Самое искреннее желание

      Наверное, всё было бы гораздо лучше, если бы Санни так не тянулся к людям. И в каком-то смысле ему даже повезло: в здании USR всегда кто-то был. Даже в выходные кто-то заглядывал. А тишина наступала только поздно вечером, когда уходили последние работники, и заканчивалась ранним утром. Санни даже и не задумывался о том, что может быть как-то иначе, ведь его более чем устраивало такое положение дел. Рядом всегда был кто-то, с кем можно было поговорить; кто-то, кому можно было предложить помощь. Это было здорово.       Так и шло время. Сначала закончилось лето, а затем практически незаметно и довольно спокойно пролетела осень. Ну а потом выпал первый снег, который, правда, на следующий же день растаял. Медленно приближался новый, две тысячи тридцать шестой год. Конечно же, обычным роботам не было этого дела, они и не придавали значения грядущим праздникам. Только Санни с практически детским любопытством спрашивал, почему все так спешат завершить работу до конца декабря. А ведь, как известно, перед зимними праздниками работы всегда становится больше — все стараются завершить особо крупные проекты, чтобы не переносить их на следующий год. Так что в USR царило непривычное оживление, которое Санни, однако, ничуть не смущало. Ему всё нравилось, и он был доволен жизнью.       А ещё в начале декабря доктор Кэлвин предложила Санни самому украсить ёлку в холле. Если честно, Санни не очень хорошо понимал, зачем это нужно, но потом ему объяснили, что это такая традиция и что люди каждый год украшают ели перед Рождеством. Конечно, он и раньше об этом слышал, просто никогда не акцентировал на этом внимание. И Санни с радостью согласился. Ему очень хотелось проявить себя с самой лучшей стороны и произвести хорошее впечатление. Наверное, нигде и никогда ещё не было человека (или робота), который украшал бы рождественскую ель с такой осторожностью и с таким трепетом. С самого вечера Санни занялся распутыванием длинных гирлянд и поиском ёлочных игрушек на складах. Можно было, конечно, поручить это не самое интересное занятие другим роботам, просто Санни хотел сделать всё сам от начала и до конца. Ещё он долго и с любопытством рассматривал всю эту красоту. А потом начал бережно развешивать украшения по длинным пушистым ветвям, критично осматривал издалека, переделывал, и ему всё казалось, что что-то не так. Не хотелось бы никого подвести и разочаровать. Так что он правда приложил все усилия. Санни потратил на декорирование практически всю ночь, и утром с тревогой ждал, что же ему скажут. В конце концов, это было его первое Рождество. Но он зря переживал. Всё-таки, может робот и не может сочинить симфонию, но вот украсить рождественскую ель вполне способен. Все были, вроде бы, довольны, так что Санни успокоился и даже украсил ещё пару этажей, чтобы усилить атмосферу грядущих праздников.       Ещё он узнал, что Рождество празднуют в ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое декабря и обязательно с семьёй. Что это замечательный праздник, когда люди собираются и вместе проводят время: поют рождественские гимны, рассказывают истории, дарят друг другу подарки, а главное, никуда не торопятся и искренне наслаждаются каждой проведённой вместе минутой. Санни бы тоже очень хотел отпраздновать — слишком уж его впечатлили такие обычаи. Просто у него не было семьи — только друзья. Но ему очень нравилось представлять, что Рождество он будет праздновать в тёплой компании. Ну и что с того, что он робот.       Но при этом Санни и не задумывался о том, что привычная жизнь в период рождественских праздников может измениться. Первым «ударом» для него стало внезапное осознание того, что в выходные в USR не будет ни души. Только десятки, сотни роботов, с которыми ему было не очень-то и интересно. Наверное, люди были слишком заняты и просто-напросто забыли предупредить Санни, поэтому вечером двадцать третьего декабря эта новость прозвучала как гром среди ясного неба. Услышав, что ему придётся остаться одному на десять дней, Санни искренне удивился и даже немного встревожился. Не слишком ли это долгое время? Его это совсем не обрадовало. Один-два дня — это ладно, но десять… Но Санни ни в коем случае не признался бы, что его это расстроило!       Утро двадцать четвёртого декабря было на удивление тихим. Около восьми утра Санни вышел из лаборатории, в которой ему выделили угол, и обнаружил, что в здании действительно никого нет. Обычно ведь даже по выходным кто-то да оставался… А сейчас было так необычно, что даже не укладывалось в голове.       Второе, на что Санни обратил внимание — на улице шёл снег. Робот подошёл к окну и с любопытством посмотрел наружу. Даже подался немного вперёд и коснулся ладонями стекла. Ему хотелось рассмотреть зимний предрождественский Чикаго. Правда, с высоты сто двадцать первого этажа ему это не очень хорошо удалось, и гораздо сильнее внимание робота привлекли крупные хлопья снега. Санни только однажды видел снег, да и то, тогда снегопад практически сразу перешёл в дождь. А сейчас наступила настоящая зима. Снег казался мягким, и Санни, сам того не заметив, приподнял ладонь, словно желая поймать несколько снежинок. А ещё звенящая тишина была под стать этой атмосфере — всё казалось таким спокойным и безмятежным. Только тишина, полумрак и снегопад за окном. Не хотелось даже лишний раз шевелиться. Казалось, одно неаккуратное движение — и всё это прекратится. Санни слегка улыбнулся. Родное здание USR вдруг показалось совершенно незнакомым, и это вызывало лёгкий интерес и слегка детскую и наивную радость. Санни даже не стал включать свет, чтобы не портить момент. Вокруг царила полутьма, нарушаемая лишь тусклым голубоватым светом полуразрушенного центрального ядра.       Наверное, сейчас было самое лучшее время, чтобы сесть у окна с какой-нибудь рождественской книгой и провести так ближайшие полтора-два часа. Санни знал, что в канун Рождества люди часто этим занимаются. Но робот решил отложить чтение на потом. Всё-таки впереди целый день! А потом ещё девять дней. Насмотревшись на снег, он развернулся и задумчиво уставился в полутьму помещения. Сделал пару шагов вперёд — очень осторожно. Потом обратил внимание на стоящих вдоль стены роботов. Они просто ждали приказа, и Санни даже стало немного жаль их. Эти роботы были не такими, как он. Они совсем не разделяли его любопытства и трепета. Санни правда хотелось бы поделиться с ними своими ощущениями. А ощущения были незнакомыми: трепещущая радость и тревога. Наверное, у людей это называется «радостное волнение». Ведь в этот момент ничего не происходило, и в то же время происходило столько всего. В сегодняшнем утре уже было что-то необычное, а ведь это только начало! Санни наклонился через перила и посмотрел вниз. Где-то далеко внизу светились тёплым жёлтым светом гирлянды на ёлке, которую он украшал пару недель назад.       И всё ещё ни души. У Санни оставалась скрытая надежда, что хоть кто-то всё же вышел в предпраздничный день на работу. Слишком уж ему хотелось поделиться с кем-то своими впечатлениями. Но, поймав себя на этой мысли, робот тут же разозлился. Нет, так нельзя. Рождество — семейный праздник, который празднуют дома. Здесь его дом и больше ничей. Даже глупо и стыдно как-то думать, что из-за него кто-то должен сюда прийти. Ничего страшного, он и сам отпразднует.       За день Санни послушал несколько песен, которые не вызвали у него ровно никаких эмоций, потому что он не очень понимал, что такого особенного в музыке; прочитал «Рождественскую песнь в прозе», что было уже интереснее; хотел включить какой-нибудь фильм из тех, которые в Интернете называли «обязательными к просмотру», но так и не определился с выбором, поэтому отложил это занятие до лучших времён. А ещё он начинал понимать, что что-то не так. Он ведь делает всё правильно, да?.. Но почему тогда он не радуется Рождеству так, как должен. Это ведь такой важный праздник. Но за что бы Санни ни брался, он ловил себя на мысли, что хочет, чтобы кто-нибудь был рядом, иначе какой смысл? Ему правда было очень неловко за это. Наверное, это было совсем эгоистично. Просто наслушавшись таких уютных рассказов о Рождестве, Санни невольно ждал какого-то чуда. Ему не очень-то и нужны были все эти украшения; он даже не думал о подарках и не ждал, что ему что-то подарят. Ему просто тоже хотелось бы с семьёй…       День клонился к вечеру. Уже стемнело. И чем больше проходило времени, тем сильнее Санни чувствовал разочарование. Наступил канун Рождества. Очень важное время, и он должен радоваться. Но радоваться не получается… Ну ничего, ничего. Ещё не всё потеряно. Что ещё люди делают в Рождество?       Ответ возник сам собой. Ведь можно выйти на улицу, пройтись по уютным освещённым улицам, посмотреть на снег… Вряд ли сейчас там ходят толпы людей — все заканчивают последние приготовления к празднику. А кто-то, может быть, уже садится за стол. Ничего, прогулка по украшенному городу наверняка поднимет настроение! Робот неуверенно оглянулся на безмолвно стоящих у стены NS-5, на секунду засомневавшись. Всё-таки он был ответственным за них. Но потом это сомнение тут же испарилось. Они ничего плохого не сделают, а он скоро вернётся. Так что Санни неуверенно улыбнулся, всё ещё надеясь, что прогулка по предпраздничному Чикаго поднимет ему настроение, и медленно направился к выходу.       Зима была снежной. Доктор Кэлвин говорила, что уже несколько лет в Чикаго не было таких снегопадов. Санни то и дело приходилось закрывать лицо ладонями, чтобы крупные хлопья снега не попадали в глаза. Не то что бы это причиняло ему какой-то дискомфорт — просто мешало видеть. Зато он то и дело замечал, что редкие прохожие всё пытаются потеплее закутаться в одежду. Роботу холод был не страшен, так что его единственной трудностью был ужасный снегопад. И это немного мешало наслаждаться красотой предрождественского города. А город правда был красивым.       Санни шёл медленно и осторожно, почти крадучись. И сам не знал, почему так осторожничает. Может быть, не хотел шуметь. Снег хрустел у него под ногами, и это было замечательно слышно в тишине. Если честно, Санни даже не думал, что в этом огромном шумном городе может наступить такое спокойствие. Но ведь сегодня был особенный день. И сейчас практически все были дома, со своими семьями. Наверное, сидели за столом в просторной гостиной, вместе пели рождественские гимны, дарили подарки… А Санни здесь, один.       Один раз ему закричали что-то обидное и грубое вслед, а он стерпел. Что он мог возразить? А ещё его сторонились, стараясь отойти на безопасное расстояние. Стоило ли говорить, насколько это было неприятно и обидно? Но Санни только слегка согнулся и обхватил себя руками, как будто хотел защититься от проливающегося на него негатива. А ведь сегодня Рождество. Он-то думал, что к нему сегодня добрее будут относиться…       Санни попытался напеть мотив какой-нибудь рождественской песни из тех, которые сегодня слышал. Получилось мелодично, но слишком идеально. Оно-то понятно. Он робот, он не может сфальшивить. Но так и любой другой робот сможет. А у людей как-то по-другому получается. Гораздо живее и приятнее. Его исполнение не вызывало никакой теплоты. Ему ещё многому надо научиться.       Потом Санни остановился, вслушиваясь в тишину, которая лишь сильнее нагоняла на него тоску, наклонился и взял в руки снег. Он не чувствовал холода, поэтому просто с любопытством рассматривал крупные искрящиеся на свету снежинки, пока они не растаяли в его тёплых ладонях. Снег был красивым, Санни он нравился. А где ещё можно увидеть робота с немного печальной но доброй улыбкой, который стоит на пустой улице под фонарём и смотрит на снег?       Центр города в этот вечер опустел: то тут, то там Санни натыкался взглядом на тёмные окна небоскрёбов. Стоило лишь запрокинуть голову, и становилось даже жутковато от этих темнеющих огромных зданий, уходящих куда-то далеко ввысь. Но Санни не было до этого дела. Он просто смотрел на падающий снег. Потом побрёл вдоль улицы, сам не зная, куда идти. Наверное, будучи человеком, он сейчас попытался бы найти тёплый согревающий глинтвейн и имбирное печенье, но Санни всё же был роботом. Да и найти глинтвейн сейчас наверняка было бы трудно — в канун Рождества закрылись даже кофейни и забегаловки. Санни вышел на мост и теперь смотрел на замёрзшую реку, облокотившись на ограждение. Всё было, кажется, здорово: по-зимнему, с рождественской атмосферой. Казалось бы, что ещё нужно…       Он миновал центр города и опустевший тёмный парк и теперь шёл по жилому району. Здесь было не так пусто. В окнах горел свет, мелькали чьи-то силуэты, и Санни с интересом смотрел, как проводят Рождество настоящие люди. У них были красивые, украшенные яркой иллюминацией дома: с венками на дверях, светодиодными фигурами во дворах и живыми елями, обвитыми гирляндами. Кто-то сидел за столом — Санни видел их силуэты в окнах. Откуда-то доносилась тихая рождественская музыка, где-то звучал детский смех. Вот оно — настоящее Рождество. Такое, какого и ждал Санни. Вот, о чём он мечтал весь день. Впервые за свою жизнь Санни ощутил зависть. Ему тоже хотелось бы сейчас быть дома, с кем-то близким, а не здесь, в одиночестве, за несколько километров от места, которое он считал домом. Это была белая зависть, но Санни всё равно не нравилось это чувство. Если честно, сейчас он ощущал столько всего сразу: и грусть, и обиду, и одиночество, и бесконечную тоску. И только злился на себя из-за этого. Всё ведь так, как и должно быть. Санни ведь знал, что так всё и будет. Просто в предпраздничный день так хотел посмотреть, что такое настоящее семейное Рождество, что как будто забыл, что он робот, а роботы не празднуют Рождество. Они совсем ничего не празднуют. И что с ним никого не будет рядом.       Ему больше не нравилось быть уникальным роботом. Он чувствует почти как человек, но всё равно никогда не станет настоящим человеком. Но с роботами ему неинтересно, потому что они его не поймут. И кто он тогда? Санни больше не хотел гордиться тем, какой он особенный. А ещё ему вдруг страшно захотелось домой. И он побежал назад, даже с трудом понимая, куда направляется.       Санни не помнил, как добежал до USR, как добрался до сто двадцать первого этажа и как забился в свой угол, спрятав голову в коленях. Зато прекрасно ощущал тяжёлое, гнетущее чувство одиночества. Было очень грустно. Не осталось и следа от того интереса, любопытства и желания узнать как можно больше об этом празднике, которому люди придают такое большое значение. Наверное, это было очень эгоистично, но сейчас Санни больше всего хотел, чтобы всё это поскорее закончилось и стало как обычно. Он и сам не знал, почему так разочарован. Вот, например, у него был дом. И там кое-где даже было украшено. И в холле стояла ёлка, которую он сам украшал. Он смотрел на снегопад. И даже впервые в жизни держал в руках снег. И пел рождественскую песню.       Но почему же тогда ему грустно?       Взгляд его упал на нескольких роботов, неподвижно замерших у стены. Им-то всё равно, какой сегодня день. — Я сегодня попытался Рождество отпраздновать, — сообщил Санни роботам, чтобы нарушить тишину. — У меня не получилось. Наверное, я просто слишком зациклился на том, что близкие должны быть рядом. Но я правда старался. Кое-что мне даже понравилось.       Роботы были безмолвны. Санни мог бы заставить их ответить, но ему не хотелось этого. Если они скажут то, что он прикажет, то получится, словно он отвечает сам себе. А как Санни был бы счастлив, если бы хоть один робот был таким же особенным и отличающимся и ответил бы ему! Тогда у него появился бы друг, с которым можно было бы обсудить то, чего люди даже при всём желании не смогут понять. И который всегда был бы рядом. Санни просто хотел, чтобы у него была семья. — На улице сегодня здорово, — продолжил Санни со слабой улыбкой на лице. — Снег идёт. И тишина. Непривычная, но потом она меня перестала напрягать. Ещё я в Уэст-Тауне был. Я даже представить не мог, какая на самом деле уютная обстановка у людей дома на Рождество. Все такие счастливые. Я за них рад, правда. Мне в один момент даже захотелось постучаться к кому-нибудь и…       Некоторое время он понуро смотрел на свои ладони, не зная, что ещё сказать. — Я всё равно привыкну, — пообещал робот. — Я совсем другого ожидал. А теперь понимаю. Через неделю будет Новый год, его тоже празднуют. И я отпраздную. Я на своих ошибках учусь.       А ещё, кажется, на Рождество принято загадывать желание… У Санни было желание. Самое искреннее желание.       И если вдруг оно сбудется, то следующее Рождество Санни встретит не один.