До любви

      Выходной. Игорь считал, что может работать без остановки и отдыха, но когда его буквально насильно вытолкнула из участка Романова, Гром все же решил дать себе передышку. Спорить с «капитаном Ромашкой», как прозвали ее коллеги, было во-первых бесполезно, во-вторых немного болезненно, Лолита не щадила никого, даже грозного майора Грома, который обычно взглядом своих безумно притягательных глаз сражал наповал всех непокорных. Лолита в тот список не входила.       Романова. С первых дней работы в центральном отделении полиции Санкт-Петербурга девушка изменила жизнь всех работающих на закон. Большинство работников побаивалось Лолиту, как говорили, в порыве гнева убьёт и не заметит, но были и те, кто Романову любил и жаловал — Дубин и, как неудивительно, Гром. Можно подумать, что Дубин любит Лолиту Андреевну никак не меньше своего скетчбука и заточенного карандаша, без них никуда, как и без любимой начальницы. Лола, казалось, видела в нем младшего брата, если не сына, но только не подчиненного. Сама просто ненавидела находиться под кем-то и других отучала тявкать по команде. Бывало, встаёт из-за стола в самом дальнем углу отделения, как сама пожелала, идёт к выходу, обязательно не забыв потрепать Дубина по голове, приговаривая: «Не засиживайся, Димочка», и уходит восвояси. Да, между ними точно есть какая-то особенная связь, братская что ли? С Громом всё намного сложнее. Его не потрепать по головке, руку ж откусит. Но все же и у них двоих тоже были моменты краткой, почти не заметной близости, которую оба яро отрицали, как и свои чувства впрочем….       — Не засиделась ли ты, девица? Не заработалась ли, красавица? — слышится назойливое где-то рядом с левым ухом. — Прекращай жужжать, Гром, холодильники сами себя не найдут, — Лолита устало потягивается так, что кажется не кости хрустнули, а здание пустило трещину, — Ты же это дело на нас с Димкой сплавил, вот теперь не мешай хотя бы. — Да ладно тебе, найдутся эти морозильники, лучше пойдём перекусим, — Игорь смотрит капитану в глаза, ожидая согласия, другого ответа не ждёт.       А Романова, кажется, специально молчит, снова приковав свой взгляд к папке с делом. Игорь злится. Не любит, когда его не слушают, а уж тем более игнорируют. Папка исчезает из рук девушки, и она, подхваченная под локоть, вдруг резко поднимается, ведомая майором. — Хорошо, я схожу с тобой перекусить, только отпусти, ирод! — фыркает Лолита, хватая свою единственную дорогую вещь — тонкое нежно-голубое пальто и еле успевая — берет. По пути, надевая верхнюю одежду, Романова задумывается, с чего это Гром стал звать ее на совместный поздний ужин и уж тем более, почему она на это так легко согласилась. Но ответить себе на эти вопросы девушка не успевает, потому что ее хватают за запястье и ведут куда-то влево. — Э, чего удумал, отпусти, — Лола безуспешно пытается выдернуть руку из железной хватки «Грозы всех бомжей Питера». — Успокойся, ты просто в облаках залеталась, на дорогу чуть не выперлась, теперь контролирую, — ответил Гром, предотвращая удар в правый бок свободной рукой Романовой. — Ну вот, пришли.       Маленький, обшарпанный ларёк с поблёскивающими лампочками с надписью «Шава 24/7» громоздился в какой-то подворотне пустой улицы. Лолите хотелось выть, прям как тот пёс, поджидающий новых клиентов этой шавермешной, от мысли о том, что есть придётся в таком побитом уголке прекрасного Питера. Майор, заметив не очень доброжелательный взгляд капитана, быстро берет две шавермы без картошки и вручает одну Лоле. — Игорь, давай поедим на набережной, боюсь, здесь все вернётся обратно от этого запаха, — Лолита сделала смешное и одновременно брезгливое выражение лица, из-за чего Гром по-доброму усмехнулся. — Ну пошли, неженка.       Один из многочисленных каналов Санкт-Петербурга встретил двух молодых работников полиции легким ветерком, дующим с поверхности водной глади, и тишиной улицы, редко нарушаемой шумом проезжающих вдали дорогих иномарок. Центральный район Питера навевал спокойную атмосферу прохладных вечеров ранней осени. Капитан, не заметив ни одной приличной, не побитой жизнью лавочки, уселась прям на бетонное ограждение. Майор поспешил последовать примеру коллеги и уселся рядом, достаточно близко к Лолите, что она, не удержавшись и почувствовав умиротворение, без зазрения совести разместила свою кудрявую голову на плече мужчины. Не ожидав проявления ласки со стороны девушки, майор поначалу опешил, но затем, окончательно расслабившись, позволил себе немного прильнуть к ней поближе, потеснее. Никому не хотелось нарушать такую уютную тишину, поэтому они тихо уплетали свои горячие свертки лаваша. — Вкусно, — проговорила Лола, прожевав примерно половину своей порции. — Моя любимая. Только там так вкусно делают, — Гром же, давно расправившись со всей шавермой, бросал короткие, но заметные взгляды на еду в руке девушки. Заметив эти красноречивые подглядывания, Романова протянула свою шаверму ко рту Игоря, позволяя ему откусить, но не отдавая в руки. — Шпашибо, — невнятно промямлил Игорь на добрый порыв девушки, а затем легонько приобнял ту за талию. — Не обольщайся, Игорек, — Подняв голову очень близко к лицу мужчины, прошептала Лола, — Пора возвращаться домой, майор. Игорь, как по команде, быстро поднялся с сиденья и, как настоящий джентльмен, протянул руку девушке, чтобы помочь ей спуститься. Лолита, ухватившись за неё, ловко спрыгнула, но отпускать руку не собиралась, поэтому стремительно потянула Игоря вдоль набережной. Сначала Гром не понял порыва капитана и подумывал аккуратно освободить свою ладонь, но, увидев, как Лола блаженно улыбается, смотря ему в глаза, передумал.       Лолита. У девушки было много вредных привычек: от несдерживаемой агрессии по отношению к некоторым людям до обычных дешевых сигарет. Грому это совсем не нравилось, поэтому он старательно забирал сигареты у Романовой и смывал в унитаз под уничтожающий взгляд капитана. Так бы и продолжалось дальше, если бы майор не увидел, как курит Лолита. Так красиво и завораживающе, казалось, не мог затягиваться никто, но Лола ломала все поставленные обществом рамки. Длинная затяжка сигареты, изящно помещённой между пальцами, затем выдох плотного белёсого дыма длинной струйкой, и заново. Она курила медленно, растягивая каждую порцию табака, наслаждаясь моментом кратковременного спокойствия среди напряженного трудового дня. Лола особенно любила курить в совершенно неподходящие моменты: на месте преступления или в допросной. «Красиво, но вредно», — подумал майор Гром, прежде чем вырвать недокуренную сигарету из пальцев удивленной девушки. — Что творишь, я же не закончила! — вспыхивает, как зажженная свечка, Лолита, — Отдай! Игорь посмеивается и поднимает руку с догорающим окурком все выше, знает же, что не дотянется, почти на голову ниже него. — А ты отними, — произносит Гром, затеявший маленькую игру, хоть и немного побаивавшийся за свои конечности. Романова на долю секунды замирает, затем, что-то быстро решив, усмехается, хватая Грома за кожаную куртку и… целует. Игорь настолько сильно опешил, что уронив сигарету на влажный после небольшого дождя асфальт, смотрит Лолите в лицо глазами по пять копеек. Капитан ничего не делает, не двигает губами и не задействует язык, просто прижимается своими тёплыми ухоженными губами к сухим и обветренным устам майора. Романова отстраняется и лукаво, совсем без зазрения совести смотрит удивленному Грому в лицо, затем неожиданно по-доброму улыбается и обходит мужчину, направляясь в отдел. Игорь продолжает стоять там же и, не обернувшись на уходящего капитана, думает о том, что она сделала это, чтобы отвлечь внимание и забрать свой наркотик. Лолита же про сигарету напрочь забыла.       Из воспоминаний о привлекательном кудрявом капитане Игоря выдернул громкий продолжительный звонок в дверь. «Заснул там на звонке кто-то что-ли?» — пронеслось у Грома в голове, перед тем, как он открыл входную дверь. Увиденное сильно удивило Игоря, ведь на пороге его скудной, побитой квартиры стояла никто иная, как Лолита, прижимающая что-то к своему боку. — Какими судьбами, Лолита Андревна? — усмехается Гром, устремляя взгляд на растрепанную Лолу, что несколько настораживает. Девушка всегда старалась выглядеть опрятно и всегда приглаживала непослушные волосы. — Я тут это… того… — бурчит Романова, отнимая руку от своего правого бока, тем самым майору открывается вид на окровавленную блузку. Игорь помедлил секунду, пытаясь осознать происходящее, затем ловко, но аккуратно, чтобы не причинить боль раненой девушке, подхватил за здоровый бок и повёл на старый диван. Лолита стонет, не пытаясь скрывать чувства и боль, здесь не перед кем. Гром же пытается одновременно вызвать скорую, достать бинты из аптечки и налить Лоле воды. — Алло, скорая? Нужна помощь. Девушка ранена, ножевое колотое в правый бок, — пока Игорь вызывает экстренную службу, капитан пытается держаться в сознании и не так громко сопеть, чтобы ещё больше не напугать мужчину. — Лолочка, я вызвал скорую, слышишь? Ты держись только, ладно? — тихо произносит Игорь, нежно заправляя выбившуюся прядку Лоле за ухо. Майор, кажется, никогда ещё не был таким напуганным. Только сидел вспоминал о девушке, всколыхнувшей его чувства, и вот сейчас она лежит у него в квартире, истекая кровью. — Игорь… я… — девушка пыталась что-то сказать, пока парень забинтовывал рану, при этом надавливая, из-за чего Лоле хотелось выть, но она, прикусив губу почти до крови, держалась. — Тише, тише. Не говори ничего, пожалуйста, — произносит Гром за мгновение перед тем, как Романова из последних сил берет его за руку и заглядывает в глаза. — Игорёш, я тебе сказать хочу, — Лолита медлит, будто сомневается в чём-то, но она все точно решила, — …нравишься ты мне, очень… с первого дня нравишься… не как Дима… Девушка замолкает, а Игорь, замерев на немного, легонько целует её ладонь, потом запястье, поднимается поцелуями по руке, затрагивает шею, щеку, нос, зацеловывает все лицо, лишь бы забрать хоть капельку ее боли себе, чтобы не смотреть на то, как она мучается. Не хочется сейчас спрашивать, кто пырнул ее, где и почему пришла к нему, а не вызвала помощь сразу. Хочется просто хоть как-то помочь справиться с болью. Раздаётся вой сирен, Гром не перестаёт шептать: «Помощь уже приехала, милая. Потерпи ещё чуть-чуть.» Но Лолита не может, она закрывает глаза и теряет рассудок, так и не услышав слова: «Ты тоже мне нравишься, Лола», произнесённые Игорем в ту же секунду, как ворвались санитары, забирая девушку в карету скорой помощи. Грому кажется, что он умер, умер вместе с ней, так и не успев прожить с ней подольше, не успев насладиться ее запахом, не успев зацеловать ее губы, не успев просто полюбить Лолиту…