***
Они встречаются впервые, когда Дерек отплевывается от крови в какой-то сырой подворотне. Он бы сказал, что это судьба, но Стайлз не верит в судьбу. Стайлз верит в силу кулака и кайфует от физической боли. По-другому Дерек не может объяснить постоянные драки и обильное наличие татуировок и пирсинга. На вид ему семнадцать, но выглядит тот уже как полнейший отброс и мудила. Поколение недолюбленных детей, которые знают и качают свои права, но совершенно не знакомы со словом «ответственность». Дереку двадцать семь. Дерек работает в крупной компании и относит себя к поколению офисного планктона, закованного в кандалы консерватизма и чужого мнения. Дереку двадцать семь, Стайлзу на самом деле не семнадцать, а двадцать один. Он узнает об этом спустя семь дней, а пока смотрит на мелкого ушлепка, который курит в нескольких метрах от него и прожигает взглядом наглых глаз. Тот одет в кожаную куртку нараспашку и обтягивающие черные штаны с драными коленками. Дерек разглядывает его один короткий миг, а потом отворачивается и сплевывает себе под ноги. Брезгливо стирает рукавом пальто нитку крови и слюны на подбородке. Отброс продолжает пялиться, даже не пытаясь притвориться незаинтересованным. Совершенно безразлично и спокойно спрашивает: — Не хочешь ко мне? Настроение херня. Правая рука раздолбана в мясо, башка трещит и нервы, блять, тоже. Из бара, в котором Дерек подрался несколькими минутами ранее, доносится развязный смех и играет какая-то до ужаса пошляцкая и глупая музыка. В подворотне воняет мочой и крепкими сигаретами. Если честно, Дерек даже рад, что запах Мальборо практически перекрывает первый. Вот твоё дно, Дерек. И не стучите сверху. Вспоминает вопрос парня и тяжело глазеет в ответ, чтобы желание заговаривать с ним у того пропало напрочь. Парню похер. Парень отморозок и мудила с блядским взглядом и напрочь отсутствующим инстинктом самосохранения. Совершенно не твой типаж, Хэйл. Совершенно не твой. — Поехали, — говорит Дерек, снова отплевываясь от крови, заполнившей рот. Походу, ему выбили зуб или это только кажется. Нижняя губа пульсирует, её чувствительность притупилась до нулевой отметки. Он потом с этим разберётся. Потом. Дерек не успевает вывалиться из подворотни, когда его толкают к стене и впиваются зубами в кадык. Он охуевает до такой степени, что не сразу отпихивает наглую рожу от себя. От парня пахнет сигаретами, кожей и горьким алкоголем. Позвоночник покрывается жаркими мурашками, когда язык проходится по месту укуса. Дерек чувствует влагу и тёплый металл на своей коже. У мудилы, похоже, проколот язык. Дерек трудно сглатывает вязкую слюну и судорожно прикрывает глаза. — Тебе идёт галстук, — хрипят ему на ухо. — Останься сегодня только в нем. Дерек ненавидит галстуки всей душой. Но этой ночью он его так и не снимает.***
Ссора с начальством, драка в баре, одноразовый перепихон. Что ты чувствуешь, Дерек? Тебе лучше? Теперь ты живой человек? Он не чувствует нихера. Он всё ещё бездушный предмет мебели и унылое чмо. Часы на стене тикают преступно медленно. Дерек перебирает никому ненужные бумажки и резко дёргает галстук, чтобы дать больше доступа для кислорода. Это становится его ошибкой. Воспоминания тут же утаскивают во вчерашнюю ночь. Дерека пробивает горячий пот, а в глотке пересыхает. «Я так понимаю, ты сверху». Он нервно выдыхает и зажмуривает глаза, надавливает пальцами на глазные яблоки. У Стайлза, который пока для него всё ещё отморозок, оказывается, пирсинг не только на языке. Соски, пупок, даже член, еб твою мать. Забудь. Хватит. Это ничего не значит. Дерек насильно пытается стереть из памяти образы жилистого и горячего тела под ним. Пытается забыть свои руки, скользящие по татуированной груди и ребрам и дурацкий вопрос, сорвавшийся с губ: Любишь боль? Разве что моральную, — ухмыльнулся на это Стайлз. И уже тогда Дерек должен был понять, что надо бежать, бежать без оглядки. Но он был слишком тупой и слишком очарован блеском шальных карих глаз. Тупой, потому что он не поехал к Стайлзу, как тот предлагал, а привёз его к себе домой, в свою зону комфорта и стабильности. Из жестяной консервной банки прямиком на сраные американские горки.***
Стайлз подпирает стены, дожидаясь его под квартирой на следующий же вечер. Хэйл сбивается с шага, когда видит знакомую кожанку и драные штаны. Черт побери, за окном минусовая температура, почему малолетний придурок не одевается, как нормальный человек. Дерек должен беспокоиться не об этом. Конечно же нет. Экстрим захотел? Получите-распишитесь, только впредь не жалуйтесь. Образы вчерашней ночи ещё чересчур живые и настоящие в подсознании, и Дерек соврет, если скажет, что пацан его не зацепил. Зацепил ещё как. Поэтому его хвалёный рационализм и холодный расчёт идут в пизду, стоит Стайлзу повернуться к нему и расплыться в широкой ухмылке. — Трудоголик всё-таки, — констатирует тот. — Может, у меня было свидание, — врёт Дерек. Стайлз хмыкает и вздергивает левую бровь. Опять пирсинг. Точно мазохист. — Не было, — обрубает на корню его попытку выглядеть не помешанным на работе придурком. — Не было, — почему-то признаётся Дерек. Несколько мгновений они рассматривают друг друга. Взгляд Стайлза очень говорящий. Он был таким и в подворотне. Этот парень знает, чего хочет. В отличие от Дерека, которого шатает как флюгер на ветру. Стайлзу похуй, что о нем подумают окружающие и он всеми способами пытается это доказать, иначе зачем эти татуировки, пирсинги, дебильные футболки с бунтарскими лозунгами. Дерек же трясётся над тем, чтобы оставаться лучшим сотрудником, лучшим сыном, лучшим братом. Он зависим от мнения людей вокруг и, по правде говоря, его это порядком заебало. Дерек не выйдет из дому, если на нём мятая рубашка и галстук не сочетается с костюмом. Каждое утро он кушает хлопья одной и той же фирмы, на полках его ванной одни и те же средства, которым не изменяет годами. Дерек не любит перемены, но эта стабильность начинает сводить его с ума. Он чувствует — ещё чуть-чуть и крыша останется без шифера. Дерек застрял в своей зоне комфорта и она поглощает его кусок за куском, скоро ничего человеческого не останется. «У тебя будто штырь в заднице, позволь себе хоть иногда расслабляться.» Это Питер во всём виноват. Питер, который всегда понимает Дерека лучше него самого. Он винит дядю, когда резко шагает к Стайлзу и хватает за шкирку, чтобы поцеловать. Пацан отвечает сразу же. Ныряет языком Дереку в рот и жадно вылизывает небо. Наматывает галстук на кулак и вынуждает наклониться ниже, дёргает на себя жёстко и требовательно, будто шавку за поводок. Дерек слишком ошеломлён ощущением металлического шарика, ласкающего язык, поэтому позволяет это, позволяет, наклоняясь и пробираясь ладонями под кожанку и футболку, чтобы прикоснуться к голой, обжигающей коже поясницы. Сумасшествие. Стайлз жаден и голоден. Дерек с трудом отрывается от него и пытается нашарить дрожащими пальцами ключи в кармане пальто. Его потряхивает, как в эпилептическом припадке. Он всё ещё не может поверить, что так самозабвенно сосался с парнем, которого встретил лишь вчера, в коридоре, где их могли увидеть. Ты больной, Дерек. Руки Стайлза обнимают поперек живота, он прижимается сзади и кусает за загривок, наверняка оставляя след, зализывает его, трётся носом. Открыть дверь получается только с третьего раза. Дерек ощущает стояк Стайлза, упирающийся ему пониже поясницы и ему вроде и дискомфортно, а вроде и кайфово, и это сдвиг по фазе, потому что Дерек всегда сверху. У него пунктик на этот счёт. Очередной пунктик в его идеальном плане, где вся гребаная жизнь разложена по полочкам. Стайлз врывается в его жизнь, ломая эти полочки особо и не напрягаясь.***
Стайлз очень громкий и шумный и когда ладонь Дерека запечатывает тому рот, он кусается — больно и по-садистски. Улыбается на все тридцать два, облизывает зацелованные губы, стоит Дереку зашипеть и одернуть руку. Весь дом теперь в курсе, что у Хэйла секс. Блядский пиздец. Он ещё не знает, вдалбливаясь в тугое, поддатливое тело Стайлза, что тот жуткий собственник и патологический ревнивец, который будет готов перегрызть глотку любому, кто подойдёт к Дереку ближе чем на два метра. Он ещё не знает, что Стайлз намеренно кусается, помечая территорию и показывая: этот парень занят, даже не думай, иначе выверну кишками наружу. Он ещё не знает, что у Стайлза зацикленность, панички и беды с башкой. Что у пацана тараканов не меньше, чем у него самого. Дерек оглушен, Дерек очарован, Дерек возбужден до искр из глаз. Распластанный под ним Стайлз невероятно красивый, затраханный как блядь и стонет так же. Его грудь и ребра покрыты татуировками. Это слова, рисунки, символы, все они мелкие и путаются между собой в хаосе и беспорядке, выловить общую последовательность практически невозможно. Позже Дерек поймет, что это отражение самого Стайлза — никаких правил, никаких рамок, никаких консервных банок и клеток. Он это свобода в чистом виде, пьянящая и вызывающая зависимость. На сосках Стайлза черные штанги, на пупке тоже. Дерек захватывает их губами и языком, оттягивает зубами. Стайлз шипит и хрипло смеётся. Ему нравится. Он пиздит, когда говорит, что боль его не вставляет. Пальцы впиваются в затылок Дерека, путаются в волосах, Стайлз ощутимо сжимает их и оттаскивает от себя. — Ты не тот, кем хочешь казаться, — говорит он Дереку. Его голос саднит, а глаза поблескивают в полумраке. Влажные пряди прилипли ко лбу и Хэйл бездумно заводит их назад, а затем почему-то гладит ушную раковину, выпирающую скулу, скользит большим пальцем по нижней искусанной губе. — Я помогу тебе, — продолжает Стайлз. Дерек почти не слушает. Думает о том, насколько тот красивый, горячий и нетерпеливый. Насколько сильно и охуенно сжимает внутри своего тела. Насколько обалденно обхватывает губами и посасывает его палец, и Дерек чувствует подушечкой гладкий шар пирсинга. Красивый, жадный, свободный. Это дико. Но Дерек ощущает, что Стайлз обязан был появиться в его жизни. По другому и быть не могло. Дикость, да, потому что Стайлз считает точно так же.***
Он пропадает на несколько дней, а потом возвращается снова. Дерек не может составить график свиданий и вписать их в свой ежедневник. Дерек вообще не может ничего контролировать, потому что контроль — это не о Стайлзе. Чем сильнее ты давишь, тем яростней он кусается в ответ. Не оставляй меня, — просит Стайлз, потный и возбуждённый, когда зрачки во всю радужку. И исчезает на неделю. Чтобы явиться или пьяным вдрызг или избитым в дерьмище. Аптечка Дерека кочует из ванной в гостиную, а нервная система рассыпается, как сожранный временем и ржавчиной металл. Дерек спокойный и уравновешенный парень. Он швыряет Стайлза спиной на дверцу холодильника и тычет пальцем в разбитую, ухмыляющуюся рожу. — Это последний раз, уебок, понял? Не тащи меня в своё дерьмо. Но Стайлз не тащит. Это Дерек не хочет выгребать. Вот уж кто из них двоих законченный мазохист. — Где шлялся? — спрашивает раздражённо, жёстко обхватывая подбородок и поворачивая лицо Стайлза к свету, чтобы лучше рассмотреть расквашенные губы и нос. Ну что за дибил, боже. — Трахался. — Завались, — лениво отзывается Дерек, убирая пальцы. Все это время Стайлз не сводит с него внимательного, горящего взгляда. — Ты прав. Мне никто не нужен, кроме тебя. Дерек игнорирует больше по привычке. Со злостью берет аптечку, достает бинт и отрывает кусок зубами, чтобы смочить обеззараживающим. Ватные диски закончились в прошлый раз. Дерек не покупал их принципиально, чтобы доказать самому себе — с него хватит этой херни. Баста. Но проебался. Какая неожиданность, да? — Ты такой сексуальный, когда злишься, — вкрадчиво шепчет Стайлз. Убийственный взгляд Дерека вызывает у него лишь кривую ухмылку. — Ещё одно слово и я впечатаю тебя рожей в свое колено. — Тебе можно всё. И это такой диссонанс. У Дерека кипит мозг. В одно мгновение Стайлз ластится как бездомный котяра, шепчет всякую ересь на подобии: «люди те же вещи, ты знаешь? нами пользуются и мы пользуемся, пока не надоест. но мне не надоедает. мне тебя всегда мало. пиздец, да?». Пиздец, — соглашается Дерек и не может найти себе места, когда наступает второе мгновение и Стайлз снова пропадает. Ни телефона, ни адреса. Дерек знает только имя, лишь одно чёртово имя, которое наверняка ненастоящее. Какой здравомыслящий человек назовет ребенка Стайлзом? Стайлз приходит, когда хочет. Желания Дерека совершенно никто не учитывает. Он умудряется найти его в барах, куда Хэйл сбегает пропустить рюмку и прочистить мысли. Надо же было запасть на этого отброса и мудачилу. Блядина, — думает сердито Дерек, опрокидывая очередной шот. И Стайлз, словно чувствуя, что он на грани, появляется, вырастает будто из-под земли, оплетает своим телом и запускает язык Дереку в ухо. — Ненормальный, — горячо и зло выдыхает он, а Стайлз усмехается, настойчиво гладя его живот сквозь рубашку. — Люди смотрят. — Пусть завидуют. Пусть видят, что ты занят мной. — А ты? — не выдерживает Дерек. Поворачивается на стуле, впивается взглядом в захмелевшие карие глаза. — Ты занят мной? Не поверите, но мелкому ублюдку хватает наглости обидеться. Он болезненно обхватывает скулы Дерека и шепчет, играя желваками: — Ясное, блять, дело, занят тобой, идиота кусок. Кем же ещё? Дерек, наверное, точно тупой, определенно тупой, потому что очень сильно хочет в это верить.***
Исчезновения это лишь верхушка айсберга. Стайлз сложный квест, и Дерек зависает на первом же уровне. Тот не контролирует агрессию, плюет на личные границы, а ещё чокнутый на всю башку собственник, ревнующий Дерека до трясучки. Дерек подумывает сменить квартиру, но понимает, что яиц не хватит, эти яйца очень крепко держит Стайлз и рыпаться бесполезно. Это называется отрицание очевидного факта, дружище. Ты втрескался по самые уши. Дерек хорош в отрицании очевидных фактов, истинная правда, но игнорировать то, что Стайлза вдруг становится слишком много в его жизни, больше не получается. Первыми начинают оккупировать квартиру Дерека футболки. Стайлз оставляет их каждый раз, когда приходит, а взамен забирает одежду Хэйла. Дурацкие футболки с дурацкими принтами и надписями, чтоб их. Дерек матерится, но стабильно стирает, гладит и даже выделяет им отдельную полку в шкафу. Стайлз приходит каждый день. Он больше не пропадает и даже раскрывает свой номер телефона. Дерек сохраняет его, но так ни разу и не использует по назначению. Стайлз попросту не даёт ему такой возможности. Тот регулярно поджидает под дверью квартиры, натянув капюшон толстовки по глаза и рассевшись прямиком на полу. Курит терпкое Мальборо, зажав сигарету между большим и указательным пальцами и пускает кольца из дыма, прищурив глаза. Тоже мне Гендальф, — злится Дерек. Но тащит Стайлза в квартиру и заставляет нормально поесть. Я не нянька, — говорит он себе каждый раз. Конечно не нянька, потому что ты трахаешь его. Стайлзу двадцать один, но он напоминает Дереку большого ребенка, который слишком быстро вырос. Он бесстыдный в кровати, но совершенно невинен, когда спит или кушает, или когда смотрит глупые мультики и фанатеет от фигурок Марвел. И все бы ничего. Но у Дерека тоже был один конкретный недостаток. Он слишком быстро привязывался. Что бы это ни было — люди, вещи — Дерек врастал в них с корнями и прописывал в своей жизни на постоянной основе. Если с вещами было проще, то люди быстро от этого уставали. Дерек не был назойлив, он знал, что каждому нужно личное пространство и никогда не наседал. Он не ограничивал ничью свободу, уважал чужие увлечения и не пытался заменить собой одним привычный круг общения. Дерек проделывал противоположное исключительно с собой, зациклившись на единственном конкретном человеке и отдавая себя полностью и целиком. Но никому нахрен не всралась чужая жертвенность. Дерек всегда осознавал это слишком поздно. Узнай Стайлз, как сильно он стал от него зависим, давно бы удрал и футболки свои дурацкие прихватил. Чего ещё ожидать от человека, которого пугают слова «ответственность», «контроль» и «правила»? Дерек старался не опекать его лишний раз. Очень сильно старался. Он кусал себя за щёку, чтобы не ляпнуть что-то вроде: «ты должен больше кушать» или «давай я куплю тебе нормальную куртку» или «переезжай ко мне, я волнуюсь, где ты пропадаешь и чем занимаешься, пока я не рядом». У тебя вся жизнь сплошные пунктики, Дерек, не делай Стайлза одним из-. Ты ведь понимаешь, чем это закончится. Он сбежит и оставит после себя твоё растоптанное сердце, и виноват в этом будешь только ты. Поэтому Дерек молчал. Иногда Стайлз кушал, а после они валялись на диване, смотря бессмысленные сериалы, практически никогда не касаясь и не разговаривая. Личные темы для Стайлза были табу. Он не распространялся о себе и стоило Дереку хотя бы заикнуться о том, что им бы не помешало узнать друг друга получше, Стайлз бесился и уходил или же седлал бедра Дерека и вытворял мокрый пиздец своим ртом. Иногда они трахались без особой нежности и Стайлз кусался, оставляя на Дереке следы, повторяя: «ты мой и ты никуда от меня не денешься». В постели Стайлз говорил очень много смущающих вещей, тогда как в обычной жизни из него приходилось тащить слова чуть ли не клещами. В постели Стайлз говорил: «я люблю тебя» так часто, что обычный человек перестал бы верить раза после двадцатого. Дерек был помешан на нём, поэтому продолжал верить в каждое из них. Стайлз никогда не произносил это, когда уходил. Никогда не целовал на прощание и не обещал, что вернётся вечером. Дерека это не то что бы устраивало. Если быть откровенным, он едва сдерживался, чтобы не притянуть к себе и не обнять. Стайлз обнимал его на людях и лапал, никого не стесняясь, но стоило им оказаться вдвоём и он обрастал невидимыми колючками. Немного позже до Дерека дойдёт, что Стайлз специально вытворял подобное в людных местах, чтобы заявить на него свои права, а дома просто не видел такой потребности, Хэйл и так принадлежал ему. Но это позже. А пока Дерек параноик до мозга костей и боится, что однажды Стайлз просто не придет. Что в грязной подворотне наткнется на очередного «Дерека» и переключится на него. Люди те же вещи, помнишь? Мы пользуемся и нами пользуются.***
Знаете, чем отличается влюбленность от любви? Дерек знает. По крайней мере, думает, что знает. Он считает, что когда человек влюблен, то старается показать только свои лучшие стороны, спрятав недостатки как ненужный хлам, который никому нафиг не сдался. Жаль, что нет гаражной распродажи для недостатков. Дерек отдал бы свою прилипчивость и желание всё контролировать абсолютно бесплатно, ещё бы доплатил сверху. Правда в том, что, когда мы влюблены, то хотим казаться лучше, чем есть на самом деле. Дерек раньше тоже хотел "казаться" вместо просто «быть». Любовь же это когда ты выпускаешь своих спрятанных за стальной трех тонной дверью демонов, потому что это честно. Ты всё ещё стыдишься их уродлив рож и деформированных конечностей, но они часть тебя и от этого никуда не деться. Демоны Стайлза для него уродливы до ужаса и ему стоит огромных усилий спустить их с поводка. — Пей. У Дерека трясутся руки, но он даёт себе мысленную оплеуху и хватает стакан с водой крепче, подносит к губам Стайлза и заставляет запить таблетку, которую затолкал ему в рот секундой ранее. Стайлз судорожно глотает. Давится, кашляет, вода заливает подбородок и затекает за широворот футболки. — Тише. Я рядом. Всё, что он может — сжимать плечо и пихать чертов стакан Стайлзу в лицо. Демоны Стайлза пугают даже Дерека. Он ни в жизнь ему в этом не признается. — Иди ко мне. Дерек отставляет стакан и притягивает к себе, укладывает его голову на своё плечо, убаюкивает, как маленького ребенка. Стайлз впивается в толстовку на груди Дерека дрожащими пальцами. Они сидят на полу в коридоре. За окном глубокая ночь и только лунный, молочный свет пронизывает шторы. Оба дрожат, оба напуганы и плевать, что Дерек старше, что он «мужик». Он испуган до усрачки. Дерек думал, что Стайлз умрет. Умрет в его коридоре рядом с кроссовками для бега и сумкой, которую он таскает в спортзал. Блять. Он пытается усмирить дыхание и бешено бьющееся сердце. Обнимает Стайлза, наверное, слишком сильно, но тот не жалуется. Вряд ли вообще может сейчас говорить. Я чуть не потерял тебя. Какого хрена ты молчал? Почему не рассказал раньше? Дерек ещё не в курсе, что это панички и они бывают у Стайлза очень часто. Что именно по этой причине тот пропадал и, наверное, будет пропадать, ведь: «ты не обязан спасать меня. знаешь, что говорят о таких, как я и таких, как ты? отпусти, если хочешь для него нормальной жизни, с психом её не будет. я эгоист, я не отпущу тебя, но и смотреть на это дерьмо не позволю». — Теперь ты бросишь меня? Первое, что спрашивает Стайлз, немного успокаиваясь и прекращая дрожать. Странно, но всё, что сейчас чувствует Дерек, это злость. Горячая и неправильная злость. На себя, на обстоятельства, на придурка Стайлза, который решил, что им не стоит узнать друг друга лучше. Значит, я не заслужил? Мне нет доверия после всех твоих «ты мой, не отпущу, люблю»? — Нет, не брошу, — отвечает он. Получается сухо, но лишь из-за того, что Дерек не хочет орать на Стайлза после произошедшего. Стайлз истолковывает его реакцию по своему. — Почему? Ты фетишист? Нравится трахаться с психами? Защитная реакция. Стайлз — перепуганный ребенок, пытающийся казаться циничным взрослым. — Мне нравится трахаться с тобой, — и вот теперь в голосе сквозит раздражение. — Я больше не приду. — Ещё как придёшь. Только попробуй, блин. Из-под земли достану. — Силой привяжешь к себе? — Если надо будет — привяжу. Похоже, это успокаивает Стайлза. Он скручивается калачиком у Дерека на коленях и просовывает руки под его руками, чтобы сцепить их в крепком объятии за спиной. — Не отпускай меня, — тихо просит. Горло Дерека сводит мерзким спазмом, а в груди болезненно ноет. Он целует Стайлза в висок, перебирая влажные, отросшие пряди на макушке. — Не отпущу, — обещает. Стайлз вырубается у него на руках. Дерек относит его в кровать, а потом ещё долго курит Мальборо и смотрит на то, как он спит. Демоны Стайлза засыпают тоже.***
Навязчивая мысль — теперь он точно уйдет. Сбежит, спрячется, потому что какие-то уроды посмели вякнуть, что Стайлз недостоин любви. Суки, а. Дерек закрывает входную дверь на ключ и прячет его в карман спортивок. Он поступает, как эгоистичный ублюдок. Ему плевать. Он не даст Стайлзу уйти, пока твёрдо не будет уверен, что тот вернётся к нему обратно. Я ёбнусь без тебя. и Я тоже псих. Посмотри на меня. Я помешан на контроле и порядке, я помешан на тебе и я на полном серьёзе привяжу тебя к кровати, чтобы ты не ушёл от меня. Я больной, теперь ты понимаешь? Он собирается сказать все это. Возможно, раскроет ещё несколько своих недостатков, вытащит их из дальних закромов. Если не поможет — придумает и создаст новые. Всё, что угодно, лишь бы Стайлз не ушёл от него. Нервяк разбирает Дерека по частям. Он курит на кухне, пока рассвет зажигается в небе, превращая облака в пурпурный мусс. Он выкуривает целую пачку за эти сумасшедшие ночь и утро. Стайлз убьёт его, когда проснется. Но Стайлзу явно не до этого. Он просыпается около десяти и плетётся к Дереку, весь взъерошенный и помятый. Из одежды на нём только узкие черные джинсы. Дерек ночью стащил с него футболку, потому что та промокла от пота и воды. Внутри всё тревожно сжимается. Дерек готовится к скандалу. Сейчас Стайлз поймёт, что его закрыли в клетке, которой всегда так отчаянно избегал, и придёт в ярость. Дерек стерпит и проглотит, но не отпустит. Однако всё выглядит так, будто к скандалу готовится Стайлз. Он садится, сгорбившись, за кухонный стол напротив Дерека, замечает пепельницу и пустую пачку. Давит из себя ухмылку и спрашивает: — Напугал я тебя вчера, да? В глаза не смотрит. — Нет, — врёт Дерек. Стайлз хрипло фыркает, чешет худую скулу. Дерек скользит взглядом по вздернутому носу, пушистым, подрагивающим ресницам, бледной коже с мелкой россыпью почти незаметных веснушек. Он испытывает нежность, смотря на Стайлза, и с непривычки эта нежность хватает за горло и выворачивает наизнанку. — Переезжай ко мне, — говорит Дерек вместо всех заготовленных речей. Стайлз вскидывает на него глаза, болезненно скалится. — Меня не надо спасать, — цедит он. Начинает заводиться. Дерек и сам на взводе, но изо всех сил сохраняет терпение. Выяснения отношений не помогут. Им нужно серьёзно поговорить хоть раз за всё время, что они знакомы. Стайлз должен понять, что принимать заботу и помощь — нормально, рассказывать о своих проблемах тем более. — Кто сказал, что я собираюсь? — Тогда зачем мне переезжать к тебе? — Потому что я этого хочу. Стайлз хмыкает под нос. Снова опускает взгляд, скребёт ногтем выемку на угле стола, чтобы отвлечься и занять руки. Сигареты ведь кончились. Надо будет купить, обоим они сейчас не помешают. Но лишь после того, как Стайлз пообещает подумать над его предложением. — Я обуза, — тихо и зло отзывается Стайлз, продолжая измываться над столом и не смотря на Дерека. — Как только я начну жить с тобой, ты поймёшь это и прогонишь меня. Но я не собираюсь тебя терять, понял? Так что пусть лучше все останется, как есть. — Откуда в тебе столько подобного дерьма? — начинает выходить из себя Дерек. — Я не знаю, что за сволочь вбила тебе это в голову, но… Не дави. Угомони свои нервы. Выдыхает, раздувая ноздри, в попытке успокоиться. Тянет было руку, чтобы коснуться Стайлза, но передумывает, вспоминая, как тот реагирует на физический контакт вне постели. Сжимает пальцы в кулак. Стайлз сердито сопит носом и поджимает губы. Ребёнок. Запутавшийся, напуганный ребенок. — Эй, — мягко зовёт Дерек. — Это мне стоит бояться, что ты, пожив со мной, захочешь сбежать. Стайлз недоверчиво фыркает, типа, ну да, заливай. — Только придурок захочет сбежать от тебя. Он всё-таки смотрит на Дерека, нахмурив брови, когда тот не спешит ничего отвечать, и понимает без слов. Произносит горячо: — Ну и пусть пиздуют. Они просто не понимают, что потеряли. Улыбка трогает губы. Дерек не собирался, оно как-то само получается. — Пусть пиздуют, — соглашается он. — Иначе бы я не встретил тебя. Во всем есть свои плюсы. — Скорее минусы, — бормочет Стайлз. Кулак сжимается крепче. — Кто этот урод? — спрашивает Дерек. — В смысле? — непонимающе сводит брови на переносице. — Урод, что промыл тебе мозг. Хочу поболтать с ним. И сделать из ублюдской рожи паштет. Он и не надеется услышать ответ. Не зря же Стайлз постоянно бесился, стоило Дереку сделать хотя бы мини шажок в его сторону, чтобы получше узнать. — Не получится, — холодно отзывается Стайлз. — Разве что у тебя в планах есть смотаться в Англию. Понятно. Насрал в душу и свалил, оставив Стайлза с твёрдой уверенностью, что такой, как он, никому на хер не нужен. Если не мне так никому, да? Гнида поганая. Дерек сжимает и разжимает кулак. Ярость в грудной клетке просыпается снова. Кровь закипает в жилах и стучит в висках. — Впишу эту поездку в свой ежедневник. И добавляет: — Не смей говорить больше о себе таких вещей. Не позволяй каким-то уебкам определять, кто ты есть. — Хорошо. Только потому, что об этом просишь меня ты. — Нет, — получается слишком резко. Дерек раздражённо сжимает челюсти, но раздражение это направлено исключительно на него лично. Он снова выдыхает, пытаясь совладать с мыслями и эмоциями. Мнётся несколько секунд, но всё же протягивает ладонь и осторожно берёт Стайлза за руку. Удерживает его пальцы и стискивает сильнее, когда тот пытается убрать их. — Не думай обо мне. Плевать на моё мнение. Важно лишь твое ощущение самого себя, понимаешь? — А если я не знаю, кем себя ощущать? — признаётся Стайлз. Его затравленный, растерянный взгляд трогает до живого мяса. Дерек переплетает их пальцы, практически не встречая никакого сопротивления. — Знаешь. Просто пока боишься принять себя настоящим. Я помогу, как однажды ты помог мне.***
— У тебя действительно шиза. Стайлз присвистывает и смеётся. Дерек закатывает глаза и оттаскивает за шкирку от своего шкафа. — Это мои полки. Не трогай. — Там же все по цветам, — не унимается Стайлз, повиснув на его шее. — Серьёзно? — Уже хочешь сбежать от меня? — спрашивает Дерек, заглядывая в насмешливое лицо. — Бьёшь все рекорды. — Я задумался об этом. — Отвали, — обиженно ворчит, выпутываясь из объятий. Стайлз довольно смеётся и взбирается на его спину, забывая, что он, блин, не гребаная коала двадцать четыре на семь. Оказывается, этот засранец очень тактильный, если дать ему волю. По правде говоря, прилипчивость Дерека по сравнению с прилипчивостью Стайлза это просто ноль, херов пшик. Но сам ведь мечтал о возможности трогать его, когда вздумается, так что терпи. Дерек терпит. Терпит и наслаждается, чего скрывать. — Не дуйся. Ты же в курсе, что я от тебя никуда не денусь. — Это угроза? Эй! — возмущается Дерек, хмурясь, когда Стайлз кусает его за ухо. Говнюк мелкий. Твой говнюк, прояви терпение. — Заслужил, — отзывается без грамма сожаления, расплываясь в ухмылке. — Ты собираешься вообще разбирать свои вещи? — Неа, — беззаботно. — Мне нравится, как дёргается твой глаз каждый раз, стоит мне нарушить идеальный порядок своим барахлом. — Возможно, предложение съехаться было плохой идеей. — Чё сказал? Сейчас отхватишь. Посмотрите на него, ещё и лыбится. Спрятать улыбку получается не сразу. Спалился. Стайлз возится на его спине, пытаясь слезть. Дерек удерживает его за бедра. — Отпусти, — бесится тот. — Сам ведь просил не отпускать, — усмехается он шире. Стайлз вдруг затихает. Утыкается носом в затылок Дерека, пуская строй мурашек по позвоночнику. — Тяжело ведь. Выдержишь? Оба понимают, что он имеет в виду. Дерек перехватывает его покрепче и уверенно отвечает: — Выдержу. А к вечеру Стайлз раскладывает все свои вещи.***
Легче не становится и проще тоже. Изначально они ссорятся по любому пустяку и так же бурно мирятся. На Дерека начинают странно подглядывать жильцы дома, но ебал он их мнение. Стайлз всё ещё ревнует его к каждому столбу и кусает, как только исчезают предыдущие следы, говоря, что не собирается им ни с кем делиться. Дерек же бесится, когда что-то идёт не по плану. Стайлз раскидывает свои шмотки по дому, нарушая идеальный порядок везде, абсолютно, блять, везде. Он сушит свои носки на батарее в кухне, а не на специально предназначенной для этого сушке, он использует весь шампунь Дерека вместо геля для душа и притаскивает на замену шампунь совершенно другой фирмы, не тот, к которому привык Хэйл. С утра вместо хлопьев Стайлз теперь готовит сэндвичи и Дерек завтракает ими лишь из-за того, чтобы не ссориться лишний раз. Потому что в остальных случаях Хэйл не молчит и они цапаются за любую брошенную не там футболку. Они притираются слишком долго и слишком сложно, потому что каждый из них пытается не ограничивать свободу другого и принимать со всеми недостатками. Так ведь поступают взрослые, разумные люди? Дерек, если честно, уже запутался. Быть взрослым очень сложно, — однажды говорит Стайлз. Хэйл его прекрасно понимает. Самое главное, ни у кого из них не появляется желание бросить всё это. Они ведь работают над проблемой, правда? Много говорят, много слушают и много прислушиваются, даже если иногда их разговоры заканчиваются, например, вот так: — Ну так и пошёл нахуй. — Сам пошёл. Возможно, у других парочек идеальное взаимопонимание с первого дня проживания вместе. Но Дерек уверен лишь в одном: отношения — это постоянный труд. Он готов трудиться. Стайлз тоже. Разве не это имеет решающее значение? Никто из них и не рассчитывал на то, что будет легко. — Я ёбнусь без тебя, — в одну из ночей шепчет Дерек во влажную шею. Он все ещё внутри горячего тела и Стайлз прижимает к себе так крепко, что наверняка немеют руки. — Ты и так ёбнутый. Мы оба. Дерек не спорит. Так и есть. Они оба ненормальные для окружающего их мира. Для мира, где нормальность определяется парадигмами стариков, которых уже и в живых нет. — Ну и насрать. — Насрать, — поддерживает Стайлз. А затем зовёт: — Эй, Дерек. — Что? — спрашивает он, прикрыв глаза и расслабленно примостив голову на его груди. В общем хаосе татуировок с недавних пор появилось его имя. Дерек думает, что это что-то да значит. — Все ещё держишь? Сердце в груди Стайлза колотится сильно и быстро. — Держу. — И даже если будет тяжело? — Особенно, если будет тяжело. — Мы точно психи, — смеётся Стайлз. Плевать. И пусть весь мир против нас. Я всегда буду на твоей стороне, потому что ты всегда на моей.