10 причин начать встречаться с Ким Тэхеном и почему Чон Чонгуку это обязательно понравится

Они познакомились через общих друзей на дне рождении Чимина. В Сеуле тогда стоял удивительно тёплый для октября день. Рабочие не успевали сметать опавшие листья с улиц, так что тротуары были укутаны золотым покрывалом, и настроение у Тэхена было прекрасное. До этого он несколько дней подряд бегал по всем торговым центрам города, чтобы собрать другу лучший подарок из всех возможных — радовать и удивлять людей ему до безумия нравилось. Он подобрал красивую узорчатую коробку, контрастирующую с ней ленту и научился делать новый вид бантов, благодаря туториалу на ютубе. Все, чтобы сразить Чимина наповал. С содержимым коробки он определился еще за два или три месяца до празднования: последний вышедший альбом любимой группы именинника, набор мерча, включающий в себя футболку со спотифай-кодом его самой любимой песни, несколько пинов, кружку с напечатанным мемом (Тэхен целый месяц шерстил твиттерские аккаунты фанатов и даже вникнул в их движуху, чтобы просто найти достаточно смешную мемную картинку) и гвоздь программы — новенькие кроссовки, которые Чимин очень давно хотел купить, но руки не доходили. А теперь внимание: это были не просто кроссовки, а авторские кроссовки, ибо Ким Тэхен собственноручно покрасил их в цвета логотипа все той же группы. Видит бог, стараться больше было просто невозможно, но ему было в удовольствие, ведь все затраты и заморочки, даже измазанный в краске пол на балконе, стоили того счастья, которое он увидит у Чимина на лице. Поэтому, когда Ким прибыл на место встречи, коим была обычная двухкомнатная квартира, в которой проживал именинник вместе со своим молодым человеком, Юнги, — он был абсолютно спокоен. Все было под контролем: подарок идеален, его внешний вид тоже, а со всеми гостями он уже был знаком. Кроме одного. На столе в гостиной стояло множество невероятно аппетитных блюд, которые, как потом оказалось, приготовил Юнги, и Тэхену не терпелось все это попробовать, но Чимин попросил гостей попридержать коней и не начинать трапезу, потому что кое-кто немного опаздывал. Этим кое-кем, конечно же, оказался Чон Чонгук, наверное, единственный человек, которого Ким по несчастливой случайности еще ни разу не видел, хоть и припоминал, что его имя нередко звучало в разговорах их большой компании. С ребятами его познакомил Юнги: они общались с давних времен — а еще, вроде бы, Намджун говорил, что они работают в одной кофейне, и отзывался о загадочном незнакомце самым теплым образом. В общем, Тэхен был жутко заинтригован и полон желания познакомиться с новым лицом в их круге общения. До тех пор, пока не прошло сорок минут, а таинственного гостя все еще не было. Тэхен не был педантом и осуждать Чонгука за непунктуальность ему очень не хотелось, но это получилось как-то само собой. В конце-то концов, это же день рождения его друга! Почему нельзя просто прийти вовремя? Еще и поесть хрустящую курочку из-за него не дают! Нонсенс! К счастью, когда все по сто раз друг с другом переобщались и делать больше было нечего, Чимин наконец-то пригласил всех за стол, но не успел Тэхен руку протянуть к тарелке с манящей курицей, как раздался звонок в дверь. От нетерпения он сам вызвался принять долгожданного гостя, просто чтобы посмотреть бесстыднику в глаза и наконец-то утолить свое любопытство, но вместо человека увидел на пороге… пылесос. Точнее, он увидел что-то, завернутое в несколько слоев фиолетовой оберточной бумаги, что, судя по силуэту, было очень похоже на пылесос. Тэхен уставился на данный экспонат, как олень в свете фар, но секундой позже услышал шаги внизу по лестнице. Затем показалась темная макушка и широкая спина: незнакомец поднимался странно, задом-наперед, как будто волок с этажа ниже что-то тяжелое. Потом случилось то, что заставило Тэхена задуматься, а точно ли он в здравом уме, потому что по всему подъезду раздался невероятно громкий кошачий крик. Ситуация прояснилась только когда человек наконец-то поднялся на этаж и повернулся к Киму лицом: перед ним стоял запыхавшийся молодой парень в расстегнутой черной куртке, оверсайз-футболке и джинсах, с безумно красивым лицом, хоть и немного расцарапанным, который в руках держал толстого, мохнатого, огромного рыжего кота. Тот брыкался и продолжал злобно мяукать, прижимая уши к голове, от чего парень щурился, будто звук бил ему прямо по перепонкам. — Пушок, угомонись ты, ну ради всего святого! — прозвучало с мольбой. В ответ кот зашипел, взъерошился и со всей силы цапнул парня за руку. Он же, несмотря на ужасную, судя по его гримасе, боль, сказал почти спокойно: — Нет, я так больше не могу. Лови! — и кинул кота в Тэхена. Сказать, что он этого не ожидал, это ничего не сказать. Еле-еле он подхватил рыжую тушу, сам при этом чуть не свалившись на пол (Пушок не соответствовал своей кличке и весил далеко не как пушинка), но, почувствовав, как ему в плечи впились острые когти, моментально отпустил животное, которое, почувствовав свободу, молнией рвануло внутрь квартиры и скрылось в гостиной, откуда сразу же послышался ласковый голос Чимина. Судя по всему, внезапному появлению кота он был рад. Тэхен стоял чуть ли не в шоке, диким взглядом уставившись на парня. Тот облегченно выдохнул, отряхнул футболку от приставшей к ней шерсти и протянул руку, любезно улыбаясь. — Я тебя раньше не видел. Меня Чон Чонгук зовут. Тэхен в недоумении посмотрел на ладонь, потом снова на парня, потом снова на ладонь, все еще ошарашенный произошедшим. Он заторможенно пожал руку, представившись, и отошел из дверного проема, пропуская опоздавшего гостя. К слову, все осуждение по отношению к Чонгуку испарилось, будто его и не было, и теперь единственная мысль, которая крутилась у Кима в голове, была «вау». Довольно ожидаемо, что и Чимин, и Юнги, и Хосок с Сокджином, и особенно Намджун были рады приходу Чона. Они по очереди переобнимались и потравили несколько шуток о том, что вообще не понятно, что же такого интересного тот собирается дарить. До самого вечера они сидели за столом, выпивая за здоровье именинника, общались, смеялись и хорошо проводили время. А потом как-то так получилось, что Тэхен не удержался и поцеловал Чонгука прямо на кухне, где-то в два или три часа ночи, когда все уже изрядно напились. Брюнет, кстати, был совсем не против. За вечер они неплохо сблизились, проскочившую искру было видно сразу и всем. Появление Чонгука было настолько фееричным, что Ким не мог думать ни о чем другом. Это ж надо: бросить в него кота! Еще и пылесос притащить, притом что у Чимина в квартире ни единого ковра. Насчет Пушка Тэхену было рассказано ближе к ночи: это оказался кот самого Чонгука, которого просто обожает виновник сегодняшнего торжества. Вот Чон и решил, недолго думая, притащить его на праздник. А опоздал потому, что гонялся за этим рыжим чучелом по всей квартире, пытаясь поймать, и по дороге сменил двух таксистов, потому что Пушок дико ненавидел машины и, соответственно, свирепствовал как только мог, а переноски у Чонгука по той или иной причине не было. Но сюрпризы на этом не закончились, потому что, когда Чимин начал разворачивать пылесос, оказалось, что это не пылесос вовсе. Большая часть массы подарка была обыкновенным картоном: Чонгук клеил всю ночь, пытаясь придать нужную форму, чтобы выдать свой настоящий подарок за что-то совершенно нелепое — поэтому, когда вся оберточная бумага полностью была разорвана, внутри, под несколькими слоями картона, Тэхен разглядел потертое укулеле белого цвета с какой-то черной кляксой на корпусе, которая оказалась автографом солиста обожаемой Чимином группы. Пак был в восторге, у него глаза светились от счастья, потому что это был не просто инструмент, это был инструмент самого Чонгука, который тоже был фанатом этой самой группы, а автограф получил на одном из концертов. И он просто так взял и подарил свою вещь, причем такую драгоценную, своему другу. Тэхену было уже все равно до своего подарка: он был так впечатлен, что всего за один день, кажется, влюбился по уши, потому что таких людей не встречал никогда. Их первый поцелуй немного горчил от алкоголя, но ощущался безумно сладким и тягучим. Чонгук целовал играючи, прижимая к столешнице, улыбался, когда замечал, как Тэхену приятно, бродил руками по спине, позже — по талии, еще позже — гладил бедра, сжимал, наслаждался, но грань не переходил, потому что не время и не место. Иногда он нежно целовал в щеку, иногда позволял мазнуть языком по собственной шее, шумно выдыхая в ответ: ему тоже нравится. Чонгук терзал и изводил, а потом усмехался, когда Тэхен порывисто цеплял его нижнюю губу зубами, тут же неспешно зализывая. От этого поцелуя все сжималось внутри: в сердце, внизу живота, глаза жмурились от разливающегося тепла и останавливаться не хотелось совсем. В голове гуляла приятная пустота, и было не понятно — это из-за нескольких бутылок соджу или тому причина человек напротив. Сколько они так простояли, бесконечно прижимаясь и ластясь друг к другу, было неясно. Ясно тогда стало только одно: Тэхен хочет Чона себе. Быть его человеком, и чтобы он — был его, в самом невинном и романтичном смысле этих слов. Но у Чонгука тогда были другие планы. Ким в перерывах между ласками просил дать номер телефона — его зацеловывали, выбивая из головы последние мысли; он спрашивал, когда они смогут встретиться снова — убалтывали, а опьяненный мозг не понимал, что его обхитрили. И, в конце концов, разморенный приторными поцелуями и горячими объятиями, Тэхен даже не понял, как оказался в такси на пути домой, оставшись ни с чем: разве что с приятными воспоминаниями и призрачными касаниями на коже. Через несколько дней, когда он наведался в кофейню, где работает Чонгук, предварительно уточнив его график работы у Намджуна (он там был директором или администратором — Ким так и не понял), ему объявили, что все, что произошло на дне рождения Чимина, остается там же, потому что серьезные отношения Чону на данном этапе жизни не нужны. Тэхен не расстроился. Он был морально подавлен. Даже свой капучино не смог допить из-за кома в горле. А ведь он нарядился, надел лучшее пальто, пришел весь из себя, сияющий, лучезарный. Был полностью уверен, что нелепо пофлиртует, пригласит в кино или в гости на чай, и дело в шляпе, но нет, Чонгук свою позицию сразу обозначил и этой позицией разрушил все воздушные мечты о совместном быте, любви до гроба и бесконечной, но любовной возне с Пушком. Да, он даже на кота согласен, хоть сам собачник до мозга костей. Он уже на все готов: еще чуть-чуть и то, что любит Чонгук, ему будет нравиться заочно. Это может показаться удивительным, но влюбленность за один день для Тэхена — обычные будни, очень уж его сердце падко на чувства. Свидания, конфетно-букетный период, всевозможные первые разы — он это обожает всем своим существом и очень-очень хочет пройти через это с Чонгуком. Поэтому он ни слова не сказал наперекор, ведь винить его в том, что он своим поцелуем подал Тэхену ой-какие надежды, это немного неправильно. Два человека видятся впервые в жизни, искра, буря, жаркие поцелуи возле столешницы — и что с того? Отношения так не начинаются. Ну, может, и начинаются, но редко. Сначала ведь нужно узнать друг о друге побольше, притереться, провести какое-то время вместе, поэтому, как только ему удается выпытать у Чимина такой нужный номер, первое, что он пишет, это: Неизвестный номер Привет! Прости за внезапность, Чимин буквально умолял меня взять твой номер телефона, я не мог ему отказать. Короче, я тут подумал, даже несмотря на то, что тебе сейчас не нужны отношения, мы же можем быть друзьями? Пока что. Общаться, ходить в кино чисто по-дружески, или… В общем, все, что хочешь. Подружим, все такое, а потом, может быть, даже передружим. Если захочешь, конечно. В общем, как ты относишься к ужасам? Сейчас в кинотеатре какая-то кошмарно клишированная хрень… Можем сходить, по-дружески, конечно :) Ответ приходит почти сразу: Отец Пушка aka Любовь Всей Моей Жизни как много однокоренных от слова «дружба», похоже ты действительно настроен дружить Тэхен Конечно, мир, дружба, жвачка и никаких поцелуев на кухне! Ну, так что насчет кино? Отец Пушка aka Любовь Всей Моей Жизни я буду свободен в пятницу вечером но правда, тэхен, ты очень приятный человек, просто сейчас совсем неподходящее время я очень не хочу, чтобы ты обнадеживал себя, поэтому никаких поцелуев нигде Тэхен Не бойся ты так, обещаю, что не буду кусаться, мы же дружим, в конце концов Отец Пушка aka Любовь Всей Моей Жизни ну да, знаю я, как ты не будешь кусаться не флиртую, просто факты Тэхен Хорошо, никаких поцелуев, просто сходим на дурацкий ужастик, как два самых настоящих бро (ненавижу это слово), посмеемся, покидаем попкорн в людей и разойдемся по домам Выбери кинотеатр и удобное время :) И не опаздывай Чонгук посчитал, что самое лучшее время для просмотра хорроров — это глубокая ночь, поэтому, когда они вышли из кинотеатра, было уже за полночь. За те полтора часа, которые они смотрели фильм смеялись и паясничали в зале, на улице разразился нешуточный дождь: с неба лило, как из пожарного шланга, а посмотреть прогноз погоды ни у кого ума не хватило. Зонт преспокойно лежал дома именно тогда, когда он больше всего был нужен, поэтому Тэхен не придумал ничего лучше, чем крикнуть «Ты вóда!», молниеносно осалить Чонгука и рвануть в сторону ближайшего метро прямо под проливной дождь. Они бежали по лужам, не беспокоясь за обувь, смеялись и орали каждый раз, когда гром бил по ушам. Ночь была безветренная, тёмная, вечно горящие фонари на улицах моргали из-за разрядов, пронизывающих небо. Кашемировое пальто промокло насквозь, как и волосы, которые теперь выглядели совсем черными, хотя на самом деле Тэхен был шатеном. Он бежал и бежал, не оглядываясь, лишь прислушиваясь к звукам позади, чтобы быть уверенным, что его не оставили, что за ним все еще гонятся. Он знал: один раз оглянется и будет пойман, потому что Чон бегал быстро, это стало понятно сразу. Ему не хватило каких-то двух метров до победы, дыхание сбилось, в легких щипало, а глаза заливало дождем, но он все равно хотел победить, чтобы потом в шутку дразнить этим Чонгука. Не хватило всего двух метров, потому что горячие руки схватили его за талию, и тут же последние силы покинули его. Это, определенно, был самый веселый момент за последние годы его жизни, и, если бы Тэхен мог, он заморозил бы этот день в памяти, чтобы каждый раз прокручивать в голове, как они стоят, хрипя от одышки, под небольшим навесом перед самым входом в метро; как Чонгук из последних сил звонко смеется, а потом кашляет, потому что от частого дыхания горло сильно саднит, и как небо покрывается белесыми трещинами, точно сердце самого Тэхена — разбивается от влюбленности. Весь следующий месяц проходят почти в таком же сумасшедшем темпе. Сомнительные авантюры все чаще посещают мысли этих двоих, и все чаще воплощаются в реальность. Например, один раз, после долгой прогулки в парке, Чонгуку пришла замечательная идея: растормошить все лиственные кучи, которые старательно делали местные дворники. Тэхен не мог не поддержать. В итоге, хоть это было ужасно весело, еще веселее стало, когда им торжественно вручили грабли и заставили вернуть все так, как было. Или тот случай, когда кто-то из них в шутку сказал, что прикольно было бы вывести Пушка на прогулку. Закончилось все тем, что они по (не)счастливой случайности оба купили кошачью шлейку, с титаническим трудом и огромным физическим ущербом в виде царапин и укусов напялили одну из них на бедного кота и пошли бороздить просторы двора возле дома Чона. Пушку, кстати, прогулка понравилась: он помял лапами пожелтевшую траву, поточил когти о кору местного клена и чуть не убил Тэхена, вцепившись ему в ногу, когда увидел йоркширского терьера. В целом, рыжее чудище в нем успокоилось и просто познавало дзен в окружении осенней природы. Ненадолго, потому что никто не подумал, что после прогулки животному нужно мыть лапы, а Пушок просто ненавидел воду. Что было дальше — цензура, но такого истошного мяуканья Ким не слышал никогда. Ребята из их компании знали, что эти двое часто проводят время вместе, но о своих приключениях те никогда не рассказывали. Тэхен — потому что не считал эту информацию подходящей, чтобы трещать о ней в группе, а Чонгук… Для него эти их приключения внезапно стали такими личными, сокровенными, почти что интимными, и в какой-то момент он понял, что не хочет, чтобы кто-то еще о них знал. Про себя он думал, что это странно, ведь по сути он собственничает. Мол, эти воспоминания только наши с Тэхеном и ничьи больше, никому не отдам, бе-бе-бе! А потом он понял, что нить привязанности медленно, но верно, начала пронизывать его сердце. Однако, когда они стояли на балконе у Кима дома, освещаемые елочной гирляндой, и Чонгук, рассматривая падающие снежинки, прошептал: — Первый снег. Романтично. Он все равно не позволил Тэхену себя поцеловать. Просто отвел голову в сторону и ушел от поцелуя. Он тогда повторил ту фразу, которую однажды написал в сообщении: о том, что сейчас неподходящее время. Почти точь-в-точь повторил, только вместо «Ты очень приятный человек» прозвучало «Ты очень мне нравишься». Тэхен не мог подавить улыбку, как бы ни старался, но все равно чувствовал напряжение оттого, что не мог понять, почему Чонгук не хочет с ним встречаться. Декабрь ознаменовался непривычными для сеульского климата метелями. День был коротким, на город быстро опускалась темнота. Иногда небо радовало людей своей безоблачностью, но солнце совсем не грело. Излюбленное кашемировое пальто пришлось заменить на стеганую куртку. Близился день рождения Тэхена. Обычно он начинал подготавливаться к нему сразу после празднования Чимина, но в этот раз ему было не до того: все мысли были заняты чем-то тяжелым и угнетающим. Тэхен даже не думал, что погода может влиять на него настолько сильно. От постоянной темноты хотелось спать, но жутко завывающий за окном ветер не давал заснуть, нагоняя тоску. Он забросил свое любимое дело и, по совместительству, профессию — рисование. Не мог взяться ни за один проект по дизайну, откладывал коммишены — все было в тягость. У Тэхена в жизни было не так много причин для апатии, если честно, он бы сказал, что их не было вообще, но зимнее время года теперь возглавляло список. Или, возможно, холод и темнота были лишь декорацией, усугубляющей что-то более глубокое и личное. Ему совсем не хотелось выходить на улицу, что было просто удивительно, потому что обычно домой его не затащить. Друзья начинали беспокоиться один за другим, ведь Тэхен не трезвонил о своем дне рождении от слова совсем, хотя все вокруг знали, что праздники его сильно воодушевляли. Когда его достала череда беспокоящих телефонных звонков, после которых он чувствовал себя расплющенным, как будто дорожный каток проехался, он просто написал короткое сообщение в общий чат, где сказал, что не стоит беспокоиться — он всего лишь простудился. Ну, знаете, высокая температура, упадок сил и все такое. Пациенту полагается покой и постельный режим, поэтому поменьше звонков. От него, наконец, отстали. Он провел пару дней с выключенными уведомлениями в полном одиночестве, не в силах даже включить на фон какой-нибудь сериал, чтобы было не так тоскливо — что уж говорить о готовке. Он игнорировал голод, друзей, вечно расстеленный диван, который раньше складывал каждое утро, едва успевал проснуться. В душе было гадко и пусто. Один из таких дней удивил Тэхена отсутствием привычной серости: на улице сияло солнце, насыщенное голубое небо било по глазам, стоило посмотреть в окно. Он слышал задорный детский смех, когда ненадолго выходил на балкон, чтобы себя поморозить (сам не понимал, зачем): ребятишки катались на ледянках, устраивали снежные бои и строили снеговиков. Тэхен подумал, что вот оно — веселье. День сочился радостью и беззаботностью, но его настроение почему-то не менялось. Ему потребовался один солнечный день, чтобы сдаться и признать, что угнетала его вовсе не погода, а собственные мысли. Очень сложно не начать копаться в себе, когда тебе дважды отказывают в отношениях. Тем более тот, в кого ты влюблен. Здесь было задето все: и врожденная чувствительность, и самолюбие — да и в целом, Тэхен просто не мог понять причину. Конечно, он помнил: потому что «сейчас не время», но почему? Он все-таки был из тех людей, которые считали, что при большом желании можно сделать все. Значит, Чонгук элементарно не хотел с Тэхеном встречаться, разве не так? Но на это тоже должна быть причина, которую он уже несколько дней пытался придумать и обосновать. Однако все, что приходило на ум, безжалостно уничтожалось контраргументами, и это превращалось в замкнутый круг. Наверное, поэтому Тэхен всегда был таким активным в плане социального взаимодействия и мероприятий: когда забиваешь голову идеями для подарков или постоянным общением, сложно оказаться у нее в заложниках. Чонгук нагрянул без приглашения, благо адрес был ему давно известен. Сначала Тэхен старательно делал вид, что его не существует, нырнув под подушку, чтобы не слышать надоедливую трель дверного звонка, но потом все же поплелся открывать, потому что гость был больно настойчив. — Привет! — энергично начал Чон. Если бы не радостные искры в его глазах, Тэхен бы не понял, что он улыбается, потому что половина лица была прикрыта медицинской маской. — Я прочитал, что ты заболел, и хотел проведать. Прости, что не сразу, пришлось взять дополнительные смены в кофейне, Намджун попросил. У нас второй бариста уволился, вот, вчера только нового нашли. У Чонгука в руках — два небольших пакета, видимо, с продуктами. — Выглядишь ужасно, — он без спроса перешагивает порог квартиры. Тэхен не спорит, и сам знает, что не в лучшей форме. Чон проходит по коридору, рассказывая последние новости: что-то про Юнги, что-то про Пушка — все пролетает мимо ушей. Потом констатирует захламленность кухни и не предлагает — ставит перед фактом, что поможет с уборкой. Тэхену становится неловко, но он не говорит ни слова. Если Чонгук сегодня полон сил, то пожалуйста, пусть делает с его кухней, что хочет. Сам же он похвастаться заряженной батарейкой не может, поэтому просто запрыгивает на тумбу и наблюдает, как его незваный гость запихивает продукты в холодильник, попутно спрашивая о его самочувствии. Вскоре становится совсем очевидно, что Чонгук пришел, в первую очередь, в качестве моральной поддержки. У него есть четкая цель: растормошить Тэхена и вылечить его за один день. Он интересуется насчет температуры, не болит ли грудная клетка и приходил ли врач. Тэхен уклончиво бубнит в ответ, что нет, не приходил — его смиряют суровым взглядом и отправляют в постель. Кажется, если бы у Чона не было дел в виде уборки, он бы собственноручно укутал «больного» в пуховое одеяло и отпоил чаем с медом. Тэхену стыдно признаваться, что ни черта он не болеет, максимум — головой, и такая забота ему ни к чему. Его резко осеняет: забота. Он даже позволяет себе слабо улыбнуться, но потом вновь валится в апатию. Незачем ему эта забота от Чонгука, если она чисто дружеская. Вернее, не так. Незачем забота, если он не может за нее поблагодарить, как хочет. А хочет он, например, засыпать поцелуями, или просто тепло обнять, подойдя сзади и уложив голову на плечо; или сделать Чонгуку приятно (он даже знает, как). Но ему не позволено, потому что они не вместе. Тэхен роняет себя на диван и проваливается в сон, хотя до этого спал часов двенадцать подряд. Просыпается, когда за окном уже темно, с тяжелой головой и в дезориентации. В нос бьет приятный запах, кажется, вареной курицы, и желудок тут же реагирует, завывая почти отчаянно: последние несколько дней Тэхен ел только хлопья всухую, потому что молоко давно закончилось, а в магазин идти не было желания. Он шлепает на кухню почти на ощупь, потому что веки все никак не разлепляются, и из коридора видит картину, которой наверняка бы умилился, если бы его мозг не плавился изнутри. Чонгук стоял возле плиты, в фартуке, с засученными рукавами, в домашних тапочках, и палочками медленно помешивал что-то, что бултыхалось в кастрюле. Его волосы были собраны в маленький пучок на затылке, но это почти не имело смысла, потому что челка все равно болталась и лезла в глаза. Он замечает, что Тэхен проснулся, только когда в ванной начинает шуметь вода. За то время, пока Ким отдыхал на своем излюбленном диване, Чонгук успел перемыть всю кухню и приготовить ужин в виде наваристого рамена из тех продуктов, которые принес. Куриный бульон полезен больным, ведь так? Через пятнадцать минут лапша уже разложена по тарелкам, комната Тэхена проветрена и наспех прибрана, фартук висит на своем привычном месте, а посуда перемыта. Вот, что происходит, когда Чон Чонгук позволяет себе хозяйничать. Он ворчит на то, что Тэхен вышел из ванной с мокрыми волосами, мол так только сильнее заболеет, заставляет его накинуть на голову полотенце и сажает за стол, предварительно приложив ладонь ко лбу, проверяя наличие температуры. С каждой секундой Тэхену становится все более неловко из-за того, что с ним возятся, искренне желая помочь, а помогать-то и не нужно. Он долго ковыряет лапшу палочками, пялясь на плавающую половинку яйца, а когда наконец пробует, все мысли словно вышибает. По ощущениям ему тысячу лет не было так вкусно. Он с удовольствием хлебает жирный бульон, почти не прожевывает курицу, глотая так, потому что быстрее хочется заполнить желудок. Он, кажется, на 99% превращается в рецепторы, настолько насыщенно чувствуется вкус. Чонгук смотрит на него во все глаза, довольный, и тоже принимается за еду. Тэхен сдается, когда его действительно пытаются закутать в одеяло. Он позорно признается, что полностью здоров, и все эти дни просто лежал. Не рассказывает, почему, сбросив всю вину на ту же погоду. Чонгук не верит в эту брехню, потому что за несколько месяцев общения ни разу не видел его таким: тихим, грустным, с опухшим лицом, без привычного озорства во взгляде и присущей доставучести. Он был полной противоположностью самого себя, и это не могло случиться из-за погоды. Стрелка часов только-только коснулась десяти, когда Тэхена вытащили на холодную улицу. Там было на удивление спокойно: ни вечно вопящего ветра, ни метели. Снежинки плавно кружились в воздухе, освещаемые фонарями. Вокруг не было ни души: только сугробы и два человека на детской площадке перед домом. Тэхен сразу же плетется к качелям, явно не в настроении для приключений, но его хватают за руку и тащат на горку. Чонгук в шутку ругает за нерасторопность и причитает себе под нос, что за обман придется платить, хотя, на самом деле, он ни капли не злится; только рад, что Тэхен здоров. Скатываться с горки в зимнее время — не самая лучшая идея, но Чонгуку только такие в голову и приходят, о чем не забывает упомянуть начавший замерзать Тэхен. У него изо рта клубы пара, нос с каждой минутой все краснее, но это не мешает Чону запихнуть того на самую высокую из горок и несильно толкнуть вперед. Он ожидает услышать визги и угрозы в свою сторону, потому что пластмассовая поверхность покрылась льдом, и скорость от этого значительно увеличивалась, но Тэхен спокойно съезжает вниз, не проронив ни звука, встает на ноги, отряхивая задницу от снега, и смотрит на Чонгука, а-ля «Ну и чего ты этим добился?». Он умеет быть вредным, когда захочет. Придется придумать что-то получше, чтобы его растормошить. Чонгук смотрит по сторонам и обращает внимание на еще одну горку поменьше, но с закрытым верхом, в виде трубы. Он без тени сомнения шагает в ее сторону, а Тэхен, поняв, что тот хочет затеять, все же подает голос: — Ты не сможешь туда залезть, Чонгук, у тебя пуховик огромный. — Не смогу? Ты меня на слабо берешь? — он вскидывает брови. Тэхен вымученно вздыхает. Клубы пара медленно таят в воздухе. — Нет, я просто… Беспокоюсь. —…боюсь, что ты там застрянешь, а мне потом с этим разбираться, — говорит он. Чонгук садится на корточки перед горкой, прикидывая ее диаметр. — Да брось, слезай оттуда. Чон хитро смотрит на него сверху вниз и скрывается внутри трубы. Сначала оттуда слышно глухое шебуршение, будто он и вправду скользит, но, когда Тэхен ожидает увидеть его внизу, он не появляется. Вместо этого изнутри доносится уж больно веселый смех. — Чонгук? Тот заливается еще громче, немного заражая своим смехом самого Тэхена. — Чонгук! — он пытается сдержать улыбку всеми мимическими мышцами. — Я… Я застрял! — слышится радостный вскрик. Его голос звучит глухо и эхом отбивается от стенок трубы. Ситуация становится невозможно комичной. Ким подходит к горке и садится на корточки, чтобы заглянуть внутрь и убедиться в правдивости его слов. Действительно, застрял. Видно только ноги в берцах и подол черного пуховика. Он про себя сравнивает Чонгука с сосиской в тесте и не выдерживает. Смех становится слишком сложно контролировать. Вся эта ситуация такая нелепая и дурацкая! Застрять в детской горке! Это же бред! — Хватит ржать, помоги лучше! — Ты сам ржешь! — парирует Тэхен. — И сам туда залез, хотя я тебя предупреждал. — И что? Бросишь меня в таком положении? Чтобы я замерз насмерть и навсегда остался в этой трубе? — Знаешь, звучит заманчиво. Переделаю историю твоей смерти в анекдот и буду рассказывать будущим поколениям. Из трубы слышится возмущенный вздох: — Кощунство! Ким Тэхен, ты будешь гореть за это в аду, уж поверь, я замолвлю за тебя словечко. — Не сомневаюсь, — посмеивается. — Ладно, так уж и быть. Я мог бы просто вытянуть тебя за ноги, но ты умудрился засесть в самом верху, поэтому… Не знаю, попробуй… Он не успевает договорить, потому что изнутри вновь слышится шебуршание, и в следующую секунду Чонгук вылетает из горки, столкнувшись с Тэхеном нос к носу. Они валятся на заснеженное резиновое покрытие, которым застелены все детские площадки в городе, и рот Тэхена вытягивается в изумлении, пока Чонгук счастливо улыбается, морща нос. — Какой же ты… — начинает Ким, проглатывая обзывательство, и скидывает Чона с себя. — Поверить не могу, что повелся на этот бред! Застрял он в горке, ну да, конечно! Чонгук задорно смеется. — Один-один. Ты обманул меня, я — тебя. Тэхен встает на ноги, отряхиваясь, и твердым шагом направляется к небольшому сугробу неподалеку. — Один-один, значит? — снег сегодня липкий, как раз то что надо. Он загребает побольше, игнорируя неприятное покалывание на голой коже. — Я тебе покажу «один-один»… — О, нет-нет-нет… Тэхен! — Чонгук выставляет руку вперед в предупреждающем жесте и отползает назад, как только понимает, в чем дело. — Только попробуй! Я клянусь, я… Снежная глыба летит ему прямо в голову: с меткостью у Тэхена никогда проблем не было. Он с довольной миной наблюдает за пораженной жертвой и трет друг о друга ладони — холодно. — Ты… Что? — издевательски тянет он. — Я не услышал угрозу до конца. Чонгук замирает в сидячей позе, чувствуя морозное покалывание за шиворотом. Лицо неприятно щиплет, ему хочется поежиться, но одно движение — и снег провалится под пуховик. Он разлепляет глаза, глубоко выдыхая, и смотрит на Тэхена так, будто готов на убийство. — Я дам тебе три секунды форы, — у него губы дрожат от холода. — Что… — Один… Тэхен бросается бежать, что есть сил. Не потому, что он боится, что Чонгук сведет с ним счеты, а из чистого азарта. Он несется через всю площадку к своему подъезду, и вспоминает тот раз, когда они играли в догонялки под дождем. Теперь под ногами не всплески луж, а хруст снега, и Тэхен думает, что многое изменилось с того дня, хотя прошло всего несколько месяцев. Эта ситуация возвращает его в недалекое прошлое и приятные воспоминания лечат тоску. Он сбивчиво смеется и слышит, как Чонгук сокращает расстояние, подбираясь все ближе, хотя, казалось бы, куда ближе — он и так у Тэхена в сердце. На полпути его точно так же, как тогда, хватают мокрыми пальцами за куртку, но в этот раз на этом ничего не заканчивается. Ему совсем не стыдно, когда он звонко смеется и визжит на всю улицу, прямо под соседскими окнами, потому что Чонгук валит его в сугроб, оказываясь сверху. Тэхен брыкается и закрывает лицо трясущимися от холода руками, когда периферическим зрением видит, как чужие ладони сгребают снег. Он ждет своей кары, но в последний момент Чон передумывает. Вместо этого он валится на обессиленное тело, сгребая его в охапку. — Я так рад, что ты снова смеешься, — выдыхает Чонгук с облегчением. И это уже совсем не смешно, даже не забавно. В груди отдает гулкими ударами — это сердце воинственно рвется наружу, и Тэхен уверен, что его щеки теперь красные не только от мороза. Он отнимает руки от лица и аккуратно обнимает в ответ, чуть сильнее прижимая к себе. Прикрывает глаза, чувствуя, как крупные снежинки приземляются ему на щеки. На душе становится спокойно. У Чонгука всегда получается влиять на него. Тэхен перед этим человеком слишком слаб, и иногда это ощущается как предательство самого себя. Он может рассмешить до боли в животе или воодушевить на (как минимум) из ряда вон выходящий поступок; может отвергнуть его дважды, но при первой же возможности сорвется к нему, чтобы окружить заботой. Он может Тэхена неосознанно расстроить и заставить загоняться, но легко вытащит из ямы самокопания, стоит ему заметить неладное. На самом деле, даже слишком легко. Ему, может быть, хотелось подуться еще, чисто ради приличия, мол, вот он я, вечно радостный Ким Тэхен, тоже могу грустить и глубоко закапываться в себя; у меня тоже бывают всплески апатии и не такой уж я экстраверт (на самом деле, именно такой). Но дуться он больше не может. Это даже обидно. Подумать только, он ведь хандрил несколько недель: ничего не помогало, не радовало — и тут появился Чонгук. Взмахнул волшебными палочками, откормил, обвалял в снегу — и Тэхен как новенький. Не хочет больше думать о всяких там причинах, что да как, почему, зачем — это все кажется таким незначительным сейчас, когда его шею обдает чужим горячим дыханием. — Прости, что заставил волноваться, — вдруг говорит Ким, раскаиваясь. — Мне просто нужно было побыть одному. Чонгук привстает, опираясь по обе стороны от его головы, сталкивает их взгляды: свой пронизывающий и тэхенов — виноватый. Расстояние между их лицами можно преодолеть в одно быстрое движение, но Тэхен даже не думает об этом сейчас: уже знает исход, да и ситуация не располагает к поцелуям. Вместо этого он просто рассматривает его лицо, наслаждаясь этим маленьким моментом. У Чона сильно покрасневший от холода нос, мокрые пряди торчат из-под шапки, а ресницы обрамлены мелкими капельками — это растаявшие снежинки. У него влажный взгляд, аккуратная родинка под дрожащей губой, а по спине наверняка ползет подтаявший снег. Наверное, кинуть в него целую глыбу было слишком, но сожаления уже ни к чему. Если честно, Тэхену понравилась эта небольшая пакость. Чонгук все еще смотрит на него, будто сканируя, а потом смиряет мягкой полуулыбкой. — Не-а, — говорит он просто, переходя в сидячее положение, а затем и вставая на ноги, — тебе нужно было хорошенько прополоскаться в снегу в приятной компании, вот что. Он уже в который раз отряхивает руки и подает одну Тэхену, чтобы он мог схватиться и тоже встать. На улице им больше делать нечего, оба жутко замерзли и нуждаются в горячем душе. Джинсы насквозь мокрые, но пока никто из них не обращает на это внимания. Тэхен кивает сам себе, когда они заходят в подъезд: Чонгук прав, изолироваться — плохая идея. Он больше не хочет оставаться один в такие моменты и искренне рад, что Чон вытащил его из хандры. Или хандру из него — но это не так уж важно. Чуть меньше чем через неделю наступает его день рождения. Тэхен паникует из-за того, что у него нет идей насчет места празднования, но Чонгук и тут приходит на помощь, предложив просто собраться в кофейне после закрытия. Сам праздник проходит удачно и заканчивается как-то слишком быстро. Он привозит домой два тяжелых пакета с подарками и в первую очередь тянется к коробке, которую через Юнги передал Чонгук. Сам он прийти на день рождения не смог, потому что заболел. Да, из-за того, что сильно переохладился; да, в том числе потому, что Тэхен безжалостно обвалял его в снегу, но кто же виноват, что иммунитет Чона дал слабину? Как однажды сказал кто-то там: «Выживает сильнейший», — поэтому ни стыда, ни чувства вины за чужую температуру Ким не испытывал. На самом деле, он даже не задумывался, что такого Чонгук мог ему подарить, и вообще, каждый день рождения для него в этом смысле был сюрпризом. У него не было вишлиста, он никогда не жаловался при других, что ему чего-то не хватает в доме — сразу же шел и покупал. Он много размышлял про праздники и понял, что очень рад, что в кругу его друзей нет такого человека, как он сам, потому что вряд ли бы смог найти подходящий подарок. Он объективно не был удобным в этом смысле человеком, потому что в процессе придумывания идеи было почти не за что зацепиться, и его друзья обычно дарили либо что-то связанное с рисованием, либо комплект из сборной солянки, а-ля бутылка дорого коньяка, килограмм американских сладостей и блокнот, — либо деньги. Тэхен, в свою очередь, был рад всему: для него получать было не так важно, как отдавать. Оттого каждый день рождения превращался в лотерею, и он до самого конца не мог представить, что вытащит из коробки. Еще в кофейне, увидев подарок Чонгука, в этот раз в форме обычного куба, обклеенного оберточной бумагой со снеговиками, Тэхен про себя пошутил, что внутри наверняка будет что-то абсолютно не квадратное, но ошибся. Под бумагой — обычная голубая коробка, и Ким неосознанно задерживает дыхание в приятном предвкушении, когда открывает крышку. Первое, что видит, это полароидный снимок, на котором запечатлен улыбающийся Чонгук в обнимку с хмурым и явно раздраженным Пушком. Это невольно вызывает улыбку и, в то же время, уважение, потому что заставить это рыжее исчадье ада спокойно сидеть на руках — задача не из легких. Еще больше Тэхен умиляется (это очень мягко сказано, потому что, на самом деле, его сердце пропускает удар), когда видит надпись под фотографией:       with love :) Он переворачивает снимок и на обороте видит еще несколько слов, теперь уже на корейском.       Я долго думал о том, какой подарок мог бы тебе понравиться, и в конце концов чуть не сломал голову. Поэтому решил, что подарю тебе, возможно, не то, что ты бы хотел получить, но то, что лично я хотел бы тебе отдать. Немного эгоистично, знаю.       Тем не менее, с Днем Рождения!       P.S. Загляни на дно коробки. Тэхен еще пару секунд смотрит на мило улыбающегося Чонгука, а затем откладывает фотокарточку в сторону, заинтригованный самим подарком. На белом бумажном наполнителе лежит синяя побледневшая коробка. Она выглядит немного потрепанной, с побитыми углами и потертостями: явно повидавшая жизнь. Тэхен вертит ее в руках: на каждой из сторон крупно написано «Polaroid». Не медля ни секунды, он достает фотоаппарат, распахивает вспышку и долго рассматривает, пораженный. Кое-где на корпусе видны небольшие царапины, но в остальном полароид совсем как новый, есть даже тесьма, чтобы можно было повесить на шею. Тэхен смотрит на выпуклую линзу, пытаясь там разглядеть непонятно что: для него фотография — это что-то новое и неизведанное, он в этом совсем ничего не смыслит, точно как в фотоаппаратах мгновенной печати. Рассматривает модель, удивленный, что подходящие картриджи все еще производят. Потом разглядывает свою комнату через мутный объектив, и, наконец, бережно засовывает камеру обратно в коробку. Должно быть, Чонгук опять подарил свою личную вещь, точно как Чимину в прошлый раз. От этого сильно-сильно щемит сердце, потому что настолько щедрого и великодушного человека Тэхен не встречал никогда. Он вытаскивает наполнитель, следуя чужой просьбе, и на дне замечает еще двадцать, если не больше, других фотокарточек. Приглядевшись, он понимает, что удержать Пушка на руках было задачей не просто тяжелой — титанически сложной, потому что все эти снимки неудачные: какие-то просто размытые, какие-то засвеченные или, наоборот, слишком темные; на некоторых Пушок с аппетитом вгрызается в руку Чонгука, а сам он кривит лицо от боли. Тэхен внимательно рассматривает их все и откладывает особенно смешные. Помимо этого, среди фотографий он находит небольшую открытку, на которой черным маркером выведено еще несколько слов. Из нее Тэхен узнает, что этот полароид принадлежал мистеру Чону, дедушке Чонгука. Тот на старости лет увлекался фотографией, но как следует попользоваться фотоаппаратом, к сожалению, не успел. С тех пор камера так и пылилась в Пусане, в квартире родителей Чонгука, пока он не забрал ее с собой в Сеул. Потом она пылилась в Сеуле, потому что у него все никак не доходили до нее руки, и вот, наконец, дошли. Чтобы подарить Тэхену.       …в общем, я надеюсь, что хотя бы ты найдешь ей применение. И даже не заикайся о том, что это слишком ценный подарок, и ты не можешь его принять. Я знаю. И именно поэтому хочу, чтобы он был у тебя. Я полностью доверяю тебе его целостность и сохранность. Почему? Ты и сам знаешь.       С Днем Рождения. Тэхен так и сидит несколько минут с открыткой в руках, не в состоянии переварить то, что прочитал. Этот фотоаппарат не просто личная вещь, это память о родном человеке. И то, что Чонгук принял решение отдать его Тэхену, это не великодушие. Это что-то намного более важное и сокровенное, хоть и не сказанное вслух. Уже позже, в период февральской суеты ко Дню Святого Валентина, когда Тэхен привычно коротает часы в любимой кофейне, восседая за самым дальним столиком и выполняя очередной коммишен, к нему подсаживается внезапно появившийся Юнги — последний человек, которого он ожидал здесь увидеть. Не потому, что они в каких-то плохих отношениях, а просто из-за того, что Мин был глубоким интровертом и домоседом, и из их с Чимином гнезда выбирался крайне редко. Он был в своем типичном обмундировании: толстовка, которая не оверсайз, а именно велика, штаны из плотного материала, увесистые черные ботинки и, так как зима на дворе, мокрая от снега бордовая шапка, из-под которой чуть вьются влажные светлые волосы. Куртку он оставил на вешалке возле входа. Юнги здоровается, крепко пожимая Тэхену руку, и выкладывает из рюкзака ноутбук. У них завязывается будничный разговор, состоящий из самых банальных вопросов-ответов, а когда таковые заканчиваются, между ними повисает молчание, которое совсем не ощущается неловким, потому что каждый из них утыкается в свой девайс. Тэхен ставит на рисунок свою вотермарку и откладывает планшет, чтобы допить уже тысячу раз остывший какао, который Чонгук любезно приготовил ему за счет заведения (вполне очевидно, что он просто заплатил из своего кошелька). Когда чашка окончательно пустеет, он решает аккуратно завести разговор о том, как Юнги познакомился с Чоном. Все-таки Тэхена иногда беспокоило, почему ему дважды отказали в отношениях, хоть и признались в симпатии, поэтому он делает вывод, что начать копать под дорогого сердцу человека через одного из самых близких его друзей — это вполне себе вариант. Мин рассказывает, что познакомились они несколько лет назад в университете. Чонгук был членом студсовета, а Юнги выполнял роль звуковика на каждом внеучебном мероприятии, поэтому им часто приходилось общаться сначала по чисто организационным вопросам, а потом уже о чем придется, потому что общий язык они нашли почти сразу. С тех самых пор они ни разу не поссорились, хоть и любили друг с другом поспорить в несерьезной манере. Мелкими шагами, очень медленно и аккуратно, будто ступал по минному полю, Тэхен подбирался к той теме, которая интересовала его больше всего: к личной жизни Чонгука. Конечно, Мин Юнги, благодаря своей природной проницательности, давно осведомлен, что молодой человек напротив по уши увяз в его лучшем друге, поэтому он без проблем доверяет Киму историю одних единственных отношений Чонгука, которая оказалась куда менее травмирующей, чем Тэхен предполагал. А суть ее вот в чем: встречался он с одной девушкой со школьной скамьи, класса с восьмого, думал, что был влюблен, но оказалось совсем не так. Любви в тех отношениях не было вовсе, был только детский интерес: каково это — встречаться, держаться за ручки, целоваться и так далее. Поняли они это слишком поздно, путая настоящие чувства с пресловутым любопытством, а затем — с привычкой, и долго не могли расстаться, изматывая друг друга, потому что боялись представить себя вне отношений. Первым одумался как раз Чонгук, поняв, что не может больше душить девушку своим присутствием, да и самому захотелось подышать полной грудью. Расставание случилось буквально за месяц до их с Тэхеном первой встречи. Чон тогда сильно метался и уходил в рефлексию, в конце концов приходя к одному и тому же выводу: он не знает, чего он хочет. Пробыв в отношениях почти девять лет, он растерял все то, что делало его собой. Теперь он не мог отличить свои интересы от интересов бывшей девушки, потому что они делили буквально все: смотрели одинаковые фильмы, слушали одну и ту же музыку, ходили в одни и те же места. Их вкусы перемешались, бесконечно подстраиваясь друг под друга. Чонгук просто не знал, кто он есть на самом деле, потому что терял себя в течение девяти лет. То же самое, разумеется, произошло с той девушкой. Тэхена осеняет. Чонгук не хочет отношений, потому что ему нужно время, чтобы самостоятельно восстановить свою личность. Он не хочет встречаться, потому что за девять лет он от этого элементарно устал. И ключевой вещью служил сам факт отсутствия любви. У него просто создалась ассоциация: «отношения ≠ любовь, отношения = растворение в другом человеке (в самом скверном смысле)». Тэхен был готов расцеловать Юнги, потому что все наконец-то встало на свои места и теперь он точно знал, что делать и как помочь.

***

Через пару дней, как раз в День Валентина, он зовет Чонгука к себе, чтобы расставить все точки над i. Это с самого начала кажется Чону не самой лучшей идеей, потому что сама мысль о том, что его опять попытаются затащить в отношения, нагоняла мертвецкую тоску. Они выпили по бутылке пива, которое дало лишь приятное расслабление в мышцах, но никак не повлияло на восприятие, посмотрели какую-то глупую американскую комедию про все тот же День Влюбленных, а потом, когда наконец-то приезжает заказанная до этого пицца, Тэхен принимается за коронный номер вечера. Он оставляет Чонгука сидеть на полу среди подушек, которые они скинули с дивана во имя атмосферы кино-ночи, а сам выходит из комнаты, чтобы вернуться меньше, чем через минуту, с ноутбуком в руках. Он ставит его на тумбу возле небольшой плазмы и, в шутку пригрозив, что за подсматривание начнет приставать, подключает экран ноута к телевизору. Перед Чонгуком предстает рабочий стол, на котором установлена фотография лениво развалившегося Пушка, а после — открытое на весь экран окно. Очевидно, это презентация Power Point. Очевидно, у Тэхена пунктик на эстетичном оформлении. Очевидно, что надпись на первом слайде гласит: «10 причин начать встречаться с Ким Тэхеном и почему Чон Чонгуку это обязательно понравится». — Итак, здравствуйте, уважаемые зрители, я рад приветствовать вас на нашем сегодняшнем заседании, — начинает он серьезным тоном, встав возле экрана. — Меня зовут Ким Тэхен, я выпускник Сеульского Национального Университета по направлению «Графический дизайн», фрилансер, а также обладатель премии «Лучшая презентация тысячелетия», и сегодня я хотел бы представить вам свой проект — «10 причин начать встречаться с Ким Тэхеном и почему Чон Чонгуку это обязательно понравится». Его единственный зритель совсем не знает, как на это реагировать, поэтому просто пялится то на экран, то на Тэхена, своими оленьими глазами и прижимает к себе одну из подушек. Ким переключает слайд с помощью пульта и выдает: — Причина номер один: причин нет, — Ким доверительно смотрит на Чонгука, даже не читая текст со слайда — знает его наизусть. — Чон Чонгук вправе сам решать, хочет он встречаться с Ким Тэхеном, или нет, и для этого не нужны конкретные причины или какие-либо аргументы и уговоры. Каждый человек имеет право и свободу выбора, в том числе относящуюся к личным отношениям. Поэтому если Чон Чонгук не в ресурсе, или он просто не готов встречаться с Ким Тэхеном — это абсолютно нормально. В ответ на свою небольшую речь, он получает такой же доверительный, даже благодарный взгляд. Чонгук заметно расслабляется и выпускает из рук подушку, про себя думая, что презентация в два слайда — это очень забавно и мило, особенно с таким содержанием. Тэхен внезапно щелкает пультом и картинка меняется. — Причина вторая: Ким Тэхен безумно влюблен в Чон Чонгука, поэтому он надеется, что его поймут и простят за то, что он немного приврал. Причины все-таки есть, и я обязан их презентовать, — ему ничуть не страшно произнести вслух то, что уже давно на душе. Чонгук по-доброму улыбается, а его щеки немного алеют от внезапного признания, и это именно та реакция, которой Ким хотел добиться, продумывая свое выступление. — Как я уже сказал, Ким Тэхен безумно влюблен, и именно поэтому готов обеспечить Чон Чонгуку услуги высшего класса в таких сферах как: забота, поддержка, внимание, верность, а также интимная близость и, конечно же, графический дизайн, — Чонгук звонко смеется, одобрительно кивая головой, мол графический дизайн — это полезно. — Следует добавить, что в отношении всех перечисленных услуг действует правило «полная свобода личности и индивидуальности», что означает, что Ким Тэхен никоим образом не будет давить, ограничивать или пытаться влиять на Чон Чонгука и его внутренний мир. — Так вот, что вы с Юнги так мило обсуждали позавчера. Он тебе про мое великолепное прошлое рассказывал, — звучит озадаченно. — Молодой человек, прошу проявить немного уважения и не перебивать, я еще не закончил, — Тэхен смиряет его строгим взглядом. — Прошу прощения, продолжайте. Слайд меняется. — Причина номер три: ответная симпатия. Так уж вышло, что услуги Ким Тэхена не предоставляются бесплатно… — Вот как, — Чонгук наигранно хмурится, будто недоволен. — Не перебивайте, дайте договорить, — он активно жестикулирует, будто и вправду представляет какой-то многомиллионный бизнес-проект. — Ну так вот, для получения услуг требуется первый взнос в виде симпатии, который Чон Чонгук уже сделал, признавшись, что Ким Тэхен ему нравится. К сожалению, операцию никак нельзя отменить, а потому для получения услуг Чон Чонгуку следует лишь подтвердить транзакцию, то есть согласиться на отношения. Чонгук полностью расслабляется, откидываясь на диван, и входит во вкус. — Ну, вроде бы звучит довольно просто, но что-то мне подсказывает, что у этого предложения есть свои подводные камни. — Никаких подводных камней, только любовь и искренность! — заверяет Тэхен, переключая слайд. — Но если вы все еще сомневаетесь в чистоте наших намерений, то обратите внимание на причину номер четыре: возможная отсрочка. Если Чон Чонгук все же не готов получить услугу в данный момент времени, Ким Тэхен предоставляет отсрочку до трех месяцев. За это время клиент успеет все хорошо обдумать, взвесить все за и против, а затем наконец-то подтвердить согласие на услугу. — Всего лишь три месяца! — Чонгук вскидывает брови в напускном удивлении, — Ладно. А что насчет пробного периода? Такой вопрос застает Тэхена врасплох, но он быстро выкручивается. — Насколько я помню, демо-версия некоторых услуг уже была предоставлена вам ранее. Например, поддержка, верность и интимная близость, — он красноречиво облизывает губы, его взгляд темнеет, — на кухне, если вы не забыли. «Как же такое забыть», — чуть не вырывается у Чонгука, но он вовремя себя останавливает. — Продолжим, — Ким жмет на одну из кнопок пульта. — Причина пятая: Ким Тэхен обязуется участвовать во всех безбашенных авантюрах, которые придут на ум Чон Чонгуку. Как показала практика, подобные моменты идут на пользу, потому что они стимулируют выработку серотонина, — Тэхен рассказывает с таким заумным видом, что, если бы нужно было оценивать эту работу по пятибалльной шкале, Чонгук бы поставил все десять. — Причина шестая: серотонин — это гормон счастья, соответственно, можно сделать вывод, что Чон Чонгук уже чувствует себя счастливым рядом с Ким Тэхеном, а значит, в отношениях он тоже будет счастлив. Далее он с толком и расстановкой перечисляет оставшиеся причины, а Чонгук больше не перебивает: он спокойно сидит, кажется, внимательно вслушивается в то, что ему говорят, но, на самом деле, думает о чем-то своем. Тэхен говорит и то, что готов возиться с Пушком, жертвуя целостью и сохранностью своего тела, и то, что обожает заморачиваться с подарками, точно как сам Чон, и не забывает, как бы между прочим, упомянуть о своей опытности в сексе, заверяя, что об этом не нужно беспокоиться. Когда презентация подходит к концу, Ким молча отключает ноутбук от телевизора, захлопывает его и уходит на кухню, чтобы залпом осушить стакан холодной воды: от долгого вещания и волнения пересохло в горле. Чонгук не сказал ему ни слова, просто посмотрел вслед как-то осознанно и мягко. Тэхен откровенно переживает, потому что, в конце концов, молчание не может длиться вечно, и вердикт по поводу их отношений так или иначе будет вынесен. Очень не хотелось получить отказ в третий раз, но он примет любое решение, потому что… ну а какой у него выбор? Не желая больше медлить, он возвращается в комнату и опускается на подушки возле своего гостя. Он берет пиццу из коробки на диване, делает несколько укусов и понимает, что кусок в горло не лезет. Чонгук все так же молчит, наблюдая за его действиями. — Ну, как тебе презентация? — звучит заинтересованно, будто у Тэхена в эту секунду сердце не отбивает по самым легким. — Неплохо. Садись, пять, — беззлобно отвечает Чонгук, заправляя прядь темных волос за ухо. — Это все, что ты хочешь сказать? А где же твоя типичная фраза о том, что сейчас не время? Я что, зря пять минут на кухне настраивался? Чонгук смотрит на него темным взглядом, пронизывая душу, и еле слышно говорит: — Зря. Это маленькое слово, как гром среди ясного неба, потому что, если Тэхен понял все правильно, то… Он протирает руки салфеткой, предварительно отложив надкусанную пиццу обратно в коробку. Сердце чуть ли не трясется внутри, предвещая: вот она — точка невозврата. Комната тускло освещается экраном телевизора и одиноким торшером в углу, за окном — непроглядная темнота и холод, а между этими двумя, наоборот, трещит электричество. Тэхен старается держать себя в руках, но взгляд мечется: глаза — губы, глаза — губы. Навязчивая мысль буравит голову, и он почему-то вспоминает давнишнее сообщение: что-то про никаких поцелуев нигде. Чонгук выглядит абсолютно спокойным: веки полуопущены, зрачок от радужки не отличить — во взгляде чернота, которую до этого Тэхен никогда не видел. На нем надета неизменно черная кофта на молнии, в которой, наверняка, очень жарко. Ким сглатывает и, не разрывая визуальный контакт, говорит практически шепотом: — Не пойми меня неправильно, но еще чуть-чуть и я тебя поцелую. Чонгук, до этого смотрящий исключительно в глаза, буквально на секунду перемещает взгляд ниже, и Тэхен понимает, что это конец. Порыв, который он так мучительно сдерживал последнюю минуту, выбивается на свободу, и его уже не остановить. Он подается вперед, и губы Чонгука встречают его на полпути. Глаза сами собой блаженно закрываются, он отключается от внешнего мира, полностью отдаваясь чужим рукам. Никто из них не напирает, но Чон чувствует: Тэхен наконец дорвался — и от этой мысли по всему телу разливается приятное тепло. Его движения, неторопливость, то, как он языком ненавязчиво касается чужих губ, призывая впустить — все транслирует нежность. Чонгук не был к этому готов, но не в силах от этого отказаться, потому, конечно, впускает. Он касается чужой груди и чувствует, как бойко у Тэхена колотится сердце; перемещает руки на талию, сжимает края футболки, позволяет вслепую расстегнуть свою кофту и чувствует холодные пальцы сразу на коже, где-то под ребрами — действительно, дорвался. Они жмутся друг к другу все ближе, языки нетерпеливо мажут друг по другу, и нежность постепенно сходит на нет, уступая чему-то, что отдает напряжением в паху у обоих. Пара движений — Тэхен перекидывает ногу и оказывается на чужих коленях, оглаживает любимое лицо, поцелуями путешествует по скулам, челюсти, а затем зацеловывает шею, ненамеренно оставляя небольшое красное пятно — он правда не хотел, просто так получилось. Чонгук подставляется под горячий язык, тяжело дышит, гладит по спине через ткань и в какой-то момент, подцепляя края, тянет надоевшую футболку вверх. У Тэхена проскальзывают небольшие сомнения насчет того, стоит ли им пускаться во все тяжкие, потому что все кажется слишком быстрым, а от этого необдуманным, но он позволяет снять с себя такую бесполезную сейчас вещь, потому что это кажется единственно верным решением, особенно теперь, когда он чувствует чужие пальцы на обнаженной груди, а губы — меж ключиц. У него внутри все горит, из горла просится стон, но он зачем-то его сдерживает, позволяя себе лишь рваные выдохи. Пальцы сами собой зарываются в мягкие волосы, и он оставляет несколько легких поцелуев на макушке, пока Чонгук языком вырисовывает узоры на его груди. — Тебе не жарко в этой кофте? — шепот улетает все в ту же макушку. Вопрос остается без ответа, а Чонгук — без кофты, еще через секунду — без футболки, и снова припадает к губам, сцеловывая довольную улыбку: Ким получил, что хотел. Они несдержанно касаются друг друга везде, куда можно дотянуться, напряжение между телами достигает своего апогея, но Тэхен все равно медлит, мучимый сомнениями. Все-таки секс на сегодня он не планировал, хоть и всегда готов. Ему хотелось поговорить и получить четкий ответ, но вместо этого он чувствует чужое возбуждение, даже через джинсы и свои спортивные штаны. Нет, конечно, он Чонгука тоже до безумия хочет, потому что сопротивляться его языку, по очереди вылизывающему соски, практически невозможно. Но первоначально то, что ему нужно, это согласие на отношения, потому что ему очень не хочется пережить то, что он чувствовал, стоя напротив Чона в кофейне, когда тот впервые сказал, что встречаться не хочет. Вдруг их сегодняшнюю близость он тоже отнесет в категорию «Что было там — остается там»? — Ты какой-то напряженный. Все нормально? — Чонгук беспокойно заглядывает Тэхену в глаза, приостанавливая ласки. — Да, просто… Ты можешь обещать, что это все не закончится, как в прошлый раз? — судя по появившейся осознанности во взгляде, Чон сразу понимает, о чем идет речь. — Могу. — Обещай. — Обещаю. Лицо Тэхена озаряет облегченная улыбка. Так намного, намного легче. — Стало быть… — с хитрецой начинает он. — Получается, я теперь твой парень… — Ты теперь мой парень, — кивок. — А ты — мой… — А я — твой, — вторит Чонгук, еле ощутимо касаясь губами чужой щеки. — И мы с тобой встречаемся? Тэхен наглый, желает услышать своими ушами. Что хочет — получает. — Да, мы с тобой встречаемся, — Чонгук выцеловывает дорожку от щеки до рта, оставляет молниеносный чмок на нижней губе и то, что он говорит после этого, заставляет Тэхена засмеяться: — А теперь, не пойми меня неправильно, но еще чуть-чуть и твоим штанам придется с тобой попрощаться. — Так чего же ты ждешь? — ладонь Тэхена гуляет по оголенному прессу, ожидаемо подбираясь к ширинке черных джинс. Сжать особо не получается, потому что ткань слишком плотная, поэтому он подключает вторую руку, цепляет пуговицу, а затем по комнате раздается звучная трель расстегнутой молнии. Тем не менее, Чонгук медлит, и до Кима, наконец, доходит, почему. — Не волнуйся, услуга «интимная близость» готова быть предоставленной во всех смыслах этого слова. Ну, почти готова. Он соскакивает с чужих колен, на пару секунд покидает комнату, чтобы притащить смазку из ванной. Небрежно бросает тюбик на подушки и избавляет Чонгука, а заодно и себя, от оставшейся одежды. Когда его рука проходится по изнывающему члену, Тэхен впервые слышит, как сладко стонет его парень. Тот прикрывает глаза и откидывается на диван, больше не в силах сдерживаться. Через пару движений он полностью теряет контроль и начинает толкаться в мягкую ладонь, рваными выдохами обозначая каждый толчок. Когда рука внезапно заменяется горячим ртом, он думает, что сойдет с ума прямо здесь, в этой квартире. Его очень давно никто не касался так. В прошлых отношениях вся близость сошла на нет задолго до расставания, и Чонгуку приходилось справляться самому. Да и в целом, он не мог припомнить, чтобы ему было настолько хорошо. Его собственная рука тянется к чужим волосам, не хватая, а поглаживая с благодарностью. Тэхен пошло втягивает щеки, пытается взять глубже, но получается не всегда — горло все равно сопротивляется, как бы он ни хотел его расслабить. Он языком проходится по чувствительной головке, ускоряет движения, а у Чонгука от этого голова кругом. От горячего рта, который так старается доставить удовольствие; от того, как сильно чужие пальцы сжимают его бедра; от терпкого запаха секса в комнате; и от самого Тэхена, потому что человек, с которым ты делишь процесс и то, что ты к нему чувствуешь — это самое важное. Пальцы нежно цепляют влажный подбородок и тянут вверх, чтобы запечатлеть медленный, но жаркий поцелуй. Еще немного, и Чонгуку бы стало слишком хорошо. Он зачесывает прилипшие ко лбу пряди и повторяет то же с волосами Тэхена — в комнате стало душно. Губами проходится по нежной коже плеч, собирая мурашки, оглаживает бока, берет оба их члена в руку и делает несколько болезненных движений — первый раз, когда слышит чужие стоны: низкие и протяжные. Тэхену не нужно много времени, чтобы себя растянуть, но все же этот этап длится дольше, чем обычно, потому что он решает рассказать и показать, как с ним нужно обращаться. Все-таки у Чонгука это первый секс с парнем, и лучше он сразу обо всем узнает, чем будет пытаться делать вслепую. Он говорит, что обожает поцелуи в шею, и что они помогают отвлечься от первоначального дискомфорта; что смазку лучше предварительно разогреть в руках; и что в начале нужно дать ему немного времени, чтобы привыкнуть. Чонгук укладывает его на подушки, подложив одну под поясницу, дарит ему еще несколько сладких поцелуев и приставляет член ко входу, предварительно добавив чуть больше смазки. Заглядывает Тэхену в глаза и, удостоверившись, что можно, плавно распирает горячие стенки. От приятной тесноты хочется сразу начать двигаться, но ему сказали ждать — он ждет. Наклоняется к зажмурившемуся Тэхену и вылизывает его шею; зубами цепляет мочку уха, тяжело выдыхает и шепчет что-то очень смущающее, на что получает задушенный стон и порозовевшие щеки. Постепенно расслабляет податливое тело, которое вскоре само начинает двигаться навстречу. Тэхен наслаждается ощущением приятной заполненности и позволяет Чонгуку набрать нужный ему темп. Он сейчас все что угодно готов позволить, потому что влюблен и потому что уверен, что ему не сделают больно. Тэхен доверяет. И это доверие чувствуется в затуманенном влажном взгляде; в том, как он тянется вперед, чтобы сплести их пальцы; в стонах, которые с каждым толчком звучат все громче и отчаяннее. Тэхен доверяет, потому что Чонгук — самый невероятный человек из всех. Он чуткий, но безбашенный, с большим добрым сердцем и теплыми ладонями. Ему не жалко отдать свою любимую укулеле другу, он с удовольствием берет дополнительные смены в кофейне, даже если устал; у него дома две кошачьи шлейки для неугомонного толстого кота, которого он однажды без задней мысли кинул в незнакомца. Он верный друг и уникальный человек, а в голове у него сумасшедший кавардак из сомнительных идей, на которые невозможно не согласиться. Совсем не удивительно, что Тэхен так быстро влюбился. Он, на самом деле, готов следовать за Чонгуком куда угодно, точно так же, как следовал до этого, в стремлении заполучить себе. Лишь бы иметь возможность быть с ним, касаться, целовать любимые губы, шариться руками по голой горячей коже и бесстыдно выкрикивать дорогое сердцу имя в моменты близости, когда член быстро скользит внутри, добираясь до самого чувствительного места. У Чонгука сбилось дыхание, сбился темп, он пальцами сжимает чужие бока и лихорадочно вбивается в послушное тело: чтобы ближе, чаще, сильнее. Тэхен закрывает глаза и заламывает брови, потому что ему плохорошо от удовольствия. Он почти скулит, он кусает ребро ладони, второй рукой дотягиваясь до члена, чтобы сделать несколько быстрых движений и крупно кончить, сжимая собой Чонгука. Приятное покалывание отдает дрожью во всем теле, в ушах звенит, и он совсем не слышит, что ему говорят. Не в силах больше двигаться, он обмякает в чужих руках, все еще подставляясь под рваные толчки, до тех пор, пока не слышит тягучий стон, после чувствуя горячую влагу внутри. Чонгук выходит, заваливаясь рядом на все те же подушки, переплетает их пальцы и через пару минут облегченно повторяет то, что сказал на пике наслаждения: — Тэхен, — он пытается отдышаться, — я влюблен в тебя. Тэхен какое-то время молчит. Он обессилен. — Я догадывался, — все-таки выдыхает он с блаженной улыбкой. Они проводят минуты в комфортной тишине, наслаждаясь разрядкой и друг другом. Чонгук думает, что готов попытать удачу с этим человеком. Надеется, что в этих отношениях ему будет лучше, чем в прошлых; на самом деле, он почти уверен. — Презентация, кстати, ничего так, — говорит он, нарушая приятную тишину. — «Ничего так»? — Тэхен привстает на локтях. — Я ее делал два дня. И не улыбайся так снисходительно, я же знаю, что ты от нее в восторге. Он тянется к дивану и наощупь находит оставленный ранее кусок пиццы. Есть хочется безумно. Настолько, что он игнорирует мысль, что, из-за перехода в сидячее положение, то, что стекает у него по бедру, придется потом оттирать с пола. — Ну ладно, признаю, — Чонгук подскакивает и внезапно откусывает самую аппетитную часть пиццы, где побольше сыра, прямо у Тэхена из рук. — Про графический дизайн было смешно. И еще я удивился, что ты каким-то образом продумал ответ про демо-версию. Тэхен отрицательно мотает головой: — Я не продумал: чистая импровизация. — Вау. Удивляешь меня все больше и больше. Ты удивительный, Тэхен, — когда он это говорит, в его глазах блестят искры, а губы трогает добродушная улыбка. — Да брось. — Нет, правда, — он берет чужую ладонь в свою, поглаживая, и убеждает: — Кто бы еще сделал для меня такую информативную презентацию? — он посмеивается, а потом говорит серьезно, но со смущением. — Это одновременно самая нелепая и романтичная вещь, которую для меня когда-либо делали. Тэхен прожевывает пиццу и клюет Чонгука в щеку: — Значит, будь готов к тому, что таких вещей теперь будет много. Он лучезарно улыбается и смотрит своим уже привычным влюбленным взглядом. Любуется. Чонгук улыбается в ответ. И понимает, что готов.