Сердцебиение

Дзёно хмурится, сжимая руки в кулаки, чувствуя, с какой довольной ухмылкой на него смотрит Тэтте. — Ты серьёзно? Это твоё желание? Тот пожимает плечами, будто не сказал ничего возмутительного. — Ну да. Ты сам предложил этот спор. — Заткнись. Дзёно отворачивается, ощущая, что в этот раз он действительно проиграл. Чёртов Тэтте, влезший в допрос со своими неуместными словами о чести, долге и справедливости. Ещё немного, и Дзёно бы сам получил от хозяина кафе всю необходимую информацию о сбежавшей подозреваемой. Он злится и ускоряет шаг, стараясь игнорировать собственное учащённое сердцебиение. С какой стати было выдумывать что-то настолько глупое. С какой стати Сайгику это выполнять. Будто прочтя его мысли, Суэхиро спокойно замечает, нагоняя его: — Можешь не делать, если не хочешь, спор это дело чести, поэтому я не удивлюсь, если ты откажешься. Дзёно тормозит, резко оборачиваясь, и с силой ударяет напарника по руке. — Ауч. Кривит губы, словно демонстрируя, что даже такое прикосновение вызывает у него отвращение. — Я попросил заткнуться. Тэтте потирает место удара, но Сайгику всё равно чувствует дурацкую ухмылку на его губах. — Даже не вздумай упоминать об этом при Теруко и остальных. Я тебя закопаю. — До или после выполнения уговора? Дзёно рычит сквозь зубы и всю оставшуюся дорогу до штаба предпочитает игнорировать чужое существование, как и собственное, по какой-то причине учащённое сердцебиение. * Поздним вечером Дзёно стоит напротив двери в комнату напарника, испытывая жгучее желание зайти и выкинуть Тэтте из окна, но вместо этого он заходит, не стучась — просто применяет способность, чтобы возникнуть перед сидящим за столом и раздраженно сказать: — Давай покончим с этим. Суэхиро роняет изо рта часть вечернего перекуса, и Дзёно морщится. — Как мерзко. Даже знать не хочу, что ты ешь. Тот откладывает тарелку, невозмутимо замечая: — Почему ты не воспользовался дверью? Я ведь мог быть не одет. Дзёно едва сдерживается, чтобы не ударить его. — Давай. Покончим. С этим. Тэтте хмыкает и встаёт. Сайгику чувствует смесь исходящих от него запахов. Корица, жареная курица, резкий запах раздражающего одеколона. Запах цветущей сливы от влажных растрёпанных волос. Очевидно, он недавно вышел из душа. Ещё Дзёно понимает, что бестолковый напарник даже не думает ничего накидывать на голый торс, и руки сами сжимаются в кулаки. Что он вообще себе позволяет? Тэтте проходит в глубь комнаты и что-то притаскивает оттуда. Небольшое, квадратное и шипящее. Дзёно фыркает: — Это что, магнитофон? А виниловых пластинок не было, что ли? Игнорируя его выпад, Тэтте шарит по полке возле стола. Что-то находит и удовлетворённо хмыкает. Щёлкает крышка магнитофона — перематывается кассета. — Вот это, думаю, подойдёт. Дзёно всё ещё стоит посреди комнаты, сложив руки на груди, и до сих пор не до конца понимая, что будет делать дальше. Ему смертельно хочется покончить с этим и поставить Тэтте на место. Даже сейчас, слыша первые аккорды, он не позволяет себе думать, что у него не выйдет. Он проиграл в допросе, но не проиграет ему в жизни. Даже если нужно выполнить дурацкую, не имеющую смысла прихоть. Прихоть? Это просто уговор, ничего личного. Дзёно сделает это так, что напарник об этом пожалеет. Пожалеет, что сказал: «Твои методы допроса ужасны. Сделай хоть что-нибудь человечное. Например, раз уж ты проиграл… станцуй для меня». Что он себе позволяет? Музыка набирает обороты, и Сайгику чувствует выжидательный взгляд Тэтте, севшего прямо на пол возле магнитофона. Чувствует, как учащается у него сердцебиение, и это тоже раздражает. Прислушиваясь к музыке, он старается отвлечься от других звуков. Заносит руку и расстегивает воротник, аккуратно сбрасывая форменный плащ на спинку стула, который, возможно, и служит Суэхиро вешалкой. В эту секунду Дзёно чувствует, как тот облизывает губы, и тут же морщится, стараясь отогнать ударивший в нос запах корицы, курицы и влажной горячей кожи. Поворачивается спиной, начиная медленно двигать бёдрами в такт музыке. Он всё ещё чувствует внимательный взгляд на себе и собственный неуместный жар. Это просто волнение. Он не знает, как он выглядит в этот момент — возможно, ему стоило признать, что это всё-таки уже слишком, но сдаваться поздно. Он ни за что не позволит Тэтте состроить эту раздражающе довольную ухмылку снова. Нет. Никогда. Дзёно победит даже в таком положении. Он переступает с ноги на ногу, двигаясь медленно, заторможенно, одной рукой в такт поглаживая воздух вокруг себя, другой медленно расстегивая пуговицы. Его мозг озаряет безумная идея, как ввести Тэтте в ступор и заставить его надолго замолчать. Сайгику чувствует, как сидящий в нескольких шагах от него начинает ёрзать, пытаясь проследить за движениями его руки. Дзёно старается не думать, к чему могут привести его действия. Старается не думать, что уже отчётливо ощущает в воздухе чужой жар, готовый перерасти в возбуждение. Это даже смешно. Он просто посмеётся над ним, уличив в постыдном мерзком желании, о котором и без того догадывался. Раздавит и будет наслаждаться его смятением, его слабостью. Он с ухмылкой опускает руку на кожаный ремень, медленно расстегивая. Он посмеётся над ним. Вот и всё. Дзёно окончательно расстегивает верх, ремень остаётся в руке, он крепко обхватывает его, разворачиваясь и делая резкий выпад к замершему на полу Тэтте, чтобы накинуть ремень прямо ему на шею. — Как тебе такой танец, придурок? Он с ухмылкой затягивает ремень, чувствуя, каким бешеным становится чужое сердцебиение. Тэтте отрывисто часто дышит, с его приоткрытых губ срывается хриплое: — Прекрасно… В ту же секунду Суэхиро подаётся вперёд, смыкая руки за чужой спиной — пальцы скользят по коже под расстегнутой рубашкой — и резко тянет на себя, вынуждая напарника не устоять на ногах и против воли сесть ему на колени. — Какого… Дзёно инстинктивно затягивает ремень на его шее сильнее, и пытается вырваться, чувствуя, как нечто твёрдое упирается ему в бедро. — Ты совсем… Другой рукой он бьёт Тэтте в плечо, пытаясь отстраниться и встать, но чужие руки плотно обхватывают под рубашкой, и Дзёно морщится, сдавленно выдыхая: — Так и знал, что ты… — Что я что? Голос Тэтте хрипловат из-за стягивающего горло ремня, который Дзёно всё ещё крепко держит. Повисает напряжённое молчание, пока Тэтте едва слышно не выдыхает: — Что я люблю тебя? Дзёно вздрагивает, будто все доступные чувства обрушиваются на него разом. Звуки, запахи, ощущения, он едва может отделить одно от другого, чтобы правильно считать эмоции напарника в этот момент. Но одно он понимает — Тэтте не врёт. Не умеет врать. Тэтте… — Ты меня слышишь, Дзёно? Суэхиро перехватывает его руку, удерживающую ремень, и вынуждает ослабить хватку, другой рукой всё ещё крепко обнимая его, не позволяя встать. Дзёно сглатывает и считает про себя до пяти. Чтобы успокоиться. Давно пора взять ситуацию под контроль — отвесить ему по губам или просто раствориться в воздухе. Он и так позволил себе замешкать, это недопустимо— Один— Он ведь знал это раньше? Или боялся это узнать? Два— Он не уставал говорить, что ненавидит Тэтте, и это чистая правда. Так ведь? Три— Он никогда не называл ни одной весомой причины. В Тэтте нет чувства прекрасного? Разве это так? Четыре— Разве то, что Тэтте сказал сейчас, не прекрасно? Разве Дзёно не нравится это слышать? Разве он сам не?.. — Слышишь? Пять— Дзёно выдыхает и говорит совершенно невозмутимо, с прежней спокойной улыбкой, старательно игнорируя своё положение: — Я слепой, а не глухой, Тэтте. Разжимает пальцы, и ремень спадает с чужой шеи. Они молча сидят несколько секунд, не меняя положения. Тэтте смотрит почти с мольбой — так это чувствует Дзёно. Идеальный момент, чтобы встать и посмеяться ему в лицо. Разве не этого он хотел? Сайгику со вздохом отбрасывает ремень в сторону, но его всё ещё держат за запястье. Суэхиро молчит, но сердцебиение выдаёт все его мысли в этот момент. Дзёно морщится, всё ещё не желая выглядеть проигравшим. И не придумывает ничего лучше, чем с насмешкой сказать: — Мне не очень удобно сидеть на твоём члене, для этого вообще-то нужно раздеться. И тут же усмехается, чувствуя чужое смятение. Даже в такой ситуации он готов наслаждаться им. Но Тэтте спрашивает абсолютно серьёзно: — Что это значит? Дзёно хмурится. — Ты не знаешь, что это значит? Тэтте заторможенно перебирает пальцы на его запястье, и Сайгику забывает, что давно пора уже одернуть руку. — Я сказал тебе о чувствах. А ты говоришь мне это. Да, я не знаю, что это значит. Дзёно на секунду замирает, внезапно чувствуя, что в этот момент уже не испытывает удовольствия от чужой боли. Его это злит, но он чувствует и что-то ещё — то, чему не хочется давать названия. Не изменяя себе, он предпочитает уколоть напарника, надеясь, что вновь ощутит привычное превосходство и этого будет достаточно. — Это значит, ты тупица, Тэтте. Тот не двигается, и Дзёно с раздражением понимает, что так уже не получится. Он всё ещё сидит в его объятиях на его коленях и совершенно не испытывает отвращения от прикосновений — и даже такой тупица как Тэтте уже должен бы это понять. И странным образом Дзёно хочется, чтобы этот момент не исчез. Чтобы это продолжалось. Шесть— Дзёно медлит несколько долгих секунд, но всё-таки сдаётся, сокрушённо выдыхая: — Хорошо. Полагаю, это значит «Я тебя тоже». Сердцебиение Тэтте в этот момент непозволительно громкое — Сайгику морщится, но не успевает ничего сказать, когда тот завороженно спрашивает: — Правда что ли? Нет— Дзёно едва удерживается от неуместной колкости и наконец отдаётся скопившимся в теле чувствам — ему кажется, что, если ничего не предпринять, сейчас они сдетонируют и разорвут его изнутри. И, не давая себе шанс передумать, сам наклоняется к приоткрытым губам, тут же морщась от странного набора оставшихся на них вкусов. Тэтте отвечает на поцелуй сразу же — крепко обхватывая двумя руками за пояс, прижимая к себе. Дзёно чувствует жар и приятную дрожь, окончательно теряя власть над собой. Через пару минут его резко поворачивают — так, что Сайгику оказывается прижатым к полу. Голова кружится. Тэтте целует его, гладя по груди и стремительно опуская руку всё ниже, и в голове Дзёно в этот момент что-то щёлкает. Он быстро берёт себя в руки и отпихивает его, тяжело дыша. Суэхиро замирает. — Что? Дзёно кривит губы. — Ты же не думаешь, что я собираюсь спать с тобой сейчас? На него смотрят с недоумением. — Нет? — Нет! — Почему? Дзёно рычит, пытаясь свести ноги, между которых уже успели настойчиво поставить колено. Тэтте не шевелится, со всей наивностью говоря: — Я думал, ты любишь меня. — Отпусти! Тэтте со вздохом отстраняется, давая Дзёно сесть, и тот проводит ладонью по вспотевшему лбу, убирая налипшие волосы. Суэхиро молчит, затем нерешительно касается его плеча. — Что я сделал не так? Сайгику судорожно застегивает рубашку. — Одно твоё существование… Но тут же замолкает, чувствуя, какие эмоции сейчас испытывает напарник. Странно, но в этот момент Дзёно уже совсем не хочется над ним смеяться. Он вздыхает. — Ладно, Тэтте, объясню для таких, как ты. Что бы я ни чувствовал, а кажется, ты этого и добивался, желая, чтобы я показал тебе человечность, правда? Так вот, что бы я ни чувствовал, я не готов трахаться с тобой на полу в первый же день наших отношений. Сайгику ощущает, как губы Тэтте растягивает та самая бесящая его ухмылка, и с досадой прикусывает язык. — Ты сказал «отношений»? Дзёно отворачивается. Резко бросает через плечо: — Не переспрашивай, если слышал. Это раздражает. Суэхиро протягивает руку, касаясь его лежащей на полу ладони, и Дзёно замирает, не одергивая её, но продолжая делать вид, что совсем не думает о том, как приятны эти прикосновения. О том, что никогда не испытывал от них отвращения. И о том, что Тэтте оказался куда сильнее его самого. Он чувствует, как осторожно его обнимают сзади, выдыхая в спину: — Хорошо, я понял. Дзёно хмыкает и на мгновение протягивает руку назад, ероша темные влажные волосы, пахнущие цветущей сливой. И впервые со вздохом признаётся себе, что в этот раз не так уж и недоволен тем, что проиграл. Но Тэтте об этом знать пока что необязательно.