Ее родинки — катализатор

— Из графика можно сделать вывод, что количество нунду, убитых браконьерами, за последние три года резко возросло, — Гермиона взмахом палочки заставила диаграмму на доске прийти в движение, описав крутую дугу в воздухе. — Популяция неуклонно падает и совсем скоро достигнет критических значений. — Как скоро? — перебил ее Тео, и Грейнджер осеклась, споткнувшись о собственную вдохновенную речь. — Ч-что? — Я хочу знать, как скоро они вымрут. Как будто это его волновало. Тем, что действительно волновало Нотта, был сияющий блеск в глазах и живой румянец на щеках, с которыми Гермиона увлеченно вещала о кровожадных монстрах, способных прихлопнуть ее одним ударом мощной лапы. Это выглядело умилительно, и он не мог заставить себя оторвать от нее взгляда. Девушка несколько раз моргнула, возвращаясь в реальность из прерий Восточной Африки, где по безграничным степям бегают гигантские леопарды — те самые, которых она так хотела спасти. — Я.. — сказала она немного растерянно, но уже через секунду в глазах Гермионы проступила осмысленность, а следом за ней карамельный взгляд пронзила вспышка раздражения, делая карамель жженной. Как хорошо, что Теодор любил сочетание сладости и горечи. — Секунду. Мне нужно уточнить данные, — процедила она. Сказав это, она прошла к столу, яростно выстукивая каблуками черных лодочек ритм своего негодования. Гермиона склонилась над бумагами, хмуря брови, и принялась скользить взглядом по тексту своей научной работы, благодаря которой он и оказался здесь. Грейнджер заканчивала магистратуру Лондонского магического университета. Ей нужен был инвестор для дипломной работы, а фирма отца Тео как раз находилась в поисках проекта, в который можно было бы вложиться. Секретариат компании Нотта-старшего сработал оперативно. Для Гермионы все выглядело так, будто мало кого заботила судьба диких кошек, — Нотта, положа руку на сердце, тоже — но на самом деле была проведена огромная работа по устранению конкурентов. Сотрудничество с Героиней войны, еще и в сфере благотворительности, было крайне выгодным для репутации, поэтому встреча имела чисто номинальный характер. Но ей об этом знать не обязательно. Он мог просто достать готовый контракт, который лежал в портфеле, и получить ее подпись, но что-то заставляло его оставаться на месте. Врожденный альтруизм? Тео дернул уголком губы, наблюдая за тем, как девушка нервно перебирает бумаги на столе. Это вряд ли. Грейнджер была такой забавной, что ему нравилось даже просто наблюдать за ней. Ради этого он даже выдержал получасовую лекцию о веществе, выделяемом из конденсата дыхания нунду, которое использовалось для приготовления наркотических зелий. В нем и заключалась вся проблема. Твари были настолько огромными и смертоносными, что заполучить и выделить яд можно только убив их и взяв его непосредственно из легких. Их численность была не такой уж большой, чтобы ее резкое сокращение осталось без внимания Гермионы, которая, судя по всему, могла жить спокойно, только спасая чью-то шкуру. Когда Теодор узнал, что она собирается работать в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, он вообще не удивился. И вот уже третий час Гермиона долго и упорно пыталась убедить его, что нунду достойны того, чтобы инвестировать десять тысяч галлеонов в их спасение, а Тео думал о чем угодно, только не о них. — Можно побыстрее? Я спешу, — он старался звучать максимально незаинтересованно, подбрасывая дрова в пламя под котлом с ее терпением. Она возмущенно зыркнула на него, вложив в этот взгляд все свое недовольство. Грейнджер понимала, что не может позволить себе большего, если хочет получить его деньги, и Тео бессовестно пользовался этим. — Секунду, — процедила она, и Тео усилием воли подавил ухмылку, зарождающуюся в уголках его губ. Ему нравилась эта игра, где Гермиона держала себя в строгих рамках, а он мог позволить себе все, что пожелает. Она будоражила кровь и заставляла Тео отслеживать каждое ее движение, пытаясь поймать Грейнджер на нарушении правил. Это увлекало — представлять, что за всем этим до скрежета зубов правильным, целомудренным приличием скрывается что-то иное. Она снова склонилась над бумагами, и парень опустил взгляд с лица ниже, разглядывая ее. Декольте, совсем небольшое, открывало взгляду благородную шею и изящные ключицы. Кожа была молочно-белой и гладкой, как сатин. Она казалась почти прозрачной, и только несколько светло-коричневых родинок виднелись под ключичной костью. Они казались чьей-то нелепой случайностью, но это был тот вид ошибок, которые хотелось совершать. Как она поступила бы, если бы Тео провел по ним языком? Мысль пронеслась в голове внезапно и удивила даже самого Нотта, но его мозг тут же принялся ее развивать, подкидывая новые картинки. Наверняка судорожно зачерпнула бы ртом воздух от ощущений. И от неожиданности. Или закусила бы губу, глядя на него укоризненно из-за того, что снова посмел прервать ее. Она ведь так упорно что-то доказывала ему своим высоким голоском, который звучал твердо и уверенно, по ее мнению. Неважно. Обе реакции пришлись бы ему по вкусу. Затем он подул бы на влажную дорожку, чтобы вызвать у нее на коже мурашки.. — Не могу назвать точные цифры, по крайней мере сейчас, — с досадой сказала Гермиона, а после подняла голову. Секундной заминки хватило, чтобы Нотт перевел взгляд на ее лицо. — У меня есть валидные показатели численности нунду на данный момент, но, что касается черного рынка, я могу только предполагать. Тео с трудом удавалось понять, что она говорит. Просто. Пусть. Продолжает. Парень старался смотреть ей в глаза, но Грейнджер оперлась рукой о стол, еще немного оголяя плечо, и его взгляд то и дело опускался ниже. И почему в обществе считается моветоном разглядывать кого-то во время разговора? Нотту приходится прилагать слишком большие усилия, чтобы удерживать внимание только на ее лице. Вдруг он идентифицировал немой вопрос в карих радужках, к которому совсем не был готов. До сознания дошло, что в помещении стало как-то слишком тихо, и Тео понял, что она замолчала. И, судя по выражению ее лица, давно. Блять. — Нет, мне нужны точные данные, — его ответ — попытка ткнуть пальцем в вату и отыскать там крошечный осколок стекла. С первого раза. Оставалось только надеяться, что его реплика не прозвучала невпопад и она все еще говорила об этом. Гермиона в раздражении пожевала нижнюю губу, явно подбирая слова, которые не будут звучать как оскорбление. У Нотта перехватило дыхание от этого простого движения, в которое она не вкладывала ничего такого, но его воспаленный мозг интерпретировал это, как хотел. — Смотри, если анализировать этот график.. — она вернулась к доске и принялась водить по ней кончиком палочки, указывая на цифры по осям, — можно увидеть, что он меняется по экспоненте. Это значит, что уменьшение численности станет только более резким. Узкая юбка облегала аппетитную задницу Грейнджер, как вторая кожа. Интересно, она в колготках или в чулках? Тео не мог решить, какой вариант ему понравился бы больше. В чулках она выглядела бы чувственно в том самом обычном смысле, в каком в них выглядели все, но вот колготки. Он окинул взглядом ее икры, обтянутые темной полупрозрачной тканью. В них Грейнджер выглядела бы беззащитно. Это так контрастировало с тем, как она уверенно вещала у доски, сыпала терминами и что-то доказывала. Она всегда создавала впечатление командирши, которая четко знает, что делает, но будет ли она такой же властной, если снять с нее эту броню в виде офисной юбки? Нотт облизал вмиг пересохшие губы. Он закинул ногу на ногу и склонился чуть вперед, скрывая стояк. Да, наверняка это колготки. В висках настойчиво билась безрассудная мысль: а что если? Что если он сейчас попросит ее подойти, например, поднести ему что-нибудь, а она увидит? Как она поступит? Покраснеет и отведет взгляд? А если нет? — Следовательно, в конце концов вид исчезнет, — продолжала девушка, даже не подозревая, что творится в его мыслях, — что нанесет огромный ущерб флоре и фауне восточноафриканского региона, — она снова повернулась к нему. — Нунду находятся во главе пищевой цепи, это значит.. Первым делом он снял бы ее чертову блузку — она мешковатая и скрывает слишком много. Тео почему-то был уверен в том, что на Гермионе кружево. Белое или бежевое. Нет, белое. Полупрозрачная паутинка из тонкой ткани не скрывает небольшие розовые соски, но это совсем не выглядит вульгарно. Только не на ней. Это выглядит правильно, но в том смысле, который вкладывает в это не Грейнджер, а он сам. Гармонично, как и ее небольшие родинки под ключицами, — капли краски, которые невидимый художник случайно обронил, рисуя кудряшки на ее плечах. Идеальная неидеальность. Он очертил бы соски большими пальцами, заставляя нежную кожу тереться о шершавую материю. Слегка надавил бы, но только слегка, чтобы она протяжно выдохнула, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. Выжидая, как он поступит дальше. А Теодор не станет мучить ее, втянет один из затвердевших сосков в рот прямо через ткань белья, делая ее слегка влажной. Он насладится судорожным вдохом, сорвавшимся с ее уст. Девушка наверняка запустит ладони в волосы Нотта и притянет его голову ближе к себе. Этот жест будет неосознанным, потому что разум Грейнджер все еще анализирует. Это читается в ее движениях— сомневающихся, скованных, — но это пока. Тео выгонит из ее головы мысли о графиках и чертовых нунду. Он, черт побери, действительно способен на это. Она такая сладкая, смущенная и теплая. Дышит прерывисто, глубоко, но не издает ни звука. Это же Грейнджер. Ему придется постараться, чтобы услышать, как она на выдохе стонет его имя. Тео заведет руки за ее спину и расстегнет молнию ненавистной юбки. Медленно, чтобы она застыла, кусая губы и пытаясь заглушить просьбу, рвущуюся с уст, — то ли остановиться, то ли продолжить. Возможно, в этот момент она, испуганная путаницей в мыслях, принялась бы убеждать его и себя, что это неправильно, что они не должны заниматься чем-то подобным в переговорной комнате Министерства. Ровный голос, которым она еще недавно вещала о цифрах и фактах, слегка подрагивал бы, как он того и хотел. Как ему нравилось. Тогда Нотт поцеловал бы ее, глубоко и страстно, выбивая из головы остатки связных мыслей. Черная ткань неслышно коснется пола, и Гермиона переступит с ноги на ногу, избавляясь от нее окончательно. Ступая за черту, за грань мира, к которому она привыкла. Теодор не станет снимать с нее белье. Он приподнимет бюстгальтер, обнажая небольшую грудь, и немного отодвинется, но только на расстояние, достаточное, чтобы окинуть ее взглядом. Всю — стыдливо прикрывающую грудь, раскрасневшуюся от возбуждения, со взъерошенными кудряшками, падающими на плечи. Невесомыми, едва ощутимыми касаниями кончиков пальцев пройдется по выступающим ребрам девушки, округлости груди, очертит пальцем впадинку пупка, пуская по телу ток. Электричество пополам с безумием. Грейнджер будет глубоко дышать, втягивая живот и убегая от его прикосновений, которые ощущались бы слишком остро. Теодор сжал бы ее округлую попку, а затем сместил руки на внутреннюю поверхность бедра, заставляя немного шире расставить ноги. Склонился бы ниже, выбивая весь воздух из ее легких от мелькнувшего в сознании предположения. Маленькая умница наверняка сразу догадалась бы, что он хочет сделать. Он провел бы руками по ее ногам — начиная от изящной лодыжки, икроножной мышцы, напряженной из-за ношения туфель на каблуке, и заканчивая округлыми бедрами. Ноги у Гермионы были красивыми. — Ох, Тео.. — просящим голосом протянула бы она, сама толком не осознавая, чего хочет. Используй она этот тон во время своего доклада, Нотт не задумываясь приставил бы к каждой дикой кошке несколько личных охранников, чтобы ни один браконьер даже смотреть не смел в ее сторону. — Да, милая? — мягко, вкрадчиво спросит он. И в противоположность этому грубо натянет пальцами полупрозрачную ткань, плотно облегающую ее бедра. Треск рвущихся колготок будет звучать, как чертов гимн в его голове. Песня о том, как у него получилось пробиться через ее броню, заглянуть туда, куда она никого не пускает, скрываясь за маской чопорной строгости. Она позволила ему. Только ему. Эта мысль отозвалась возбуждением в паху. Тео снова сменил позу, опершись локтем на колено и обхватив пальцами подбородок. Со стороны он, наверное, выглядел крайне заинтересованным, но чувствовал себя полным кретином. Нотт надавил пальцами на глазные яблоки, пытаясь взять себя в руки. Он с трудом сосредоточился на речи Грейнджер, а не на том, как завораживающе движутся ее губы — они не были накрашены, но выглядели налитыми и влажными. — У меня есть результаты аналогичных исследований для взрывопотамов. Программа по их защите уже стартовала, — говорила она, пока за спиной вырисовывался новый график. Взрывопотамы? Серьезно? Тео хотелось рассмеяться от того, насколько ее слова шли вразрез с его мыслями. Девушка бегло просматривала какую-то папку, полностью сосредоточенная на том, чтобы найти достаточно аргументов, чтобы уверить его в своей правоте. И она была чертовски убедительна в том, что делала. Но Тео хотел знать кое-что другое. Ему было интересно, как старательно она насаживалась бы на его пальцы, пытаясь кончить? Прямо здесь, в этой комнате. Он, не церемонясь, разодрал бы колготки еще больше, чтобы наконец-то добраться до чувствительной кожи внутренней стороны бедра. А еще Нотт обязательно смотрел бы прямо в лицо Гермионы, чтобы не упустить ни одну эмоцию, которых он так жаждал — смущение, похоть, удивление. Он хотел стать свидетелем того, как Грейнджер отпускает контроль. Как карамельная радужка темнеет от возбуждения, становясь цвета молочного шоколада. Как девушка потерла бы ногами друг о друга от нетерпения — ожидание большего утомило ее, — но Тео нравились ее капризы. Он был готов выполнить любой из них. Теодор коснулся бы ее внизу, зачерпнув немного влаги двумя пальцами и размазывая ее по влажным складочкам. Обвел бы клитор, не касаясь его, только подогревая ее возбуждение. Он хотел бы слышать, как она всхлипывает, возможно, даже поскуливает от нетерпения — все эти грязные звуки, которые звучали, как самая прекрасная вещь в мире. Если из ее уст. Гермиона поставила бы коленку на его бедро, неосознанно придвигаясь ближе, и вцепилась пальчиками в его плечи. Такая доверчивая и полностью в его власти. Грейнджер была невысокого роста даже на каблуках, поэтому Тео, осторожно подхватив ее под бедра, отнесет девушку к столу. Прямо на все эти чертовы исследования, которые постоянно занимали ее мысли. Он хотел, чтобы она испачкала их своими выделениями, а потом кричала на Нотта за то, что это произошло из-за него. Из-за него она была такой влажной, такой.. Картинки были такими яркими, что Тео сглотнул, почувствовав, как член дернулся от возбуждения, и это точно произошло не в его воображении. Он сейчас кончит в трусы, как мальчишка, а Грейнджер смотрит только свои графики. Он будет готов к панике, скользнувшей по ее лицу, когда он опустится перед ней на колени. Было бы странно, если бы ее не было. Нотт приподнимет ее ногу, заставляя положить ее себе на плечо, глядя ей прямо в глаза, чтобы не упустить тот момент, когда она потеряется в собственных эмоциях. — Мерлин, я не знаю.. — начнет она, но захлебнется вдохом, когда он обведет подушечкой пальца ее клитор. Он сдвинет белье и поцелует ее между ног, вложив в поцелуй всю ласку, на которую способен. Грейнджер этого достойна. Она такая хрупкая и тонкая под этой своей скорлупой, что он не может иначе. Тео, сделав язык острым и твердым, ласкал бы ее ртом, мимолетными касаниями задевая чувствительную точку, с каждой секундой подводя ее к краю. Гермиона, судорожно выдыхая, пыталась бы заглушить слишком громкие звуки, рвущиеся из груди. Она тихо выстанывала бы его имя, срываясь на всхлипы, вынужденная умолять, чтобы он не прекращал. Но вряд ли в мире существовала вещь, которая заставила бы его остановиться. Он приник бы к ней ртом, вобрал в себя клитор, создавая вакуум, и толкнулся бы в нее пальцами. Сразу двумя — они войдут легко, ведь она так возбуждена. Он так хотел, чтобы она кончила для него. Хотел ощутить, как она сокращается внутри, своим языком и пальцами. Он хотел, чтобы она жадно насаживалась на его пальцы, на самом деле желая почувствовать внутри его член. Она просила бы его прекратить, но сама подавалась бедрами вперед, открываясь перед ним еще больше. В конце концов, она сдалась бы и громко выкрикнула.. — Теодор! Да, именно так. Но немного больше чувственности в голосе. На выдохе.. — Теодор! Ты слушаешь меня? Тео толчком вернулся в реальность, в которой Гермиона Грейнджер смотрела на него ясным взглядом и протягивала какие-то бумажки. Судя по всему, снова довольно долго. Он несколько раз моргнул, пытаясь вновь осознать себя, в то время как Гермиона стояла перед ним, такая правильная и строгая. Настолько, что хотелось ее испортить. Тео развел губы в ухмылку и склонил голову к плечу, глядя прямо на нее. — Мне недостаточно аргументов, — сказал он, с удовлетворением наблюдая за тем, как лицо Гермионы вытягивается от шока и недовольства. — Почему бы нам не провести еще одну встречу? — и, когда она уже приоткрыла рот, чтобы возмутиться: — И постарайся быть более убедительной.