Here lies
AGATHA HARRIS
(1998-2021)
Beloved nephew
and friend
Он смотрит на это слово со всем презрением, на которое только способен. Чёрные буквы пляшут перед глазами, въедаются в сознание, насмехаются над ним. Идиоты. Забыть поменять одно единственное слово. Эта ошибка похоронного бюро злила всех в их мультинациональной команде. Хочется раскрошить это дурацкое "nephew", чтобы не раздражало, не мозолило глаза, не портило её мемориал. Растереть в пыль и втоптать в землю... но не в эту, не туда, где лежит она. Она, его маленькая мисс Харрис, не успевшая стать миссис Нильсен, ходячая катастрофа, бизнес-леди, преданная подруга Рэйчел, Сэма, Евы и Эллиа и племянница своей дорогой тётушки Аннет. Которая наверняка наблюдала за ней с небес всё это время и гордилась ею. Видела, как Агата выходит победительницей из одной передряги и попадает в другую. Он винил всех. Чарльза, который мёртв, Дилана, который в психушке, Лукаса, который в тюрьме. Еву, за то, что упустила Агату из виду. Эллиа, за то, что не упёк Дилана в психбольницу вовремя. Сэма, за то, что тот, проработав полицейским и детективом не один год, не заметил ничего, что заставило бы насторожиться. Рэйчел, за всю эту идею с яхтой. И, разумеется, себя. Пуще всех остальных. За то, что он всё это допустил. За то, что она погибла. В одиночестве, победив в схватке за жизни своих друзей и проиграв в схватке за свою. Александр сидит тут уже так долго, что затекла спина. Он поморщился и постарался размяться, но уходить и не думал. Шведа тянуло сюда, как магнитом. Каждое утро первым делом после пробуждения Нильсен прикидывал наиболее подходящее время для своеобразного паломничества. В последнее время его мир сократился до нескольких простых, но чертовски важных вещей: мама (которая, похоже, совершенно не планирует покидать Англию), Сэм, Рэйчел, Эллиа и Ева, бизнес, и, естественно, в первую очередь могила Агаты. Новости за прошедший день Алекс уже рассказал: Рэйч с Сэмом поставили перед ним ультиматум - либо он добровольно идёт к психологу, либо они затаскивают его к нему силой. А ещё мама ругается на него за привязанность к "куску камня с парой высеченных слов об Агате". Хотя Александр и видел, что она за него волнуется, эти слова - словно плевок в душу. Собственно, всё. Оставалось только выплёскивать свои чувства через слова о том, как ему её не хватает. За тем, что говорит, он особенно не следил - целью было выговориться, а не корректно сформулировать мысли. Наверняка он по многу раз повторялся. Но если бы Алекс задумывался над словами, в каждодневных визитах не было бы смысла. Уходил бы с ещё более тяжёлым сердцем, чем приходил. Чёткое описание его чувств будет выслушивать психолог. А здесь Александр бывает не для этого. Ранам заживать ещё долго, но они уже хотя бы не кровоточат. Зато саднят. Ноют. Каждую минуту напоминают о себе. Норовят снова чуть что разойтись, опять заставить Александра корчиться от боли и от неё же плакать по ночам. Ещё есть самоненависть - словно бы его сестра-близнец, тень, неотступно следующая за ним, разрушающая изнутри. За смерть отца и за смерть Агаты. Удивительно, как Александр до сих пор держится и даже ни разу не взял в руки лезвие.***
А чуть поодаль, за углом церкви, разрываясь от тоски, стояла она. Стояла, наблюдала за его мучениями и не могла сделать ровным счётом ничего. Больше всего на свете Агата желала броситься к нему, обнять, расцеловать, всё ему рассказать - о прохождении теста после смерти, о Школе, о встрече с тётей Аннет... Но ведь нельзя. Ни в коем случае нельзя. Нельзя даже находиться рядом с ним, смотреть на него нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя... Но Агата не может уйти. Не может просто взять и оставить Александра тут один на один с его страданиями. То, что она делала, вроде, называлось эмоциональным селфхармом. Агата даже не могла сформулировать причину, по которой она здесь - потому что скучает по нему? Так после возвращения станет скучать ещё больше! Потому что хочет увидеть его? Ну вот, она видит, и что? По факту, ей только хуже. Александр говорил с ней - ну как, с ней, с её надгробием - на шведском. Негромко, но она слышала, понимала и пропускала через себя каждое слово. Как бы Агата хотела в этот момент быть человеком. Не понимать того, что он говорит. Не чувствовать его энергии - слегка колючей, с запахом натуральной кожи и лёгкой ананасовой кислинкой - состоящей сейчас из чистого горя. Не замечать каждой детали, говорящей о его несчастье, начиная дрожью в руках и заканчивая мелкими морщинками на лице. Очень некстати вспомнились его слова на балу. Осознание того, что может произойти, прошлось по нервной системе Агаты ледяным разрядом тока. “Чёрт... Алекс, не смей. Пожалуйста, живи...„ —Ты что тут делаешь?! - раздалось за спиной шипение. У Непризнанной сердце ушло в пятки. Она обернулась и увидела разъярённую тётю Аннет. - Ты хоть представляешь себе, что с тобой сделают, если узнают?! Агата сглотнула с самым виноватым на свете лицом и не нашла, что сказать. —Идём. —Тётушка, пожалуйста... Ещё немного... - взгляд на Александра. —Никаких немного, Агата! Ты с ума сошла? Тебя сейчас хватятся и такое устроят!.. —Я... Я не хочу ссориться с тобой или как-то обидеть, но... - ещё взгляд на Александра. —Думаешь, уже взрослая и сама можешь принимать решения? Отвечать за свои поступки? —А это разве не так, тётушка? Я понимаю, ты так заботишься обо мне, и я ценю это, но пожалуйста... Аннет глубоко вздохнула. Всё в ней говорило о недовольстве - покачивание головой из стороны в сторону, движения крыльев, перебирание пальцами и, разумеется, энергия. Агата чуть ли не отшатывалась от волн эмоций, что источала тётя. Сама девушка виновато покусывала губы, не зная, как себя вести. —Выпрями спину, Алекс. Харрис резко развернулась на голос друга. Александр откликнулся: —Очень смешно, Саске. Ветер мягко растрёпывал отросшие волосы подошедшего. Сэм присел на корточки рядом с Александром. Он пробежался взглядом по парню, затем по могиле и помолчал, подбирая слова. —Думаешь, Агата была бы рада узнать, что ты себя так мучаешь? Алекс промолчал, а Сэм продолжил: —Она бы хотела, чтобы ты двигался дальше, разве нет? Она всегда желала только лучшего для всех нас, и для тебя в частности. Чёрт, Сэм, как же ты прав... —Предлагаешь мне взять и оставить её в прошлом? Японец заставил Александра посмотреть на него. —Предлагаю тебе перестать винить себя. В психологии я не разбираюсь, но именно чувство вины тебя сюда гонит каждый раз. Нильсен задумался. —Вставай. Александр вздохнул и взялся за руку, протянутую Сэмом. Оттряхнулся, бросил последний взгляд на каменную плиту и потихоньку поплёлся вслед за другом. –Ты подумал насчёт психолога? Алекс пнул какой-то камешек, лежавший на тропинке. —Да. Послезавтра запишусь. Макото удовлетворённо кивнул. —А ты подумал насчёт парикмахера? Смешок Сэма, больше похожий на кряканье, прозвучал для Агаты, как благословение. Харрис чувствовала на себе взгляд тётушки, но продолжала неподвижно стоять. Хотя ребята ещё о чем-то разговорились, девушка уже не вслушивалась. Она провожала их взглядом до тех пор, пока японо-шведская артиллерия не скрылась из виду. —Не ругайся. Агата решительно зашагала к своей могиле, не оставляя тётушке и шанса на возражения. Присев на корточки, она задумчиво провела рукой над оставленным Александром букетом белых пионов. Затем всё же обхватила его одной рукой и прижала к себе. Другой она достала из кармана картонный прямоугольник, сложенный пополам. На нём было нарисовано лакончное, но уверенное сердечко. Картонка источала запах духов, которыми Агата пользовалась при жизни и которыми предварительно сбрызнула своеобразную весточку. Оставив её на постаменте могильной плиты, Непризнанная поднялась и вернулась к церкви, стойко выдерживая тётушкин неодобрительный взгляд. Сквозь пелену собственных мыслей и чувств Агата едва замечала, как тётя Аннет обхватила её за плечи и призвала водоворот, ворча что-то про некий порошок забвения. На прикроватной тумбочке Александра теперь стоит банка, а в ней - сложенный пополам картонный прямоугольник с нарисованным сердечком.