Парень из метро

Из палаты, дверь которой скрывала её мужа, Цао Суиин вышла с тяжёлым грузом на сердце. Впрочем, так было всегда, когда Сяо Чжань попадал в больницу, а случалось это довольно часто. Девушка была такой хрупкой, с виду слабой, но какую же ношу ей поручила нести судьба! Разве можно вообразить, что люди, страдающие столь тяжкими заболеваниями, подобно того, что захватило разум и постепенно хотело атаковать и тело, получают столь щедрый дар? Разве способен кто-то полюбить человека, лишённого разума! Чжаня любили. Безумно. До бесконечности. И ведь Суиин понимала, что истощает себя впустую, совершенно бесцельно тратит свою жизнь на супруга. Но разве ж она могла поступить иначе? У них же растет дочь, которая души не чает в папе, да и самой девушке плохо вдали от возлюбленного. Даже когда им приходилось разлучиться ненадолго, она страдала, грустила и вообще считала свою жизнь неудавшейся, в то время, когда рядом с Сяо Чжанем она расцветала, словно бутон пиона, цвела и благоухала. Этот обезумевший человек вдыхал в неё жизнь, как ей казалось самой, хотя все окружающие твердили об обратном. Мать и отец на коленях стояли перед своей маленькой, несмышлёной Суиин, умоляя её не делать глупостей, просили, чтобы она не выходила замуж за соседского мальчишку, потому что, ну какое бы будущее ждало бы её рядом с ним? Да такое, как и получилось в итоге. Но самое главное то, что она ни о чём не жалела! Ни на секунду не усомнилась в своём выборе. Даже когда, будучи беременной на последних сроках, с огромным животом, тряслась в машине «скорой», крепко сжимая ладонь супруга в своей, а тот находился в беспамятстве и был готов кинуться на жену, чтобы её растерзать. Сяо Чжаня тогда сдерживали ремни, которые пришлось применить, так как тот вёл себя слишком агрессивно. Цао Суиин плакала и шептала ему слова любви, обещала, что всё у них будет хорошо, что они со всем справятся. И слава всем небожителям за то, что на генном уровне заболевание отца не передалось дочери. Малышка Ли родилась и развивалась совершенно здоровым ребёнком. Правда, она только-только пошла в школу, а врачи пугают, говорят, что болезнь ещё вполне себе может проявиться. Самое опасное время – подростковый возраст. Но мать верила, что всё будет хорошо, в то же верил и Сяо Чжань. Он временами включался в реальность. Когда не уклонялся от строго регулярного приёма лекарств, всё было относительно неплохо – молодой мужчина особо ничем и не отличался от обычных людей. Размышлял, рассуждал, помогал своим девочкам по дому, правда, от той помощи было одно лишь название, но всё же. – «Это я сумасшедшая!» – раз за разом повторяла себе Суиин, находясь рядом с мужем в больнице. Каждый раз одно и то же, а с годами проблема начала ещё и усугубляться. Но ничего, она справится, она всё преодолеет, любые трудности, пока рядом с ней будут её любимые: обожаемая дочь и самый незаменимый и неповторимый мужчина, они - её семья. Главное, чтобы они были с ней, а остальное она сама устроит. Бросив грустный взгляд на табличку с номером палаты, Цао Суиин двинулась прочь из отделения. В больницах подобного рода запрещены любые визиты родственников к пациентам. Лишь в отделении, где находился Сяо Чжань позволялись свидания. Тут в большинстве своём лежали тяжёлые умалишённые, «хронические пациенты» в период стадии обострения, либо те, за кем некому было ухаживать. Суиин тут знала каждый уголок, также и её саму знал весь персонал. Этой женщиной восхищались, ей сочувствовали, а некоторые считали ненормальной и делали ставки, как скоро она окажется в отделении не в статусе посетителя. Пациентам было дозволено свободное перемещение, правда лишь в пределах отделения. Вход на лестничную площадку был закрыт, как и пути в другие отделения. На улицу всех здешних, кто был в состоянии ходить, выводили в сопровождении санитаров и централизованно всей толпой. Сяо Чжань не любил ходить на улицу, простой прогулки по коридорам отделения ему было более чем достаточно. Общаться с кем-либо у него не было никакого желания. Тем более сейчас, когда у него, по сути, сломалось всё представление о собственной жизни. Он-то мнил себя двадцатилетним студентом престижного университета, который нашёл таки любовь всей своей жизни и готов уже был воссоединиться с объектом своих трепетных чувств, начать строить совместную жизнь, навсегда остаться вместе, а тут вот так вот всё обернулось. Лошадиная доза соответствующих препаратов, что медики пустили по венам, делала своё дело. Постепенно агония рассеивалась и Сяо Чжань потихонечку приходил в себя, возвращаясь в суровую реальность, где он был и, до конца дней своего никчёмного существования, останется никем. Здесь нет Ван Ибо, нет того светлого, приятного чувства, что зародилось в сердце, благодаря нему. Есть только боль и тоска, осознание, что ты конченный человек и никакого просвета впереди не наблюдается. Медленно сев на постели, Чжань спустил ноги на холодный кафельный пол и тут же левой нащупал тапочек – жена и об этом позаботилась, не хотела, чтобы любимому было некомфортно, чтобы он замёрз, пока будет ходить босыми ступнями. Ему же и в туалет захочется, и просто размять мышцы, всё же, её Чжань-Чжань не «лежачий», ходить вполне себе способен. Вот он и пошёл бродить по коридору. Осторожно так ступал, боязливо. И по сторонам то и дело оглядывался, будто бы изучая окружающее его помещение. Казалось, что оно такое новое, незнакомое, будто бы молодой человек данное заведение посетил впервые. Хотя на самом деле это было не так, но в памяти данный момент не отложился, а может и вспомнится чуть позже. Пока что всё было в диковинку. Людей в поле зрения не разгуливало, вокруг не было ни души. Данный факт огорчал, потому что хотелось хоть с кем-нибудь поговорить, а в таком случае это было невозможно. Зато имелась возможность прочитать информацию, которую разместили на стендах. Там порой можно было сыскать что-нибудь интересное, поэтому стоило бы ухватиться за предоставленную возможность. – Что пишут? Счёта времени Сяо Чжань не знал и даже в принципе забыл, что оно существует, потому и не ясно, как долго он находился подле информационного стенда. Голос, который послышался откуда-то совсем близко, стал большой неожиданностью, парень аж подскочил на месте и, развернувшись, уставился перепуганным взглядом на нежеланного собеседника. Только стоило ему рассмотреть этого человека, распознать его черты лица, как Чжань весь обомлел. Тело как будто стало ватным и перестало слушаться, а в голове как будто бы что-то щелкнуло. Но как ему иначе реагировать, когда лицом к лицу стоял никто иной, как Ван Ибо. Улыбающийся, слегка потрепанный и с еле заметными синяками под глазами. Ван Ибо, которого он знал, которого любил сейчас был рядом с ним! – Лао Сяо, чего ты смотришь так, словно увидел льва, готового вот-вот вцепиться в глотку? Ибо усмехнулся в своей привычной манере, такой яркой, искренней улыбкой, от которой тут же теплело на душе. Такой родной, такой любимый. И неужели он всё ещё следствие больной фантазии? Как такой человек может оказаться не реальным, не во плоти и без крови? Как? Тем более, что Чжаня-то вроде отпустило, он же начал осознавать реальность, понимает, где он и что с ним, но только Ибо никуда не делся из этой реальности. К тому же он стоит в идентичной больничной пижаме, как и сам Сяо Чжань. – А ты почему здесь? – эти слова невольно сорвались с губ Сяо Чжаня, он сам не понял, как именно это случилось. – Как почему? Это мой дом, я здесь живу. А тебя я видел в параллельной реальности. Я же, как и ты, живу на два мира и оба они материальны. Ван Ибо говорил на полном серьёзе, хотя его слова казались Чжаню абсурдными. Но по виду парнишки было понятно, что он, в случае возражений, с готовностью вступит в спор, чтобы защитить сказанное им, причём с лёгкостью сможет привести море аргументов, против которых тяжеловато будет выступить. – Может, ты хочешь чего-нибудь? – и вновь Ван Ибо наскучили недолгие секунды молчания. Раз уж Сяо Чжань не пожелал ещё что-то говорить, ну, как показалось, то рот раскроет он сам, потому что заканчивать разговор совсем не хотелось. – В плане, у меня есть кексики в комнате, – так Ибо называл свою палату. – Вкусные, с шоколадным кремом. Можно и чай сделать. Сердце Сяо Чжаня было готово разорваться на мелкие кусочки. Он смотрел, как Ван Ибо разливает для них по пластиковым стаканам воду, то и дело извиняясь за отсутствие чая. Конечно, кто же позволит «психам» держать в своей палате чайник для кипячения воды, да и раковины с централизованным водоснабжением поблизости не наблюдалось. Но это не страшно, тем более, что Ван Ибо действительно поставил перед своим «гостем» тарелочку с маффинами разного вида и на любой вкус. С ароматом ванили, шоколадные, даже с корицей. Начинка также была всякой. Правда, выглядели кексы не как приготовленные собственноручно, а приобретёнными в магазине. Да и где бы тут можно было заняться выпеканием сдобы? На кухне больницы? Ага, как же, пустил бы кто туда пациента. – Вот, угощайся, – Ван Ибо протянул молодому человеку стакан воды и кивнул на маффины, намекая, чтобы тот не стеснялся брать и пробовать вкусности. – Тут, кстати, вода особенно вкусная, видимо, её чем-то обогащают, какими-то добавками, прежде чем пускать по трубам. Сяо Чжань взял предложенный ему пластиковый стаканчик и посмотрел на Ибо. Тот тоже, опустил бутылку на пол, перехватил пальцами свой стакан и присел рядом с Чжанем на кровать. – Тебе понравилось, как я танцевал? Сяо Чжань аж поперхнулся, да сильно так, вода пошла носом и Ван Ибо даже пришлось похлопать его по спине, он и его напугал своей реакцией. – Ты чего? Всё нормально? – поинтересовался парень, когда Чжань наконец откашлялся. – Нормально, – последовал быстрый ответ. – Ты… откуда ты знаешь про танцы? И правда, откуда, если всё случившееся, если их знакомство было лишь плодом больного воображения Сяо Чжаня, который сбился в приёме психотропных препаратов? Неужели он доселе умудрился каким-то образом поделиться с Ибо моментами своего видения? Тогда назревает ещё один вопрос: когда он успел это сделать? И вот как раз он себя не заставил ждать слишком долго. Ибо дал пояснения, раскрыл все карты, можно сказать, подтвердил, что они с Сяо Чжанем друг другу предназначены Свыше, истинная пара возлюбленных. – Как откуда? Ван Ибо усмехнулся и надкусил кексик. Он выбрал ванильный с изюмом. – А разве я не принимал участия в танцевальном конкурсе? Ты же сам приходил посмотреть на моё выступление, забыл? – он в недоумении похлопал глазками. – Чжань-Чжань, – от этого обращения сердце Сяо Чжаня заколотилось, а перед глазами потемнело. Он назвал его так, как называла Цао Суиин – его близкий человек, а это значит, что и для Ибо Чжань воспринимался как родная душа. – Как ты вообще мог забыть о моём выступлении? – а парнишка даже губки надул, показывая, что смертельно обиделся. – Я же танцевал для тебя, старался. Я победил и эту победу также разделил с моим Чжань-Чжанем, а этот Чжань-Чжань взял и так жестоко меня обидел! Обида естественно была притворством, Ван Ибо держался, чтобы не рассмеяться и это хорошо ощущалось. Но всё равно, следовало бы извиниться, да и расспросить подробнее, что ещё такого с ними двоими произошло и почему они вдвоём знают мелкие подробности ситуации, которая, по сути, была сном. А бывает такое, что людям снятся одинаковые сны? Науке знакомо подобное явление? – Нет, конечно помню, – Сяо Чжань аккуратно коснулся руки друга, накрыл его ладонь своей, показывая, что совсем не хочет обидеть. – Бо-ди, – он чуть замялся, в попытке проследить за реакцией Ибо на такое обращение, но тот никак не отреагировал, не удивился, словно оно было привычным для парня. – А что было после твоего выступления? – Оглушительные аплодисменты, – Ибо чуть улыбнулся уголками губ. – И после них у меня перед глазами побелело, воздуха перестало хватать. Я не говорил раньше, не считал это столь важной информацией, но у меня имеются проблемы с сердечно-сосудистой системой, вот я и решил, что это от слишком быстрого танца, волнения и долгого напряжения моё стабильное состояние дало сбой. Думал, посижу немного, подышу, успокоюсь, остыну и всё придёт в норму, а потом открыл глаза в этой комнате. Точно так же всё случилось и с Сяо Чжанем, только, по рассказам Цао Суиин, которую как-то непривычно называть «супругой», молодой мужчина потерял сознание на улице, когда вышел из дома. Теперь же было интересно, а как же… – А тебе кто-то рассказал, как ты оказался в этой… комнате? Забрали ли тебя прямо со сцены или ещё как-то? Ван Ибо отрицательно помотал головой. – Не-а, не со сцены. Меня вообще ниоткуда не забирали, я тут нахожусь постоянно, – глаза Сяо Чжаня округлились. – Это место – мой дом. Просто у меня совсем никого нет, я без семьи, совершенно один. Но зато теперь у меня есть Чжань-Чжань, он мой друг. Друг ведь? Сяо Чжань сам не заметил, как согласно кивнул. – Вот! И мы же с тобой теперь всегда будем вместе? Ты останешься со мной? Я буду каждый день встречать тебя из университета, а потом мы вместе пойдём домой, сюда. Или ты хочешь, чтобы я перебрался к тебе? Я просто привык уже находиться здесь, а с твоим домом, – и опять же, Ибо имел ввиду палату Сяо Чжаня. – У меня связаны не очень приятные воспоминания. Я, было дело, зашёл к тебе, а там сидит какая-то девушка и за руку тебя держит. Когда Ван Ибо вышел из своей палаты по нужде, совершенно случайно он наткнулся на Сяо Чжаня, которого санитары вели под руку в направлении его будущей палаты. Тот не видел перед собой дороги, ничего не соображал и с трудом перебирал ногами, но всё равно шёл. А Ибо его не узнал, да он и понятия не имел, кто этот человек. Ван Ибо на самом деле уже очень долгое время находился в стенах этой больницы, его лечили от серьёзного недуга, вызвавшего проблемы с головой. Правда, в отличии от Сяо Чжаня, родившегося с данным заболеванием, которое вполне себе могло передаться его наследникам, у Ибо болезнь была приобретённой. Любитель экстрима, вечно ищущий способа вызвать всплеск адреналина в крови Ван Ибо не желал думать о том, что его увлечения могут привести к серьёзным последствиям, что очень даже было зря. Отслуживший ему на протяжении нескольких лет верой и правдой мотоцикл подвёл, отказался поддаваться управлению на оживлённой трассе, и на большой скорости Ван Ибо слетел со своего железного коня, сильно ударившись головой, даже шлем его не сумел защитить. Только, непонятно каким образом, после той аварии данная травма была единственным последствием, не считая пары синяков, хотя это просто нереально. Вот с того момента проблемы и начались. Ухаживать за парнем и правда было некому, оттого он и находился всё время в больнице. Выплат, которые Ибо получал от государства по инвалидности, хватало на то, чтобы покрыть расходы на его реабилитацию и лечение, потому его здесь и держали. Симптоматика заболевания Ван Ибо была схожа с тем, что происходило с Сяо Чжанем, за исключением, что спонтанные потери сознания с ним случались независимо от приёма лекарств. И как раз в период забытья он мог видеть ту самую другую реальность, он жил в ней и неотъемлемой частью этой реальности был Сяо Чжань, которого Ван Ибо раньше никогда не видел. Его образ просто создало сознание Ибо, нарисовало, слепило из ничего, а тут он его вдруг повстречал в коридоре и, собственно, потому и не воспринял молодого человека как нового знакомого, ведь тот был для него возлюбленным. Как же так вышло, что они оба оказались в этой параллельной реальности, видя, по сути, один и тот же сон? Когда между ними зародилась связь? Объяснение тут было одно и то, унылые скептики, не верящие в мистику, покрутили бы пальцем у виска, если бы им выдали подобную теорию, тем не менее, прочих вариантов не имелось. А связь эта зародила не сейчас, она была в прошлой жизни, возможно даже и не в одной. Души же перерождаются – реинкарнация и всё в этом роде. И, видимо, в каждой из своих жизней эти двое встречались, они были вместе, были счастливы друг с другом. Две души, настроенные на одну ментальную волну. Они и в этой жизни повстречались, пусть всё произошло не в таких красочных условиях, как хотелось бы. Тут у них нет светлых перспектив в будущем, только больница, отделение, палата, связанная с болью, но всё равно они отыскали друг друга, встали на такие дорожки жизни, которые пересеклись в одном месте и уж точно никогда уже не расстанутся. Ни за что! И не страшны им болезни, страдания, не будет и препятствием брак одного из влюблённых, ведь браки-то заключаются на Небесах, а всё остальное такая ерунда, которая даже не требует внимания. – Лань Чжань! Вэй Усянь покрепче перехватил вожжи, чтобы удержать ослика Яблочко, который то и дело норовил куда-то пойти, только его планы никак не совпадали с желаниями хозяина. Молодой, красивый, стройный мужчина в чёрном ханьфу и с красной ленточкой в роскошных длинных волосах смотрел в глаза человека напротив, что не мог отвести взгляда от этой прекрасной фигуры. Было совершенно ясно, что этот человечек на ослике для него всё – смысл жизни, да даже сама жизнь. Без него не надо ничего. – Вэй Ин… – Лань Чжань, мы с тобой обязательно встретимся в следующей жизни. – Только бы там не было этих ужасных шестнадцати лет, – Ванцзи чуть склонил голову, уставившись на свою руку, что крепко сжимала Бичэнь. – В следующей жизни не смей спасать меня! – твёрдо проговорил мужчина. – Если мы опять окажемся на скале перед обрывом, а кто-то ударит по камню мечом, желая отломать кусок, чтобы мы упали в пропасть вдвоём, умоляю, не отталкивай меня, не вырывай свою руку, дай нам умереть вместе. – Я готов разделить с тобой что угодно, Ханьгуан-цзюнь, – честно признался Вэй Ин. – Даже смерть, – он потрепал Яблочко по голове. – Но разделим мы её лишь после нескольких десятков лет долгой совместной жизни. Мы всегда будем идти рука об руку. – Из края в край, из века в век…