Бар "Белая Ворона"

Утро началось с того, что Серый уронил на себя зеркало в ванной. Снова. Олег всерьез подумывал над тем, что надо заказать зеркальные наклейки на плитку — это было, может, и менее функционально, зато куда более безопасно. Тем более, что на этот раз зеркало все-таки разбилось, засыпало осколками всю крохотную ванную, немного — прихожую, потому что дверь Серый не закрывал, но раковина и Разумовский, вроде были целы. Олег даже не проснулся ещё, ему полагался ещё минимум час-полтора сна, но на грохот примчался почти не открывая глаз, чудом разлепив их раньше, чем наступил на рассыпанные по полу осколки. Серёжа стоял в окружении искрящихся кусков зеркала, как грёбанная Венера в морской пене, хлопал ресницами и беззвучно открывал рот, дернувшись к Олегу, едва только его увидел. — Стоять! — рявкнул Волков, пригнувшись, когда растревоженная Марго попыталась влететь ему в лоб по пути из кухни. Дурдом какой-то. — Я не знаю, как оно так, — наконец-то выдавил из себя Серёжа, замерев и растерянно оглянувшись. — Прости? Терпения у Олега были тонны. Бескрайний и бездонный океан терпения, плюс привычка концентрироваться в стрессовой ситуации. Общими усилиями, вопреки вмешательству Марго, которая так и металась из прихожей в кухню и обратно, Серого удалось выдворить на безопасное расстояние от осколков, и он уселся на кухне на табуретку, подобрав под себя ноги и убаюкивая ворону, нырнувшую ему в протянутые руки, как в убежище. Олег пошёл за веником на балкон, а когда вернулся, Серёжа сидел точно в той же позе, только глазами блестел совсем расстроенно. Хотелось курить и кофе. — Давай я, может, за кофе схожу? — догадливо предложил Серый, выпустив Марго прыгать по столу. — Открылись уже? — Олег зевнул и попытался найти взглядом часы. — Пятки покажи. Серёжа распутал свои длинные конечности и продемонстрировал Олегу две розовые пятки без следов порезов. — Давай, мне большой, аккуратно шагай, — кивнул Олег, сметая осколки с Серёжиного пути — тот проскакал мимо на цыпочках и нырнул в свою комнату, одеваться. Уснуть уже все равно не получится, так хоть кофе варить не придётся. Латте из кофейни поблизости Олегу нравился, особенно если его делала новенькая бариста. В отличие от всех предыдущих она уже на третий Серёжин поход туда запомнила, что Олегу — латте покрепче, без сахара, на обычном молоке, а Серому шоколадный моккачино и, чем больше там будет шоколада — тем шире Серёжина улыбка, а Серёжа ей, судя по всему нравился. Не то чтобы Серый это замечал, да он вообще мало чего вокруг замечал, погруженный в свои проекты и немного неуклюжую заботу об Олеге и Марго. Больше сюрпризов не было: Серый уехал на учёбу, Олег разобрал накопившиеся домашние дела, сложил в контейнер три куска охлажденного мяса — себе и Серому на обед пожарить и Марго в течение дня кормить, позвал Маргошу, с готовностью усевшуюся к нему на плечо, и пошёл открывать бар. Соседка из двадцать пятой квартиры, блеснувшая очками из тонкой щелки приоткрытой входной двери, привычно обозвала Олега антихристом. Марго картинно каркнула и покрепче вцепилась Олегу в плечо — летать вне квартиры или бара она не любила, а ещё больше не любила спуск по лестнице, видимо, её укачивало.

***

На Его Золотейшество можно было любоваться бесконечно, как на арт-объект под высоким напряжением с неоновой надписью-ограждением — не влезай, убьёт. Вадик и не лез, больно нужны ему проблемы с работодателем, да ещё с таким говнистым. Нынешняя тусовка Золотку что-то не зашла, он забрался в огромный бронированный джип с кислой, презрительной миной, развалился на заднем сиденье и вперился чернющими глазами в Вадика через зеркало заднего вида. Вадик в ответ безмятежно пялился: Золотко чудо как хорош был, смуглокожий, раскосый, с какими-то мелкими золотыми штуковинами в заплетённых косами волосах, его даже надменное выражение мордахи не портило, хотя другого Вадик у него и не видел, может, ещё лучше выглядело. — Отвези меня в бар, — бросил Алтан, затянулся и выпустил в салоне густой клуб пара с запахом ванили. Вадик умилялся с его вкусовых пристрастий. — В который? — уточнил он, выруливая с парковки в ночной город. — В обычный. В каких ты пьешь. Заебали эти рожи. Вадик вообще с него умилялся, что уж там. Такой мелкий, такой говнистый и такой ебанутый, вот ведь повезёт кому-то такую радость подцепить. — В обычном тебе не понравится, Золотко. Там скучно, там взрослые дяди пьют плохой алкоголь. Никакой тебе светомузыки, кокаина и шлюх. Никаких золотых блёсток в шампанском. Что ты там делать-то будешь? — Дракон, завали, — огрызнулся Алтан, презрительно скривив губы. Вадик прекрасно понимал, почему у него долго личная охрана не держалась. Редко кто предупреждает на берегу, что дело иметь придется не только (и не столько) с талантливым юным бизнесменом из богатенькой семейки, но и с капризным злым ребёнком. Вадик считал, что они ладили. Как-то сразу выстроили отношения на грани профессионализма и фамильярности, и все шло гладенько, как по хорошему лубриканту. — В любой обычный бар, — процедил Алтан, и Вадика снова заволокло ароматом ванили. В любой бы он его, конечно, не повёз. Удолбается каким-нибудь химикатным говном, весь салон заблюёт, будет потом смурной ходить — надо оно Вадику? А «Белая ворона» у него давно на примете была, хотя заехать все повода не было, а теперь вон какой повод — кривит точёные губы, клацает крашеными ногтями по экрану смартфона. Олег наверняка впечатлится, как это Дракона в бодигарды к такому пиздюку занесло, вот и повод потрепаться. Не то что Вадик за Олеговыми передвижениями по жизни прям следил, но то, что бывший сослуживец, вернувшись на гражданку купил бар, зацепило его абсолютной клишированностью. — Ладушки, Золотко. Вошел и вышел, приключение на двадцать минут. Поехали. Алтан привычно закатил раскосые глазки так сильно, что странно, что они внутрь черепушки не провалились, и отвернулся к окну, рассматривая текущие мимо улицы, подсвеченные жёлтыми фонарями. В том, что «Ворона» была более менее приличным заведением, таким, на грани скуки, Вадик почти не сомневался — Олег сам такой был, особенно для людей незнакомых. Но то, что на двери висела вывеска «ворону не кормить» — это его впечатлило. Вот ворона — это эпатажно. Это со вкусом. Олег-то больше был похож на человека, который заведёт себе свору собачат, но кого этим сейчас удивишь? Людей внутри было немного — пара явных завсегдатаев у барной стойки, компания у дальней стены, возле небольшой сцены — там сегодня было пусто, рыжий паренёк с ноутбуком на диване в углу, недалеко от бара, пара девчонок за столиком строго по центру зала. Гламуром тут ни от кого особо не веяло, уж не в привычных Золотку объемах. Девочки были симпатичные, Вадик, может и подкатил бы в какой другой раз — Боливар вполне вывезет двоих, да и девочки явно напрашивались, но Золотейшество на их фоне выглядел самой гламурной кисой на районе. Было даже обидно, что никто особо не обратил на них внимания. Девчонки глянули, поняли, что не их уровень и продолжили щебетать о своём, о девичьем, дружной компании с пивом было ни до чего, а мужики у стойки, конечно, проследили за Золотком недоуменными взглядами, но без особого энтузиазма к чему бы то ни было. Вадик за его спиной справлялся со своей задачей, сбивал лишний энтузиазм обывателей. Олежек, конечно, изумился до крайности, даже бровью дёрнул — Вадик заметил, — но градус профессионализма терять не стал. Выглядел хорошо — рожа породистая, красивая, сам крепкий, не распустил себя за два года, движения привычные Вадику — отточенные, четкие, с обманчивой плавностью. Феньки какие-то модные на запястье, кулон тяжёлый на шее — ну, этот-то Вадик помнил, сука, разок чуть глаз на нём не оставил, когда Олежа снять его забыл и к Вадику, под ним изнывающему, наклонился. От приятных воспоминаний потеплело — наездником Олежа чудо как хорош был. — Что пить будете? — поинтересовался Волков с видом, будто ничего особенного не произошло, три раза в неделю к нему заходят мальчики на стиле в сопровождении его бывших любовников. Вадик охуеть как надеялся, что это не так. — Барная карта? — бросил Золотко, выгнув бровку. Не на того напал, Олег кивком указал за спину — там здоровенная грифельная доска была и аккуратным почерком все расписано, от американо до ерша, прям на любой вкус. Алтана так отчётливо скривило, что Вадик начал опасаться, что он прям сейчас развернется и свалит, и с Волковым даже парой слов не перекинуться будет. — Шампанского, — не сдался Алтан. — Что есть получше. — Получше или подороже? — невозмутимо уточнил Олег. Золотко не видел, так что Вадик расплылся в довольной клыкастой улыбке — вот эти двое друг другу мозг бы выебли в первый же день работы. Вот было бы зрелище! — Получше, — решил-таки Золотейшество и грациозно вспорхнул на барный стул. Вадик сел подальше, чтобы и за дверью удобно смотреть было, и за Золотком, полюбовался, как Алтан с осторожным интересом принюхался к бокалу, и расслабился — шампусик Золотко пригубил, а значит минут тридцать у них было. — А тебе? — убедившись, что клиент не собирается закатывать скандал про качество шампанского, Олег подошел к Вадику и наконец-то улыбнулся-оскалился, привычно-красиво, хищно. Вадик прям только сейчас понял, что скучал. Рукопожатие у Олежи было такое же крепкое, при виде Вадика он не напрягся ни капли — хороший знак. Пути-дорожки, может и разбежались, но приятно, когда тебе рады. — А мне кофейку какого-нибудь… Безалкогольного у тебя тут нет? — на всякий случай уточнил он, ещё раз глянув на доску. Безалкогольного там было только кофе, вода и фруктовый сок. — Давай кофейку, на ночь — самое то! — Ну разумеется, — хмыкнул Олег и отошел к кофе-машине. Вадик мечтательно попялился на широкий разворот плеч, обтянутый черной рубашкой, и решил, что заскочить сюда было отличной идеей.

***

Признавать, что Дракон был прав, Алтан не собирался — да, было скучно, с этой олдскульной музыкой и отсутствием хоть какого-то движа, но все равно он собирался выцедить как минимум два бокала того, что здесь принимали за хорошее шампанское. Может быть даже три — Алтана все равно воротило от всех привычных мест, а возвращаться домой было рано. Предупреждение на двери про ворону его заинтриговало, но это было единственное интригующее во всём этом месте, да и вороны никакой Алтан не увидел. Дракон увлеченно трепался с барменом — вот ведь мудак, наверняка ведь не просто так он этот бар выбрал, — но на этот счет особого беспокойства не было, все-таки со своей работой он справлялся на отлично. — О, Марго пришла, — хмыкнул неопрятный бородатый мужик у бара. Алтан, не отрываясь от экрана, скосил взгляд на дверь, но там никого не увидел, и решил, что это какая-то местная шутка. Вроде белочки, или что там ещё бывает? Двух бокалов хватит. Больше он все равно не выдержал бы в этой скучище. Он уже собирался поставить бокал на стойку, и попросить повторить, как раньше, чем он дочитал пост на экране, его дернули за косу. Не слишком сильно, не больно, но настойчиво. И сразу ещё раз, и над ухом странно зашуршало. Он дар речи потерял, развернулся, ещё сам не зная, что собирается сделать — расцарапать смельчаку лицо или огреть по роже пустым бокалом, но стул рядом был пуст. — Марго! — рявкнул бармен куда-то вверх, и Алтан поднял взгляд, изумлённо рассматривая кружащую над ним белую птицу — из-за музыки казалось, что парит она совершенно бесшумно. — Серый, забери птицу. Дракон, блядь такая, пытался сохранить профессионально-отстраненное выражение лица, но, судя по тому, что вокруг его чашки все было в разлитом кофе, какую-то часть этого представления он наблюдал. Внутри закипала злость. Завсегдатаи тихо ржали, переговариваясь между собой и поглядывая на птицу, Алтан чувствовал, как бледнеет от злости. — Вы ей очень понравились, извините, — раздался голос рядом. Алтан повернулся и невольно замер. Рыжий парень, который сидел до этого в углу с ноутбуком, забрался на стул рядом с Алтаном, и протянул руки вверх. — Маргош, иди сюда. Иди, мы не сердимся. — Я сержусь, — заметил Алтан, уже успевший не досчитаться одного золотого накосника в виде когтя. — Она все вернёт, — улыбнулся рыжий и снова поманил птицу, устроившуюся где-то в балках. Злость схлынула, сменившись тихим, почти нездоровым любованием. Золото Алтан любил во всех его проявлениях, но такого в жизни не видел — золотые глаза, светло-рыжие ресницы, волосы, словно красное золото… Нет, рыжих Алтан не мало видел, хоть в основном и крашеных, но в этом все так сочеталось, что глаз не оторвать. И запястья тонкие, и пальцы длинные — он поймал спустившуюся к нему птицу и прижал к груди, вытащив золотую побрякушку из белёсого клюва. — Извините, пожалуйста, — улыбнулся он, протягивая накосник Алтану. — Она, вообще, воспитанная, но у вас столько всего… красивого, блестящего, она и не устояла. Больше не будет, я прослежу, — добавил он, заморгав быстро-быстро, когда Алтан легонько прихватил его пальцы, забирая свою собственность. — За счёт заведения. — Бармен поставил перед Алтаном ещё один бокал, забрав предыдущий. — Все в порядке? — Возможно, — Алтан кивнул, покосился на Дракона, промакивающего бумажной салфеткой ладони, и снова повернулся к рыжему. — Она — Марго, а тебя как зовут? — Серёжа, — это ангельское создание цвета золота протянуло руку, а Алтан мысленно упрекнул себя за невнимательность, ну да «Серый», Серёжа.  — Алтан, — в меру церемонно представился он, привычно наблюдая за реакцией. — Красивое имя. Золото, да? Тебе идёт, — Серёжа аккуратно двинул кистью руки, продолжая держать птицу, которую аккуратно затолкал за пазуху толстовки, видимо обозначая всего Алтана в целом. Симпатичный он был. Цеплял. Ворону он унёс к себе за стол и, как показалось Алтану, сделал ей выговор. Слышно ничего не было, но что-то в его движениях, в наклоне головы… Алтан позорно залип, хотя обычно не позволял себе такой слабости. На него смотрели, на него залипали, его обсуждали и ему завидовали — это было нормально. Но сегодня ещё в клубе эта нормальность пошла трещинами и привела его сюда, в место, которое он в любом другом случае даже взглядом бы не удостоил. Интересно. Сергей поднял голову и привычным движением зачесал упавшие на лоб пряди назад, когда Алтан взял стул от соседнего столика и подсел к нему. Алтану тоже захотелось — хоть потрогать это струящееся между пальцев золото, окунуть кончики пальцев. Стол был довольно большой, больше остальных в баре и кроме углового дивана его ничего не окружало. На особом положении, значит, этот рыжик, да и ворона, символ заведения, тоже его. Хотя, он определенно не хозяин. Любовники? Алтан оглянулся, глянув на Дракона — тот сверкал белозубой ухмылкой и с бармена глаз не сводил, а Дракон в каких-то определенных случаях был весьма порядочным. — Работаешь? — Алтан указал на стопку справочников и блокнотов, хаотично перемешанных на столе со стикерами и шариковыми ручками. Подальше от ноутбука стоял полупустой стакан с соком. — Да, — рыжик зарделся лёгким, красивым румянцем, стал ещё симпатичнее. — Я ещё учусь, ну и подрабатываю, а это так, проект… В разработке. Ещё очень сырой. — Программирование? — наугад ткнул Алтан в то, в чем разбирался на уровне колледжа. — Похоже на программирование, — он поводил пальцами по рукописным строкам из букв, знаков препинания и цифр. — Красивый почерк, ты барную карту писал? Рыжик закивал с улыбкой, глянув на Алтана поверх экрана. — Не буду тебе мешать, если здесь посижу? — Орешек был крепкий, мило улыбался, но на обычный человеческий контакт не шел. Реагировал как-то неправильно. Улыбался, но почти не говорил, смотрел мягко, но немного рассеяно. — Да, конечно! Только… Марго тут, — он кивнул на диван, и Алтан приподнялся, перегнувшись через стол, чтобы посмотреть, что там. Там у птицы было довольно большое мягкое гнездо из пары старых толстовок, в котором помимо нахохлившейся вороны лежал пластиковый мячик и что-то меховое. Алтан невольно скривился. — Это игрушечная мышь, — верно расценил его реакцию Серёжа. — Ей нужно с чем-то играть. — Это в корне меняет дело, — выдохнул Алтан, сел и достал вейп. — Вообще, курить здесь нельзя, — заметил рыжик, на этот раз не отрываясь от экрана. Брови свёл к переносице, но явно не из-за Алтана, смотрел в экран так, словно тот ему гадость сказал. Алтан пожал плечами и постарался устроиться на стуле поудобнее — откинулся на спинку, закинул ногу на ногу, затянулся и выдохнул облако пара, глянув коротко на Дракона. Тот парой слов перебросился с барменом, оскалился, перегнулся к нему через стойку, что-то сказав, и тот закатил глаза — видно было даже отсюда, а Дракон подмигнул Алтану. Уладил и ладно. Пар медленно поднимался к потолку, рыжик стучал пальцами по клавишам ноутбука — Алтан в жизни такой старой и шумной модели не видел, — ворона завозилась в своём гнезде, выпорхнула из него, запрыгав по диванчику. — Маргош, я занят, — пробормотал Серёжа, когда она взлетела ему на плечо и повернула голову, рассматривая алым глазом Алтана. Недобро так рассматривая, с преступными намерениями. — Если я ей дам какую-нибудь бусину, она от меня отстанет? — поинтересовался он, отклонившись в сторону, чтобы хоть немного видеть Серёжу. Тот замер — буквально, пальцы замерли над клавишами, словно ему нужно было мгновение, чтобы включиться в разговор, и неуверенно поморщился: — Нет, навряд ли… Она воспримет это как дружеский жест, но это не значит, что она не будет к тебе приставать… Если подружитесь, она не будет пытаться что-то украсть, но донимать немножко будет… Олежу постоянно дергает то за кулон, то за браслеты, то сядет с ним рядом и пытается кольца с пальцев стащить… Он так улыбался, что Алтану хотелось подпереть подбородок кулаком, податься вперёд, и смотреть на него не отрываясь.

***

— Такими темпами мы станем у тебя постоянными клиентами, — довольно сообщил Вадик, заглянув в поставленную перед ним чашку с кофе. Интересно, если бы Олежа умел рисовать на молочной пене, что бы он ему нарисовал, сердечко или член? Латте и капучино в барной карте не было, так что узнать было не суждено. — А сливок нет? Молока? Я не притязательный, можешь просто нахлюпать в чашку сколько не жалко. Золотко пару минут назад цапнул со стойки свой бокал с шампанским и грациозно поцокал к рыжему олежиному братишке в уголок. Олег тоже проследил за ними взглядом, и усмехнулся Вадику: — Звучит, как угроза. Подожди, найду тебе что-нибудь. Вадик был согласен даже на маленький треугольник сливок «Простоквашино» из холодильника, так что от маленького молочника с тёплым молоком совершенно разомлел и подарил скептично прищурившемуся Олегу обворожительную, по своему мнению, улыбку. Людей в баре было ощутимо больше, так что Дракон сменил место дислокации поближе к Золотку, по-прежнему, с обзором на дверь и, конечно на Олега, и пока потягивал свой кофе с молоком, приглядывался к посетителям — Олежа все равно был занят, а Золотко сидел напротив Серого с влюблённым выражением надменного личика. И вот неудобно же было на стуле, всю задницу свою ладную ещё вчера отсидел — не то что Золотейшество жаловался, но Вадик его уже выучил, — но все равно сидел, глядя в основном на рыжую макушку, потому что пацаненок особо из-за ноутбука не выглядывал, погружённый, видно, в свою работу. Золотко сегодня косы плести, украшенные золотом, не рискнул — выпрямил свои трогательные волнистые локоны до состояния моделей из рекламы супер-пупер гладких волос, шмоточки подобрал без блестяшек, которые можно было оторвать, в общем подготовился. Колечки, конечно оставил, как и прочие побрякушки, но и для вороны кое-что принёс, Вадик видел, как он протянул ей, с интересом подскакавшей к нему поближе, какой-то золотой кругляшок, монетку, что ли, с него бы сталось, и птичка благосклонно приняла подношение, тут же умыкнув его в своё диванное гнездо. В общем, нормально все шло, не по обычному сценарию, которые обычно сводились к поцелуям на заднем сидении джипа через полчаса после знакомства, а по обычному, как у людей, а не как у припизднутых засранцев. — И что у нас там? — Олежик, отпустив всех жаждущих, подошел к Вадику, крутя в пальцах неоново-розовую коктейльную соломинку. Коктейли он тоже смешивал, Вадик видел — получалось у него ловко, правда без шоу, без эпатажа, ну да и ладно, Вадик все равно был бы не прочь попробовать что-нибудь этакое из олежиных рук, с соломинкой. Но работа есть работа, что поделать. — У нас — непреодолимое расстояние в виде барной стойки, — посетовал Вадик и подмигнул. Нравилось ему, как Волков на такие подкаты реагирует — улыбается многообещающе, но не говорит ни слова, заманивает, чертяка, а Вадик и рад бы вестись — хорошая игра, приятная. — А у зайчаток там тихая идиллия и взаимонепонимание. Братишка твой вообще глаза-то от монитора отрывает, или прям тут спит, на клавиатуре? — Да Серый не особо по этой теме, — Олег смешно наморщил нос — захотелось щёлкнуть его по кончику, но Вадик сдержался: чего Волков не любил, так это публичности. Одно дело — подкаты, а прикосновения — это уже личное, это на люди тащить нельзя. — Не по какой? — Вадик удивленно вскинул брови и покосился на Золотейшество, на которого сегодня, при таком обилии народа, посматривали куда активнее и с большим интересом чем вчера. А у Вадика гей-радар был со стопроцентным попаданием, так что тот факт, что на Золотко в образе засматриваются все возможные ориентации, для него секретом не был. — Не по мальчикам что ли? Да все так говорят, до первой такой зазнобы, ты сам-то видел его? — Не в моём вкусе, — хмыкнул Олег. — Это потому что засранец, — понимающе кивнул Вадик и подлил ещё молока в кофе. Кофе там почти не осталось, но молоко с кофейным привкусом ему тоже нравилось. — А так-то, безотносительно гадкого характера, кто ж мимо-то пройдет? — А ты? — Волков глянул так, с подъебкой, с интересом, что Вадик аж вспыхнул от мысли, что Олежка его к этому пиздюку чутка ревнует. — Два правила, Олеж, — Вадик принялся загибать пальцы. — Не спать с работодателем и не связываться с малолетками. Малолеткам лучше, вон, друг с другом, глянь, как воркуют. Волков перевёл взгляд на угловой столик, где ворковала только ворона над своим новым сокровищем, и прыснул, не сдержавшись. — Он так долго его обхаживать будет. У Серого связь с внешним миром, как у Плутона с Землёй. — Ну так… ты подскажи, чем там можно царевну твою рыжую зацепить, я Золотейшеству передам, все довольны будут. Олежа, конечно, выглядел сомневающимся — Вадик ни в коем разе его не винил, сам бы Алтана никому ни в каком качестве не пожелал, но вот же ж, у них прям на глазах творилась история, когда такое ещё будет, чтобы Золотко так на кого-то пялился? Да и Серый, судя по всему не против компании был, что тоже редкость, по Олежиным же словам. Ну и под присмотром оба. Плохо что ли? — Коктейль молочный пусть ему привезёт — это единственное, что Серого от работы отвлекает. — Понято-принято, путь к сердцу мужчины лежит, как известно, через молочные коктейли, — расцвел Вадик, предвкушая поездку с Золотком за молочными коктейлями на вынос. Должно быть весело. — А тебе чего привезти? Цветочек аленький? — Мне чудовища хватит, — Олег показал клыки в красивой улыбке, кивнув на Вадика, и Вадик не обиделся, конечно, ни капли, погрузившись в размышления о том, чем там Красавица с Чудовищем занимались в большом замке столько времени, пока Олег отошел к клиентам.

***

Пока цедил первый бокал, Алтан просто любовался. Когда ехал сюда, ещё был немного не уверен в том, что вчерашнее впечатление не обманчиво — вчерашний день весь был наперекосяк, но едва только увидел трогательную рыжую макушку в дальнем углу бара, все встало на свои места, все было правильно. Серёжа опустил немного крышку ноута, улыбнулся Алтану, поздоровался, кивнул в ответ на вопрос, можно ли присесть, извинился за то, что ему нужно кое-что доделать. Это вполне вписывалось во вчерашнее впечатление. Серёжа не собирался бросать все свои дела, чтобы лицезреть Алтана, а вот Алтан, пожалуй, собирался… и мог себе позволить подождать, пока рыжик освободится. Для вороны он принёс блестящую золотую монетку, и вручил ей сразу, как она выпорхнула из своего гнезда на стол, поглядывая на его расшитый золотыми нитями пиджак. Откупиться удалось — Марго схватила монетку и вернулась обратно в гнездо, а Серёжа, кажется не обратил на все это ни малейшего внимания. Отвлекать его Алтан и не собирался, куда интереснее было наблюдать за ним, погружённым в работу: красивый тонкий профиль, волосы собраны в маленький хвостик на затылке, но несколько прядей выбились и то и дело падали на глаза, а Серёжа убирал их отточенным движением длинных пальцев, красивый изгиб длинной шеи — Алтан невольно потеребил чокер на собственной шее, представляя что-нибудь такое на Серёже. Конечно, ему пришлось бы менять весь образ, хотя сейчас он очень симпатично выглядел и в цветастой футболке поверх которой была накинута клетчатая рубашка. Может ему подошло бы что-нибудь менее вычурное, с кожаными ремешками цвета тиса, с цепочками, оплетающими беззащитное горло… Серёжа не глядя нащупал стакан с соком, возвышающийся среди вороха бумаг, допил остаток, и поставил обратно, что-то замурлыкав себе под нос и быстрее заклацав клавишами. Алтан как раз добил первый бокал — если так пойдёт, у него непоправимо испортится вкус, потому что ему начинала нравиться эта игристая лабуда, — так что прихватил и Серёжин стакан, когда пошёл к бару. Дракон бесстыже пялился на бармена — его звали Олег, и был он, как Алтан вчера выяснил, сослуживцем Дракона. Алтан немного удивился — послужной список у Дракона был весьма впечатляющий, — но, приглядываясь начал угадывать какую-то схожесть в повадках, в движениях. Вызывало уважение. — Повторить? — поинтересовался Олег, подойдя. Насчёт того, кем они с Серёжей друг другу приходятся, Дракон прошлым вечером на удивление долго жевал сопли, но потом все-таки выдал, что, в общем-то, никем, выросли в одном детдоме, держались всю жизнь вместе, как братья, так и живут. — Да, и это тоже… — Алтан кивнул на стакан, и сел на стул, переведя намеренно скучающий взгляд с грифельной доски, исписанной серёжиным почерком, на парня, сидящего рядом со стаканом пива и смартфоном. Людей сегодня было много и Алтана это раздражало. Он в равной степени любил тусовки и уединение в тишине оранжереи… И любоваться Серёжей, корпящим над своим проектом, он предпочёл бы как раз в тишине, среди зелени и распускающихся цветов. — Ваш заказ, — Олег поставил перед ним шампанское и стакан — на этот раз с минералкой, пояснив, — Серый не пьет два стакана сока подряд. Алтан сдержанно кивнул, и пошёл обратно. На этот раз Серёжа действительно оторвался от ноутбука, а не просто глянул на Алтана, и расплылся в трогательной улыбке: — Спасибо! А то от сладкого горло пересыхает. — Можно к тебе? — Алтан указал взглядом на заваленный бумагами диван, и Серёжа мелко закивал, ловко перекинув основной объем макулатуры на стол. Стакан с минералкой он осушил сразу наполовину, в несколько глотков, прикрыв глаза короткими пушистыми ресницами. — Рассказать тебе, что это? — стеснительно предложил он. Кончики ушей и скулы немного зарозовели, красиво. Алтан кивнул и пересел поближе, увидев на экране, как и ожидал, абсолютно непонятное нечто. Но Серёжа так воодушевлённо рассказывал — что-то о социальной сети, анонимности и защите данных, что Алтан не столько слушал, впитывая информацию, сколько слушал, наслаждаясь звуком голоса и внезапно заискрившей энергетикой, разлившейся вокруг него волной. В его речи было много — слишком много совершенно непонятных Алтану технических подробностей, их он как раз пропускал мимо ушей, а в то, что Серёжа говорил человеческим языком, старался все-таки вникать, так что, когда Серёжа выдохнул и неуверенно поинтересовался: — Тебе интересно? Алтан не только кивнул, но и без лукавства заверил его, что кое-что даже понял. Серёжа, видимо собирался продолжить рассказ, но отвлёкся на подошедшего Олега. Тот подошел с другой стороны, где было воронье гнездо, и наклонившись, вытащил из-под стола открытую банку энергетика. Видимо, почти полную, потому что держал он её аккуратно, чтобы не плеснуть на бумаги. Серёжа в мгновение ока залился ярким румянцем до корней волос — у него даже на запястьях проступили красные пятна, Алтан поразился, и запрокинул голову, часто заморгав. — Если ты ещё раз протащишь энергетик, я тебя оставлю посуду после закрытия мыть, понятно? Серёжа мелко закивал и виновато улыбнулся уголком губ. Олег развернулся и ушел, унося банку, а Серёжа озадаченно заозирался и даже под стол заглянул. Алтан, прикинув ракурсы, рассмеялся: — Это Дракон тебя сдал, у него обзор хороший. — Ой, — Серёжа посмотрел на Алтана, на Дракона, улыбнувшегося и подмигнувшего ему, и снова на Алтана, который перестал смеяться, но перестать улыбаться никак не мог. — Блин. Теперь точно усну рано… — Тогда расскажи ещё что-нибудь, пока бодрствуешь, — усмехнулся Алтан, пригубил шампанского и приготовился слушать.

***

Лапушки-котятки в своём уголке наконец-то разворковались, вечер неторопливо катился к ночи, Дракон перешёл с кофе на минералку с клюквенным соком, ворона по имени Марго перебралась из своего гнезда на стойку, когда народу стало поменьше, и теперь прыгала по полированному дереву за кусочками сухого кошачьего корма — Олег дал Вадику пакетик с каким-то незнакомым названием, явно не китикэт или вискас, чтобы Вадику было не так скучно, пока он занят. Олежек вообще был полон заботы о ближнем и нерастраченной любви — ванильненько, но такой он и был, из песни слова не выкинешь. Людей в баре почти не осталось: пара компаний с пивом, да несколько одиночек за барной стойкой, все-таки контингент тут подбирался очень определённый, тихий. Видно, чтобы и Олежу не раздражали, и Серого не отвлекали, скучновато, если сидеть весь вечер с водой и кофе, но зато никто никому в душу и штаны не лезет. Вадик бы последний пункт исправил, конечно, но повода все не было. Да и Золотко без пригляда не оставишь — работа есть работа. К полуночи расползлись все, даже те, кто едва мог передвигать ногами. Симпатичная девочка, веселившаяся с одной из компашек, спохватилась на выходе, крикнула своим, чтоб подождали, и вернулась к бару, протянув Олегу какую-то банку. Ворона тут же снялась с места и взлетела Олегу на плечо, вертя маленькой клювастой головёхой. Олежа с ней на плече выглядел очень колоритно, хоть на постер к тёмному фэнтази. Они с девчушкой перекинулись парой слов — Вадик ревниво наблюдал, но сидел в другом конце стойки и нихрена не слышал, — и она, улыбаясь побежала догонять друзей. — Лиза принесла Маргоше сверчков, — пояснил Олег, вернувшись к Вадику, который ни на мгновение не собирался делать вид, что ему до этого нет дела. В банке действительно был маленький стог травы и какие-то крупные козявки. Ворона прицелилась стукнуть по банке клювом, но Олег на неё шикнул, и она возмущённо замахала крыльями. — Пригляди, чтоб не разбила, я дверь закрою. Вы, я так понимаю, пока никуда не собираетесь? Вадик в очередной раз посмотрел на Золотейшество, убедился, что мальчики вполне увлечены друг другом, и кивнул. Вернувшись, Олег убрал банку куда-то на кухню — туда вороне хода не было, — со словами «сверчки — на завтрак», и, возможно, собрался заняться какими-то своими важными предпринимательскими делами, но Вадик, почти улёгшись грудью на стойку, невинно предложил: — Тебе помочь не нужно? Ящик какой-нибудь из подсобки притащить? Ещё что-нибудь?.. В подсобку, тёмную и действительно заполненную коробками, они ввалились уже целуясь. Вадик едва не выл от удовольствия, наминая ладонями крепкое тело, но послушно вслепую следовал за Олегом к ближайшей свободной стене, и уж тогда-то дал себе волю — вмазал Олежу лопатками в стенку, навалился сверху, остервенело вылизывая горячий рот, умирая и воскресая на выдохе и вдохе от того, какой Олежа был — не податливый и не выёбистый, не ванильный и не агрессивный, самый охренительно вкусный. Лапал пресс, задрав майку, тискал задницу так, что у Вадика яйца звенели, тяжело дышал в губы, подставлял поцелуям шею, и снова тащил Вадика к себе, теперь уже сам вгрызаясь в его рот горячим, жадным поцелуем. Охуеть, как было хорошо. Не так же, как раньше, лучше, ярче, свободнее. Стояло так, что было больно, руки никак не могли насытиться прикосновениями — вадикова майка мгновенно оказалась на полу, с пуговицами на олежиной рубашке пришлось повозиться, так что, дорвавшись, наконец-то, Вадик ему всю грудь вылизал и за соски в отместку за долгую возню легонько укусил. Олеже понравилось, конечно — он в волосы вцепился, потянул обратно к себе, целоваться, уложил ладони Вадику на задницу, снова сжал, толкнувшись бёдрами, притеревшись членом к члену. — Да бля… — проскулил Вадик, и грохнулся на колени, споро расстёгивая пряжку ремня и джинсы. Наделся ртом на толстый обрезанный член, сглотнул, довольно замычав, когда Олежа затылком о стеночку приложился, кое-как дрожащими пальцами свои джинсы расстегнул, обхватывая ствол — пальцы хорошо скользнули по натёкшей смазке, и Вадик, расслабив горло, принял ещё глубже, вцепившись Олеже в бедро, чтобы удержаться. Тут было без подвохов: сосать красивый член — особенно этот — Вадик любил, а Олежа любил трахать его, придерживая за голову, так что тут все было чётенько. Олежек обнял за затылок, задвигался, тяжело выдыхая, когда Вадик втягивал щёки или стонал, вибрируя глоткой, а Вадик дрочил себе, уговаривая продержаться чуточку подольше. Хотя бы немножко, хотя хорошо было — хоть сейчас кончай, и потом ещё раз, сорок два раза подряд, а потом — смерть от обезвоживания. Вадик чувствовал, что Олежа сбивается, сосредоточился на нём, задвигал головой, не снимаясь с члена, дал толкнуться в глотку, растягивая сокращающиеся мышцы, сглотнул несколько раз, выдаивая Олежу досуха, широко мазнул языком по члену, отстранившись, и пьяно взглянул на такого же пьянющего удовольствием Олежу. Он протянул руку — Вадик ухватился, поднялся, перехватил ладонь, помогая опуститься на колени менее травматичным способом, чем сам грохнулся, — открыл припухшие губы, и Вадик чуть не взвыл от удовольствия даже раньше, чем толкнул багровую влажную головку между ними. Пришлось упереться обеими руками в стену — ноги едва держали, а Олежек так сладко и горячо водил губами по члену, что Вадик кончался весь, на каждом выдохе, а пока кончал, вообще едва не задохнулся — хотелось орать от удовольствия, от того, как Олежа глотал, сминая ладонями вадикову задницу, будто ему мало было этого охуенного рта на своём члене. — К тебе или ко мне? — выдохнул Вадик, когда Олег поднялся, и он снова прижал его к стене, впившись в натруженные губы своими, не лучше, натёртыми и чувствительными. Поцелуй со вкусом спермы Вадика всегда заводил только ещё больше. — Осади, тихо, — Олег погладил по шее, помассировал затылок, знал, как Вадику нравится, помнил. — В другой раз. — Ладушки, волчонок, — покладисто согласился Вадик, лизнув ещё раз его в губы и помогая застегнуть рубашку. Хотя бы целоваться ещё хотелось невыносимо, но внутренний хронометр подсказывал, что прошло минут пятнадцать, а то и двадцать, так что нужно было возвращаться к Золотейшеству, пока не заистерил.

***

От Дракона не было ни малейшего толка в вопросах выбора молочных коктейлей, которые сам Алтан не пил. Не потому, что не любил сладкие напитки или молоко, а потому что считал, что безалкогольные коктейли — это нечто противоестественное. Дракон, конечно, предлагал клубнику, и, когда Алтан, скривившись заказал карамельный и шоколадный вариант, клубничный взял себе. Так и сидел за барной стойкой, прихватив зубами толстую соломинку и следил взглядом за барменом, почти не переставая лыбиться, как придурок. Придурок и есть, но надёжный придурок, у Алтана относительно его работы претензий за полгода ни разу не возникло. Серёжа, увидев Алтана с двумя стаканами на выбор, трогательно заморгал с искренне удивлённым видом, и выбрал шоколадный, пробормотав, что шоколадный — его любимый. Сегодня был вечер пятницы, на маленькой сцене в другом конце зала выступал небольшой джаз-бэнд, неплохо вписывающийся в атмосферу, с непритязательностью которой Алтан почти смирился, то и дело ловя себя на мысли, что пока что ему хватает и этого, и на шумные тусовки не тянет. Марго сидела на столе, сегодня довольно прибранном, придирчиво выбирая что-то из миски с творогом, и с интересом поглядывая на Алтана — косы заплетать он снова не рискнул, да и Серёжа вчера с таким восхищением рассматривал его волосы, что Алтан решил повторить образ. Инициативностью Серёжа не отличался, все приходилось брать в свои руки, но и не то чтобы это был минус, было даже интересно. Тем более, что сегодня Серёжа не так сильно был увлечён своим проектом, больше посматривал на Алтана, смущённо улыбнувшись, когда Алтан, достав телефон, сфотал сначала Марго, подскочившую к серёжиной протянутой ладони — он дал ей какое-то лакомство, — а потом и его, хотелось иметь больше его фотографий, но начинать нужно было с малого. Например, спросить номер телефона точно уже было прилично. Неприлично, что у Алтана его до сих пор не было. На выходные пришлось уехать из Питера — Алтан предупредил, что пару дней его не будет и отправил свою фотку. Переодевался три раза, добиваясь идеального баланса между вычурностью и простотой, и, наконец-то удовлетворившись результатом, сделал селфи — чёрная водолазка с высоким воротом, закрывающим шею, снова наконец-то заплетённые косы с золотыми украшениями, легкая улыбка, получилось хорошо. «Жаль, что не придёшь», — ответил Серёжа меньше чем через минуту. — «Удачи тебе с делами» Алтан немного надеялся на фотку в ответ, но не удивился её отсутствию. «А это у тебя орхидея?» Вопрос Алтана озадачил — он настолько привык к своим домашним любимцам, что не всегда замечал, что они попадали в кадр. С другой стороны, своими фотографиями из дома он ни с кем не делился, как и никому не рассказывал о своём увлечении садоводством. Оставалось надеяться, что Серёжа так долго и внимательно разглядывал алтанову фотографию, что заметил орхидею, а не что он только её и заметил… «Да, моя красавица, орхидея Шэньчжэнь. Приеду — расскажу». В электронном общении Серёжа оказался поживее, хотя несколько обескураживало то, что за два дня Алтан получил десяток фотографий Марго. Некоторые вещи нужно было просто принять и простить. Расписание у него было не очень здоровое даже на взгляд Алтана, который жаворонком не был — ложился спать рыжик около трёх часов, подскакивал в субботу в семь, в воскресенье в восемь, в понедельник снова в семь утра, кажется, энергетики были не столько прихотью, сколько жизненной необходимостью. Алтан мало заботился о ком-либо в своей жизни, кроме своих обожаемых цветов, но серёжин режим его, кажется, всерьёз волновал. «Пришли свою фотку», — не выдержал Алтан в понедельник утром. В Питер он возвращался в обед, было время привести себя в порядок и наведаться в «Белую ворону». Серёжа надолго замолчал, Алтан даже начал прикидывать, как бы смягчить почти невольно сорвавшееся требование, как он наконец-то ответил, прислал фото из аудитории. Алтан удовлетворенно улыбнулся, рассматривая его — фотка чуть кривоватая, совершенно не выверенная, но чувствовалось, что Серёжа сделал десятка два, прежде чем прислать что-то Алтану. Вечером Алтан рассказывал ему про свои орхидеи, и про остальных своих любимцев, про себя удивляясь, насколько это приятно, делиться с кем-то увлечением вживую. Серёжа был внимательным слушателем, кивал, с интересом рассматривал фотки, которые Алтан показывал на своём мобильнике, расслабился совершенно, привалившись к Алтану плечом и иногда отводя за плечо его волосы, загораживающие обзор. Алтан заметил, как он украдкой пропускает пряди сквозь пальцы, удовлетворённо улыбнулся, позволяя себе в очередной раз представить, каким Серёжа будет в близости — любопытным, ласковым, осторожным. Рассказывать о своих цветах Алтан, мог, как выяснилось, бесконечно. Это совсем не то же самое, что сидеть на профильных форумах, задавая вопросы и по крупинкам собирая ценную информацию. Серёжа признался, что иногда покупает кактусы или суккуленты, потому что они ему нравятся, но долго они не живут, — признался он в этом так осторожно, словно ожидал, что Алтан его обвинит в цветоубийстве. — К этому тоже склонность нужна, — великодушно утешил Алтан. — Зато у тебя Марго есть. Где ты вообще достал в Питере белую ворону? — Нашёл! — радостно объявил Серёжа. — Её сороки заклевали стаей, она ещё поменьше была, совсем птенец. Она с тех пор не очень любит летать. Может, но недалеко и только там, где безопасно. В баре летает, и дома у нас… — Вместе живёте? — Алтан кивнул на Олега, который скучал бы за стойкой — народу в понедельник совсем не было, — если бы не Дракон. — Ага, — простодушно кивнул Серёжа. — Олег о нас с Марго заботится. Ну и я стараюсь, — он посерьёзнел и перевёл взгляд на давно погасший экран ноута. — Я поработаю ещё, ладно? Алтан кивнул и сходил за шампанским, задумчиво оглядев Олега, пока тот наполнял новый бокал. На «строгого старшего брата» он похож, пожалуй, не был. О Серёже заботился, но без фанатизма, да и Дракону, вон, кое-какую информацию передавал для Алтана. — Что-то ещё? — уточнил Олег. Алтан вздрогнул, выныривая из задумчивости и покачал головой. Работа сегодня Серёже давалась не так споро, как обычно — пальцы то и дело замирали над клавиатурой, а сам он постоянно косился на Алтана, так что тот не выдержал и спросил: — Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? Серёжа одарил его смущённо-несчастной улыбкой и неуверенно кивнул. — Например? — заинтересовался Алтан, и повернулся к нему, подобрав под себя одну ногу. — Расскажи. — Да я просто… гуляю, — он снова залился лёгким розовым румянцем, глянув на Алтана из-под ресниц. — По городу… В зоопарк хожу, мне там нравится… Иногда в парк с Маргошей хожу, чтобы воздухом подышала… Со мной скучно, — выдал он на одном дыхании, и тут уж Алтан не вынес этого самобичевания, протянул руку, легонько прихватив Серёжу за загривок и сам потянулся вперёд, прикасаясь к его губам. Серёжа закаменел мгновенно, даже дышать перестал, кажется, неуверенно разомкнув губы только когда Алтан настойчиво провел языком второй раз. Вздохнул тихонько, ещё не отвечая толком на поцелуй, только принимая ласку — сложно было не напирать, но Алтан правда старался. Гладил по шее, легко касался губ, неторопливо углубив поцелуй лишь тогда, когда Серёжа отмер и немного подался к нему, оперевшись ладонью о бедро. Вадик ухмыльнулся и, перегнувшись через стойку, дёрнул отвернувшегося Олега за шлёвку джинсов. Все равно вокруг никого не было, так что возмущаться Олеже было не с чего, а когда он обернулся, возмущённо приподняв бровь, радостно заявил: — Ты проиграл мне свою роскошную задницу, волчонок. — В подтверждение своих слов Вадик кивнул в угол, где котятки самозабвенно целовались уже несколько минут. — Мы не делали ставок, — фыркнул Олежа, оглядев эту милую эротику непроницаемым взглядом. — Неет, я же сказал, что если они сегодня дойдут до второй базы, то мне достается твоя роскошная задница, я точно помню, как говорил это, сидя на этом самом месте, — Вадик для убедительности потыкал пальцем в барную стойку. — Это не моя проблема, что ты не предложил ответную ставку, я подумал, что ты согласен! Олежа ещё старался сохранять непроницаемое лицо минуту или полторы, но не выдержал, тихо рассмеялся, чтобы не спугнуть милующихся котяток.

***

— У меня завтра выходной, — напомнил Серый. Он сидел за стойкой и аккуратно нарезал на кусочки поджаренный на электрогриле кусок мяса. Прям стейком Олег бы своё творение не назвал, но получалось довольно вкусно и, в сочетании с овощным салатом, соответствовало его представлениям о правильном питании. Обедали обычно часа в три, в это время в баре никого не было, ни желающих пропустить кофейку за барной стойкой, ни жаждущих накидаться к вечеру до состояния невменько. Марго сидела рядом на стойке и выбирала из своей миски кусочки сырой говядины, иногда довольно распахивая белоснежные крылья — утром Серёжа её искупал. Про выходной Олег помнил, но не помнил, чтобы у них были какие-то планы. Жили они, придерживаясь однообразного расписания, особенно сам Олег — Серый хоть иногда выбирался в город, погулять, голову освежить, но ему нужно было хоть иногда отвлекаться от умственной работы. Насчет себя Олег особо не заморачивался, ему нужно было держать на плаву бар, приносящий им оплату коммуналки и еды, и пока что он с этим справлялся. Так что он просто угукнул, переложив из своего салатника в Серёжин половинку жёлтого черри — Серый их любил. — Алтан к себе приглашал… — неуверенно продолжил Серёжа, покосившись на Олега в ожидании реакции. — Я и подумал, закончу сегодня с работой, — он кивнул на свой стол, — ну и… раз завтра никуда не надо?.. — Ты у меня разрешения спрашиваешь? — Вздохнул Олег. Ну, не был он готов к таким разговорам, хотя понимал, что рано или поздно что-то такое случится. Было бы проще, если бы Серый просто написал смс-ку «ночую у Алтана» — тогда Олег хотя бы знал, как реагировать. Волноваться. Но Серый все делал правильно, и от этого было немного не по себе. — Ну, вроде того, — Серёжа скорчил несчастную мордашку. — Тебе он… не очень нравится? Олегу по умолчанию не мог нравиться юный мажорчик, у которого в охране Вадик. Если ему нужна такая охрана, то здравствуйте неприятности на каждом шагу — к гадалке не ходи. Но дело-то было вообще не в нём. Серёже было уже двадцать, хотя в том, что касалось межличностных отношений он притормозил где-то в районе пятнадцати, нужно было начинать учится строить взаимоотношения. Олег точно не мог быть хорошим примером для этого — ему было ни до чего, лишь бы выжить, протянуть до того момента, когда Серый закончит учёбу, а особенно, когда закончит свой амбициозный проект. Вадик вот, внезапно нарисовавшийся — глоток чистого воздуха. — Ну тебе-то он нравится? — Серый не задумываясь кивнул. — Ты ему доверяешь? — Серый снова кивнул. — Ну значит делай то, что тебе хочется. А чего не хочется — не делай. — Захотелось дать себе по лбу за такую вдохновенную речь. — Надеюсь, ты меня понял… — Не делать того, что не хочу, — серьёзно кивнул Серёжа. Улавливать суть он умел, несмотря на рассеянность. — Позвони, если захочешь слинять, — добавил Олег, подумав. — Я серьёзно. — Ладно тебе, — Серый покраснел щеками и уткнулся в салатник. — Квартира свободна будет… Да и Дракон тоже, — он попытался что-то эдакое изобразить бровями, чем вызвал у Олега смех. — Не суй свой нос в чужой вопрос, — улыбнулся Олег, потрепав его по макушке. — Добродетель хренов. Серёжа довольно заулыбался, забрал у Олега пустую тарелку и пошёл вносить свой вклад в общее дело — мыть посуду.

***

Когда Олег был подолгу занят, Вадику было скучно. В Кэнди Краш он прошел уже четыре сотни уровней, котятки, то целовались — когда никого не было, — то отлипали друг от друга — Золотко цедил шампанское и дружился с вороной (она уже забиралась к нему на плечо и легонько дёргала золотые серьги в ухе), а Серый что-то там шаманил в своём ноуте. Олежек, добрая душа, даже заказал для Вадика безалкогольное пиво (оно даже появилось в барной карте и Вадик жалел, что не застал момент, как Серый его туда вписывал), и вечер Вадик скрашивал малиновой Балтикой и ставшим уже привычным любованием олежиной задницей. Как Серый уснул, он не заметил — попался трудный уровень, над которым Вадик бился минут пятнадцать, следя периферийным зрением, чтобы никто к котяткам в уголок не совался, а когда повернулся глянуть, как они, застал идиллически-пасторальную картинку: Золотко уткнулся в мобильник, Серый спал, уложив голову ему на плечо, а ворона пристроилась у него в руках, как в гнезде, судя по всему, пацану не привыкать было держать её во сне. — Дрыхнет, — сообщил Вадик, когда Олежа оказался в зоне слышимости. — Глянь, какие сурки милые. Олежа глянул задумчиво и долго, немного нахмурился, поймав короткий взгляд Золотейшества, и, облокотившись на стойку, наклонился к Вадику. Вадик, в принципе, догадывался, о чём речь, Золотейшество ещё перед тем, как загрузить себя, драгоценного, в машину, сообщил, что возвращаться будет не один, и Вадику интересно было, как Олежа на это отреагирует. Хотя… Вадик его достаточно хорошо знал, чтобы знать — как. — Ты ведь знаешь, что я хочу сказать? — уточнил Олежа. — Ну, если там будет про разбитое сердце и кровную месть, то да, я догадываюсь. Не паникуй, пускай развлекаются, чего ты? Золотейшество выдал высочайшее дозволение рассекретить адрес своего обитания для тебя. А я ребяток отвезу, рыженького отнесу, если не проснется, и вернусь. Одна нога здесь — другая там. — Хуёвый сапёр, — без особого энтузиазма хмыкнул Олег. — Если Серый не проснётся — с вами съезжу. Вадик не стал тупить, спрашивать «ты шо? мне не доверяешь?», закатывать глазки и строить из себя оскорблённую невинность. Нормальная позиция, её ещё б до Золотейшества донести. Что оказалось не такой уж сложной задачей. Олежин братишка наверное испускал какие-то успокоительные флюиды, или слюна у него волшебная была — никаких других объяснений тому, что золотая статуя рядом с ним превращалась в довольно заботливого парня, у Вадика не было. Золотко даже совершенно спокойно досидел до самого закрытия со спящим рыжиком на плече. Вадик один раз принёс ему шампанского, заодно озвучил Олежину позицию, и Золотейшество величественно кивнул, мол, так и быть, приемлемо. А так сидел себе тихонько, не ёрзая, поглаживал иногда рыжие вихры, заправляя за аккуратное розовое ушко, когда они падали пацаненку на лицо. Вадик уже как-то видел его в таком умиротворении, в алтановой святая святых, в оранжерее. Вадик дурачком не был, понимал, что ему высочайшее доверие оказывалось, когда Золотко приглашал его для обсуждения дел и планов в свой роскошный цветник — там он ворковал со своими орхидейками и прочими гладиолусами, подрезал листья серебряными ножничками, смешивал какие-то алхимические зелья, чисто друид какой-нибудь кельтско-бурятский. Белого балахона не хватало. Вот и с Серым у него выражение лица становилось таким… оранжерейным. Олежа закрыл бар, наскоро переделал все сопутствующие дела — Вадик ответственно загрузил посудомойку, например, — и аккуратно сложил весь бардак со стола вместе с ноутом в небольшую сумку — и как только уместилось всё? — Можем ехать? — поинтересовался Золотейшество, следивший за Олежиными передвижениями, как змеюка золотая, не моргая. Вадик видел, как Олежа на выдохе проглотил все свои проблемы с гиперопекой, прежде чем кивнуть и наклониться к Серому, вытаскивая ворону из его рук. Ворона сонно встряхнулась, помахала крыльями и послушно пристроилась Олегу на плечо. Серый так и не проснулся — устроился поудобнее на заднем сиденье, прильнув к Золотейшеству, и так всю дорогу продрых. Хотя, чему тут удивляться-то, в два часа ночи, Вадик вообще не понимал, на каких внутренних ресурсах существует этот пацаненок. К Золотку в спальню Вадик его тоже сам отнёс, Олежа остался в машине, Вадик, конечно, отметил совершенно непроницаемое выражение лица, с которым он смотрел на трёхэтажный особняк, но ничего комментировать Олег не стал. Вадик почти не сомневался, что он уже пробил Золотейшество по всем доступным каналам, может менее обширным, чем у Вадика, ввиду смены деятельности, но и того должно было хватить. — Надо было ему шмоток каких-нибудь прихватить, что ли, — задумчиво пробормотал Олег, когда Вадик вернулся за руль и завёл красавец-джип. — У Золотейшества гардеробная размером с Алабаму, разберутся, — беспечно отмахнулся Вадик и уложил ладонь Олеже на бедро, замурлыкав под нос Bad Romance.

***

Раскладывать Олежу на нормальной кровати было охуеть как сладко. Целовать его, млеть от того, как нетерпеливо он зарывается пальцами во влажные после душа волосы, растягивать его, тугого, отвыкшего, насаживаясь глоткой на член, под хриплые громкие стоны. — Постель без татарина — как космос без Гагарина, — сообщил Вадик, толкнув в горячую, сжимающуюся задницу пару пальцев до ладони, и подняв голову. — Всегда удивлялся, что ты в армию, а не в КВН пошёл, — выдохнул Олег, красиво выгнувшись. — Моя миссия — нести добро в широкие массы, — бездумно объяснил Вадик, зацеловывая твёрдый поджарый живот, парочку старых знакомых шрамов на нём. — Хуйню, Вадь, хуйню нести, а не добро. Вадик в отместку развёл пальцы пошире и обхватил губами тёмно-розовую головку, пососав. Олежек заскулил, взбрыкнул длинными ногами, несильно дёрнул за волосы, и Вадик — ну добрая ж душа, — сжалился, вобрал на всю длину, мерно задвигав рукой. — Трахаться будем, или я кончаю и спать?.. Вадик действительно увлёкся самозабвенным отсосом, да ещё и пальцы так хорошо, горячо сжимало тугими мышцами, что вытаскивать не хотелось, а Олежа уже взмок, раскраснелся красиво. Закинул одну ногу Вадику на плечо и вцепился руками в подушку под головой, тяжело, разгорячённо дыша — пара минут и кончит. — Спать, размечтался, — промурчал Вадик, вытащив пальцы, погладив напоследок влажную дырку. Столько всего сразу хотелось, что в одну ночь не уместишь, так что надо было начинать расставлять приоритеты. Приоритет у Вадика был — Олег понятливо перекинул ногу через его бёдра, когда Вадик рухнул рядом спиной на постель. Да-да-да, вот оно, самое охуенное на земле зрелище, самая яркая россыпь ощущений — Олежек, медленно, по сантиметру, принимающий член. Вадик изнывал под ним не двигаясь, подбадривал всякой рвущейся с губ чушью, лапал крепкие бёдра, трогал член, сжимал в ладони тяжёлые яйца, рассматривал, заново запоминая, сосредоточенное олежино лицо, подрагивающие ресницы, лёгкую складку на лбу, припухшие, манящие впиться поцелуем губы. — Иго-го? — хрипло, почти беззвучно пробормотал Вадик, когда Олежа открыл наконец-то глаза, мягко качнув бёдрами. — Ох, ебать… Если уж Олежа был сверху — то он был сверху. Прижал Вадика лапищами за плечи, задвигался, откинув голову со стоном, так, что кровать заскрипела, Вадику только оставалось сжать ладную задницу, да подмахивать, подстраиваясь под заданный ритм. Иногда ещё добавлять перца хлёсткими шлепками — Олежа тогда коротко рыкал и особенно сладко сжимался на члене — у Вадика перед глазами темнело от кайфа, и целоваться хотелось все больше. Он ухватился за опять неснятый кулон, потянул, натягивая цепь, Олег поупрямился, плечи сжал сильнее, но поддался, наклонился, уступая инициативу, накрыл губы поцелуем, сбиваясь с ритма, но Вадик подхватил, стиснул бёдра, задвигался сам, растягивая ягодицы в стороны, трогая пальцами между ними, там, где член толкался в жаркую обволакивающую, пульсирующую тесноту. Олег снова отстранился — Вадик только успел царапнуть короткими ногтями по груди, — откинулся назад, оборачивая ладонь вокруг члена, поймал ритм, сжал вадикову руку, чтобы удержать равновесие, снова задвигался сам, дроча себе, размазывая блестящую смазку по члену и пальцам. Вадик где-то далеко в мыслях порадовался, что не стали ханжествовать и выключать свет — было чем полюбоваться. Но одних горячих видов было мало, хотелось больше контактов, пришлось отпустить роскошную задницу, чтобы снова потянуть за прочную цепочку, и сообщить совершенно поплывшему Олеже: — Сейчас окажешься на спине. Так — некуда отстраниться, так — весь под Вадиком, раскрытый, затраханный, горячий, влажный. Одна нога у Вадика на плече — «ты ж мой гибкий волчик» шёпотом — губы в губы, кожа к коже, Вадик еле как руку между ними втиснул, обхватил влажный, перевитый набухшими венами член, и дал жару — так, что кровать задолбила изголовьем в стену. На это было пофиг, можно было наконец-то шуметь вдоволь, они оба на это были горазды. У Вадика не хватало дыхалки на стоны, он только хрипло вздыхал, да порыкивал, глубже и сильнее втискиваясь в сжимающуюся задницу, зато Олежек, стоило оторваться от его губ, отрывался за двоих, и красивыми стонами, и трепещущим, нуждающимся скулежом. Пот заливал глаза, но сбавить темп было смерти подобно, если уж выбирать, то Вадик лучше способа кони двинуть не придумал бы, да ещё Олежа царапал поясницу, двигаясь, из последних сил, навстречу, и это больше было похоже на взрыв сверхновой, чем на какой-то банальный оргазм. Вадика по винтику разобрало, распылило, размазало по Олегу, дрожащему в его руках, под ним, сжимающемуся на члене, выплёскивающемся тёплой влагой в ладонь, и обратно собрало далеко не сразу. Мыслей в голове никаких не было, ну разве что «нельзя останавливаться на достигнутом», но это и так было ясно, эту мысль можно было не думать. Олежа поднял руку, вцепился Вадику в загривок, потянул его к себе, и Вадик, кое-как разобравшись с конечностями, упёрся коленями поустойчивее, подхватил Олежу под затылок… Странный хруст он услышал как-то на периферии, не соотнося его ни с чем происходящим, а потом кровать накренилась, и мгновением позже они грохнулись на пол в ворохе одеял, простыней, подушек и треснувшего каркаса деревянной кровати. — Цел? — первым делом спросил Вадик, приподнявшись на руках и выпутав голову из простыни. — И даже не удивлён, — пробормотал Олег, спихнув его с себя на пол — Да вроде, цел. Ты как? — А что мне будет? — беспечно улыбнулся Вадик, тряхнув головой — в ушах немного шумело. — Ёбушки, мы разворотили твою кровать! Олежа заржал. Вот любил Вадик в нём это умение адекватно реагировать на ситуацию. — С меня новая. Пошли в душ? Душевая была крохотная, втиснуться вдвоём ещё можно, и даже сполоснуться, но и только — никакой романтики, да и напор все время скачет. Вадику спину ошпарило, правда от вылизывания олежиного рта он отвлекаться не стал, но этим и пришлось ограничиться, хотя планы на вылизывание всего Олега стояли следующими в списке вадиковых планов. Но сначала пожрать — жрать после секса и пережитых впечатлений, хотелось неимоверно. Олег порылся в холодильнике, достал пачку размороженного фарша — «вороньего», как он пояснил, из говядины, и по-быстрому сваял что-то из него, помидоров, лука и нашедшейся в ящиках ополовиненной пачки рожек. Вадик готов был записать себя в его вороны. Но официально такой возможности не предвиделось, так что он всерьёз занялся выбором новой кровати, благо глазомер позволял понять, какие варианты более-менее подходят. — Вот, смотри, — он гордо продемонстрировал Олегу один из вариантов. — Это — траходром в виде сердца, — Олежек отреагировал умилительно спокойно и сунул Вадику лопатку — попробовать соус. Вадик попробовал и радостно закивал, жрать хотелось все сильнее. — Я с этим в одном доме оставаться не буду. — Какой ты чувствительный мальчик, Томми, — фыркнул Вадик, и показал нормальный вариант — на самом деле, найти ебейших размеров траходром в форме сердца было довольно сложно, в отличие от нормальной кровати с усиленным стальным каркасом. — Это тоже траходром, — Олежа оценил размеры, написанные внизу, и закатил глаза. — Этот монстр в комнату не влезет. — Влезет, — экспертно заявил Вадик, стараясь не закапать слюнями стол, когда Олег поставил перед ним тарелку и сел напротив. — Собрать можно и на месте. И матрас ортопедический, а то спинка будет бо-бо, — забормотал он, переходя в другой раздел онлайн-магазина, одновременно уплетая макарошки с фаршем. — Перебарщиваешь, Вадь, — сообщил Олежа. — Это называется ответственное планирование и просчёт возможных ситуаций, — авторитетно объяснил Вадик с набитым ртом. — Твоей кровати нам хватило на раз. Надо смотреть в будущее. Где спать будем? — У Серого, где ещё… Просто спать, — он тыкнул в Вадика указательным пальцем, не сдержав улыбку. — Серый не отстанет, если мы все кровати в доме сломаем. — Ну… справедливо, — неохотно согласился Вадик, утешая себя мыслью, что выбранный траходром есть в наличии на складе и его привезут уже завтра. Точнее сегодня — часы подбирались стрелками к половине пятого.

***

Алтан не часто оставался спать с кем-то в постели даже после бурной ночи, идея просыпаться рядом с кем-то, помятым и лохматым — спасибо непослушным волосам, на битву с которыми Алтан тратил непомерно большую часть жизни, — его не прельщала. В свою постель он не приводил вообще никого, это все-таки была святая святых, а снять хороший номер на ночь никогда не было проблемой. Но с Серёжей все шло не так, как обычно, и Алтан с истинно буддистским смирением просто плыл по течению, засыпая рядом с раздевшимся даже не просыпаясь Серёжей. Кажется, такой способ укладывания в постель — не открывая глаз, — не был для него внове. Для Алтана все это было новым, непривычным: ритм чужого дыхания в своей спальне, тепло тела под боком, просто сон рядом, которому не предшествовало ничего. Спал Серёжа спокойно, тихо, вот только просыпался рано — к подъёму в семь утра Алтана жизнь не готовила. Но спал он чутко, так что, когда Серёжа резко сел на кровати, завертев головой, он тоже проснулся — протянул руку, погладив его по спине, по выпирающим острым позвонкам, успокаивающе-сонно мурлыкнул: — Ты уснул ещё в баре… Я подумал, что не обязательно менять наши планы из-за этого. Ты всегда так рано подскакиваешь в выходной? Серёжа обернулся через плечо, взглянул на Алтана из-под упавших на лоб волос, и красиво улыбнулся. — Да, Маргоша привыкла, что я её кормлю между семью и восьмью… А она?.. — С Олегом осталась, конечно. Не думаю, что он бы доверил мне вас обоих сразу, — фыркнул Алтан, вспоминая хмурые брови серёжиного братца. — Считаю достижением, что он позволил уволочь тебя, спящего, «в своё логово». Лицо у него было именно такое. Серёжа тихо рассмеялся, и наконец-то лёг обратно, на бок, подперев висок ладонью. Алтан сонно моргнул, едва держа глаза открытыми. Он мог спать по четыре часа в сутки, но не получал от этого ни малейшего удовольствия. — Ты спать хочешь, — шепнул Серёжа, протянул руку и вдруг погладил Алтана по лицу, вычертил линию скул, лёгким прикосновением спустившись к подбородку. — Прости, что разбудил… Спать хотелось, но уже, наверное, не так сильно, как пару минут назад — прикосновения были приятные, ласковые, такие трепетно-осторожные. Алтан повернул голову, поймав губами подушечки тонких пальцев. Серёжа выдохнул чуть более шумно, подавшись вперёд, и Алтан, выпростав руку из-под тонкого одеяла, потянул его к себе, подставляя губы мягкому, словно заново изучающему поцелую. Серёжа гибко скользнул сверху, погладил по растрёпанным волосам и, почти не отрываясь от алтановых губ, шепнул: — У тебя такие красивые волосы… Зачем выпрямляешь? — он зарылся пальцами в пряди, и Алтан довольно зажмурился, уложив ладони Серёже на поясницу и притянув его ближе к себе. На нём была алтанова футболка, съехавшая по изогнутой спине почти до лопаток, и Алтан лениво-ласково скользил ладонями вдоль позвоночника, наслаждаясь ставшим глубже, но не переставшим быть ласковым поцелуем. Хотелось чуть большего — обхватить ногами узкие бёдра, легонько впиться ногтями в спину, подставить поцелуям горло и грудь, но Алтан старался себя сдерживать, принимать правила новой игры: не требовать, не указывать, не настаивать. Но к шее Серёжу, изучающе зацеловывающего его лицо, все равно направил, мягко надавив на затылок. Серёжа послушно съехал ниже — Алтан воспользовался моментом и задрал его футболку так, что все равно пришлось снимать, прижался, касаясь губами горла, длинно лизнул, от ключиц к подбородку, и Алтан откинулся на подушки, томно вздохнув. Поймал Серёжину руку, несмело поглаживающую его по плечу, переложил себе на грудь, одобрительно замычав, когда чуткие пальцы, погладив, легко сжали сосок через футболку. — Тебе нравится? — восхищённо уточнил Серёжа, приподнявшись, чтобы взглянуть Алтану в лицо. — Вау… ты такой… такой… — он мотнул головой, видимо, не найдя слов, и снова прижался губами к приоткрытому рту, понятливо переложив вторую руку Алтану на шею. Такой догадливости, абсолютного какого-то понимания его желаний, Алтан от новичка не ожидал. То, что Серёже все это внове было очевидно, но учился он быстро, точно — вундеркинд. Алтан изнывал под ним, плавился от прикосновений и поцелуев, направлял его руки, подставлял шею влажным прикосновениям губ, выгнулся, приподнимаясь, чтобы Серёжа стянул с него футболку, и снова рухнул в постель, не сдержавшись и скрестив ноги на серёжиной пояснице. — Мне очень нравится, — выдохнул он наконец, когда Серёжа снова приподнял голову, заглядывая ему в глаза. У него раскраснелось лицо, но припухшие губы все равно выделялись ярким пятном даже на фоне этой розовы, а золотые глаза заволокло возбуждением, залило чернотой зрачков. Он отвел одну руку назад, погладил Алтана по бедру, вторую подложив ему под затылок, шепнул, явно и остро изнывая от возбуждения: — Мне тоже. Алтан принял это как приглашение — потянул его к себе, целуя, провел ладонью по груди, толкнул пальцы под резинку белья, обхватив горячий влажный член, и сам застонал от того, как Серёжа заскулил в поцелуй, вздрогнув. — Разденься, — попросил Алтан, лизнув пару раз приоткрытые губы. — И меня, — добавил он. Подниматься и возиться с бельем желания не было, Алтан чувствовал себя слишком разнеженным ласками и поцелуями, не хотелось терять это ощущение от лишних телодвижений. Серёжа не колебался ни мгновения — это хорошо, — отстранившись (Алтан неохотно расцепил скрещенные на его спине лодыжки и опустил ноги на постель), раздевшись, и вернувшись к Алтану. Прикоснулся трепетно к бокам, потянул резинку вниз, потом вдруг наклонился и прижался губами к животу, ещё и ещё, лизнул пупок, скользнув языком в маленькую ложбинку, снова поцеловал, и только после этого, отстранился, предельно аккуратно стянув с Алтана бельё. От его взгляда, полного любования, кожа покрывалась мурашками, а возбуждение накатывало с новой силой. Алтан тоже смотрел, любовался — маленькими розовыми сосками, гладким торсом с россыпью крохотных родинок, красивым возбуждённым членом, так хорошо ложившимся в ладонь. Алтан поднял руку и поманил Серёжу к себе, длинно выдохнув, когда он вернулся, ложась сверху, прижимаясь с тихим, дрожащим стоном. Алтан обхватил ладонью оба члена, провёл вверх-вниз, приноравливаясь, подставив шею горячим вздохам, попросил шёпотом: — Поцелуй меня. Серёжа исполнил его желание тут же — приник губами к губам, погладил по шее, обнял ладонями лицо, завздыхав, заскулив тихонько в такт движениям на члене, и кончил, замерев всем телом, уткнувшись Алтану в шею. Алтан гладил его по затылку, продолжая ласкать себя, и довольно замычал, когда Серёжа, приподнявшись, протиснул между ними руку, заменяя ладонь Алтана своей. Обнял пальцами член, погладил, приноравливаясь, поцеловал Алтана в шею, и ровно заскользил рукой, поймав тот же ритм, в котором Алтан ласкал их обоих. — Так? — тихо-тихо спросил он, касаясь губами уха. Алтан только закивал, чуть подмахивая бёдрами, и наконец-то ухватил своё удовольствие за хвост, плавно рухнув в него на выдохе. Хотелось что-то сказать, что-то нежное, что-то, что выразило бы для Серёжи то, насколько Алтану необычно и хорошо именно с ним, но в голове было приятно пусто, и никакие слова не шли. Алтан открыл глаза, длинно выдохнув, успев заметить, как Серёжа с любопытством лизнул свои пальцы, пробуя на вкус. Заметив взгляд Алтана он ярко покраснел до корней волос, безвольно протянув ладонь, когда Алтан ухватил его за кисть и потянул перепачканные спермой пальцы к своим губам.

***

Вадик проснулся от того, что ворона скакала по изголовью кровати, царапая дерево коготками, и истошно каркала. — Пшла нахрен, пожалуйста, — вежливо попросил Вадик, разлепив глаза и подтянув всхрапнувшего Олежу к себе поближе, чтобы не свалился с края — места на кровати им катастрофически не хватало. Вадик, засыпая шутил, что в такой тесноте можно случайно потрахаться и не заметить. Ворона растопырила крылья и каркнула прицельно в Вадика. — Жрать хочет, — буркнул Олег. — Её Серый утром кормит, пока я сплю. — Мы сожрали её фарш? — уточнил Вадик, прижав Олега к постели, чтобы не думал просыпаться. Судя по настроению Золотейшества и отсутствию вызовов от него, у Вадика намечался внеочередной выходной, или хотя бы его половинка, а вот Олег, с его бесконечным чувством ответственности, поперся бы на работу даже если бы город полыхал. Короче, Вадик собирался выпроводить Олега, дождаться заказанного утречком траходрома, проконтролировать сборку и дальше уже как пойдёт — все зависело от настроения Золотка. Вадик тихонько скрестил пальцы, загадав, чтобы Золотко с Серым были заняты друг другом подольше: в особняке была охрана и Вадик обычно не требовался. — У неё мясо есть, — пробормотал Олег. — В холодильнике на верхней полке. Кусок. — Спи, — Вадик преувеличенно-ласково чмокнул его в лоб, и перебрался через него, выбираясь из кровати. Олежа послушно перекатился к стенке и Вадик натянул на него одеяло, оглядываясь. Комнатка у Серого была такой гиковской, что даже Золотку бы, наверное, понравилась. Все эти распечатки с цифробуковками, которых было так много, что обоев видно не было, пара трогательно-древних плакатиков с какими-то научно-фантастическими киношками. Миленько. А вот кровать Золотку бы не понравилась, изнылся бы весь по поводу своей драгоценной хребтины. Вадик сам еле разогнулся, пока до кухни доковылял. Марго, оценив ситуацию и здраво рассудив, что от Волкова проку не много — вот же ж умная тварь, — вспорхнула с кровати и короткими перелётами отправилась за Вадиком. В сушилке для посуды он нашёл две пластиковых миски, решил, что одна, должно быть, для воды, и предложил вороне, прежде чем лезть в холодильник. Получил в ответ презрительный взгляд красных глазок-бусинок и настаивать не стал, залез в холодильник, достал кусок мяса и нарубил ей на небольшие куски, ссыпав в миску. Это ворона оценила — заткнулась и, проскакав по столу, начала с аппетитом заглатывать говядину. Стрелки часов показывали половину девятого. Вадик ещё пошарился по холодильнику, прикинул, что сможет, в принципе, сварганить яишенку, побродил по квартире, стараясь не шуметь. Можно было вернуться к Олегу в постель, но там реально было тесно, Вадик решил — пусть отсыпается. Сходил в его комнату и полтора часа разбирал тот пиздец, который они устроили ночью, отсортировывая постельное бельё от остова кровати. Он бы минут за двадцать управился, но попутно залипал в сериальчик на минимальной громкости, да и торопиться было некуда. У Золотка все было спокойно, дежурный доложил, что все там тишь да гладь, из дома никто не выходил и не собирался. Ну и ладненько, значит все довольны, пускай себе дальше воркуют. Олег проснулся в начале одиннадцатого, зашёл, сонный и помятый — милый, как пиздец, — в свою комнату, оглядел Вадика, сидящего на полу с телефоном, и улыбнулся. Красивый, сука, Вадик аж плыл от него. — Какие планы? — уточнил Олежа уже на кухне, уплетая наскоро пожаренную яичницу. Вадик вычеркнул из планов секс — времени не оставалось, да и, строго говоря, негде было, если только к стенке Олега прижать, но хотелось-то по-хорошему, в кровати, а не по-походному, — и вкратце изложил свой план. — Вечером — посмотрю, что там Золотейшество надумает, — добавил он, помешивая в кружке растворимый кофе. Другого в доме не водилось, Олег объяснил, что утренним кофеём он закидывается в баре или в кофейне неподалёку. — Кто их, молодёжь, знает, может они ещё на ночь останутся… Тебе рыжик ничего не писал? — Про планы — нет, — Олег повёл плечами, разминая. — Написал, что все хорошо, я лезть не стал. Сказал, что Маргошу покормили, а то он волноваться будет. — Хорошо — это отлично, — резюмировал Вадик. — В общем, что вечером — не знаю. Но ключи-то в любом случае завезу, перед тем, как к Золотейшеству ехать. На том и порешили. Олег с вороной пошли открывать бар. Вадику на прощание достался долгий, сладкий, многообещающий поцелуй, ключи от квартиры и просьба не собачиться с соседкой. Олег так выразительно глянул в сторону соседней квартиры, когда это говорил, что Вадик просто не выдержал, вылез чуть ли не на лестничную клетку его провожать, как был, в одних джинсах, украшая серую питерскую парадную своими яркими татухами. За дверью с номером двадцать пять кто-то подавился кашлем. Олег закатил глаза, махнул на прощание рукой и ушёл. Вадик пошёл досыпать на кровати Серого, положив телефон под ухо, но даже после полудня — а проснулся он уже во втором часу, Золотко не требовал его к себе. Вадик переборол желание позвонить Золотейшеству и поинтересоваться, живо оно там, или в ноль уже страхалось — не буди лихо, да? Кровать приволокли часа в три, долго пыхтели на лестничной клетке, протискивая стальной каркас в дверь, потом шумно, по-молодецки, с матерком, вытаскивали остатки старой — Вадику лень было с этим возиться, так что он просто накинул сверху наличкой. Пока они возились в комнате, он ещё успел забить холодильник всякой вредной хернёй, от пиццы до суши, фиг знает, что эти двое больше любят, и, жуя бургер из мака, разобрать доставку продуктов. Олежа, конечно, мог начать возмущаться из-за забитого до отказа холодильника, но Вадик был уверен, что с этим он как-нибудь справится. На такой-то кровати — точно. Матрас был кайфовый, после узкой подростковой кровати — чистое удовольствие для спины. После того, как молодцы ушли, получив ещё по тыщонке на рыло за старание, Вадик, накинув-таки для приличия майку (учитывая фасон в облипку приличие спорное, но хоть так), пошёл мириться с соседкой, которая наверняка измаялась два часа у чуть приоткрытой двери следить за происходящим. Для неё Вадик прихватил коробку зефирок и пачку чая, постучался в дверь и умилился трёхминутной задержке — бабулька сопела под дверью, делая вид, что добирается до входной двери из западного крыла своего дворца. Вообще, она оказалась довольно милой — сухонькая старушонка в цветастом платке, накинутом на плечи, и в стильных очочках в тонкой стальной оправе. Вздрогнула, увидев широкую вадикову улыбку, но в ответ не улыбнулась, с достоинством приняла подношения вкупе с извинениями за шум и, поджав тонкие губы, царственно кивнула. Вадик посчитал неначавшийся толком конфликт исчерпанным.

***

Разумовский всерьёз готовился к экзамену — обложился десятком справочников и учебников, сидел за маленьким рабочим столом возле зашторенного окна, под светом мощной настольной лампы, сгорбившись, как маленькая симпатичная горгулья. Так получилось, что последнюю неделю почти не виделись, только переписывались — Алтан даже приучил Серёжу отправлять свои фотографии, а не только Марго и приглянувшихся видов города, а когда Алтан наконец-то выкроил время на то, чтобы заехать в «Белую ворону», Серёжа виновато сообщил, что у него завтра экзамен и ему позарез нужно повторить всю программу. На часах было около девяти вечера — поздновато, на взгляд Алтана, чтобы забивать голову учёбой, но нарушать Серёжины планы Алтан не стал. Как и свои на его компанию — свистнул Дракону и сообщил, что сегодня они остаются ночевать у Волкова. «Я удачливый, и тебе удачу принесу», — добавил он, улыбнувшись оторопевшему Серёже. Разумовский только покивал заторможенно и продолжил собирать вещи в сумку, поглядывая на Алтана и орхидею в горшке, с которой он приехал. Орхидею привезли сегодня под заказ и расставаться с ней Алтан не хотел, скривившись на предложение Дракона «оставить цветуёк в баре». Так что, пока Серый корпел над своим гранитом науки, Алтан делал заметки насчёт своего нового питомца, внимательно осматривая листья, стебли и вчитываясь в прилагавшийся сертификат. Волков остался в баре, Дракон бродил где-то в другой части квартиры, в основном гремел чем-то на кухне, заглянул один раз, поманив ворону — та неожиданно снялась с места и полетела за ним. — Она хорошо запоминает, кто её кормил, — пояснил Серёжа, которого Марго, проскакавшая прямо по клавиатуре ноутбука, заставила вздрогнуть и отпрянуть от стола. — Олежа наверняка целое расписание оставил, — улыбнулся он, взглянув на часы. — Ты не голоден? — Есть не хочу, — уклончиво ответил Алтан, поднявшись с кровати, на которой сидел до этого, и в пару шагов приблизившись к Серёже. — Спину выпрями, — он положил ладони на худые плечи, сжал, вспоминая несколько уроков массажа, которые посещал в те времена, когда увлекался такими вещами. — Расслабься. Серёжа запрокинул голову, улыбнулся, послушавшись. Алтан мягко разминал ему плечи, любуясь, наклонился, прижимаясь губами к губам. — Мне заниматься нужно, — неубедительно пробормотал Серёжа в поцелуй, подняв руки и зарывшись Алтану в распущенные волосы. — Перерывы тоже нужно делать, — возразил Алтан. — Ты правда останешься на ночь? Странно, но Алтан действительно собирался так и сделать, хотя буквально ничего в этой квартире не соответствовало его привычному уровню комфорта. — Правда, — он спустил ладони с плеч на грудь, погладив. — Утром отвезу тебя в институт и поцелую на удачу. Хочешь, могу потом забрать. Серёжа не ответил, просто улыбался такой счастливой улыбкой, что Алтан таял, растворяясь в блеске золотых глаз.

***

Олежа, видимо, закрылся пораньше, пришёл в начале второго, рассеянно кивнув открывшему дверь Вадику. — Ты что, опять пиццу приволок? — первым делом спросил он, потянув носом воздух. Вадик не собирался снова пускаться в споры насчёт «полезной/вредной еды» и только оскалился: — Её готовить не надо, да и чем, по-твоему, вообще можно накормить этих детей? — Я тебя слышу, — сообщил Золотейшество, чинно шествовавший мимо со стаканом воды и вороной на плече — видимо, Марго лень было своим ходом возвращаться в серёгину комнату. — Приношу свои глубочайшие, — почтительно ухмыльнулся Вадик. — Но пиццу вы заказали самолично. Золотко привычно проигнорировал и удалился, весь такой смешной, домашний, в длинной футболке, прикрывающей задницу, с голыми ногами и тщательно расчёсанными волосами. — Кстати, — Вадик проводил Золотейшество взглядом и снова повернулся к разувающемуся Олегу. — В ванной нет зеркала, ты знаешь? — Знаю. Серый уронил, не спрашивай, как. У него в комнате есть на шкафу. А у меня есть настольное. — С его расписанием, я думаю, он просто уснул на нём, — предположил Вадик. — Я так понял, спать он сегодня не собирается? Ладно, понял, заткнулся, — Вадик оценил олежино выражение лица — крайне заёбанное, — иди умывайся, я тебе пиццу оставил. Ворону покормил как положено и чем положено, — продолжил он уже себе под нос, откинувшись на кровать и наблюдая за переодевающимся Олегом. — Вадь… — он подошёл, уперевшись коленом в постель, протянул руку, зарываясь в торчащие волосы — Вадик довольно замычал от лёгкой ласки. — Спасибо. — Да не во что, волчонок, — мурлыкнул Вадик и попытался потянуть его к себе, хотя понятно было, что шансов мало — Олежа ухмыльнулся и упёрся, не сдвинувшись с места. — Ну иди тогда, — оскалился он в ответ и легко приложил ладонь к крепкой заднице. Олежа прищурился недобро, но ухмыляться не перестал, и правда пошёл умываться, хотя Вадик рассчитывал хотя бы на поцелуй. Ну да ладно, наверстать всегда можно. Золотейшество новое приключение, кажется, увлекало. Во всяком случае он выглядел куда более довольным жизнью, чем когда оставался ночевать в пятизвёздочных отелях — Вадику-то было с чем сравнить. Ходил, конечно, по квартирке дива дивой, но спокойно. Нос не морщил, указаниями не сыпал, деловито обошёл квартиру, пристроил свою драгоценную орхидею Олегу на подоконник — Олежа за этим наблюдал со спокойствием удава, за что Вадик ему отдельно был благодарен, — оглядел кровать задумчивым взглядом, и поманил Вадика за собой. — Неа, — замотал Вадик головой ещё до того, как Золотейшество открыл рот. Ввиду отсутствия какого-либо пространства в квартире, они стояли напротив ванной в сумрачной темноте прихожей — Олег грел на кухне пиццу, Серёга, видимо, так и корпел над своими книжками. — Мы Олежу из спальни выселять не будем. Кровать охуенная, сам выбирал, но не стоит, рыжик не оценит. — Дракон, заткнись. Поучи меня ещё, — Золотко привычно скривился. — Тоже мне папочка. — Ваш Золотейшество, да упаси боже, — Вадик не удержался и закатил глаза. — Да я даже с женщинами не сплю, чтоб случайно потомством не обзавестись. — Избавь меня от подробностей. — Золотко, наверное, подутомился от такого количества новых впечатлений, и вадиковы шутки ценить был не в настроении. — Сам выбирал, говоришь? Тогда вторую тоже выбери. Поменьше, — добавил он, поджав губы. — С рыжиком-то договорились, Золотейшество? — Вадик ещё хотел добавить, что «угу», сказанное, не отрывая головы от конспектов, это не то, что стоит принимать за однозначное согласие, когда дело касается таких вещей, но промолчал. — Договорюсь, — холодно бросил Алтан. — Не твоя проблема. Тут Вадик не до конца был согласен, но кивнул, решив, что об этом можно будет ещё с Олегом утром перетереть, да и у Золотейшества планы по сто раз на дню меняются. Золотко продефилировал обратно к Серёге в комнату, бросив Вадику, чтоб разбудил утром, и скрылся за дверью. Олежа, кажется, всерьёз собирался спать. Вадик полапал его немного в ванной, пока он механически, словно на автомате, чистил зубы. У Вадика клыки были начищены сразу после ужина, так что он отрывался по полной, не отвлекаясь на такие мелочи — лапал за задницу, целовал в шею, жалел, что зеркала нет, и нельзя позубоскалить в отражение, чтобы Олег увидел. — Даже не думай, — вздохнул Олег, вернувшись к себе и покосившись на орхидею. Цветочек свой Золотко установил со всеми удобствами, устойчиво, и он дивно украшал холостяцкую спальню с траходромом. — Чисто люкс для молодожёнов, как тут не воспользоваться, — хмыкнул Вадик. — Стены картонные, — Олег закатил глаза. — Кстати. Что ты соседке наговорил? — Альбине Валентиновне? Да ничего, чаю ей с зефирками припёр, да за шум извинился. А что? — Вадик потянул Олега к себе, едва только тот сел на кровать. Олежа не стал сопротивляться, растянулся на постели, положив голову Вадику на грудь, Вадик вмиг разомлел от такого, поерошил пальцами волосы, погладил по плечу. — Хорошего, говорит, мужика я нашёл. Хозяйственного, — Олег тихо заржал, извернувшись и ткнув Вадика в бок локтём. — Свободных нравов бабуля. — А, ну так жизненный опыт, его не пропьешь. Конечно хорошего, да хозяйственного, — Вадик согласно закивал. — Да хрен с ними со стенами, когда это мешало потихоньку-то? — Мне — всегда мешало, — Олег прищурился, протянул руку и полапал Вадика за ногу в полное противоречие своим словам. — Ну, ты когда сверху, то тихий, — напомнил Вадик, потянувшись, заметив, как Олег заинтересованно навострил уши. — А уж я постараюсь. Олежа ещё поломался для приличия, без уверенности, похмурился, страдальчески глядя на смежную с серёгиной комнатой стену, потянулся к Вадику, перекатившись на бок, навис сверху, чутка прижав к кровати, серьёзно предупредил: — Ни звука. Вадик так же серьёзно кивнул — Золотейшество, конечно не делал вид, что не знает, чем его охрана в несвободное от работы время занимается, но обострять-то не стоило. Да и Серого отвлекать тоже, Вадик, как интеллигент с кандидатской, высшее образование ценил. Так что Вадик послушненько уткнулся мордой в матрас, распихав мешающие подушки, и беззвучно зарычал, когда Олежа прижался к спине, куснув за загривок и запустив руки под майку. Руки у него всегда были чуткие, пальцы ловкие, Вадика он знал как облупленного — как под рёбрами погладить, как по груди легко царапнуть, как бёдрами к заднице прижаться, чтобы Вадик из природного противоречия взбрыкнул, одновременно прижимаясь теснее. Олежа тихо, тяжело дышал в шею, лапая Вадика, как зачарованный, как дорвавшийся, шею с плечами вылизывал-целовал, по природной своей тяге к прекрасному следуя губами за линиями татуировки, насколько она виднелась из-под майки. Он её для этого даже задрал до лопаток, лизнул вдоль позвоночника, прихватил ладонью за задницу — крепко так, хорошо, и Вадик хрипло заскулил в простынь, попытавшись одной рукой Олега достать и потянуть к себе. — Тихо, — снова шикнул Олег. — Раздевайся. Вадик успел быстрее, поэтому ещё попялился пару секунд на Олега, демонстративно облизав губы и оскалившись, когда он вернулся на кровать. — Коготь свой снимай, всю спину мне исполосуешь, — ласково проворчал Вадик, потянув за цепочку, и Олежа без разговоров наклонил голову, позволяя снять, потянулся к Вадику, прижавшись губами к губам. Целоваться было сладко и горячо — Олежа продолжил с наслаждением Вадика лапать, и Вадик в долгу не оставался, до тех пор, пока его снова мордой в матрас не уткнули. Олег погладил от плечей до задницы по спине, лизнул длинно, влажно от копчика к пояснице, шлёпнул легонько по внутренней стороне бёдер, чтобы ноги удобнее расставил, и хрипло уточнил: — Точно тихим будешь? Вадик уже утонул в предвкушении — Олежек всегда был в постели старательным-внимательным, что Вадику нравится знал и додавал, обычно, сполна. Так что Вадик решил не провоцировать его своей болтливостью, и просто закивал, прикусив простынь, когда вслед за пальцами, мягко погладившими между ягодиц, тепло и влажно скользнул язык. Пришлось уткнуться лбом в постель, чтобы не заскулить от плавящего удовольствия, хорошо хоть новая кровать не скрипела от того, как его выгибало навстречу рукам, мнущим задницу, и горячему языку, терпеливо-ласково разлизывающему сжимающуюся дырку. Хотелось подрочить, умножить удовольствие, сделать острее и ярче, но тут Олежа был непреклонен — впился в бедро ногтями, едва Вадик изогнулся, дотягиваясь до своего члена, пришлось уступить, да ещё бёдра вскинуть выше, так, что даже о кровать не потереться. Это тоже было знакомо — если уж Олег брался доставить удовольствие, то предпочитал все делать сам, пусть даже Вадик там с ума сходит и трясётся от желания, царапая простынь. Оставалось беззвучно стонать, кайфовать и ждать милостей, вроде плотно скользнувшей по члену ладони и толкнувшихся внутрь пальцев. — Блядь, — почти беззвучно высказался Вадик, не выдержав, легонько подмахивая. Олежа, кажется, не услышал, продолжил в том же духе, двигая ладонью по члену, ритмично толкая пальцы внутрь и мокро вылизывая растянутые мышцы, иногда вовсе заменяя пальцы языком — тогда Вадик тянул себя за волосы, чтобы хоть немного отвлечься, так хорошо, было, так ярко — хоть до утра так стой, задницу выставив. У Олежека на его задницу, правда, другие планы были — он плеснул на раскрытую дырку приторно пахнущей смазки (Вадик сам лажанул с выбором), вставил три пальца, подвигал, оглаживая простату, помучил ещё немного, подождал, пока Вадика не начнет перетряхивать, и толкнулся наконец-то членом, туго и плавно въезжая на всю длину, пока не прижался пахом к ягодицам. Вадик старался не прикусить язык и хотя бы не заорать, так кайфово было чувствовать его в себе. Олег двигался едва-едва, давал привыкнуть, но пальцами так впивался в бёдра, что ясно было — едва сдерживается, переводит дыхание. Вадик тихонько замычал от удовольствия, когда Олег тепло и тяжело улёгся ему на спину, прижавшись губами к плечу, прежде чем двинуться настойчивее, глубже, но все так же медленно. — Ты меня убиваешь, — на выдохе пожаловался Вадик, распластавшись по постели, едва удерживая себя на коленях. Медленные, плавные движения, ласковые прикосновения рук, приправленные то остротой впивающихся в кожу ногтей, то настойчивостью сжимающих тело пальцев, дурманили голову чище и слаще гашиша. Вадика, не привыкшего к такому «медленно и ласково», с Олегом вело, как обдолбанного — в голове пустело, тело становилось все тяжелее, лёгкие сводило горячечными спазмами, а Олежа все мучил, двигался, целовал загривок и плечи, гладил по груди, прихватывая соски, изредка опуская руку к паху, чтобы приласкать текущий смазкой член. Вадик изнывал, тихо рычал, двигался навстречу, хватал Олега за руки, притягивая к себе — вылизывал ему пальцы, прикусывая, чувствуя, как он вздрагивает, срывается, вжимаясь лбом Вадику между лопаток, и поддавая бёдрами все сильнее, глубже и резче. — Перевернись, а? — Олежа чувствительно прикусил за ухо, вжавшись весь, качнув бёдрами. — Рожу твою довольную хочу видеть. — Ну как тебе, такому, блядь, галантному, отказать, — прошептал Вадик, хотя снизу предпочитал в основном так, но это ж, блядь, Олег. Он и под колени подхватил так хорошо, крепко, что Вадика ещё сильнее повело, и членом въехал снова гладко, ровно, сладко, сорвавшись таки. Так, как Вадику нужно было — короткие, сильные толчки выбивали из лёгких последний воздух и всю возможность издавать звуки. Оставалось только целоваться с остервенением, вгрызаться друг в друга, вплавляя кожу в кожу, стискивая в ладонях все, что попадалось — плечи, руки, бёдра. «Ещё-ещё-ещё», — шипел Вадик на самом пике, вцепившись Олегу в загривок, притянув его к себе — пальцы, как и все тело сводило судорогой и было просто охуеть, как хорошо. Олежа сладко и тихо-тихо скулил Вадику в шею, кончая, прижимался весь, горячий, взмокший, вкусный. Вадик, едва снова дышать смог, потянул его к себе, жадно зацеловывая. В квартире было совсем тихо — котятки то ли вместе уснули, то ли Серый со своими учебниками мышка-мышкой сидел, но Вадик, когда из душа возвращался, ни звука не услышал, хотя слабая полоска света из-под двери пробивалась. Олежа, натрахавшийся, чудо как хорош был — Вадику двигаться тоже было лениво, но целоваться, затянув его под одеяло, мог бы ещё часика полтора-два, пока губы не онемеют. Звук открывающейся двери он услышал одновременно с тем, как увидел изумлённый взгляд Олега, обращённый Вадику за спину. — Я уснуть не могу, — заявил Золотейшество, стоявший на пороге. Да, отличительной чертой Золотка было неприятие чьих-либо личных границ, и надеяться на то, что чудотворное действие Разумовского распространяется так далеко, было глупо. — Дай подушку, — добавил он, подойдя на шаг и требовательно протянув руку. Вадик выдохнул — выбираться из постели и везти Золотейшество домой совсем не хотелось, а подушка — да хрен с ней, одной обойдутся. — Он совсем отбитый? — спросил Олег, когда Вадик, деликатно спихнув его с оставшейся подушки, щедро подставил вместо неё своё плечо. Олежа, кажется, не возражал. — Ну, может капелюшку, — зевнул Вадик. — Кстати, он кровать новую хочет Серому. — А что, ту они уже сломали? — Олежа сочился ласково-ядовитым сарказмом, но ощущался вполне довольным — конечности через Вадика перекинул, зевнул вслед за Вадиком, подтянул одеяло повыше. Спорить, кажется, не собирался. — Пожалей детей, нужно ж на опережение идти, — хмыкнул Вадик, прислушиваясь к вновь наступившей в квартире тишине — котятки что-то там помурлыкали за стенкой и затихли. — Оставишь ключи? — Дубликат себе сделай, — сквозь сон угукнул Олег. — Только не тащи в дом херню. Вадик уснул раньше, чем придумал достаточно убедительное клятвенное заверение, что не будет.