Другой Майтимо

Майтимо спал на стене отцовской крепости; даже здесь, на севере, ночь была жаркой, ветер слегка шевелил его тяжёлые рыжие волосы, обдувал влажную от пота шею. Он заснул быстро, незаметно для себя, и ему ничего не снилось. Его разбудил стук — кто-то тихо стучал о деревянную лестницу, которая вела на стену. Он сел, посмотрел вниз и увидел там дедушку. — Нельяфинвэ… ты там? Можешь спуститься ко мне? — спросил Финвэ. — Да, конечно, я сейчас, — сказал внук и через несколько мгновений оказался внизу, во дворе. Дедушка был одет в простую белую рубашку и тонкую кожаную куртку и штаны; на поясе у него был коричнево-зелёный мешочек; Майтимо видел его у деда в комнате раньше, но не знал, зачем он; раньше Финвэ никогда не выносил его наружу. — Майтимо, — сказал Финвэ, называя внука его прозвищем, чего он обычно не делал, — можешь пойти со мной? — Его голос казался каким-то странным, слишком глубоким, взволнованным. Нельяфинвэ обвёл взглядом двор, полускрытый серым туманом белой ночи, попытался догадаться, зачем дед зовёт его и куда. — Да, конечно. Финвэ взял его за руку и вывел за боковые ворота. Они спустились вниз по склону холма, вдоль по кочковатой, заросшей мелким кустарником, болотистой равнине, оказавшись на берегу неглубокого ручья, в котором отражались яркие цепи звёзд. Финвэ присел, преклонив колено на лежавшую у ручья доску (видимо, он принёс её сюда заранее), то же самое сделал и внук. Дед достал из мешочка что-то странное — длинное, слегка поблёскивающее; это была костяная трубка. Он взял руку Майтимо, и высыпал на неё из трубки алый порошок, растёр его; потом то же самое сделал и себе. — Сюда, — сказал потом Финвэ, указав на лужайку дальше вниз, по течению ручья. Они прошли туда, и Финвэ стал срывать своей правой, окрашенной рукой, цветы; желтые и белые пятна соцветий словно бы подсвечивали бесцветный ночной воздух туманным огнём. Они стали плести венки — два больших венка; потом Финвэ сорвал соцветие с ближайшего куста и вплёл жёсткую ветку в венок, раня свою руку; Майтимо тоже вплёл такой цветок. Тёмные капли крови заскользили по краске. — Пойдём, бросим их в воду… — Сказав это, Финвэ продолжал держать свой венок в руке; Майтимо тоже не выпускал свой. — Твой отец не пойдёт со мной… Прости, что попросил тебя. Ты старший сын в семье. — Почему не пойдёт? — спросил Майтимо. — Он боится. Не хочет. — Что?! — воскликнул Майтимо слишком резко, потом инстинктивно прикрыл рот рукой, ощутив вкус крови. — Он не может… почему? — Сегодня такой день… — тихо-тихо сказал Финвэ. — Там, в Эндорэ — дома… дома мы всегда… Ты знаешь про моего отца? — Нет, — ответил Майтимо. Он даже не задумывался, были ли у Финвэ родители; дедушка казался ему вечным, он думал про себя, что он был Перворожденным эльфом — но, если подумать получше, этого не могло быть: тогда бы у него была одна-единственная жена. — Он умер, — почти беззвучно сказал Финвэ. — Его убил волк — огромный волк. Наверное. Судя по следам зубов. Он просто не вернулся. Весной мы нашли его, он вмёрз в лёд у реки. Дедушка мой собрал его кости, из одной — бедренной — сделал эту трубку, отдал мне, вторую оставил себе. — С этими словами он опустил венок на воду, то же самое сделал и Майтимо. — Дедушка мне завещал поминать отца вот так; так надо. Не знаю, где отец сейчас, никогда… я думал, он вернётся. Ты похож на него. Я не скажу тебе, как его звали — нельзя; но прозвище у него было такое же — Майтимо, «хорошо сложенный». Он совсем недолго прожил… Я был маленьким. А твой отец, он… он не хочет. Не хочет об этом думать. О том, что он погиб, обо всём… Я рассказал ему, он стал плакать, кричать на меня — он был уже взрослым, но — я больше не просил его. Я всегда делаю это один. Просто… сегодня день такой. Прости. — Я всё понимаю, — сказал Майтимо, кладя свою окрашенную в красный руку на руку дедушки. Финвэ затянул завязки на мешочке; они встали, прошли немного обратно, потом дедушка снова показал на берег; они подошли к ручью, смывая кровь и алую охру в тёмной безмолвной воде.