***
1 сентября, 1997 год
Лаковый лимузин цвета чёрного агата бесшумно припарковался прямо возле вокзала Кингс Кросс. Лимузин неизменно привлекал любопытные взгляды толпы: во-первых, не каждый день видишь BMW 7-й серии, а во-вторых — общественность знала, кому принадлежит дорогой автомобиль. Спустя пару секунд дверь открылась и явила миру высокого светловолосого мальчика. Мальчик открыл другую дверь, и на перрон ступили две девочки — афроамериканка с яркой улыбкой и блестящими глазами (от неё за версту несло самоуверенностью) и бледнолицая юная леди с несколько печальным взглядом и невыразительно худыми ногами (от её же веяло потерянностью). Вслед за девочками выскочили еще четверо мальчиков — все настолько разные, что сложно разглядеть. Процессия была облачена в школьную форму сине-красных цветов. Впрочем, если не обращать внимания на лимузин — обычная компания одноклассников. А мужчина строгого вида, вышедший последним, смахивал на директора какого-нибудь элитного пансиона. И тут же появилась охрана, ограждающая «одноклассников» от любопытных взглядов, которых уже собралось порядочное количество. — Смотрите, это же они! — Настоящие супергерои! — Сэр Харгривз, я сделаю что угодно за ваш автограф! Охрана тщательно расчищала проход для детей к перрону. Дети, абсолютно не удивляясь суматохе вокруг себя, послушно следовали за сэром Реджинальдом Харгривзом, пребывая в радостном возбуждении. Конечно, ведь сегодня они отправлялись в школу чародейства и волшебства Хогвартс! Куда им до навязчивых фанатов-маглов. — Номер Четыре, если я еще раз услышу от тебя столь неприлично громкие высказывания, то оставлю одного в доме и отберу волшебную палочку. — тон мужчины отливал железом, и один из мальчиков мгновенно заткнулся. Другой мальчик, очевидно испанских кровей, тихо хихикнул, за чем последовало раздраженное шипение: «Замолчи, Диего» от темнокожей девочки. — Следи за собой, Эллисон, — буркнул в ответ Диего и получил толчок от светловолосого Лютера. Знаменитый в волшебном мире барьер, а на деле — колонна, разделяющая платформы 9 и 10, ничем не выделявшаяся среди многих таких же на Кингс Кросс. Охрана выполняла свою работу очень хорошо, поэтому ни один зевака не смог разглядеть даже краешка ботинок детей-супергероев; сэр Реджинальд тщательно позаботился о конспирации. — Ваши тележки привезут следом, — деловито сказал он. — Проходим через барьер в порядке очередности. Номер Один. И он кивнул. Лютер, раздувшись от важности и волнения, нарочито быстро скользнул за барьер и был таков. За ним, не дождавшись отцовского кивка, прыгнул Диего. Когда последняя девочка — Ваня — тихой мышкой исчезла в колонне, Реджинальд поправил монокль и приказал особенно мощному секьюрити перекатить тележки. Затем, поправив холеное пальто, он сам шагнул за барьер.***
Гермиона была слишком занята собственными ощущениями, чтобы обращать внимание на россыпь первоклашек (хотя это, безусловно, шло вразрез с её принципами), но настороженный взгляд Гарри за стеклами очков заставил её приподнять брови в немом вопросе и отвлечься. — Ты словно увидел воскресшего Воландеморта. — неловко пошутила она. — Ага, вон он: стоит и предлагает малышне всевкусные орешки. Когда Гермиона повернулась, Гарри с Роном взорвались от хохота. Собираясь оглянуться и подарить друзьям свой коронный презрительный взгляд, добавив, что не сомневалась в их ужасном чувстве юмора, девушка, однако, замерла. — Надо же, — тихо сказала она, — это правда, что писали в «Пророке»: Харгривз все-таки согласился отдать в Хогвартс своих отпрысков. Её глаза перебегали от одного ребёнка к другому, немного дольше задержавшись на самой маленькой девочке. Гермиона нахмурилась: то ли её подводила память, то ли эту девочку она раньше не видела. — От этих ребят стоит ожидать многого, — Рон деловито ухмыльнулся, — говорят, они там все чокнутые. — Рон! — возмутилась Грейнджер. — Не стоит так говорить, они всего лишь дети. И вообще, я сомневаюсь, что профессор Макгонагалл позволила бы Академии Амбрелла учиться в Хогвартсе, если бы ждала от них опасности. Рон принялся загибать пальцы. — Одна может заставить любого делать что угодно, другой — это маховик времени и пособие по трансгрессии в одном флаконе, третий легко станет чемпионом страны по квиддичу из-за способности менять траекторию предметов… — Я знаю про их силы, спасибо, Рональд, — отчеканила уязвленная Гермиона. — И уверена, что администрация школы сделает все ради нашей безопасности. Не могут же одиннадцатилетки быть опаснее Воландеморта? — Воландеморт тоже когда-то был одиннадцатилеткой, — внезапно вмешался Гарри. Девушка сжалась от жалости, заметив стальной блеск в глазах друга: он никогда не оправится от этой психологической травмы. Такова цена победы. Троица помолчала, глядя на несколько потерянных детей-Харгривзов. Гарри неожиданно выдал: — «Когтевран», я уверен. — Ты что, — скривился Рон, — стопроцентный «Слизерин». Гермиона? Грейнджер внимательно осмотрела семерых детей — дети также поглядывали на них украдкой. Хотя, нет: темнокожая девочка перехватила её взгляд и улыбнулась искренне, но слегка льстиво; один из мальчиков смотрел в упор и с любопытством; другой мальчик не обращал на них никакого внимания, летая в своих мыслях; третий нерешительно посматривал, изредка отвечая своему товарищу; четвертый стоял с таким серьезным видом, будто являлся руководителем процессии; вторая девочка в немом восхищении смотрела на ярко-красный «Хогвартс-Экспресс»; последний, самый высокий, и вовсе приосанился, поймав их взгляды. Гермионе не нужно было много времени, чтобы сделать вывод. — Все четыре факультета. — уверенно сказала она. — В этом есть смысл. — пожал плечами Гарри, а Рон лишь фыркнул, очевидно не соглашаясь. Не испытывая симпатии к супергеройской семейке, он без колебаний записал их в ненавистный факультет. Академия Амбрелла чинно повернулась к своему отцу и, услышав от него короткие указания, прошествовала в вагон. От Гермионы не укрылся виноватый взгляд, посланный напоследок отцу от маленькой девочки. Сэр Реджинальд не стал дожидаться отбытия поезда и, взмахнув полами пальто, исчез за барьером в сопровождении охраны. «Да уж, — подумала Гермиона, — счастливой семью не назовешь» — Нам тоже пора заходить. — напомнил Гарри.***
Вечно оживленный, пёстрый и кипящий от возбуждения Хогвартс-Экспресс в этом году противоречил сам себе: пустые коридоры, напряженные лица и редкие разговоры в купе. Разве что первоклашки носились туда-сюда, но их счастье продлилось недолго: новоиспеченная староста школы, она же героиня войны — Гермиона Грейнджер — быстренько разогнала детей по купе, и вскоре поезд погрузился в мерное молчание, нарушаемое лишь стуком колёс и гудком паровоза. Ваня Харгривз во все глаза смотрела на Гермиону; она казалась такой взрослой и сильной. Девочка в сто пятидесятый раз за десять минут подумала о том, что теоретически побег с поезда — не самая трудновыполнимая задача. Обучение в магической школе казалось сущим кошмаром. Особенно, когда ты всю жизнь не покидала дом. Особенно — когда у тебя нет сил. То есть, не так: какие-то силы у Вани, видимо, были, раз в конце июля белоснежная сова ворвалась в маленькое окно и протянула девочке заветный свёрток. Пришлось несколько раз перечитать письмо, написанное каллиграфическим почерком и удивительно яркими чернилами.«Уважаемая мисс Харгривз…»
Спустя время Ваня очнулась: в конце концов, сова могла перепутать её с Эллисон. Таких чудес в жизни неприметной Вани просто не бывает! Всю жизнь отец убеждал её в том, что она бесполезна и не имеет в себе ничего экстраординарного. И тут — письмо из Хогвартса… Пришлось собрать в кулак крохи решимости и пойти в кабинет к Реджинальду. Тот внимательно изучил письмо, пронзил девочку строгим взглядом, будто подозревая, что она могла сама его написать. Затем он сложил руки на столе и задумчиво пробормотал, обращаясь скорее к самому себе: — Кхм… удивительно: Седьмая — первая, кому пришло письмо… впрочем, поражает уже тот факт, что оно вообще пришло… мне нужно поговорить с Минервой. Он вновь взглянул на Ваню, нелепо рассматривающую свои ботинки, и отправил её восвояси. Девочке пришлось томиться в мучительном ожидании почти месяц, пока отец не объявил сбор, на котором весьма раздраженно пояснил, что все дети без исключения едут учиться в Хогвартс. И, когда Клаус издал восторженный крик, а Эллисон не сдержалась и захлопала в ладоши, сэр Харгривз сделал выразительную паузу и, подобно грому среди ясного неба, отчеканил: — Одно условие: вам запрещено использовать свои способности в стенах школы. Пока на лицах юных супергероев расползался неприкрытый ужас, Ваня почувствовала старательно подавляемое чувство восторга. «В кои-то веки, — не удержалась она от злорадства, — мы все будем на равных» — Но, отец… это же невозможно! — взмолился Диего. — Нет ничего невозможного, Номер Два. Это обязательное требование. К тому же, завтра утром вы в сопровождении Пого отправитесь на Косую аллею для покупки палочек и прочей канцелярии, необходимой для учебы. Разговор окончен, Номер Один — ко мне в кабинет. В настоящее время семеро детей отчужденно расположились в отдельном купе. Клаус болтал ногами и беззаботно улыбался, старательно убеждая остальных: — Вы что, не понимаете? Отец ушел. Свалил! Мы сами по себе, и я не собираюсь сидеть здесь все время. Бен? Бен с сомнением посмотрел на Пятого — самого, по его мнению, ответственного. Пятый демонстративно открыл учебник по травологии и принялся за чтение. Клаус раздраженно выхватил учебник из его рук. — Сделаешь так еще раз, Номер Четыре… — предупреждающе начал мальчик. — А то что? — Успокойтесь. Оба. — Лютер подскочил и встал между сиденьями, — Никто никуда не пойдет, потому что отец приказал держаться вместе и не связываться с другими. — Папочкин подлиза, — подал голос Диего, не упуская возможности уколоть лидера группы, — стану я еще слушаться! Я ухожу, хочу познакомиться с людьми. С вами скучно. И, не успел Первый как следует набрать воздуха для оглушительной тирады о своем превосходстве, Диего исчез за дверями купе. Лютер надулся, покраснел, сел и уставился в окно с видом оскорбленного достоинства. Недолго думая, Клаус прихватил Бена и осторожно скрылся в том же направлении, что и Диего. На лице Эллисон была написана внутренняя борьба: ей страстно хотелось пройтись по поезду и познакомиться с другими первогодками, но искренняя привязанность к Лютеру удерживала её на месте. — Отец никогда не разрешал нам общаться с другими людьми. — жалобно сказала она. — Вместо того чтобы корчить из себя зануду, мог бы тоже оценить обстановку. Лютер посмотрел на неё слегка раздраженно, но с сомнением. Потом он, в поисках поддержки, обратил пристальный взгляд к единственным оставшимся в купе — Пятому и Ване. Не найдя в лице Седьмой достойного авторитета, он энергично сказал: — Пятый! Ты же знаешь, что я прав. Нам нужно следовать указаниям отца, верно? Темноволосый мальчик, отличавшийся от остальных четко очерченными скулами и удивительными, не по годам серьезными зелеными глазами, нехотя отложил учебник и весьма высокомерно заявил: — Лютер, успокойся. Ты что, будешь бомбардировать отца совами каждый день, спрашивая разрешения сказать «доброе утро» сокурсникам? Эллисон не удержалась от смешка, а лицо несчастного Первого пошло красными пятнами. Даже Ваня позволила себе легкую улыбку. — Ладно, — обиженно пробормотал Лютер с видом человека, идущего на громадную уступку, — пусть шляются, если им невтерпёж. — Так они тебя и спросили, — ухмыльнулся Пятый. Спустя некоторое время вернулись Клаус с Беном и тут же принялись импульсивно рассказывать увиденное в поезде. По мнению молодых людей, все вокруг считали их странными и опасными, но им удалось развеять опасения некоторых первогодок. — …они думают, что «Академия Амбрелла» — нечто вроде концлагеря, а мы все — сумасшедшие. В волшебном мире про нас ходят страшные сплетни, но слушать их интересно. — поделился Клаус, совершенно не расстраиваясь из-за своей не самой лучшей репутации. — Отец предупреждал, что все считают нас необычными, — подала голос Ваня. Пятый оторвался от учебника и посмотрел на неё очень пристально. Девочка столкнулась с ним взглядом, но не отвернулась, как это было бы с другими людьми. Пятый — единственный член семьи, который всегда замечал её, и она его совершенно не боялась. — Это правда. — спокойной сказал мальчик. — Возможно, отец не рассказал нам всего, но по поводу неприязни общества он говорил точно. Вы помните про его запрет? — Ни в коем случае не рассказывать ничего о жизни в Академии, — в унисон подхватили все присутствующие. Атмосфера в купе стала мрачнее в несколько раз; Реджинальд Харгривз умудрился подпортить настроение своим отпрыскам даже находясь от них за много-много километров. — А где Диего? — спросила Эллисон спустя пятнадцать минут угрюмого молчания. — Нашел себе друзей, — ответил Бен, — какую-то компашку шумных ребят. Когда мы проходили мимо, он вовсю убеждал их в своей чистокровности. — Странно, — Пятый нахмурился, и меж тёмных бровей пролегла отчетливая морщинка, — откуда мы можем знать, какая у нас кровь? Все пожали плечами и решили не задумываться о поведении Номера Два: в конце концов, он любил хвастаться больше всех, и его мало кто принимал всерьез. — Интересно, на какой же факультет мы попадем? — мечтательно спросила Эллисон. — Надеюсь, что в «Гриффиндор», — с надеждой сказал Лютер, — это же лучший факультет в школе! — «Когтевран» выпустил наибольшее количество выдающихся волшебников, — возразил Пятый. — А я считаю, что «Слизерин» — самый интересный! Вспыхнувший спор настолько увлек детей, что они уже не замечали ничего вокруг. По каким-то причинам спорящие были уверены в том, что все они попадут на один факультет — знаменитая «Академия Амбрелла» попросту не может существовать раздельно, сэр Реджинальд уж точно позаботился об этом. Неожиданно двери купе открылись и пропустили вперед вовсе не Диего, а трёх подростков. Академия видела их на перроне: двое парней — один в круглых очках и с темными волосами, а другой высокий и рыжий — серьезно на них уставились. С парнями зашла миловидная девушка невысокого роста и с копной густых курчавых волос. Она смотрела на детей с интересом и лёгкой жалостью. — Привет. — сказал темноволосый. — Так значит, это вы — «Академия Амбрелла»? Дети настороженно уставились на них: отвечать никто не торопился. Запуганные запретами Реджинальда, они переглянулись и отчетливо вспомнили отцовские слова. — Вы что, немые? — это уже спросил рыжий. Лютер решил взять инициативу на себя и воинственно поднялся. — Мы. А вы кто такие? Теперь пришла очередь переглядываться Гарри, Рону и Гермионе. Если эти необычные дети не притворяются, а они, кажется, вообще не притворяются, то… неужели они ничего не знают о Мальчике-Который-Выжил? — Я Гарри, — слегка настороженно представился он, — Гарри Поттер. — О! Так это вы выиграли какую-то там войну? — энергично спросил Клаус. — Хотелось бы назвать её «какой-то», но эта война отняла у нас немало дорогих людей и… погодите, а что вы вообще знаете о волшебном мире? Участники «Амбреллы» перекинулись характерными взглядами: мол, они что, за идиотов нас держат? — Мы знаем все о «Хогвартсе», — презрительно ответил Номер Пять. — И мы были на Косой Аллее, — зачем-то добавила Эллисон. — Хорошо, — вмешалась Гермиона, — а что вы знаете о… Воландеморте? По молчанию, охватившему купе, Золотое Трио поняло, что знают супергеройские отпрыски ничтожно мало. Как только Рон открыл рот, дверь распахнулась опять и наконец явила миру Диего. Но не одного. — Грейнджер! Эллисон Харгривз впилась взглядом в высокого, бледнолицего парня с утонченными чертами и невероятного платинового цвета волосами. У девочки застыло в груди: кажется, она уже влюбилась. Его аристократичную внешность портили только два факта: злое выражение лица и то, что он тащил за шкирку Диего. Гермиона подпрыгнула от испуга и тут же разозлилась на себя за то, что подпрыгнула. — Скажи, пожалуйста, моя дорогая, почему я должен выполнять твою часть обязанностей?! Этот разгильдяй устроил дебош с такими же идиотами и едва не поубивал остальных первогодок. И он с силой поддал Диего в шею: тот зло зыркнул на блондина, пробормотал что-то нечленоразделенное и сел рядом с Ваней, угрюмо нахохлившись. — Малфой? — ошалело воскликнул Рон. — Какого Мерлина ты тут делаешь? — Могу спросить у тебя то же самое, Уизли, — раздраженно ответил Драко и тут обратил внимание на детей, — а, так это и есть «Академия Амбрелла». Вам так и не удалось привлечь их на свою сторону во время войны, отчего же сейчас они едут в школу? — Они ничего не знают, — тихо сказала Гермиона. Парень изучающе посмотрел на неё, потом медленно перевел взгляд на Гарри. Поттер, как ни странно, молчал. Спустя пару минут Драко процедил сквозь зубы: — Выйдем. Все подчинились без колебаний, но, когда дверь почти закрылась, неожиданно вскочил Номер Пять. — Стойте! Чего мы не знаем?! Рон обернулся и, стараясь выглядеть дружелюбно, фальшиво бодрым голосом сказал: — Знать названия факультетов недостаточно, ребятки. Ваш папаша, кажется, многое от вас скрыл. Но не переживайте, «Хогвартс» — лучшее место на свете.***
Как выяснилось, Реджинальд Харгривз действительно отправил своих приемных детей в страшную неизвестность. Вернувшиеся вскоре Гарри, Рон и Гермиона (она была слегка порозововшей и с приколотым значком старосты) провели допрос с пристрастием и пришли в ужас: папаша мало позаботился о том, чтобы рассказать детям о волшебном мире. — Мы с детства знали, что на свете есть «Хогвартс», но никогда не думали, что сможем там учиться, — объяснял Пятый. — Удивительно. Мы же знали все о ваших супергеройских делах в мире маглов и возмущались, что Харгривз не позволял использовать вас для победы. Старый подлец… — Эй! — вскочили плечом к плечу Лютер и Диего. — Успокойтесь, малышня, — отмахнулся Рон, — вам еще многое предстоит узнать. — Все будет в порядке, — улыбнулся Гарри. Эти растерянные дети, обнаружившие, что несут ответственность перед волшебным миром, о которой они сами и не подозревали, до боли напоминали ему самого себя в одиннадцать. — Расскажите нам про войну, — попросил обычно тихий Бен. — Обязательно, но позже. Вам лучше переодеться в мантии — мы почти приехали в «Хогвартс». — ответила Гермиона. — Пойдемте, ребят. Троица вышла, и купе погрузилось в молчание. Затем Лютер все же раскрыл багаж и вынудил оттуда несколько дорогих мантий изысканного чёрного цвета. — Ищите свой размер, — скомандовал Космобой. Они переоделись и сели ждать окончания поездки. С каждой минутой напряжение только нарастало: Диего ерзал на месте, Лютер с Эллисон шепотом болтали, Клаус поминутно вскакивал к окну и обратно (Бен постоянно усаживал непутевого брата), а Пятый с Ваней обменивались понимающими взглядами: они, кажется, единственные переживали из-за информации, сказанной героями войны. — Значит, отец не позволил нам участвовать в войне, хотя мы и могли помочь, — наконец сказал Пятый. — Наверное, у него были свои причины, — неловко ответила Ваня, — может, он боялся, что мы… что вы можете погибнуть. — Тебе-то какая разница, Седьмая? — с неожиданным презрением воскликнул Диего. — В любом случае ты бы осталась сидеть в «Академии». Я удивлен, что ей вообще пришло письмо из «Хогвартса»! Ваня молча уставилась на свои ладони: ей было не привыкать к нападкам остальных, особенно Диего. Но сейчас брат озвучил все те опасения, которые варились в мыслях бедной девочки всю поездку. Ей ведь действительно нечего там делать — у неё и сверхспособностей-то нет, да и письмо, видимо, пришло по ошибке. Вот смеху-то будет, когда её одну-одинешеньку отправят обратным поездом в Лондон! Горячие слезы обожгли глаза, и Ваня с усилием зажмурилась, чтоб их прогнать. — Не реви только, — не успокаивался Второй. — Заткнись, Диего, — жестко рыкнул Номер Пять, — иначе я перемещу тебя в каменный век и оставлю собирать бананы с неандертальцами. — Не оставишь, — несмело огрызнулся Диего, но больше действительно ни к кому не лез. Дети услышали, что поезд издал характерный гудок, и скорость начала ощутимо спадать. Спустя минуту «Хогвартс-Экспресс» плавно приостановился вдоль платформы; Эллисон прилипла носом к окну, затем обернулась и с волнением в дрожащем голосе огласила: — Приехали.***
«Хогвартс» поразил «Академию Амбрелла» своими масштабами. Для начала они, по традиции всех первокурсников, переплыли озеро вместе с Хагридом, который посадил с собой в лодку Ваню, ибо «такую меленькую ветром снесет — не заметишь», а потом, увидев громадный замок, и вовсе лишились дара речи. — Я думал, что школа будет чем-то вроде нашего особняка, — восторженно поделился Лютер, когда Хагрид, не уставая благодарить Мерлина за возрождение школы после сокрушительной войны, подвёл «малышей» (Пятый скривился от такого обращения) к величественным воротам. — Я словно попала в настоящую сказку, — счастливо выдохнула Эллисон, и остальные мысленно с ней согласились. Остальные первокурсники действительно косились на них с опаской, и это не укрылось от внимания детей. Какой-то мальчик с курчавой шевелюрой и вздернутым носом, глядя на них, прошипел на ухо своему товарищу: «Держись от них подальше: говорят, они могут убить одними словами». Эллисон, услышавшая это, высокомерно тряхнула волосами и презрительно оглядела мальчика. Что уж скрывать, говорил непутевый чистую правду. Ваня внутри себя сходила с ума от переизбытка эмоций: все вокруг казалось нереальным, прекрасным сном. И чудесное озеро, и дружелюбный великан Хагрид, что переплавлял их в школу, и громадный, овеянный тайной замок «Хогвартс» со своими бесконечными башнями… Девочка посмотрела на Пятого: в его глазах плескались искорки счастья, и она подарила ему свою самую искреннюю улыбку. Друг улыбнулся тоже. — Мы будем учиться вместе, верно? — Конечно, Ваня. — И ты будешь всегда-всегда мне помогать? Я боюсь, что окажусь настолько глупой, что меня тут же отправят обратно домой. О Пять, я не выдержу нахождения с отцом в этом громадном доме! — Ты волшебница, Ваня. Я нашел немного информации про Хогвартс, которую не успел спрятать отец: оттуда не выгоняют, если в тебе есть магическая сила. — Хотела бы я знать про школу больше. — Я тоже, но ничего — как только приедем, узнаем все тайны, что отец скрывал от нас. Хагрид развернулся к детям, и в его косматой, чуть поседевшей бороде проступила счастливая улыбка. Глаза-жуки светились от радости. — Сейчас вас заберет профессор Флитвик — он у нас за заместителя директора нынче. Не волнуйтесь, цыплятки, отбор по факультетам — оно совсем не страшно. Некоторые в толпе облегченно выдохнули. Участники «Академии Амбрелла» испуганно переглянулись: какой еще отбор? — Я думал, что нас уже зачислили в какой-то факультет, — шепотом выразил общую мысль Клаус. К воротам вышел крошечный человечек в элегантном фраке. Ростом он был, вероятно, даже ниже Вани. Человечек улыбнулся толпе смущенных детей, взмахнул волшебной палочкой и вокруг вспыхнули десятки маленьких звездочек; послышался восхищенный писк. — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовал их профессор Флитвик. — Меня зовут профессор Флитвик, я преподаю Заклинания и являюсь деканом факультета «Когтевран», поэтому многие из вас скоро попадут в мою команду. Скоро начнётся банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьёзная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьёй. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведённой для вашего факультета. Следуйте за мной! Профессор поманил за собой детей, и огромная процессия в черных мантиях, не переставая делиться впечатлениями, вошла в воистину ошеломляющий своими масштабами обеденный зал. «Академия Амбрелла», хоть и привыкла к различного рода папарацци, все же чувствовала себя несколько неуютно под прицелом тысячи глаз. Четыре громадных стола, а за ними — учащиеся всех возрастов. Ваня почувствовала головокружение и вцепилась в руку Пятого. — Ты чего? — испугался он. — Я… я боюсь. Голова кружится. — Все будет хорошо, Ваня. Флитвик провел первокурсников через весь зал и остановил перед своеобразной кафедрой в виде совы. С кафедры на них смотрела пожилая леди весьма строгого вида, облаченная в изумрудную мантию и остроконечную шляпу. Кстати, о шляпе: дряхлая, неприятного коричневого цвета шляпа располагалась на деревянном стуле. Женщина, смотря на детей, видимо, ничего пояснять не собиралась. Эллисон переглянулась с Лютером и Диего: и что теперь? Они должны показать свои силы? И тут шляпа зашевелилась сама по себе. Дети вытаращили глаза, когда она распахнула… рот? Да, это был рот шляпы. Она откашлялась и запела старческим голосом:Наверно, тысячу лет назад, в иные времена, Была я молода, недавно сшита, Здесь правили волшебники — четыре колдуна, Их имена и ныне знамениты. И первый — Годрик Гриффиндор, отчаянный храбрец, Хозяин дикой северной равнины, Кандида Когтевран, ума и чести образец, Волшебница из солнечной долины, Малютка Пенни Пуффендуй была их всех добрей, Её взрастила сонная лощина. И не было коварней, хитроумней и сильней Владыки топей — Салли Слизерина. У них была идея, план, мечта, в конце концов Без всякого подвоха и злодейства Собрать со всей Британии талантливых юнцов, Способных к колдовству и чародейству. И воспитать учеников на свой особый лад — Своей закваски, своего помола, Вот так был создан Хогвартс тысячу лет тому назад, Так начиналась хогвартская школа. И каждый тщательно себе студентов отбирал Не по заслугам, росту и фигуре, А по душевным свойствам и разумности начал, Которые ценил в людской натуре. Набрал отважных Гриффиндор, не трусивших в беде, Для Когтевран — умнейшие пристрастие, Для Пенелопы Пуффендуй — упорные в труде, Для Слизерина — жадные до власти. Всё шло прекрасно, только стал их всех вопрос терзать, Покоя не давать авторитетам — Вот мы умрём, и что ж — кому тогда распределять Учеников по нашим факультетам? Но с буйной головы меня сорвал тут Гриффиндор, Настал мой час, и я в игру вступила. «Доверим ей, — сказал он, — наши взгляды на отбор, Ей не страшны ни время, ни могила!» Четыре Основателя процесс произвели, Я толком ничего не ощутила, Всего два взмаха палочкой, и вот в меня вошли Их разум и магическая сила. Теперь, дружок, хочу, чтоб глубже ты меня надел, Я всё увижу, мне не ошибиться, Насколько ты трудолюбив, хитёр, умён и смел, И я отвечу, где тебе учиться!
Зал взорвался оглушительными овациями, некоторые парни за столами даже засвистели. Первогодки тоже захлопали в ладоши, и Клаус закричал: — Надеть шляпу? То-то и всего? Так бы сразу и сказали! Женщина взмахнула рукой, прося тишины — зал тут же умолк. Затем она раскатала длиннющий свиток и объявила: — Адамс, Кортни! Из толпы выскочила весьма загорелая девочка с рыжеватыми волосами. Она уселась на стул, и профессор надела на неё шляпу — головка девочки утонула под полями, и это вызвало смешки в зале. Спустя минуту напряженного молчания шляпа выдала свой вердикт: — «Гриффиндор»! Лицо Кортни озарилось улыбкой, она соскочила со стула и пулей рванула к первому столу слева. Ваня отметила, что именно за этим столом сидело Золотое Трио — они, как и все остальные, радостно приветствовали новую гриффиндорку. Также девочка обратила внимание на их красно-золотые галстуки; она перевела взгляд на другие столы — цвета галстуков отличались. Интересно. «Боллстроуд, Чарли» отправился в «Слизерин» — по его поводу шляпа не сомневалась ни секунды; мальчик был очень доволен результатом. «Вульф, Кэтрин» стала первой когтевранкой… «Академия Амбрелла» затаила дыхание — ни на одной миссии они так в жизни не волновались. И никогда ранее не были настолько сплоченными, как в этот момент. Глайд, Гринграсс, Харви… и наконец. — Харгривз, Эллисон! — громко объявила профессор Макгонагалл. Эллисон дрожала как лист на ветру, но лицом ни капли не выражала своего страха; черные глаза воинственно сверкали под нахмуренными бровями. К стулу она шла с идеально прямой осанкой. — Сейчас мы и узнаем, в какой факультет попадем, — прошептал Бен для всех. Лицо девочки скрылось под полями, а она сама напряженно сжимала края юбки. Внезапно она услышала старческий голос — голос шляпы — непонятно откуда шедший. — «О, в этой кудрявой головке я чувствую на редкость изворотливый ум. Самомнение, чувство собственного достоинства. Да, девочка, ты не поскупишься на ложь ради своих целей. Я определенно знаю, что с тобой делать. И шляпа объявила уже для всего зала: — «Слизерин»! Эллисон натолкнулась на шокированные взгляды своей семьи, но времени на переглядки не было. Она вздернула подбородок и гордо направилась ко второму столу справа — слизеринцы в серебристо-зеленых галстуках кричали и аплодировали ей. Усевшись, девочка, принимая поздравления, заметила за столом того самого светловолосого старшекурсника из поезда: он тоже хлопал ей, и на его груди красовался значок «Староста». Эллисон растеклась в блаженной улыбке, но её отвлёк крик: — Харгривз, Бен! Бен немного неуклюже взобрался на стул, не видя в этом особого смысла: почему бы сразу не посадить их всех за слизеринский стол? И так ясно, что отбор Эллисон стал решающим для всей «Академии». — В вас, мой юный друг, я вижу невероятной доброты душу. Вы способны на все ради близких людей. Хм-м, встает несколько интересный выбор… что ж. — «Пуффендуй»! Изумленный Бен остался сидеть на месте с несколько глупым выражением лица — со слизеринского стола тут же полетели шуточки. Он услышал крик Диего: «Не может быть!» и залился краской. — Мистер Харгривз, — мягко сказала ему профессор Макгонагалл, — ваш стол — крайний справа, не задерживайте очередь. Он послал виноватый взгляд шокированной Эллисон, которая оказалась за соседним столом, и неловко улыбнулся в ответ на дружеские приветствия и похлопывания. — Харгривз, Диего! Диего взлетел на кафедру отчаянной торпедой и порывисто уселся, сверкая тёмными глазами. Впрочем, он был единственным из Харгривзов, кто не услышал от шляпы ни единого комментария, потому что спустя пару секунд она уже заорала: — «Гриффиндор»! Диего слетел с кафедры также стремительно, как и взлетел на неё. Гриффиндорский стол манил его удивительной атмосферой радушия и единства. Он уселся и получил тычки со всех сторон. Красивая рыжеволосая девушка сказала ему: — Привет, я Джинни, добро пожаловать в львиное логово. — Привет! — Диего не понял, к чему тут львиное логово, но красота Джинни стерла все мысли в его голове. В том числе и растерянные лица оставшихся из семьи. — Харгривз, Файв! Пятый приподнял брови от удивления, но решил, что это логично: он был единственным из семьи, кто в детстве отказался от имени. А Ваня затаила дыхание: она была уверена, что попадет на один факультет со своим единственным другом. — Какое интересное сочетание — бешеный потенциал и тяга к знаниям. О юноша, вы можете далеко пойти сразу в двух факультетах. Ну что, ваше сердце выбирает знаменитый когтевранский интеллект или слизеринские амбиции? Первое желание выбрать Когтевран пропало, когда мальчик посмотрел на серебристо-зеленый стол. Он не понял, откуда появилось эта сильнейшая тяга, но Пятый сдался ей безоговорочно. — «Слизерин»! Пятый упал рядом с Эллисон и серьезно ответил на поздравления сокурсников. Он перехватил грустный взгляд Вани — кажется, её «Слизерин» не впечатлял. — Харгривз, Клаус! Безбашенная улыбка стала наградой Большому Залу от севшего Клауса. Он выглядел довольно-таки беззаботно. — Поразительная неординарность отличает тебя от других братьев, мой друг. Я знаю, на каком факультете твой гибкий ум сможет найти единомышленников. — «Когтевран»! Наконец и второй зал слева смог взорваться овациями, приветствуя нового орленка. Клаус поприветствовал всех как старых знакомых и мгновенно заполучил расположение у всего факультета. — Харгривз, Лютер! Лютер, самый высокий среди первокурсников, гордо расправил плечи и, стараясь ни на кого конкретно не смотреть, прошествовал к стулу. — Нежная душа, прячущаяся за грудой мускулов и амбиций. Интересный экземпляр. Что же, мой друг, львы укрепят твою храбрость и научат многому. — «Гриффиндор»! Диего застонал, когда брат плюхнулся напротив него и тут же принялся купаться в приветствиях. Он и Лютер на одном факультете? Да это же будет самая настоящая война! — Харгривз, Ваня! Ваня, напуганная до глубины души, бесшумно взобралась на стул. Сердце её бешено отбивало ритм. Боже, почему в зале повисло такое молчание? — Нечасто встретишь первогодку, которая подходит на все факультеты сразу. Удивительная преданность, сочетающаяся с трудолюбием, хитростью и творческими способностями. Да, моя милая, потенциал у тебя огромный… я думаю, ты не пожалеешь. — «Когтевран»! Клаус радостно приветствовал её со всеми остальными, но Ваня, скромно улыбнувшись, ощущала себя в неком тумане. Все такие незнакомые, хоть и приветливые, а Пять далеко от неё. Ужас накатил на девочку, когда она встретилась взглядом с Эллисон, потом с Пятым, Лютером… Вся Академия переглядывалась друг с другом с распахнутыми от страха глазами. Все они думали об одном и том же: Что же скажет отец?