Школьная жизнь ужасна, пока не появляется друг.

Они просыпаются ближе к обеду. Деля морщится, машины всё ещё ездят, но в меньших количествах. Алина только лениво потягивается и сев на кровати, начинает медленно одеваться. – Твоя мама так и не звонила,- осторожно говорит Деля, подходя к окну. - Я бы услышала. – Да, не далеко от твоей ушла, тоже поебать на меня. – Тоже? – Ну да, сколько раз я по ночам уходила? Да дохрена, а ей пофигу. Мне кажется она всё знала, но пыталась делать вид, что ничего не происходит. Знаешь, как с родственниками наркомана. Все знают, что он торчит, но молчат, а потом резко что-то происходит и все начинают кипиш устраивать. Вот и моя также, Игореша ей позвонил и приняла меры,- она провела рукой по голове. - О чём думаешь?- неожиданно спрашивает она. – О том похищенном мальчике,- тихо отвечает Деля сидя на подоконнике. – О похищенном мальчике? – Его вчера тувинцы похитили, я их видела. Найти бы их. – И, как ты это собираешься сделать? – Я не знаю, а чтобы ты на моём месте сделала?- она поднимает глаза на Алину. – Ну зная только их внешность, я бы прогнала в памяти всех клиентов, и их адрес. Опиши их. – Лет восемнадцать, красная машина. Всё! – Не, таким молодых не было. Красные машины были, а таких молодых нет. Может у тебя были?- девочка не понимающе посмотрела на неё. – Да не в этом в смысле, может ты траву кому-то лично давала? – Лично? В голове Дели замельтешили кучи вариантов. Да, кому она могла траву лично отдавать? Она всегда работала на рекламе. Кроме того раза. Точно! У них же были два клиента, которые упорно требовали полное обслуживание, самим дойти и купить дозу гордость видимо не позволяла. Да, она ещё тогда ехала на Мишиной машине и лично давала им два пакетика с марихуаной. А адрес, какой? Рядом с левобережными дачами! Та старая пятиэтажка с жестяной крышей! Ну конечно, третий этаж, квартира двадцать третья, да она ещё тогда запоминала всё. Дверь была отвратительного коричневого цвета с красивой табличкой с цифрами! – Не хочешь со мной прогуляться?- она быстро одевается, выкладывает из своего чёрного кожаного портфеля учебники и кладёт пистолет. – Откуда у тебя пистолет? – А откуда у тебя, это золотое кольцо? – Купила на деньги клиентов. – Ну считай у меня такая же история. Пап, мы тут немного погуляем, недалеко от дома. – Дель, точно не встрянешь не во что? – Точно!- она гордо улыбается. – Надеюсь мне потом не придётся опять за тебя волноваться? – Не придётся,- она громко хлопает дверью. Они идут к остановке и дождавшись автобуса, едут к левобережным дачам. Аделина спокойна, если что газовый баллончик и пистолет при ней. На случай важных переговоров, так сказать. Людей на улице мало, ну оно и не удивительно, в городе чёрти что творится. Она разглядывает столбы, странно, но никаких объявлений о том, что пропал мальчик нет. Может милиция только начала поиски? Она смотрела на Алину и ей даже было сложно поверить в происходящее. Она никогда бы не подумала, что такая ситуация произойдёт лично с ней, что Холодова вообще решит за неё вступиться, но видимо чудеса случаются. И Алина вчерашним поступком доказала, этой девочке можно доверять. Они выходят на остановке и тихо бредут к тому дому. Да, за два года ничего не изменилось. Поднимаются на второй этаж. В подъезде стоит жуткая вонь, краска на стенах облупилась, и теперь голубые кусочки валялись на лестнице. Сами стены были чем-то исписаны, слова «Орус» были слишком часто, видимо так тувинские подростки показывали своё превосходство. По всюду были какие-то бутылки из под алкоголя, о которые они один раз чуть не запнулись. – И, какой план?- спросила Алина, останавливаясь у двери. – Держи,- Деля протянула ей баллончик. - Прикроешь меня, если что. Только используй его, если полезет на нас. А я попробую угрозой ребёнка достать. – А ментам звонить будем? – Ну лучше это сделать, когда мальчика домой вернём, сейчас не до этого будет. Она нахмурила брови и резко открыла дверь, в надежде, что хозяева её не заперли, она и правда была открыта. Тихо вошли к квартиру. Новикова вытянула пистолет вперёд и только оглядывалась. Остановились у самой большой комнаты, пахло какой-то химией, видимо эти двоя так и не слезли с иглы. Тяжёлые шторы коричневого цвета были задёрнуты, на старом диване развалившись, сидели два парня. Что-то бормотал телевизор, маленький коричневый столик был установлен выпивкой. – Стоять на месте, руки за голову! Ребёнок, где?!- вскрикнула девочка, направляя на них пистолет. – Это кто?- удивлённо спросил один парень у другого. – Не знаю, а ты кто вообще? – Разговоры! Ребёнок, где?! – Какой ребёнок? – Тебе колени прострелить, или ты скажешь мне?- прошипела Деля, впиваясь в него злым взглядом, и выпуская пуля в бутылку. – Чего ты стреляешь-то по алкашке? – Ребёнок, где?! – Какой ребё...,- Деля прислушалась и услышала какое-то мычание. - Алин, действуй,- прошептала она. Резко! Холодова со всей брызнула перцовым газом в парня, который вёл с Делей диалог. Послышался громкий вой, второй парень хотел было уже предпринять хоть какие-то меры, но был также ослеплён. Аделина ринулась в ванную, где казалось она слышала какой-то звук. На табуретке сидел связанный мальчик лет шести, во рту была какая-то грязная тряпка, быстро освободила и взяв за крошечную ладошку повела прочь отсюда. Быстро выбежали из подъезда и побрели к автобусной остановке. – А вы, кто вообще?- только у остановки спросил мальчик. – Считай крутые чики, которые спасли тебе жизнь пацан, а вообще просто Алина и Деля,- представилась Холодова. – Тебя-то самого, как зовут? – Костя. – Костя, сейчас поедим домой. Знаешь свой адрес? – Знаю. – Называй да домой пойдём. – Домой? – Ну да. Какой адрес? – Левобережные дачи. – Ты там живёшь?- удивилась Алина. – Ну да,- мальчик смущённо улыбнулся. – А дом, какой? – Не знаю. – Понятно, ну пошли тогда?- Новикова попыталась улыбнуться, крепче сжимая его ладошку. И она медленно побреди по улицам. Снова левобережные дачи. На них косятся какой-то тувинец лет сорока, довольно крепкий и высокий мужчина. Который кажется с утра уже принял. Аделина крепче сжимает руку маленького Кости. На встречу идут две компании, которые еле держаться на ногах, всего день, а эти уже напились, даже идти самостоятельно не могли, их держали другие. На них шёл какой-то старик лет шестидесяти, на лице уже не было живого места, всё съел алкоголь, узкие глаза стали ещё уже, всё лицо сморщилось и теперь было похоже на какой-то изюм. – Кость, дом твой, где?- они останавливаются у дома номер пятнадцать. – Я тут живу,- мальчик тяжело вздыхает и девушки идут за ним. Заходят в дом. За столом сидит какая-то пьяная компания, женщина и мужчина лет сорока. Выпивают, слышится громкий смех и маты. В углу стоит детская кроватка с минимум игрушек, какой-то диван поеденный молью, единственная лампочка не включалась. – Мы вам сына вернули!- но Алину никто не услышал. – Кость, такое постоянно?- спрашивает Деля, садясь на корточки. – Ага. Заберите меня от них,- он смотрит на девочек молящим взглядом. – Мы не можем,- практически хором отвечают они. - Вот, держи, купишь еды,- говорит Холодова, подавая пару купюр мальчику и они тихо уходят. Аделина тяжко вздыхает, сидя в автобусе, Алина села на другой, выходить им на противоположных остановках. Как так можно? Её ребёнка похитили, день его не было дома, а она даже не заметила. Конечно, алкоголь важнее сына. Подумаешь может Кости уже и не было бы в живых, когда они приехали. А что, если эти психи бы и вовсе отдали бы его за бутылку? Хотя, его «родители» в лёгкую также поступить могут. Ей невольно вспомнились дикие истории, когда мать отдавала дочь за бутылку. Она-то думала, что Костю уже ищут повсюду, родители подняли все органы, но нет. Они спокойно сидели и бухали. Зачем вообще тогда рожать, если не собираешься воспитывать? Ну она же ему дать ничего не сможет. Очередной ненужный ребёнок. Даже у неё был отец, а у него никакого. Наверно это тот самый случай, когда лучше будет в детском доме. Ага, так ведь соц опека должна нагрянуть, а они может вообще официально не прописаны здесь? Есть и такие. Странно, живут на «дачах» там обычно селились тувинцы, которые уже полностью поглотились алкоголем и наркотиками. Но видимо жили там, потому что жильё очень дешевое, в принципе можно построить самим. Ага, самим, чтобы потом ребёнок мучался. По-моему ничего хорошего тут уже нет. Вот, что такого из него вырасти может? Да также бухать будет, как отец. Она знала мало примеров, когда дети алкашей не становились такими же, как родители. Хотя, те девочки из школы, у которых отец бухает, наоборот отличницы и тащат на себе весь класс. Лёша ведь тоже не пил, как его отец. Может и Костя пить не будет? Хотя, она даже условий хороших не видела. Где спать? На этой жалкой кровати десять на десять сантиметров? Душ, туалет, не таких слов не знаем. Вечно пьянные родители, друзья. Просто какой лютый треш вокруг. Она посмотрела в окно, ого уже довольно темно. Интересно мать приехала или нет? Наверно нет, обычно к бабушке она ездила на неделю. Дома наверно только папа. Ну и хорошо, не терпеть её. Вышла из автобуса и зашагала к дому, поднялась на чётвёртый этаж и открыв квартиру, потрепала Зефира. – Деля? Пришла уже?- услышала она голос матери. – Да,- девочка скинула обувь и курточку. - А, где папа? – Валерий уехал, что-то по работе. Дель, можем поговорить? – Ну говори,- девочка прошла в гостиную и плюхнулась на диван. - Ты, кстати, зачем к бабушке укатила? Да ещё посреди недели. Вы же относительно недавно виделись. – Да я поговорить с ней хотела. – А по телефону это сделать нельзя? – Это был слишком личный разговор. Вы с Валерием так сблизились за последнее время. – Ну сблизились, ты к чему клонишь? – Дель, я наблюдаю за вашими отношения с того момента, как он сюда переехал. Скажи честно, вы спите вместе? – Что?! Что ты несёшь?! – Послушай, если ты решила, что я ничего не вижу, то ты глубоко заблуждаешься! Я всё вижу! Думаешь я понимаю, решила от меня мужчину увести?! Чё Витя-то тебя не устраивает?! Я повторяю свой вопрос, скажи, вы спите вместе или нет?! – Ты долбанулась?! Нет, не спим! Долбанутая! Как такое вообще можно было додуматься спросить?! По щекам текли слёзы и убежала в ванну запершись на замок. Валерий приехал только ближе к ночи, часы уже показывали десять. Да, задержался он. Вроде надо было подписать обычный договор, но этот договор неприлично затянулся. Потом последовали вопросы от сотрудников, что они будут делать, ведь сейчас творится чёрти что, а он будто знает, что будут делать. Глядишь скоро тувинцы поутихнут, и они вернуться в прежний режим. А пока будут работать, как есть. Как получается так и работают. Увольнять никого не обещал в это сложное время. Хотя, парочка людей прямо напрашивались на это. Он устало вошёл в квартиру и услышал, громкий непрекращающийся плач. Чёрт, да сколько можно доводить ребёнка? Мужчина скинул куртки и ботинки и заглянул в гостиную. – Валь, что опять произошло? Женщина тут же вскочила, нервно улыбаясь. – Валер, понимаешь она сейчас может говорить неправду, мы сильно поругались и... Мужчина уже не слушал, он постучался в ванную. – Дель, Деля это я. Открой пожалуйста. С той стороны послышались какие-то звуки и через пару секунд, мужчина уже оказался рядом с девочкой. Лицо её было жутко красное и опухшее. – Дель, что произошло? Валя сказала, что вы поругались и... – Она совсем долбанулось! Она спрашивала спим ли мы вместе! И что у нас есть отношения, которые мы от неё скрываем! Нельзя! Нельзя так! Это мерзко! Просто мерзко!- срывалась она на крик, закрывая лицо руками. – Так, всё. Надоело. Мужчина осторожно взял её за руку и вывел из ванной. – Всё, Валь, надоело! Знаешь я многое мог стерпеть! По крайней мере пытался! Да, я правда пытался! Защищал её перед тобой, пытался с тобой разговаривать! Говорил, что дочь бить нельзя! Это плохо! Плохо, Валь! Говорил, что мама нужна, что она обязательно исправиться, правда на это нужно время! Знаешь, что, к чёрту время! К чёрту, Валь! Но, когда ты спрашиваешь дочь спим ли мы вместе, знаешь это верх! Это верх маразма и не адекватности! Так, боишься мужика потерять, знаешь давно потеряла, потому что я снял проститутку и переспал с ней в ту ночь, когда к вам ломились тувинцы! Так к чёрту! Надоело! Я забираю Делю к себе!- орал мужчина, параллельно запихивая вещи девочки в её сумку. Аделина лишь стояла и смотрела на всё это заплаканными глазами не в силах сейчас что-то ответить. – А ты спросил у Аделины, хочет ли она быть с тобой? Но девочка только испуганно прижалась к мужчине. – Тогда Зефира я могу оставить себе в качестве поощрения так сказать,- женщина лишь самодовольно усмехнулась. Кажется это стало последней каплей. Деля только упала на пол и заплакала ещё сильнее, ей даже не пришло мысли, что щенка просто можно вырвать из рук матери. Валерий только с силой отобрал щенка, зло смотря на женщину. – Дель, Деля, пойдём пожалуйста. Всё, всё, тише, тише, всё уже хорошо, всё. Пойдём, пойдём,- он помогает ей подняться и они спускаются на первый этаж, садятся в его машину и едут к нему домой. Минут через двадцать они останавливаются у дома и входят в трёхкомнатную светлую квартиру. Девочка лишь садится на пуфик и испускает какой-то облегчённый вдох. Словно радуюсь тому, что жизнь с матерью наконец-то кончилась, пусть она и завершилась так резко и странно. – Пойдём, Дель, пойдём в твою комнату. Их встретила просторная комната с зелёными обоями, большим белым столом в углу, шкаф был под цвет стола. Огромная кровать. – Повестить твои плакаты и разложить все вещи, не отличишь от старой. Деля только кивнула, аккуратно садясь на кровать, словно до сих пор в это не веря. Что теперь свободна, свободна от матери. На часах час ночи, Аделина уже давно спала, сказался дикий стресс и резкие события, которые так стремительно произошли. Валерий не спал. Стоял на балконе и курил. В голове все эти дикие мысли не укладывались. Как чёрт возьми вообще можно было заподозрить её в чём-то «этаком»? Спят ли они вместе? Она подумала, что привела в дом извращенца, который захотел лишить девственности шестнадцатилетнюю девочку? Серьёзно?! Но кажется Валентина боялась за другое. За то что она останется без секса на ночь. Хотя, будто он у них был. В последний раз это наверно было в сентября, когда они застали Делю и Витя спящими на диване в гостиной. Потом у них ничего было. Наверно пропала влечение, потому что он увидел, как по-скотски она обращается с Делей. До этого момента Валентина казалась ему весьма порядочной и адекватной, но когда она практически прямым текстом сказала о том, что её дочь жирная, он чуть не блеванул теми блинчиками, которые она приготовила. Потом начались побои и Делины слёзы, на которые просто невозможно было смотреть. Ну нельзя так, мать в первую очередь ведь должна любить ребёнка и ребёнок тоже. А тут всё наоборот, полное отторжение. И он не винил Делю, ему наверно тоже не хотелось бы разговаривать с матерью, которая только и знает, что бить. Сумасшедшая какая-то. Он пытался с ней как-то поговорить, честно пытался. Говорил, что не надо бить Делю, только из-за того что саму её били в детстве, говорил, что было бы неплохо поставить себя на место дочери. Но всё это было бесполезно. Валентина просто не хотела. Не хотела расти и развиваться. Ей комфортно на позиции тирана и деспота. А потом та измена с проституткой, он никогда не изменял, своим вторым половинкам, но с ней. Чёрт возьми, да это нереально! Да ему было просто противно с ней рядом находиться. Деля тогда предложила уехать. Но только запротестовал, говорил, что типа мама исправиться, всё ещё будет. А сегодня он понял, что ничего не будет. Потому что довести своего ребёнка до нервного срыва надо уметь. Лучше тогда вообще не общаться с матерью, чем общаться, НО ТАК. Ночь. Мать Алины, Мария сидит на кухни, делая глотки горячего чая. В свои сорок всеми силами пытается молодиться, но сейчас от её повседневного макияжа нет и следа. На волосах бигуди, завтра всем на работе снова будет говорить, что волосы от природы вьются. Худая фигура облачена в розовый старый махровый халат, с мелкими цветочками. На ногах тапочки. На шкафу в их комнате висит идеально отглаженная белая блузка с длинными рукавами и серая юбка-карандаш. Хоть и работает уборщицей, но достойно выглядеть надо всегда. – Мама,- на кухню тихо заходит Алина, неловко топчась на пороге, с того момента, как она пришла они не перекинулись не словом. – Алин, где ты шастала всю ночь? Опять на трасу убежала? – Нет. Мам, мы можем поговорить?- девочка присаживается на табурет, поджимая ноги. – Говори. Чего опять-то так вырядилась? Из проституток ушла, а выглядишь, как они. – Мама. – Извини, перебила. Так о чём поговорить хотела? – Я нигде не шастала этой ночью. Меня изнасиловали. Изнасиловали, мам. – В смысле изнасиловали? – Мы поймали с Делей попутку и мужчина меня изнасиловал. – А чего в попутку-то полезли? Сами виноваты. – Мам, я твой поддержки хочу. – Алин, таких, как ты не насилуют. Сколько через тебя прошло? Да дохрена всяких мужланов. Считай, что просто резко в работу окунулась. Таких, как ты не насилуют. Я не считаю это изнасилованием, ты ведь уже привыкшая. – Мам, меня не насиловали на работе, я осознано этим занималась. Ты понимаешь, что меня ВЧЕРА изнасиловали? – Алин, хватит ломать драму. Ну не насилуют проституток бывших, не-на-си-лу-ют. Всё, хватит, мне на работу завтра. А тебе... А да, в школу же нельзя, значит дома сиди, на трасу больше не иди. А то матери у тебя больше не будет. – У меня её уже нет,- со слезами проговорила Алина, хлопая дверью, и выходя из квартиры. Медленно бредёт по улице. Зачем только рассказала? Но она ведь надеялась и верила, что получит поддержку. А её нет. Проституток не насилуют. Так, если на то пошло, то она уже и не проститутка. Всё, не будут их отношения прежними никогда. По-моему ещё в тот день, что-то в матери хрустнуло и переломилось. Не видела она больше перед собой дочери, теперь видела только куртизанку, которая с тринадцати стояла на трассе. Нет больше Алины, есть грязная шлюха в глазах матери. Теперь вечно сидит обижается, мол это она сама виновата в том, что проституткой стала. А ничего, что до совершеннолетия за детьми должны смотреть родители. И виновата только мать. Почему за ней не уследила? Почему глаза закрывала? Почему вообще допустила? Где её вина? Вина только матери. Хотя, каких-то особых отношений у них не было никогда, наверно это происшествие только расставило все точки. Только, кто её теперь поддержит кроме Дели? Она так надеялась, что найдёт в глазах матери поддержку, но там была пустота. А ей так хотелось кому-то выговориться, а кому? Гоша давно отошёл от неё, ещё тогда, когда она ему изменила. Даше? Так Спиридоновой мерзко с ней общаться, Вити тоже. Был бы у неё парень, которому можно рассказать всё-всё. Который бы не осудил её, а только крепко прижал и говорил бы что вроде: «Я тебя люблю, твоей вины тут нет». Но такого не было. Даже отчим Дели и то ярче отреагировал. Сразу начал успокаивать её, говорить про милицию. Милиция. Чёрт! Только не заявлять, она же от стыда помрёт. Ну, кто поверит шлюхе? Хотя, есть ещё Деля. Хорошо, кто поверит подруги шлюхи? Какая-то беспросветная безнадёга, безнадёгистая. Даже выговориться толком не кому. Может к чёрту? К чёрту всё это? Снова встать на трасу, получать деньги, хотя тогда её итак отвратительный имидж упадёт ещё ниже. Хотя, куда ниже-то? Снова вызов к директору, и возможно отчисление. И тогда точно на панель. Потому что, кому она нужна с девяти одиннадцатью не оконченными классами? Только панели. Даже спать сегодня негде. Привет лавочка, она так её ждала.