обещанный танец

Прохладный ветер приятно щекотал, неприкрытые участки кожи, заставляя мурашки пробежаться по всему периметру тела. Но от этого не чувствовался какой-либо дискомфорт, наоборот чувство свободы таки витало в воздухе. Опавшие листья звонко хрустели под ногами, в нежелании оставлять людей в полной тишине, которая порой душила, медленно оковывая со всех сторон. — Йа хён, зачем мы пришли сюда ? – парень, чьи рыжие волосы небрежно торчали из под макушки, вопросительно взглянул на своего друга, который ничего не сказав вытащил его с зала, в ожидании ответа, которого он в итоге получил, но только через продолжительных пять минут. — Мне тут нравится, – отстраненно улыбаясь и смотря куда-то вдаль, произнес Ченлэ. — Подожди. Тебе нравится тут ?! В заброшенной детской площадке?! – искренне недоумевая, Джисон опустил свой взгляд на глаза парня. В них уже давно не было той самой искры жизни. Теперь Джисон в этих карих глазах видел лишь своё отражение. Взгляд был пустой, стеклянный, как у человека, который полностью утратил чувство веры и надежды на что-то хорошее. А ведь всё таки было. Яркая, наполненная жизнерадостностью улыбка стёрлась с лица юношы, в тот же миг, когда ему сообщили, чем он болен, вот уже целый год. — Скажи, было бы лучше если б я не знал о ней?– имея ввиду свою неизлечимую болезнь, спросил Ченлэ. — Рано или поздно, ты всё равно узнал бы о ней. Так что, не знаю, –они направились в сторону давно опустевших качелей и с осторожностью присели на них, так как они вроде, еле держались, чтобы не сломаться и с характерным звуком упасть прямо на твердую землю. — Обещаешь? Сплясать на моей могиле?– Ченлэ вдруг задал странноватый на взгляд младшего вопрос, но как только пара карих глаз серьезно взглянула на него, то где-то внутри что-то тихонько оборвалось. — Хён, это глупая шутка, – парень метнул жалобный взгляд в сторону брюнета, пытаясь не обращать внимания на какое-то опустошение,но тот кажется не собирался отказываться от своих ранее сказанных слов. — Я серьезно... Какое-то время оба парня сидели в тишине, каждый думая о своём, пока второй не решил подать голос. — Знаешь, жизнь – это как сладкая ложь, которую мы все сначала хотим испробовать на вкус, а затем ощутив ее на себе, начинаем ненавидеть. Поначалу она кажется настолько яркой и светлой, что этот свет не даёт нам разглядеть позади маленький сгусток тьмы, – губы парня незаметно подрагивают. В этом году осень со всей красы решила показать себя. — Но знаешь, что хорошего в этой самой сладкой лжи? – на вопрос, младший отрицательно качает головой, – Хоть если даже ты уже разочаровался в жизни, но помни у тебя навсегда остаются воспоминания. Воспоминания о хорошем, плохом, смешном, грустном, а главное ты помнишь близких тебе людей. Вот за что можно любить жизнь, – наконец закончив свою короткую и если честно неожиданную речь, юноша дал волю слезам. Хрустальные капельки, один за другим медленно скатывались с щёк на колени. Младший конечно же заметил это, но подавил в себе порывы просто встать и крепко обнять его, давая понять что он не один и они пройдут через это вместе.       — Джисон, я... я не хочу умирать. Я хочу жить, сполна испробовать эту ложь и только потом достичь той самой тьмы. Но почему именно сейчас?! Мне же всего 17 ! – уже не выдерживая, Ченлэ начал болезненно кричать. И тогда Джисон подошёл к своему хёну и обнял. Тот вначале не подавал никаких признаков жизни. Но спустя несколько минут, парень почувствовал на своей спине холодные, дрожащие ладони,что неуверенно обнимали в ответ. — Я люблю тебя, – те самые сокровенные слова, были выпущены наружу и теперь витали в воздухе не зная что делать, потому что в ответ были слышны лишь тихие всхлипы. — И я тебя тоже. Люблю. Очень сильно, Джисон, – сумев придти в себя Ченлэ обеими руками дотрагивается до лица Джисона и слегка улыбается, а затем целует, в одну секунду, накрывая его губы своими. Целует мягко, нежно, и совсем невинно. И Джисон станцует. Ради своего хёна, он сделает это. И плевать, если ему будет сложно смириться с потерей. Плевать, если он будет танцевать, пытаясь не утонуть в своих же слезах.