Особенные

— КАРТМАН, ДА ЕБАННЫЙ В РОТ! — что-то тяжелое пролетело мимо плеча, с лязгом ударившись об стену, не менее громко упав на паркет. Звук разбитого стекла громом разошёлся по кухне. Вот же сукин сын... — Кайл.. — более-менее начал молодой Нео, уворачивающийся не от пуль, как это было в «матрице», а от кастрюль, но этот факт не делал его менее крутым, - ты совсем башкОЙ СВОЕЙ ЕБНУЛСЯ? Кайл и Эрик — самая неожиданная пара из всех возможных. Некоторые до сих пор плохо переваривают эту информацию, хотя с момента сомнительного каминг-аута прошло не мало времени. Кажется, весь Саус парк прошёл несколько стадий «принятия». Первой, по закону всех жанров, была стадия «ребят, шутка затянулась, хватит». Потом - непонимание, попытки поговорить, недоумение. И вот уже Стэн и Кенни с нечитаемым выражением лица наблюдают, как Картман с расческой и воском для волос пыхтит над ужасом на голове Кайла. До выпускного ещё два часа, и Стэн с грустью понимает, что все это время ему придётся наблюдать картину «Ай-Картман-мне-больно» и «в-первый-раз-всегда-больно». И только сейчас до него дошло, как двояко звучат эти фразы, и что это всё не просто так, и... На этом моменте он прервал свой поток мыслей. Он не хотел думать об этом. Желательно, никогда. Ах, молодость. Сейчас о тех временах напоминала только фотография с того самого выпускного, спокойно висевшая на стене кухни. Ну, или до момента встречи с кастрюлей... Кайл совсем не хотел попасть в неё. Да лучше бы она прилетела в этого говнюка, чем в эту фотографию! Картман кидал злые взгляды на Кайла, потом на разбитую рамку на полу, потом снова на Кайла, — доволен, блядь? — Пошёл ты...— уже с обидой или на себя, или на Картмана, выдавил он. — Это я ещё и виноват? ЭТО НЕ Я ТУТ КАСТРЮЛЯМИ КИДАЮСЬ! — НУ ЗНАЕШЬ, ЭТО ТЫ, ТЫ, И ТОЛЬКО ТЫ ТУТ ДОВОДИШЬ МЕНЯ ДО РУЧКИ КАЖДЫЙ СРАНЫЙ ДЕНЬ! Картман раскатисто рассмеялся. — прости, ЧТО? Я не виноват в том, что жить с тобой буквально НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО. — ЧТО? ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? — этим тоном Кайл начинал напоминать свою мать, эту жирную ебанутую суку... — Что слышал, гаденыш, — Картман обогнул Кайла, заглянул в ящик за ним, и достал совок и небольшую метлу. Удивительно, но Картман не терпел мусор и грязь. Как и множество других вещей. Хотя, похоже, именно эта привычка перешла ему от Кайла. Тем не менее, он аккуратно вытащил фотографию из под осколков стекла, немного отряхнул ее, и стал аккуратно собирать большие куски стекла в совок. Он уже не смотрел на Кайла, но знал - он смотрит на него. На секунду сердце обдало жаром, захотелось сказать что-то успокаивающее, попросить забить, просто перешагнуть эту ситуацию. Но как только Эрик поднял голову, собираясь с мыслями, он услышал как хлопнула входная дверь. От неожиданности звука его рука дрогнула, и осколок, который он держал в руке, оставил небольшой порез, из которого сразу же пошла кровь. — Еблан. - коротко констатировал Картман. Часы спокойно вели свой бесконечный счёт, мирно отмеряя минуту за минутой, пока Эрик занимался поддержанием образа «мне похуй на тебя, Кайл, я абсолютно не волнуюсь за твою тощую задницу». Не поймите его неправильно, ссорились они не редко. Дело уже не доходило до откровенных драк, как в школе, но летающие предметы с ругательствами - вполне. И то, что они могли уходить друг от друга, громко хлопая дверьми, тоже не редкость. Отдышаться, переждать накатывающие приступы агрессии и бессилия от непонимания причины ссор - и они снова вернутся домой, друг к другу. Иногда, в совсем тёплые вечера особой связи между ними, Кайл признавался - это пугало его. Картман кивал. Он тоже чувствовал этот страх. Они трепали друг другу нервы, отталкивали и притягивали обратно, и они оба понимали - эта не та красивая семейная идиллия с Новогодних открыток присылаемых миссис Брофловски каждый год. Но вместе их держал тот же страх, что и отталкивал их. Где-то задним числом они понимали - никто на планете земля не будет терпеть их так, как они терпят друг друга. Но разве эта та любовь, о которой они мечтали, встречая рассвет тем самым утром выпускного? Картман с тяжелыми выдохом опустился на диван. В руках он держал настрадавшуюся сегодня фотографию. Вглядываясь в юношеские и совсем беззаботные лица он думал, что, возможно, он никогда не сможет так сильно любить кого-то. Но, почему-то, эта мысль не окрыляла, а тяготила его сердце вниз, заставляя виски отзываться болью. И всё же, как тихо в их квартире без Кайла. Как странно сидеть в гостиной одному, не слыша звуков чужого присутствия, не видя знакомых черт лица, изгибов фигуры, мельтешащих перед глазами, знакомого голоса, напивающего всё те же мотивы песен. Хоть и мимо нот. Нет, он не сможет уйти. Отложив фотографию на кофейный столик, он откинулся на спинку дивана, закрывая глаза. Он не хотел идти в спальню, он хотел дождаться свою сбежавшую золушку. Но часы продолжали отсчитывать минуту за минутой, час за часом, но дверь так и не открылась. Он вернулся через неделю, а может даже чуть больше. Зашёл абсолютно бесшумно, тупо смотря в пол, стараясь как-будто провалится под землю прям там, где он стоит. Стоя на пороге, тупя взгляд на все что угодно, кроме Эрика, который тихо поднялся со своего любимого места на диване перед телевизором и встав напротив него, сказал: — Прости. - это звучало так пришиблено, так выдавлено и тихо, что хотелось взять Кайла за плечи, и хорошо так потрясти, чтоб привести его в чувства. Чтоб он зло метнул кастрюлю, снова попадая в фотографию, которая вернулась на своё законное место в новой рамке. Не разуваясь, Кайл подошёл ближе, так близко, что скрывать эмоции и отводить взгляд было просто невозможно. «Примирение?» - подумал Картман. Он уже был готов обнять чужие плечи, прижаться щекой к виску, сказать, что тоже скучал. Но Кайл наконец-то поднял глаза. Там бегущей строкой было написано «это конец. Я так больше не могу». Воздух пропал из всей квартиры. Откуда-то засветил яркий свет, перекрывая все мысли, эмоции, а главное - лицо Кайла, которое почему-то приняло какое-то измученно-стыдливое выражение. Он сделал пару шагов назад, давая пройти. Он же пришёл за вещами, не так ли? Как глупо было надеятся, что в этот раз все обойдётся. Ведь эта мысль витала в воздухе слишком долго, кто-то из них должен был сделать этот шаг. Виски Эрика снова отдало резкой и ноющей болью. Он прикрыл глаза, чуть присаживаясь на подлокотник дивана, запуская пальцы в свои волосы. Он слышал, как Кайл открывал и закрывал ящики, как звенели застежки сумок. Возможно, их любовь была слишком сложной, для того чтобы просто наслаждаться ею как влюблённые школьники. Они не справились с этим, и, кажется, что это с самого начала было что-то неправильное. Не зря все так удивлялись, когда узнавали о их отношениях - они просто не созданы для поддержания мира между друг другом. Картман поднимает глаза, Кайл стоит к нему спиной: на его плече тяжёлая сумка, в другой руке - сумка на колесиках и какой-то пакет. Его силуэт немного освещается светом из двери. Но вдруг он оборачивается - и долго смотрит на Эрика, как-будто запоминая каждую секунду, каждый сантиметр представшей перед ним картинки. Голова все ещё раскалывается, щеки немного пощипывает от накатившей крови к лицу, глаза тяжёлые от слез, но он отвечает на его взгляд. Кайл улыбается уголком рта, кивает несколько раз и уходит, забывая вытирать лицо от слез.