Одного человека достаточно

      Стояла поздняя, холодная и дождливая осень, готовая вскоре перейти в зиму. Хуа Чэн шёл по своей недавно отстроенной резиденции. Здесь тоже было холодно, но мёртвому телу было всё равно. На стены всё ещё не было нанесено никаких заклинаний, из-за чего по всему коридору эхом раздавался гул дождя. Сегодня был неприятный день. И вовсе не из-за дождя. Две сотни лет назад в этот самый день произошло... Произошло много чего плохого. Две сотни лет назад он в последний раз видел Его Высочество наследного принца Сянлэ. Ах да... Ещё он в этот проклятущий день вознёсся.       Однако, его скорбь – это его личное дело. Поэтому сегодня ему придётся, не смотря на редкостно дурное настроение, заниматься делами. Он должен выполнять просьбы этих демонов, копить связи, улучшать статус. Ему нужны глаза и уши по всему миру, чтобы найти, бесконечные силы, чтобы защитить, и все драгоценности мира, чтобы подарить их единственному, кто их достоин.       Дверь в приёмный зал распахивается послушно и тихо. Здесь пока всё крайне голо и ново. Просто большой пустой зал с своеобразным троном-кушеткой на помосте, ковром, люстрами и дверями. А ещё сейчас тут был Чин Э.       Возможно, он всё же обладал некоторым подобием эмпатии, поскольку ещё ни разу в этот день он не посмел вести себя... Как обычно. Хуа Чэн никогда не говорил, что этот день какой-то особенный. Чин Э словно и так это знал. И хоть улыбка не покидала его лица, в этот день он завешивал глаза неровно обрезанными волосами, что отрастали в привычное состояние уже через пару дней. Волосы скрывали большую часть его лица и оттого казалось, что он выглядит печально, хоть и давит из себя улыбку. А с тех пор, как Хуа Чэн перестал быть богом, тот стал в этот день ещё и менять своё привычное монашеское одеяние на серое ханьфу, выглядящее издалека белым, но испачканным пеплом, почти смытым дождём. На самом деле эти одежды всегда выглядели вполне достойно вблизи. Возможно, это был единственный день, когда его действительно можно было принять за Второе Великое Бедствие.       — Приветствую, — (не "доброе утро") говорит он ещё не обернувшись, слегка заторможенно встаёт и кланяется. — Прошу простить мне мой внешний вид. Сегодня – день скорби.       «День скорби»? Действительно.       — Меня не заботит твой облик. Но, знаешь, обычно скорбящие носят белый, — замечает Хуа Чэн.       — Это если скорбят о человеке, — с непривычно мягкой и спокойной интонацией в высоком и обыкновенно резком голосе возразил он. — Серый – цвет разочарования в мире и скорби по нему. Я скорблю по своему поганому прошлому, по своей клетке, по лучшему и последнему из тех, кто был рядом. Я считаю, что вместе с тем человеком умер мой старый мир.       — У меня тоже сегодня день скорби. Но мой человек пока не покинул этот мир, поэтому цвет одежд я менять не стану, — интуитивно стремясь вернуть искренность бросил Третий Непревзойдённый. — Начнём приём, зови этих.       Возможно, Хуа Чэну лишь показалось, но в ослабевшей на миг улыбке слуги мелькнула задумчивость       — Слушаюсь, — склонив голову, отозвался Чин Э.       Живой демон, экономя время, стразу же переместился к входным дверям и распахнул их. Хуа Чэн же направился к "трону".       — Покойный господин Цай, Непревзойдённый князь демонов Хуа Чэн готов вас выслушать, — удивительно ровным голосом объявил он.       Названный демон, зажато и дёрганно изображая гордыню, прошествовал мимо "слуги" и зашёл в приёмную. Чин Э негромко и неспешно захлопнул за его спиной дверь. Тихий хлопок разнёсся в огромном зале, подобно раскату грома. "Господин" Цай вздрогнул и обернулся, чтобы напороться на недобрую улыбочку Второго Непревзойдённого.       С трона на демона взирал Третий. Эта небольшая заминка, раскрывшая хозяину резиденции его напряжение и страх, это неприятное напоминание о том, что в зале не один Непревзойдённый, а два, выбили "господина" по фамилии Цай из колеи.       Хуа Чэн окинул взглядом трясущегося посетителя и едва заметно поморщился. Затем он перевёл взгляд на стену за ним и откинулся на спинку "трона" с таким видом, будто именно это пустое место и пришло с ним разговаривать. Небрежность и превосходство были Алому Небу к лицу.        — З... Д... Приветствую, Третий Непревзойдённый Князь Демонов Хуа Чэн. Моё имя Цай Гао, я пришёл с предложением, — с запинкой начал демон.       Чин Э всё это было не слишком интересно, он просканировал силу демона и, беззвучно фыркнув, уставился на ворота, думая о заклинаниях. Краем уха он уловил какую-то чушь об обмене подчинёнными. Вполне ожидаемо, что прежде, чем Чин Э успел придумать достойную и занятную "фишку", встреча подошла к концу.       — Не интересно. Я не идиот, чтобы соглашаться на столь невыгодные условия. Если это всё, что ты можешь предложить – проваливай, — отрезал Хуа Чэн. — Следующий.       Чин Э вновь распахнул дверь перед этим демоном. Тот, растеряв всю свою самоуверенность, покинул резиденцию.       — Покойный господин Цзи, Непревзойдённый князь демонов Хуа Чэн готов вас выслушать.

***

      — Что думаешь, Чин Э? — зачем-то спросил Хуа Чэн, спустя два часа и полтора десятка демонов.       Наверное, в этот день ему было просто не интересно анализировать собственные действия самому.       — Думаю, что они предлагают чушь, которую я могу выполнить лучше и быстрее. Однако, если вам нужны эти демоны (люди), то вам придётся согласиться просто ради связей. Только не стоит браться за это всё лично: пусть понимают, что это – не те дела, что достойны Вашего вмешательства. Если же их предложения нелепы, то лучше напрямую сообщить, что взамен Вам нужно от них подчинение. Впрочем, я лишь предлагаю, — ответил Чин Э, глядя на своё Небо снизу вверх. — А ещё я думаю, что эхо в пустом зале хорошо запугивает и его неплохо было бы сохранить.       — Запугиваешь их ты, — фыркнул Хуа Чэн.       — Настроение такое, — тихо сказал Чин Э. — А ещё некоторые из них смеют задирать нос перед Божеством и Непревзойдённым Князем демонов. Так что поделом. Я просто напомнил им, кто они.       Мысли Чин Э касательно предложений Божество не прокомментировало. Но, судя по дальнейшим переговорам, всё же учло.       А вечером Чин Э вышел за ворота и встал под дождём, вскинув лицо на встречу каплям дождя. Они не смыли с его губ улыбку, но нарисовали слёзы на закрытых глазах.       Больше этого не повторится. Полутора сотен лет памяти более чем достаточно. Теперь у него тоже есть "человек", пока не покинувший этот мир.