Make Believe/Заставь поверить

Когда я просыпаюсь с криком третью ночь подряд, она уже обнимает меня. Адора знает, когда приходят кошмары — обычно до того, как я просыпаюсь. Она знает, как я мечусь, цепляясь за одеяло нашей кровати: панические всхлипы, рычание и шипение, которые исходят откуда-то из глубины моей груди. — Катра.— Когда она произносит моё имя, оно светится само по себе. — Ты в безопасности. Я здесь. Так всегда бывает: воспоминания возвращаются, бодрящие, как осенний ветерок. Я переживаю каждую секунду на петле. Ночь, за ночью я возвращаюсь к каждому человеку, которому причинила вред, к каждому ужасному слову, которое я сказала, к каждому зазубренному кусочку головоломки, который я не смогла поставить на место. — Это не ты. Уже нет. — Она мягко успокаивает меня, целуя в голову и гладя по щеке с такой нежностью, что она почти болит. Когда она обнимает меня, легко поверить, что этого не было. Я могу забыть, на какой-то крошечный миг, что я на самом деле монстр. — Я знаю, что говорю это каждый раз, когда это происходит, но я буду продолжать говорить это до тех пор, пока тебе больше не понадобиться это слышать. Старая Катра — она делала все возможное с тем, что у нее было. И она заслуживает любви, понимания и сострадания. У нее было доброе сердце. У тебя доброе сердце. Я впиваюсь когтями в кожу, пока она не начинает кровоточить. Иногда это помогает. Держит меня на земле. Помогает мне направить свой гнев на человека, на которого я злюсь: на себя. Держит мой гнев подальше от нее. — Покажи мне свои руки, — говорит она. Её дыхание щекочет мою кожу, мои уши дёргаются. — Адора… — Я тебя не осуждаю. Но я также не позволю тебе навредить себе. Руки. Я ворчу, осторожно кладя свои пальцы ей в руку. — Спасибо. — Она улыбается мне. Смотрит на меня так, будто я нечто достойное внимания. Держит меня так, как будто я что-то стоящее. Поднимаю руки к её рту, прижимаю мягкие губы к одному запястью, потом к другому. На глаза наворачиваются свежие слезы. Она самая красивая из всех, кого я когда-либо видела. Иногда трудно поверить, что эти губы целуют именно меня. Кровь на моих руках всё ещё свежая и я та, из-за кого она там. Адора видела это так много раз, но она все еще берет их в свои, не задумываясь — как будто крови там, уже нет. Я зарываюсь лицом в изгиб её шеи. Иногда я задаюсь вопросом: если я буду цепляться за Адору достаточно крепко, мое прошлое как-нибудь уйдёт? Будет ли ее любовь омывать меня своим светом, заглушая всю тьму? Будут ли мои руки наконец чистыми? Но я уже знаю ответ. Ничто не сможет изменить того факта, что я причинила ей боль. И я снова причиню ей боль. Это неизбежно — я причиняю боль людям, которых люблю. Это то, что у меня получается лучше всего. И боже, я люблю её.Люблю больше, чем я когда-либо могла себе представить. Но моя любовь опасна, и ее невозможно сдержать. Это бомба замедленного действия, готовая взорваться, и когда она взорвется, то уничтожит все на своем пути. Если ты не можешь обезвредить бомбу, тебе придется убежать от нее. Мне надоело, что люди убегают от меня. Если я собираюсь стереть нанесённый ущерб, который я причинила, если я хочу сделать мир лучше, я должна избавиться от этого. — Лучше бы меня никогда не было — Мой голос тихий, слова приглушенные. — Я хотела бы… Я хотела бы умереть. Я не собиралась этого говорить — только не так. Но так оно и есть. Я отстраняюсь и смотрю на Адору. От слез все расплывается, и я не вижу, что она чувствует, даже своими кошачьими глазами. Я просто надеюсь, мои слова не слишком ее задели. — Прости, -бормочу я. — Я не имела в виду… — Я знаю, каково это. — Она поднимает руку к моей щеке. — …желать, чтобы все это закончилось. — Она медленно наклоняется, прижимая наши лбы друг к другу. — Но если это случится, я буду очень скучать по тебе. Много. Мой мир стал бы по-настоящему темным. Мои губы дрожат, и я сглатываю комок в горле. — Я так устала. Не думаю, что во мне остался хоть какой-то свет. Наши глаза закрываются. — Все в порядке, — говорит она. — У меня достаточно света для нас обеих. Я буду вести тебя, пока не вернётся твой. — А что если нет? — Мой голос срывается. — Что если я снова потеряюсь? Что же тогда будет с тобой? Что будет с нами? — С нами ничего не произойдёт. Всегда будем «мы». Я всю свою жизнь ждала, когда появится «мы». Я отправилась на край галактики, чтобы найти тебя, и я бы сделала это снова. Ты никогда не останешься одна. — Как ты можешь быть в этом уверена? Она пожимает плечами. — Потому что так устроена любовь. «Любовь», повторяю я. Это слово, исходящее от неё, всегда будет великолепным. Я цепляюсь за воротник ее рубашки, еще влажной от моих слез, и прижимаюсь губами, к ее губам — они такие же сладкие, как и всегда. Она обхватывает мое лицо руками, и я открываю рот, проводя языком по ее губам. Она целует меня так, словно я стою этого поцелуя. Я целую ее, пока мы обе не задыхаемся, я кладу голову ей на грудь. — Мне страшно, Адора. — Почему? — А если я снова сделаю тебе больно? — Почему ты думаешь, что причинишь мне боль? Я крепко обнимаю ее, изо всех сил стараясь не впиться когтями в собственную кожу. — Иногда мне кажется, что у меня есть другая сторона, и я не могу ее контролировать. Ей больно, она злится, а я… Я ее ненавижу. — Но ты признаешь, что она там, и это не то, кем ты на самом деле являешься. Это большой шаг. Я вздыхаю. — Что если, всё это напрасно? — Это не так.Я обещаю, что нет. Почему-то я знаю, что она говорит правду. Она проводит кончиками пальцев по моим плечам, и в моём горле звучит тихое мурлыканье. Она тихо хихикает. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя. Было время, когда эти слова казались мне самыми трудными из всех, что мне когда-либо приходилось произносить. И до сегодняшнего дня так оно и было. — Адора? — М? — Я не хочу больше так себя чувствовать. Но я не знаю, как это исправить. Не могла бы ты, знаешь…помочь мне с этим? — Конечно. Я сделаю все, что смогу. — Она целует меня в лоб. — Мы найдем лучших профессионалов, которых может предложить Эфирия, и мы поможем тебе собрать каждую их этих составляющих. — Спасибо. — Внезапно я чувствую себя легче перышка. — Просить о помощи всегда нелегко. — Она обвивает руками мою талию и сжимает меня. — Я горжусь тобой, Катра. — Да, да. Что угодно. Спокойной Ночи. — Я улыбаюсь, когда она в последний раз прижимается губами к моей голове. Мои веки тяжелеют, и я погружаюсь в глубокий сон без сновидений.