было впервые, но молодой герой стоял бледный и просто смотрел на Сотриголову, затем разомкнул бескровные губы и сказал: «Шота… Пожалуйста».       Так и получилось, что сейчас он лежал в кровати, а не стоял бок о бок с партнером и остальными героями среди городской разрухи. Айзава знал, что дело плохо, ведь не стали бы вытаскивать Мидорию из постели по пустякам, когда рядом есть другие про-герои. Ингениум не стал бы беспокоить старого друга из-за пустяка, когда сам был на месте происшествия.       Шота перевел взгляд с окна на часы, и те мигнули красным прямо в глаза, меняя минуту.       03:29       Тяжело вздохнув, он перевернулся с бока на спину, раскидывая конечности и вдыхая прохладного воздуха с ароматом ночи во весь объем легких. Сейчас Шота казался себе больным пневмонией — легче лежать лишь на спине, ведь по другому сдавливает грудь так, что не вздохнешь. Правда, ни температуры, ни болей в боку, только ощущение, что тяжелым ботинком давят на грудную клетку.       Айзава больше раскинулся на кровати, устало глядя в потолок. Темные волосы разметались по подушке, футболка слегка задралась, оголяя кусочек бока, к которому любовно примкнул прохладный воздух в попытках пробраться еще дальше под одежду. Шота раздраженно одернул край ткани, возвращая тело в относительное тепло.       На улице царила тишина и покой: нигде не горел свет и даже фонари двора тускнели, не было слышно ни животных и птиц, ни машин с поездами. Казалось, и листва не шумела из-за гуляющего среди нее ветерка. Мир замер в предрассветной мгле, а Айзава Шота — от тревожно бьющегося сердца внутри, от нахлынувших страшных мыслей и представлений, от внезапно отчетливого чувства одиночества.       Челюсть заныла и пришлось разомкнуть ее, вместо этого переводя взгляд на часы.       03:43       Изуку научил его, что когда больно, страшно или тревожно на душе, нужно улыбаться как можно шире. Тогда яркость проявиться не только на лице, но и осветит путь в лабиринте внутри самого себя, — говорил он и прижимал Айзаву сильнее. Слова звучали как у чертового Всемогущего, но он доверительно позволял сжимать объятия и робко приподнимал уголки губ.       Изуку вообще был слишком похож на Всемогущего и в то же время разительно отличался от него для Сотриголовы. Он продолжал сиять улыбкой и вдохновлять людей на прекрасные поступки, не осуждал и поддерживал, возвращался домой и не тянул за собой все геройское — ведь предыдущее было его личностью, а не образом. Мидория оставался все так же скромен и мил, как был с детьми и стариками на улицах. Только вот Всемогущий был коллегой и, так уж и быть, другом, когда же Изуку вызывал трепетное тянущее чувство в груди и отправлял фотографии каждого встречного кота на протяжении дня.       Деку и Всемогущий.       Мидория Изуку и Тошинори Яги.       Брокколи и кролик.       У Айзавы дернулся глаз. Ему казалось, что он начал бредить на основе недосыпа. Он неожиданно резво перевернулся на левый бок и зло уставился в окно. Никаких дурацких бывших Всемогущих, он и так сдался перед напором Изуку и позволил плакату сверкать белоснежной улыбкой на входе в импровизированный кабинет.       Шота выдохнул. У него совершенно не осталось сил на усмешки. Он свернулся на своей половине кровати в клубок, подтянул ноги к груди и уперся подбородком в колени. Сквозняк мазнул стылым поцелуем по пояснице, но Айзава даже не вздрогнул. Кулак лишь сильнее стиснулся на груди, у самого сердца, комкая мягкую ткань футболки между пальцами. Ночью не вызывают про-героев со всех уголков Токио из-за мелкого преступления, не вытаскивают из-под одеяла на растерзание холодному воздуху, не…       Боковым зрением Айзава засек движение, и взгляд резко метнулся в сторону мигания, но это вновь были лишь часы.       03:57       Глаза болели, и Шота прикрыл их на мгновение, пытаясь совладать с быстрым стуком в груди. Зажмурившись, он сильнее съежился, отметая одну лишь мысль о том, что можно было включить новости и все узнать. Со скоростью и силой Изуку часа точно уж было достаточно, чтобы решить все проблемы и вернуться домой. Достаточно ведь?       Возможно, его задержали репортеры, с кучей камер и микрофонов.       Возможно, решил спасти парочку ранних пташек по пути.       Возможно, остановился снять с деревьев несколько котов с нехваткой адреналина в n-ой по счету жизни.       — Изуку такой Изуку… — едва ворочая языком прошептал Айзава, сонно, медленно, моргая в попытках не отводить взгляда от посветлевшего неба.       Но оно становилось все мутнее и мутнее, дальше и дальше, темнело наперекор увиденному свету, и Шота всего на минуту прикрыл глаза…       …Айзава вздрогнул, чувствуя себя, словно вынырнул из-под толщи воды — после долгого времени там, резко, за один рывок и начал судорожно глубоко дышать. Ему было невыносимо жарко и липко, а сердце колотилось настолько быстро, что становилось плохо. Шота не мог осмыслить, где и когда находится, испуганно переводя взгляд с предмета на предмет, когда за спиной зашевелились. Он задержал дыхание и вместе с втянутым перед этим воздухом ощутил запах геля для душа. Айзава медленно повернулся в кольце покрытых шрамами рук, сталкиваясь носами с Изуку.       — Просил же не подкатываться прямо к спине, — хрипло проворчал он, но противореча тону впился взглядом в лицо напротив.       Изуку приоткрыл один глаз и мягко улыбнулся:       — Прости, — и хмуро добавил: — Ты дрожал и стонал во сне. Всё в порядке?       Складка между бровями слегка разгладилась, когда Айзава по-хозяйски закинул на него ногу.       — Теперь да, — сонливость накатила с новой силой, и он зевнул, накрыв ладонью руку на своем боку.       Не было сил повернуться к надоевшим часам, но судя по только начинающим светлеть шторам, заботливо закрытыми перед сном Деку, Айзава спал и вправду минуту.       04:16 и вранье, что рассвет ровно в четыре утра.