— Комаки-сан, прошу вас, держитесь… — Юдай сидел рядом с палатой, сложив руки в молитвенной форме. Хякудзаве так надоел запах больничной палаты: все эти склянки, звук пикающих приборов, которые показывают, жив ли Юзуру?
Все начиналось с того, что Комаки просто переел, а потом эти процедуры, анализы, химиотерапия и диагноз, который поставил красный крест на жизни парня — рак кишечника. Окончание школы, топовый университет, работа-мечты, об этом можно забыть.
И Юдай не знает, что делать дальше, вроде совсем недавно они гуляли по парку, ели сладкую вату и катались на американских горках, а сегодня его любовь лежит на больничной койке вся в трубках, капельницах и приборах.
Хякудзава приходит каждый день и сидит до последнего, пока дежурная медсестра его не выгоняет. Они разговаривают о всяких глупостях: Юдай рассказывает, что в школе, в команде, как проходят тренировки, и иногда замечает, как глаза напротив сдерживают слезы. Да, ему больно все это слышать, ему больно думать, что он больше никого не увидеть, а главное, что не увидеть эту двухметровую шпалу, которую так любит.
— Хякудзава, прости меня. — Хрипло произносит Комаки, немного прикрывая глаза. Уже идет третий месяц, как обнаружили рак. От химиотерапии выпали волосы, уколы стали невыносимыми, а резкая боль и панические атаки стали преследовать его каждую ночь. С каждым днем дышать становится труднее, в глотку ничего не лезет, он худеет не по дням, а по часам. Кожа бледнее, чем самый белый снег на улице, а в глазах уже не горит тот озорной огонек.
— Семпай, за что? — Юдай в шоке распахнул глаза и сжал худую руку сильнее. — Вы ничего не сделали, Комаки-сан, не извиняйтесь! Это я должен просить прощения, что не оправдал ваших надежд в матче, из-за меня мы проиграли Карасуно… Простите!
Хякудзава слез с предоставленного палатой стула и сел на колени, все еще сжимая в руках чужую кисть. Головой он понимает, что Юзуру становится хуже, но всем сердцем он не хочет верить в последствия! Неужели жизнь настолько жестока?!
— Я люблю вас, Комаки-сан, прошу, не уходите, НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ МЕНЯ ОДНОГО! — последние слова сорвались на штрубасный крик, дежурный медбрат быстро вбежал в палату, но увидев неприятную картину, достал с ближайшей полки валерьянку, дабы успокоить посетителя. После этого Юдая вывели из палаты и сказали приходить завтра.
Весь оставшийся день Юзуру плакал. От боли, от нахлынувших воспоминаний. Он чувствует, что конец близко. Врачи пытались его успокоить, но все бестолку, никакие обезболивающие не помогали, химиотерапия становилась больнее, денег от родителей требовали все больше. Рак переходит в новую стадию и остановить это, к сожалению, невозможно. Шанс выжить 40%, и эти проценты становятся меньше и меньше, а боль все усиливается и усиливается. Комаки не хочет жить, готов отключится навсегда в любую минуту, но ради глаз Хякудзавы он пока держится. И он не знает, сколько ещё сможет терпеть…
■□■□■□■□■
На следующий день у Комаки случается сильный приступ, его трясет по всем параметрам, пульс зашкаливает, а после сердце резко перестает работать. Врачи ровно пятнадцать минут делали непрямой массаж сердца, после неудачной попытки пришлось колоть Адреналин.
Через минуту сердце снова забилось. Юзуру переводят в реанимацию. Ставят капельницу и прибор искусственного дыхания.
— Как долго он будет находится без сознания? — тихо, через слезы, спросила мама Юзуру. Родители и Хякудзава стояли рядом с главным врачом Комаки, всех потрясла новость о первой остановки сердца. Юдай расплакался и хотел что-то сказать, но то что произошло дальше поставила его в тупик.
— Мы правда не знаем, что делать дальше. Рак развивается с колоссальной скоростью, уже третья стадия, метастазы поразили большую часть региональных лимфатических узлов. Мы будем продолжать делать химию терапию…
— А как же операция по удалению опухоли? — ненавязчиво спросил Юдай.
— Уже поздно что-либо удалять, рак слишком поздно обнаружили… Извините. — Врач искренне поклонился в знак извинения, ни один звук из его уст не дрогнул, но душу болезненно щемило. Опять смерть, маленький мальчик, который даже всей жизни не повидал. Он развернулся и быстрым шагом пошел прочь от родных в служебное помещение, пытаясь скрыть накатившиеся слезы.
Хякудзава с семьёй Комаки остались стоять на месте, рядом с окошком на кровати Юзуру. Он стал совсем бледным, похудел на 5 кг. Все эти трубки так болезненно входили, и без того, в тонкое худощавое тело.
Входить запретили, только родителям можно. Юдай осел у стены под дверью. Писк приборов давил на уши, их было слышно по всему коридору. Бесит. Его все еще бесит это звук. Его раздражает халатность больницы, они совсем не борются за жизнь его возлюбленного. Они не верят в его шанс, но Хякудзава верит.
Шанс снизился — 20%.
Врачи говорят четко и ясно — ему не выжить. Юдай не теряет надежды. Он молится каждый день, после школы он идет в храм, а после в больницу.
■□■□■□■□■
21 июля был последним днем для Комаки. Он скончался в реанимации, снова приступ. Его откачивали ровно 15 минут, кололи адреналин, но все бестолку, не спасли.
Хякудзава впал в тяжелую депрессию, вся волейбольная команда впала… Капитан, потрясающий игрок, прилежный ученик, второгодка, любимец учителей, хороший сын, друг и парень.
Похороны прошли отвратительно для Юдая, 40 дней еще хуже. Он перешёл в другую школу, потому что в той все напоминало о нём, особенно спортзал. Он пообещал, что станет самым лучшим игроком мира ради бывшего семпая, потому что знает и верит, что тот сейчас за ним наблюдает и ухмыляется его самоуверенность.
Хякудзава потерял свое сердце, свой разум, свою душу на той самой больничной койке.
