Мой друг и мой враг

Дамиано нравилось общаться с Итаном, пусть даже так, пусть даже под именем Коралины, но все слова, которые говорил ему парень, дарили надежду и давали веру в светлое будущее. Дамиано переживал за Итана, читая о его проблемах, потом улыбался, доходя до строк поддержки, но на последнем предложении его руки затряслись, и телефон выпал из них, гулко падая на пол, прямо как и сердце Давида, ушедшее в пятки. Неужели Торкио всё знал? Неужели тоже играл с ним? Дамиано ничего не понимал, но это предложение довело его чуть ли не до сердечного приступа. Он перечитал ещё несколько раз последние строки и убедился окончательно, что Итан в курсе, что за всем этим стоит именно он. Давид не видел смысла отвечать. Он жутко испугался, поэтому пошёл на кухню, доставая бутылку из своего запаса алкоголя. Видимо, Торкио очень сильно на него злился, потому что не сказал в лицо, а всего лишь написал по электронной почте. Неужели Итану было неинтересно взглянуть ему в глаза, узнать его истинную реакцию? Дамиано был согласен на то, чтобы Торкио на него наорал, чтобы даже избил, но делал это всё лицом к лицу. А сейчас всё было слишком ужасно. Давид всегда боялся, что произойдёт именно это. Он будет один сидеть, обниматься с бутылкой, а Итан просто скажет, что он мразь, пусть и не прямым текстом, и уйдёт. А Торкио в это время метался по комнате. Он поставил телефон на зарядку и ждал, пока он включится, но это ему уже ничего не дало, было слишком поздно. Итан на девяносто процентов верил в то, что Дамиано уже всё видел. Писать что-то вдогонку парень не решился, зато наконец послушался мудрого совета Виктории и отправился к Давиду. Торкио бежал со всех ног, желая быстрее во всём разобраться и надеясь, что вокалист не натворил глупостей после того как понял, что его ложь раскрыта. Дамиано практически сразу открыл дверь, рассматривая гостя ошалелым взглядом, созданию которого послужил не только Итан, но и алкоголь, похоже, достаточно крепкий. — Я хотел поговорить, — отчеканил Торкио, проходя в спальню, в голове сразу же возникли флешбэки, всё-таки проходить нужно было на кухню. Итан плюхнулся на кровать, сжимая в руках край простыни и настраиваясь на серьёзный лад. Он пытался собраться, но голову дурманил запах Дамиано, его глаза смотрели испытующе, только голоса ещё не хватало. — Я знаю, что я монстр и мразь, мог бы не утруждать себя сюда приходить, — тихо сказал Давид, стоя в дверях. Он почему-то боялся входить, хоть это и была его комната. Итан сейчас представал перед ним таким далёким, властным и обиженным, хотя по лицу парня это не было видно. Ни какой обиды, гнева или злости, это тоже напрягало, казалось слишком странным, будто парень ждал момента, когда выпустить всё это наружу. — Дамиано, — имя прозвучало слишком резко и холодно, но дальше Торкио смягчился, его голос стал ласковым, и он произнёс то, что так надеялся услышать Давид, — Дами, я пришёл не для того, чтобы говорить, какой ты плохой. — А для чего же? — с каким-то горьким сарказмом ответил вокалист, — Как долго ты знаешь? Это тоже волновало Давида, потому что он хотел понять, сколько уже Итан терпит его спектакль. — Иди сюда, — попросил Торкио, хлопая по месту рядом с собой и садясь полубоком. Дамиано подчинился, нехотя плетясь и пытаясь опуститься как можно дальше. — Я знаю несколько дней, узнал после нашей проведённой вместе ночи, — рассказал Итан, заставляя Давида ужаснуться. Это, наверное, было самое наихудшее время для открытия правды. Почему? Потому что Торкио и так тогда был уязвим, он наконец проиграл Дамиано, сдался ему, скорее пошёл навстречу, и после всего этого получил нечто такое — ложь, ужасную и сильно ранящую. — Прости меня. Ты не представляешь, насколько мне жалко, что наша история сложилась именно так, и тем более, что я врал, — Дамиано опустил вниз голову, ему было стыдно смотреть парню в глаза, а вот Итан, напротив, постоянно разглядывал его. Давид в этот момент казался таким уязвимым, а также ужасно красивым. Он ещё не смыл самую простую чёрную подводку с глаз, она прекрасно подчёркивала их, остальное лицо было чисто от косметики, и всё вместе казалось очень естественным, немного строгим. Разбросанные по плечам волосы находились в спутанном состоянии, хотелось провести по ним руками, расправить, сделать идеальными, хотя Давид и так всегда был идеальным. — Зачем ты писал мне от лица Коралины? — поинтересовался Итан. Он уже откинул вариант, что это было только для того, чтобы поиздеваться над ним сильнее, потому что Дамиано тоже в этих письмах открывался ему и изливал душу. — После того, как ты меня вы́ходил, тогда, привёз из бара, обрабатывал синяки и ссадины, я хотел тебя отблагодарить, но не знал как, и я принялся приставать к тебе, — Давид наконец поднял взгляд, с осторожностью смотря на парня, — Я ужасный человек и поступил некрасиво и аморально. Я пытался затащить тебя в постель, надеясь, что этого мне будет достаточно, и мои чувства уйдут, или ты меня полюбишь, но ты так расстраивался из-за моих домогательств. Я не хотел смотреть, как ты страдаешь, но не мог обуздать себя, поэтому решил сделать тебе друга, чтобы он поддерживал и помогал, а я доставал и приносил боль, — Давид говорил очень быстро и тихо, — Я хотел, чтобы ты был счастлив, но это всё было ужасно неправильно, всё, что я делал. Ты такой хороший человек, а я только всё порчу, как всегда. Я ненавижу себя за это. Итан протянул к нему руку, кладя её на плечо и немного сжимая. — Я злился на тебя тогда, но Коралина правда помогла мне чувствовать себя лучше, — Торкио наконец приблизился к нему, смотря прямо в глаза. — Ты очень сложный человек, Дамиано. В тебе будто живут две личности. Ты строишь из себя мудака, но на самом деле ты не такой, ты хороший, я верю в это. Именно ради этого хорошего Дамиано я оставался рядом. Я люблю его. Давид истерично усмехнулся. — Ну уж извини, он выходит наружу очень-очень редко, так что советую тебе поискать другой предмет обожания, — съязвил вокалист, вновь пряча глаза. — Зачем ты так? — спокойно проговорил Торкио. — Зачем отталкиваешь? Дамиано не знал, что ответить. Он правда не хотел портить Итану жизнь и ещё не хотел, чтобы парень в нём разочаровывался. — Потому что я не смогу быть тем, кого ты хочешь видеть. Я не хороший человек. Я ужасный друг, я играю с чувствами людей, я столько раз причинял тебе боль, почему ты всё ещё здесь?! Неужели ждёшь мою хорошую сторону? — Давид немного замахал руками, раздражаясь на самого себя. — Нет, — ответил Итан, смотря так искренне и так по-доброму, с нежностью и теплом, что Дамиано самому захотелось отказаться от своей тёмной стороны. — Я люблю тебя всего, Дами, каким бы ты ни был, я уже привык к той боли, которую ты мне причиняешь, и я готов терпеть, но я хочу быть рядом, как можно ближе к тебе, — признался Торкио, заставляя Давида вздрогнуть. — Это неправильно, — воспротивился он, — Ты не должен меня терпеть. Я не тот, кто тебе нужен, — принялся отговаривать его клишированными фразами Дамиано, но Торкио уже давно всё для себя решил. — А что правильно в этом мире? Я не могу уйти от тебя, ты слишком дорог и нужен мне, я не смогу без тебя. — Итан положил ладонь на чужую щёку, чувствуя, как Давид придвигается ближе к ней. — Это я не смогу без тебя, Итан, и почему только ты такой идеальный. Я люблю тебя, влюбился с того момента, как ты помог мне собрать осколки от бутылки, как я поцеловал тебя на сцене, а потом ты был со мной все моменты моего бессилия, — Дамиано придвинулся ближе, утыкаясь лбом в лоб Итана и продолжая уже совсем шёпотом, — Без тебя я бы не справился. Прости меня за всё. Наша близость была прекрасной, но неправильной, я хочу, чтобы это было по-настоящему. Торкио кивнул. Он уже готовился всё это повторить, но потом, а сейчас у него имелись другие планы. — Ты ведь не против здоровых, на сколько это возможно в нашем случае, отношений? — уточнил Итан, — Ты примешь меня, просто позволишь быть рядом и не будешь отталкивать? — Ты достоин большего, — покачал головой Дамиано, отворачиваясь, но Торкио крепко вцепился ему в подбородок. — У меня уже есть это самое большее и это ты, потому что ты прекрасен, талантлив, умён. Ты добрый в душе, хоть и редко это показываешь, но я люблю всё это, даже Дамиано-мудака, который обожает портить мне жизнь, — Итан не дал Давиду вновь опровергнуть какие-то его слова и втянул в жадный поцелуй. — Рядом с тобой его теперь не будет, — пообещал Дамиано, — Я постараюсь отплатить тебе за то, что ты уже для меня сделал. Как я могу загладить свою вину? — Ну, во-первых, внимательнее смотри, кого целуешь на сцене, а во-вторых перестань меня затаскивать в постель, я сам приду туда, когда буду готов, — Итан улыбнулся, пытаясь сделать обстановку более лёгкой, — А если серьёзно, то просто будь рядом и говори мне обо всём, что тебя волнует. Дамиано вздохнул и уткнулся лбом в чужое плечо, пытаясь успокоить рвущиеся наружу слёзы. Он не представлял, что ему так повезло, и эта история закончилась счастливым концом, он даже не мог поверить, но руки Итана, крепко сжимающие его, заставляли сделать это. На следующий день Виктория и Томас удивлялись слишком спокойной обстановке на репетиции, но потом, когда Дамиано подошёл к Итану, просто его обнимая, они начали понимать, что к чему, и поспешили поздравить парней и сказать, как они рады, что те наконец сошлись. Вик у себя в голове уже и план свадьбы придумала, так, на всякий случай. Торкио чувствовал себя дома, наконец, спустя столько времени. Он пришёл в эту группу, занялся любимым делом и не зря, совершенно не зря, потому что помимо музыки и пары хороших друзей он обрёл ещё и свою любовь. Дамиано стал таким хорошим, иногда, конечно, из него выскакивал мудак, но Итан знал, как его заткнуть и успокоить, а если они ссорились, что случалось очень редко и длилось не долго, то у Торкио всегда оставался друг — Коралина, которая поддерживала его и давала полезные советы. Итан до сих пор немного путался в состояниях или личностях Дамиано: тот успевал быть и его врагом, и его другом, и любовью всей его жизни. Но, кем бы он ни был, главное, что он находился рядом и уверенно вёл Итана за руку в светлое счастливое будущее.