***
— Альбьери! — сид Али расцеловал нежданного гостя. — Что же ты не сказал, что приезжаешь в Фес? Я бы устроил роскошный праздник в твою честь! — Не стоит, Али, мне сейчас не до праздников, — тяжело проговорил Альбьери. — Я приехал со своим крестником. — Это же замечательно! Почему ты его не привел? — Я хочу тебя с ним познакомить, но не здесь. — Альбье-ери, — с подозрением протянул Али и взглянул в лицо старому другу. Он прекрасно знал это лицо с молодых лет, и то выражение, которое ему приходилось наблюдать сейчас, не сулило ничего хорошего. — Ты что-то натворил, я нутром чувствую. — После, Али, после. Лучше скажи, как у тебя дела, мы не виделись столько лет! — Хвала Аллаху, крыша моего дома держится крепко, — улыбнулся Али. — Мне очень повезло, что я женился на Зорайде, она настоящее сокровище! Двадцать лет жизни душа в душу, подумать только… — А твоя племянница? — вспомнил Альбьери. — Первая жена Лукаса. — Жади! У Жади все замечательно: у нее крепкая семья, любящий муж и двое детей — дочь и сын. Они с Саидом уже лет десять как перебрались в Каир, она работает в крупном педиатрическом центре. — У всех все хорошо, — задумчиво произнес доктор. — Кроме тебя, я полагаю? — догадался Али. — Мне очень нужен твой совет. Али, я в шаге от гибели. — Аллах! — испуганно воскликнул старик. — Да что же у тебя случилось? — Ты все поймешь, когда увидишь его, Али. Ты все поймешь. Лео бродил по развалинам касбы и с замиранием сердца разглядывал их высокие каменные своды, соломенные крыши и солнечные блики на песке. Его вновь охватило странное чувство дежавю, и казалось, что вот-вот из-за древней колонны выйдет прекрасная принцесса в сказочном одеянии и начнет танцевать восточный танец, а маленькие монетки на ее одежде будут звенеть в унисон с ветром. «Здесь когда-то жили люди. Наверное, я жил среди них, ведь откуда-то же я помню эти места», — размышлял Лео. Он услышал посторонние шаги и насторожился, но когда увидел, что это всего лишь отец со своим другом, широко улыбнулся им и помахал рукой. Али встал, как вкопанный, лицезрея перед собой юного Лукаса. Он смотрел на него во все глаза и пытался осознать увиденное. Умом он уже понял, какое бедствие сотворил его друг, но сердце все еще отказывалось принимать страшную истину. — Аллах! — еле слышно пробормотал Али. — Альбьери, ты… ты… — Да, — кратко, но исчерпывающе ответил тот. Старик повалился на землю, будто подкошенный. — Папа, что это с ним? — испугался Лео. Альбьери молчал. — Альбьери, что ты наделал, что ты наделал! — в отчаянии схватился за голову ревностный мусульманин. — Лео, оставь нас, пожалуйста, — попросил доктор крестника. — Подожди у входа в развалины. — Да как ты посмел! Ты… ты решил сравняться с Богом, Альбьери! — Да, решил, — гордо вздернул подбородок ученый. — Весь прогресс человеческого общества построен на том, что человек стремится быть похожим на Бога. Собственно говоря, и сам Бог был придуман как идеал, как эталон, как вектор развития. — Что ты такое говоришь?! — Али, ты мусульманин. В вашей религии Бог находится на недосягаемой высоте, настолько недосягаемой, что вы даже не рисуете картины, боясь хоть в чем-то уподобиться Ему. Христианство принципиально иное. Новый Завет прямо призывает приблизиться к Создателю, Бог спускается к человеку и зовет того стать богом. Все христианское богословие строится на этом, Али. Вот почему западная цивилизация ушла в своем прогрессе намного дальше, чем восточная, мы более смелые, мы более дерзкие! Современным людям уже не нужен Бог, чтобы стремиться к идеалу, идеал уже заложен в нашем культурном коде многими поколениями до нас! Когда ты берешь кирпичи, цемент и строишь дом — ты уподобляешься Творцу. Когда ты берешь холст, краски и рисуешь картину — ты уподобляешься Творцу. Когда ты создаешь лекарство, спасающее жизни миллионов — ты уподобляешься Творцу. Али, человек не может жить иначе! — Нет-нет-не-ет! — отрицательно замотал головой Али. — Альбьери, ты еще в семинарии был склонен истолковывать все в пользу своих безумных теорий. Да, я мусульманин, но я прекрасно знаю, о чем говорится в Новом Завете, там нет и десятой доли того, что ты мне сейчас наговорил. — Неправда! Али, просто признай: религия выполнила свою функцию в жизни общества и отжила свое. Цепляясь за эти догмы, вы только тормозите развитие цивилизации! — Что ты называешь развитием цивилизации? — закричал на него марокканец. — Этого несчастного парня ты называешь развитием цивилизации?! — Лео только первый в своем роде, но клонирование может принести небывалую пользу человечеству. — Аллах, мне страшно даже помыслить об этом! — в священном ужасе воскликнул Али. — Но нет пророка в своем отечестве, Али. Гениев редко принимают при их жизни, я боюсь, что меня распнут. Вот, чего я боюсь. — Ты хотел играть в Бога, но ты забыл, Альбьери, что твоего Бога распяли. Учись принимать последствия. Али замолчал и устало побрел прочь из развалин. Следом за ним размеренно шагал доктор Альбьери. Лео поднялся на ноги и окликнул их. — Папа! Куда мы теперь? — Идем в мой дом, — сказал ему марокканец, превозмогая мистический страх перед созданием, не созданным Аллахом, — ты будешь дорогим гостем. Богатое убранство дома Али поразило Лео не меньше, чем пустыня и старые развалины крепости. Оставив увлеченных какой-то серьезной и жаркой дискуссией старых друзей, он отправился исследовать этот дом, напоминавший ему дворец из сказки про Аладдина. Все здесь было ему в диковинку — орнаменты стен и шикарные ковры, воскуряющиеся благовония и маленький бассейн с лепестками роз. Лео, находясь в такой обстановке, вдруг почувствовал необъяснимую тоску, и эта тоска влекла его куда-то вглубь жилища. Он шел по длинному коридору и остановился напротив небольшой комнаты, вход в которую был завешан легкой, невесомой тканью. Она заколыхалась от дуновения ветра, и Лео показалось, что за занавеской танцует невероятной красоты девушка: кружится по комнате и делает виртуозные движения руками, а вокруг нее летает воздушный зеленый платок. Лео крепко зажмурился, и видение исчезло. Парень испугался этого и решил вернуться в гостиную. Уже на подходе к ней он услышал, что доктор и его друг практически перешли на крик. — Хорошо, я понял, Бога ты не боишься, и все мои аргументы для тебя пустой звук! — распалившись, громко говорил Али. — Тогда давай поговорим с тобой на языке, который ты понимаешь, на языке науки. — Очень интересно, что же ты можешь сказать мне на языке науки? — со скепсисом спросил Альбьери. — А вот, что. Альбьери, ты никогда не думал, что человеческий разум способен извратить любую идею? Абсолютно любую идею можно использовать во зло. Возьмем твоих клонов. Вспомни, о чем мечтали фашисты? Чем они занимались? Да они бы целовали тебе руки, когда бы ты назвал им способ, которым можно отбирать пригодных для жизни людей, а всех остальных уничтожать за ненадобностью. А если какому-то безумцу придет в голову выращивать этих клонов, точно верблюдов, и делать из них рабов? Во благо всего остального общества, конечно же. Ты думал об этом, Альбьери, думал, когда создавал этого бедного мальчика в своей лаборатории?! — Какого мальчика?.. — Лео вышел из укрытия и настороженно посмотрел на них. — Никакого, мы просто спорим о разных вещах, — поспешил оправдаться хозяин дома. — Мы часто болтаем всякий вздор, не обращай внимания. — Не надо, Али, — обреченным жестом Альбьери попросил его замолчать. — Я должен сказать ему. — Что сказать, папа?.. — сердце парня билось с такой скоростью, что готово было выскочить из груди. — Лео, я создал клон, — печальным, но уверенным тоном произнес доктор. — Клон?.. — Лео заморгал, смахивая непрошеную слезинку с ресниц. — И… где он? — Это ты, Лео. Клон — это ты.Глава 8. Клон
1 августа 2021 г. в 18:53
Фес, Марокко
Горячий воздух из Сахары доносился ветром до окраин Феса, где под раскаленным небом гуляли двое приезжих. Лео с детским восторгом рассматривал экзотические пейзажи, людей, величественные каменные дома, стены которых он даже трогал руками, словно пытался убедиться, что они настоящие. Его радости не было предела, чего нельзя сказать об Альбьери, ходившем рядом со своим крестником с потерянным видом приговоренного висельника.
— Папа, это невероятно! — восхищался Лео. — Я всю жизнь мечтал оказаться в таком месте. Я почему-то уверен, что был здесь раньше. Не знаю, как, но я помню эти улицы и пустыню, ты мне веришь?
— Верю, Лео.
— Может, в прошлой жизни я был арабом и жил в этом городе? Когда я был в Параибе, то встретил гадалку. Она сказала мне, что я проживаю вторую жизнь, но я только посмеялся. А сейчас думаю, что она, возможно, была права.
— Лео, а что для тебя значит «прожить вторую жизнь»? — пытливо посмотрел на него Альбьери.
— Ну, не знаю, — растерялся парень. — Переселение души, что-то вроде того.
— Как бы ты отнесся к идее проживания других жизней путем клонирования? — доктор прощупывал почву.
— Что такое клонирование? — простодушно спросил Лео.
— Это искусственный способ размножения, когда новая жизнь получается не путем слияния клеток родителей, а от клетки одного взрослого организма.
— Я ничего не понял, папа.
— Я объясню тебе. В каждом ребенке есть половина от отца и половина от матери, а у клона не так. Он сформировался от одного человека, поэтому в нем все идентично тому, чья клетка была взята. Проще говоря, я могу отщипнуть от тебя кусочек, создать эмбрион, имплантировать его женщине, и через девять месяцев ты родишься заново. Теперь понятно?
— Ужас какой, — Лео нервно подергал мочку уха. — Неужели такое возможно?
— Возможно, Лео, конечно, возможно! — с жаром закивал Альбьери.
— И кто-нибудь уже родился таким способом?..
— А если я скажу, что да?
— Мне было бы жаль этого человека.
— Почему жаль? — недоумевал доктор. — Чем он хуже тебя? Он такой же человек и имеет все права.
— Ты сам сказал, что все дети получаются от отца и матери, а клон — нет. Этот человек, с которого его скопировали, кто он ему?
— В науке это называется матрица, но в обычном языке пока нет подходящего слова. Пока! — поспешил оговориться Альбьери. — Когда клонирование станет обыденным делом, люди будут относиться к нему соответствующе.
— И все-таки, это ужас, — скривился Лео. — Не завидую я этому клону, если он существует.
«Ему будет сложно принять правду», — с досадой подумал Альбьери.