Затмение

Жизнь была вполне обычной. Но это что касается нынешнего определения «обычно» для Гордона. Он был единственным жильцом на базе Сопротивления — преимущество быть известным, как богоподобный герой. Ему было практически стыдно за это, хотя гораздо легче переехать из общежития Черной Мезы в эти прекрасные покои, чем жить на какой-нибудь сторожевой башне, открытой всем ветрам, пулям, инопланетным тварям и прочим опасностям. Говоря об опасностях, его костюм заряжался в своей капсуле, так как, несмотря на то, что он ему нравился, лабораторный халат симпатизировал ему гораздо больше. Просыпаешься, надеваешь костюм, расстреливаешь оставшиеся силы альянса или враждебных существ, возвращаешься к себе, переодеваешься в лабораторный халат, проводишь исследования, которые, надеешься, улучшат положение человека. Это было очень похоже на его прежние дни в Черной Мезе. Та же старая команда, Барни, Кляйнер, Илай и он. И Аликс, конечно, была новым дополнением. Жизнь была нормальной. Вполне. В его мыслях вновь возникла тоска. Его… э-э… Гордон не совсем знал, как называть этого человека или как определять их взаимоотношения. За исключением «весьма запутанных», как сказал бы Незнакомец. Он редко видел Незнакомца после того, как установился этот статус-кво. И это было досадно, однако у него имелось несколько догадок, почему его друг избегал базу. Но тем не менее. Сердце хочет того, чего хочет, и Гордон скучал по нему. Он начал снова падать в яму рутины, от которой теперь исходило зловоние выученной беспомощности и той темноты в глазах, которую ты иногда приобретаешь; ты видишь все как обычно, но ни одна галогенная лампа недостаточно ярка, чтобы осветить твою комнату, солнца тоже недостаточно, и все выглядит так, будто вы смотрите через дымчатое стекло. Он понимал, что полагаться на другого человека для решения своих проблем, как правило — плохая идея. Да он и не хотел этого. Он любил своих друзей всем сердцем, но… Но кое-что в нем понимал и принимал один только Незнакомец. Он был счастлив по большей части, но «по большей части» — это не полностью. Не до конца. Он снова бестолково растянулся, уставившись в монитор, пытаясь найти оптимальную конфигурацию для этих ионных двигателей. Это безнадежная шутка столетней давности; как холодный ядерный синтез — всегда будет через 30 лет. Даже несмотря на то, что во время его отсутствия Земля была поражена сокровищами передовых технологий, поэтому, вероятно, это возможно в н- Шарканье ботинок по деревянному полу позади него. Он не слышал, чтобы кто-нибудь вошёл через дверь. Его отточенная реакция на «бой или бегство» должна была перейти в действие, но… Раздражённый Гордон резко оборачивается в кресле и видит Незнакомца, стоящего во весь рост посреди комнаты. От неожиданности он почти рухнул на пол, прихватив с собой стул, но, опять же, преимущество пребывания в зоне боевых действий в течение нескольких месяцев подряд — вы получаете некоторую ловкость в придачу. Его друг был прямо тут, посреди комнаты — поза довольно странная. Гордон ожидал, что Незнакомец встретится с ним лицом к лицу, но тот неловко повернулся немного в сторону: глаза не фиксировались на чём-то конкретном, стоял неподвижно. Он выглядел слегка встревоженным. Ещё одна вещь, которую только что заметил Гордон. Он не мог ощущать присутствие своего приятеля, признака, что его сознание где-то поблизости. Что за чертов- — Гордон? Его голос был слабым, неуверенным, и он повернул свою голову, будто ища его, но… О нет. Гордон подходит к своему другу. — Эй… Незнакомец медленно поворачивает голову на звук, и на его лице появляется облегчение. — Ох, вы здесь. Я боялся… Не важно. Говорить ему было еще труднее, чем обычно, но Гордон уже догадался, что происходит. Он имеет даже больше проблем с речью, чем обычно, но теперь Гордон догадался, что происходит. Теперь вблизи он видел зрачки Незнакомца, широко раскрытые и не реагирующие на свет. — Ты ослеп? В тот момент, когда он произнес слово «ослеп», на секунду лицо Незнакомца исказилось, что выглядело как беспокойство, и все его тело заметно дернулось. Затем он резко вздохнул и кивнул. — …Темно. Его голос был полон сдержанного отчаяния, и Гордон просто не мог больше этого выносить. Он взял руку незнакомца и почувствовал, что идеальное равновесие его знакомого тут же нарушилось, заставляя его сделать то странное движение, когда ты собираешься упасть на пол. Конечно, Гордон поймал его за дрожащие руки и перенес вес на себя. Незнакомец почувствовал это и прижался к нему еще сильнее. — …Ну вот. Я сейчас отведу тебя к кровати. Эту фразу Гордон хотел сохранить на особый случай, и не в таком контексте, как сейчас. Незнакомец крепче сжал его руки; его движения были удивительно ловкими для кого-то, кто не мог видеть свое окружение. Незнакомец садится на кровать, следуя указаниям, и его поза казалась Гордону очень достойной — как будто вы бы сидели на шикарном обеденном стуле: спина идеально ровная, подбородок поднят, глаза устремлены вперед, полуприкрыты. Руки аккуратно сложены на коленях. И он снова смотрит; он не должен делать этого — он должен помочь или хотя бы попытаться. Он садится рядом с Незнакомцем, и кровать слегка скрипит под его весом. Ориентируясь по звуку, друг находит и берет его за руку; язык тела пропитан глубоко укоренившейся застенчивостью. Он должен спросить, не так ли? — Что случилось? Рука Незнакомца напрягается, но остальное в нем ничто не указывает на его беду. Он молчит некоторое время, и затем повторяется. — Темно. Темно. Что ж, слепота сделает это с тобой. — Да, я понял, но- Незнакомец прерывает его, выглядя несколько раздраженным. — Нет, я так… не думаю. Мой разум одинок — слеп. Он резко облизывает пересохшие губы. — Я не вижу тебя. Или любое другое живое существо. Я один. Ох. Ох. О нет. Так вот почему он не сказал, что появился здесь, как и раньше — дверь разума ведёт в обе стороны, но теперь она закрыта. — Это… Это навсегда? Он звучал поистине напуганным. Похоже, Незнакомец заметил это. Он совсем немного качает головой, и поправляет свой рукав. — Нет, нет. Я… поправлюсь. В считаные недели. Или может даже дни. Я… прошу прощения, похоже, я напугал вас. Это не было моим намерением. Что ж, возможно это и не так, но Гордон был на полпути к полномасштабной панической атаке. Он обхватил лицо Незнакомца руками, чтобы лучше разглядеть его, пытаясь увидеть, что за повреждения он получил, но он не видел ничего, кроме его очевидной слепоты. Незнакомец берёт его ладони и отводит от своего лица, но не отпускает их. Теперь его лицо носило задумчивое выражение. — Ваша забота очаровательна, но непропорциональна. Успокойтесь. Пожалуйста? Что ж, было три вещи в его жизни, которые требовали колоссального количества усилий: рано вставать, получить докторскую степень и сказать «нет» этому человеку, когда он вежливо просит. Он приходит в себя и сглатывает тревогу вместе со слюной. Он будет разбираться с этим коктейлем позже. — Так ты хочешь чтобы оно само… прошло? — По сути, да. — Ты не можешь ждать, пока всё само пройдёт, после того, что с тобой случилось! — На самом деле я могу. Не первый раз я получаю… повреждения. Случалось… и прежде. И намного хуже этого. Гордон не знает, что сказать. Что может быть хуже, чем это?! Что может быть хуже, чем потеря важного канала, через который ты воспринимаешь весь мир! — Это катастрофа. Ты не можешь просто хотеть, чтобы такое серьёзное ранение само излечилось. — Я не скажу «кто бы говорил»… Предоставьте для начала свой послужной список по уходу от серьёзных травм. Хорошо. Это было справедливое замечание. Но у него есть идея получше. — Просто потому, что я делаю это, не значит, что это хорошо! — Я никогда не говорил, что считаю это хорошим. Но мы оба соглашаемся на определенные риски, когда выполняем свою часть работы. Однако я имею… подозрение, что вас беспокоит. Мне не требуется медицинская помощь. Повреждение излечится само через некоторое количество времени. Хорошо. Гордон, конечно, не имел докторской степени по странной инопланетной анатомии, поэтому он не будет спорить с вышеуказанным инопланетянином по этому поводу. Но… — Не то чтобы я не рад тебя видеть, но тогда зачем ты здесь? Незнакомец не из тех, кто совершает случайные визиты, а текущие обстоятельства были чрезвычайными, так что это как-то связано с ними. Незнакомец некоторое время молчит, и на этот раз Гордон, зная его привычку обдумывать ответ, терпеливо ждёт, поглаживая ладони Незнакомца. Он заметил, что его друг жаждал физического контакта, но тот всегда отказывал себе в удовольствии, почти никогда не подходил сам. Но когда предлагают, он пропитывается каждым мгновением этого, с жаждой голодающего человека. Гордон хотел бы спросить у него. Он может дать столько, сколько хочет. — Я здесь ради… вас, Гордон. Вы из немногих людей на земле, которые не против моей компании. И из всех альтернатив, я на вашей стороне. Вы показали себя достаточно надежным, гораздо более заслуживающим доверия, чем я бы считал себя… Особенно, когда это касается моей безопасности. Всегда приятно, когда Незнакомец хвалит его за хорошо проделанную работу — нечто личное, подобное этому, заставляло его сердце скручиваться в этот сладкий узел, на грани болезненного, но такого приятного состояния. Гордон вздыхает и смотрит на Незнакомца, который теперь выглядел менее напряженным. Это хорошо. Хотя… — Подожди, ты сказал, что это случалось раньше? Как ты тогда справился с этим? Пауза. — Самостоятельно регенерировался. Ох. Иронично, как Незнакомец нашёл много слов вместо одного, из-за чего ему было труднее говорить. Но Гордон годами читал учебники по физике, чтобы вникнуть в суть многословных отрывков. Я знаю, ты заботишься обо мне. Спасибо. Он прибыл сюда, потому что не мог стерпеть одиночества. — Ты знаешь, я хотел, чтобы ты пришёл на какое-то время, но приятель, не так, как сейчас… Незнакомец поворачивает голову и старается изо всех сил создать впечатление, будто смотрит Гордону в глаза. Это… хорошая попытка. — Вы хотели? — Ну, да. На самом деле я скучал по тебе. Его друг теперь обращает свой невидящий взор куда-то в пол. — Я… не ожидал этого. Он не ожидал, что Гордон будет по нему скучать. Как гений-телепат может быть таким недогадливым? Невероятно. — Что ж… Тебе лучше ожидать с этого момента, потому что я, чёрт побери, ещё как скучал! Незнакомец горько посмеивается. — Правда в том, что я… тоже привязался. Но я предполагал, что вы не захотите снова связываться со мной. Теперь, когда вы там, где хотели быть, делаете то, что пожелаете… И поскольку остальные ваши друзья не мои большие поклонники, я держался подальше, чтобы не беспокоить их, или вас. Он снова замолкает, но ненадолго. — Я ошибался. Привык быть один. Гордон притянул за руки, которые он держал, Незнакомца и стиснул его в медвежьих объятьях. Он тоже хорошо знает эту адскую бездну одиночества. Он гладит спину под его руками и чувствует, как Незнакомец становится почти безвольным его объятьях, без сопротивления и скованности, напротив: он медленно наклоняется к груди Гордона, и его тонкие руки находят место на плечах учёного. — Ну, теперь нет, ты не один. Он вспомнил, что кое-что Незнакомец рассказывал ему о своей расе, и фрагменты того, что вортигонты рассказывали ему о Шу’улатои. Очевидно, на ранних этапах жизни они все живут под землей как личинки, слепые и глухие, но все они мысленно связаны друг с другом, никогда не уединены, никогда не одиноки. Кто знает, какую травму приходится выносить такому существу, когда судьба вынуждает его быть в одиночестве. Он чувствует дыхание своего друга под ладонями: размеренное, спокойное, даже сонное. Хотя он не возражает против этой… ситуации, ему все ещё есть, что сказать. — Даже если ты поправишься самостоятельно, мы все равно должны проверить тебя завтра. На базе есть врач. Я встречал её, она гениальна, поэтому, я думаю, она разберётся с тем, что случилось. Хорошо? Незнакомец неподвижен и тих, просто дышит глубоко и ровно, и на секунду Гордон подумал, что он заснул. Однако он оказался неправ сразу же, когда его друг слегка кивнул. Тогда ладно. Медицинское обследование. — Теперь, когда я думаю об этом… Что произошло? Должно быть, оно было довольно сильным, раз смогло даже прикоснуться к тебе. К тому же, где я могу его найти? Незнакомец начинается тихонько посмеиваться. — Это был советник. Один из оставшихся. Я обычно сохраняю дистанцию, поскольку они одни из немногих существ на Земле, которые могут навредить мне. Ну что ж. Я должен признать, что вы оказываете хорошее влияние. Или плохое, в зависимости от точки зрения. Пауза. — Я пытался урезонить их. Ладно. — Я так понимаю, это не сработало? Незнакомец качает головой. По-видимому, нет, но кто знает, может быть, это повреждение было просто недоразумением. Он не стал бы скрывать это от своего друга, что хочет поговорить с советником, чтобы выбить из них всё дерьмо. — Во всяком случае, зачем ты это сделал? Вздох. Незнакомец сжимает его чуть сильнее и кладет голову прямо над его сердцем. — Определённо кое-кто был готов дать мне второй шанс. И что ж, я думал, что смогу сделать тоже самое. Видите ли, они мои родственники, даже если их исказили и поработили. Гордон проводит ладонью по волосам Незнакомца. Да, иногда люди подводят вас, даже если вы даете им все шансы в мире. Незнакомец действительно прошёл долгий путь с готовностью быть уязвимым для кого-то, по сравнению с тем, когда они встретились. Говоря о людях, которые тебя подводят… — Где же прямо сейчас советник? Ещё один приступ смеха. — Мёртв. Вы же не думали, что я совсем размяк, не так ли? Теперь его очередь смеяться, пока он гладит своего друга по голове и спине. «Да, я тоже совершенно не размяк», — говорит мужчина, обнимая его прямо сейчас. Тем не менее, он не должен смеяться. Эта ситуация была на самом деле опасной для него. Он надеялся, что после ему полегчает и он будет продолжать навещать его. Ему не нужно быть серьёзно травмированным, чтобы попасть в его кровать. — Конечно, нет. Но я бы и сам не отказался от того, чтобы всадить в него несколько пуль. Или ракет. А ещё ведь существует много экспериментального оружия, и я бы не возражал провести хороший круг испытаний… Незнакомец жадно усмехнулся. — В таком случае я свяжусь с вами в следующий раз. Я бы с удовольствием посмотрел, как вы работаете… Ах, да. Их взаимное влечение к разрушению. Одна из причин, по которой Гордон в первую очередь был ученым — ему нравилось смотреть, как вещи взрываются, и выяснять, как заставить их взорваться с ещё большей мощью в следующий раз. И что ж, эта ухмылка, безусловно, вызывала у него весьма сильную реакцию. Он начал думать о том, чтобы приподнять Незнакомца в более подходящее положение, но на этот раз он был слишком медленным. Незнакомец неохотно поднял голову от сердцебиения Гордона и крепче схватил его за плечи, прежде чем приподняться немного повыше. Затем он провёл пальцами, слегка касаясь кожи, от плеч, до шеи и лица. Он остановился на скулах, легонько надавливая большими пальцами на губы. Наклоняется ближе. Гордон мог разглядеть каждую морщинку на его лице, каждую ресничку, и сине-жёлтую туманность в радужках; хоть глаза и не видящие, но всё же передающие вещи невыразимые. Прежде, чем Гордон успевает что-либо сказать, Незнакомец бросается, как гадюка, поймавшая свою жертву, облизывает нижнюю губу и слегка покусывает её зубами, издавая неровный вздох возбуждения. Затем он приостановился, словно был не уверен. Ладно, Гордон был чертовски уверен; он хватает Незнакомца за волосы на затылке и притягивает ближе к себе. Последовала череда быстрых поцелуев, потому что его дыхание было таким возбуждённым, что он не мог задерживать его из-за страха задохнуться. Казалось, это успокоило человека в костюме, так как Гордон сразу почувствовал давление на свою грудную клетку, потерял равновесие и приземлился на кровать с видом на оштукатуренный потолок, пока в поле его зрения не появился Незнакомец, который оседлал его торс и наклонился, прижав ладони к груди, так близко к его сердцебиению. Галстук, всегда аккуратно заправленный под пиджак, теперь свисал вниз, вызывая небольшое чувство раздражения. Гордон тянется к нему и хватает за узел, стягивая и распутывая его, пока вызывающий предмет не оказался свободным, снятым и брошенным где-то рядом с подушкой. На секундочку Незнакомец выглядит растерянно, после чего отстраняется от Гордона, теперь уже сидя прямо. Что, галстук имел важное значение для н… Он расстёгивает пуговицы на пиджаке, немного сдвигает плечи и снимает его. Затем он бросает его в сторону Гордона, удовлетворённо улыбаясь, когда слышит, как пальцы учёного рефлекторно ловят и касаются ткани. Так вот значит как? Что ж, неверное ему это нравится. Пиджак летит вслед за галстуком. Пришла очередь туфлей, которые он снимает и ставит на пол. Что ж, хорошо, что у Гордона есть привычка не носить это дерьмо на своих ногах, когда он находиться в квартире. Попытаться снять что-либо со своих ног, когда тебя прижали, было бы… На самом деле, это не самое необычное использование знаний в теоретической физике. А прижатым был именно он, а Незнакомец, по-видимому, наслаждался своим положением, хотя он не был совсем уверен в том, что именно делает. Ну хорошо. Им некуда торопиться. Гордон расстегивает пуговицы на манжетах Незнакомца и гладит его тонкие, но крепкие предплечья, закатывая ткань рукавов белоснежной рубашки. Он чувствует пульс Незнакомца на его запястьях — быстрый и сильный. Тонкие и ловкие пальцы его спутника теперь служили для него глазами, шагая по вздымающейся груди Гордона, комкая ткань старой серой футболки, в которой он был. Мизинец находит край футболки и проникает под неё. Ощущение, как вся теплая ладонь поднимается от низа живота к ключицам, а прохладный вечерний воздух хлынет туда, где раньше была старая серая ткань, вызывает дрожь. Его собственные руки падают по бокам, а удовольствие сокращает его мышечные нервы. Незнакомец не собирался делать что-либо определённое в этом плане, поскольку он просто продолжал старательно исследовать кончиками пальцев поверхность кожи Гордона с видимым удовольствием. Гордон вспомнил пузырчатую плёнку: вы бесцельно лопаете пузырьки только потому, что это приятно. Время от времени пальцы Незнакомца находили некоторые участки рубцовой ткани, зажившие ранения, некоторые из которых он лично зашивал, а теперь ласкал с неким тоскливым признанием. А Гордон взволнованно и дрожа лежал на спине; он был очень-очень возбуждён, но его спутник просто продолжал «лопать» метафорическую плёнку. Ему просто не хватало духа прервать его, да и у него не было каких-то конкретных идей. Ну, кроме одной, а именно он мог продолжить снимать одежду с человека, сидящего на нём. Почему бы и не нет, ведь его руки свободны. Он тянется к одной из пуговиц на рубашке и неплохо с ней справляется, принимая во внимание, что сейчас своим дрожащим рукам он бы не доверил оружие. Незнакомец принял это как намёк, и с остальными он справился сам, гораздо быстрее и в осторожней манере. Но вместо того, чтобы избавиться от рубашки, он оставляет её как есть, а его внимание переключается на лабораторный халат Гордона. — Я бы сказал… это мешает, вам так не кажется? У Гордона не осталось никаких слов, из-за того, что голос Незнакомца стал несколько грубее, и это возбудило его ещё больше. Ага, его одежда совершенно точно мешает. К счастью, снятие лабораторного халата в неподходящем положении было еще одним полезным навыком, приобретённым в студенческие годы. Он приземлился куда-то на пол, потому что эта вещь предназначена для того, чтобы пачкаться. То же самое и с его футболкой. На мгновение Гордон призадумался, после чего снял очки и сунул их под кровать, пожалуй, самое безопасное место для их хранения, особенно после того, как он метался в своём кошмарном сне и едва не раздавил их. И вот теперь, когда с одеждой, по крайне мере большей её половиной, уже позаботились, Незнакомец был волен распоряжаться с ним по-своему, что он и сделал. Он задел тонкий участок кожи за ухом, как оказалось, особо чувствительный, который вызвал электрические разряды по всему телу учёного. Кратковременное спокойствие в его действиях, после чего Незнакомец наклонился и прикусил губами этот самый участок кожи, что заставило Гордона выдохнуть большую часть воздуха, который у него ещё оставался в лёгких, за раз. Он застонал? Вероятно, потому, что виновник торжества, выглядевший сверху него очень довольным собой, верен научным методам, воспроизводит результат несколько раз повторно. Наступила очередь ключиц, рёбер и предплечий. Незнакомец делает это своим личным заданием, чтобы узнать, что и как им движет. Это должно стать его концом. А может и нет. В любом случае, Гордон противился идеи, чтобы всё хорошее досталось ему, в то время, как его спутнику — ничего. По этой причине он тянет Незнакомцы за руки, потому что ему необходима его близость, прямо сейчас. Он едва не падает вниз, но останавливает себя, опираясь более или менее всем весом на собственные предплечья. Не то чтобы Гордону нужно было ещё больше заводиться, но возможности для этого продолжают появляются. Незнакомец выглядит немного колеблющимся и напуганным внезапной потерей равновесия. Нет, так не пойдёт. Гордон нежно касается его щеки тыльной стороной ладони, после чего обводит острый подбородок и глубокие складки на коже — все те несовершенства, что он, как бы это не было странным, боготворил. Хотя, вероятно это наименее странная вещь в нём. Незнакомец льнёт к прикосновениям словно кот: так близко, что Гордон чувствует, как ветер из его лёгких оседает ему на кожу и расцветает мурашками. Он тянется к лицу Незнакомца, и пытается поймать момент. — Давайте… Мне даже не нужно читать ваши мысли, чтобы знать, чего вы хотите. Ох, он хочет, хочет, нуждается в этом до глубины костного мозга. Но… — А ты хочешь? Ох, он может видеть явный след раздражения на его лице, жуткое пламя, которое должно было быть страшным, если бы он не знал, чего с таким нетерпением ждал Незнакомец. — Пожалуй… — намеренное нажатие бедром на молнию джинсов, — мне следует быть более… — светлый паучий шёлк коснулся рёбер с нужной скоростью, — ясным в своих желаниях? — едва слышимый шепот ему прямо в уши. В этот раз он определённо издал звук — унизительный скулёж, когда его глаза закрылись. — Это было очень лаконично, ах-х, спасибо. С закрытыми глазами он снова тянется к лицу Незнакомца и вовлекается. Поцелуй был решительным, жадным и тягучим, как медовуха, хотя он её не пробовал, и если уж на то пошло, на вкус он был слегка щелочным, но это не то, чего он ожидал. Незнакомец был восприимчивым, но не терпеливым, с большим желанием и инициативой в каждом последующем движении. Гордон со всё ещё закрытыми глазами, гладил по вороньим чёрным волосам своего партнёра мягкими и нежными движениями, как будто хотел перелить всю заботу с кончиков пальцев прямо на ствол головного мозга и позвоночник. Через несколько секунд у Незнакомца иссякло дыхание, и он немного отстранился; подрагивая, тонкие губы теперь покраснели и блестели от слюны, а глаза тем не менее полуприкрыты, принуждая Гордона открыть свои собственные и увидеть зрелище. Незнакомец сверху него перевёл дыхание, рассеянно расчерчивая линии на его коже, где-то очень близко к поясу джинсов, и сглатывает, от чего Адамово яблоко подпрыгивает. В тот момент, когда он чувствует, как кончик большого пальца надавливает ему на ширинку, решает, что этого вполне достаточно, чтобы отдышаться. Он старался изо всех сил сдерживаться, чтобы не перейти к тому, что собирался сказать. — Было бы ош… удобно, если я сначала что-нибудь сделаю. Ты мне доверяешь? Незнакомец только рассмеялся. — У вас, ах, должно быть, короткая память, чтобы подумать… иначе. Он воспринимает это как «да». Схватив незнакомца за талию, он заставляет лечь его под собой, нависая сверху. Теперь, сидя на коленях Незнакомца, он мог отчётливо наблюдать, что не только он был увлечён процессом. Сгорая от оставшихся капель самообладания, он скользит руками по животу Незнакомца, замечая, как мышцы содрогаются под его пальцами, и как мужчина на выдохе запрокидывает голову, обнажая шею. Это исчерпало пределы Гордона, и он кладёт ладонь на колено Незнакомца, надавливая на внутреннюю сторону бедра и скользя вверх, к возбуждённой твёрдости, что побудило, вероятно, самый очаровательный вульгарный звук, который, он когда-либо слышал от этого мужчины. Это не было очень сложным. Расстегните пуговицу, потяните вниз молнию. Уберите всю досаждающую ткань в сторону, глубоко вонзите ногти в синий материал, потяните его вниз, обнажите бледную тонкую кожу, обтягивающую худые, но жилистые бёдра. Дразня проведите по длине любовника, заставляя его изгибаться и поёживаться. Его пальцы нащупали путь к талии джинсов Гордона и тянут бесцельно, если не считать желания выразить раздражение, смешанное с настойчивым вожделением. Он осторожно берёт руки Незнакомца и ведёт их в сторону свой молнии. Незнакомец что-то шепчет своими губами: что-то на незнакомом людям языке, заботясь о ржавой молнии. Гордон даже не успел сбросить джинсы, как он сразу почувствовал, как худые, теплые пальцы сжимаются вокруг него в почти мстительном дразнящем движении. Он почувствовал, как его руки выдают себя, потому что Незнакомец не собирался останавливаться, продолжая производить движения один за другим. — Х-ах… Погоди… Незнакомец сразу же замер на месте, выглядя сконфуженно. Крайне необходима пауза. Не то чтобы ему не нравилось, как этот мужчина нападал на него, но у него в уме было кое-что более взаимоприятное. Гордон встаёт, чтобы выкинуть свои джинсы в кучку грязного белья, где им самое место, но теперь он видит на лице своего любовника выражение, граничащее со страхом, а жилистая рука тянулась к нему. Ох. Ох, ты. Он начинает ласкать лицо Незнакомца, чтобы успокоить его. — Всё в порядке, я никуда не уйду. Незнакомец вздыхает и отпускает его. Оставив позади проклятую одежду, он снова садиться на бледные бёдра, делая пробную попытку утолить желание Незнакомца со своим собственным желанием. Ах, да, это даже лучше, чем он себе представлял, совместно с откровенным стоном, что вырвался из тонких губ его партнёра. Но его можно было улучшить, и он придумал как раз то, что нужно. Он облизал свою ладонь, наполовину сожалея, на половину радуясь, что Незнакомец не мог этого видеть, и крепко, но осторожно обхватывает вокруг обе длинны, и воспроизводит толчок бёдрами. Приподнявшись, Незнакомец тянется к ним рукой, и переплетает их пальцы, после чего подаётся бедрами вверх, освобождая счастливый вздох. И снова, и снова. Амплитуда попыток Незнакомца непостоянна, без всякой погони за фактическим ритмом, поэтому Гордон наклоняется, выкладываясь всем весом, фиксирует их в определённом положении, и делает несколько повторяющихся движений их переплетёнными ладонями. Всё дело в постоянстве, постоянной амплитуде, давлении и трении. Не такая уж и трудная концепция для понимания, так что скоро Незнакомец также втянулся, попадая в удобный темп; равномерные качания заставляли пробегать искры дикого восторга по их нервам. Он чувствует свободную руку Незнакомца на своей спине, хватающуюся за неё с отчаянием тонущего человека, и он видит и слышит его старания что-то сказать, однако ничего, кроме обрывков слов, смешанных с хриплым голосом, не выходит; к счастью, Гордон догадывается, что он пытается сказать. Он наклоняется и целует яремную вену до самого уха. — Давай, я знаю, что ты хочешь. Тело Незнакомца под ним бешено содрогалось и дрожало, как отпущенная пружина; ногти вырисовывали глубокие линии на его спине, а осколки слов раскрошились в мелкую пыль непонятных стонов; и пока Гордон работал с ним над этим, одно слово он всё-таки смог разобрать, и это было его имя. Его имя в этом невыразимом тоне, острый ожог из-за царапин на спине и ощущение капель белой липкости на пальцах окончательно добило его: тугой узел в его низу живота яростно развязался, кровь кипела от удовольствия, и все его тело вышло из строя: его рука обмякла, но Незнакомец продолжал вытягивать её, пока полностью не исчерпал себя. Глаза Гордона слезятся: он это заметил, когда отдыхал на плече Незнакомца, переводя дыхание. Это было… интенсивно. Он смотрит повыше, чтобы проверить, как дела у Незнакомца. — Эй… ты в порядке? Незнакомец закрывает глаза, а его улыбка очень нежная, ранимая. — Я. Могу я… тебя спросить кое о чём? — Да? — Можешь остаться со мной… немного? Ах ты. — Я могу с тобой остаться на сколько угодно. Но мне нужно принести полотенце, чтобы убрать весь этот бардак. Поверь мне, ты не захочешь, чтобы оно высохло. Хорошо? Незнакомец кивает. Он возвращается с мокрым полотенцем и осторожно убирает грязь с живота Незнакомца, который немного поёживался от холода воды на его нагретой коже. Закончив, он бросает полотенце в ту же кучу грязной одежды и снова ложиться рядом с Незнакомцем, который придвигается к нему ближе: ему явно немного холодно. Гордон стягивает одеяло с края кровати и накрывает их обоих, прижимая к себе другого мужчину и гладя его по спине. Он тянется губами ко лбу Незнакомца, чтобы скорее поцеловать его, чувствуя знакомый запах старой компьютерной пыли от его волос. Хорошо. Он мог несомненно сказать, что этот случай был особенным в некотором смысле. Он слышит, как снаружи начинается дождь. Под его тихое постукивание по крыше они засыпают.

***

Серо-голубой свет проник под его веки; снаружи раздавался белый шум. Сквозь утренний туман, Гордон просыпается и чувствует рядом с собой присутствие тёплого тела. Он открывает глаза. Тусклое освящение из-за дождливого дня очень подходило Незнакомцу: голубо-серые тона отражались в волосах и на коже. Он был приятно удивлён, ведь ожидал, что всё это окажется сном, видением, чем-то, что Гордон придумал в своих фантазиях. Или же, что Незнакомец исчезнет утром. Но он здесь, всё ещё в постели, такой же настоящий, как и вчера. Глаза закрыты, а грудь с дыханием спокойно вздымается и опускается. Гордон протягивает руку и гладит шероховатый, но мягкий подбородок Незнакомца. Он медленно открывает глаза, после чего выглядит немного разочарованно. — Доброе утро. До сих пор ничего? Незнакомец кивает и прижимается ближе, уткнувшись носом в шею Гордона. Ну что ж, он и предполагал, что Незнакомец не поправится за ночь, но спросить всё равно должен был. Они потратили добрую половину часа в постели, и никому из них не хотелось выбраться из неё. Но сейчас должно быть около девяти часов утра. Им нужно пройти медицинское обследование, и чем быстрее, тем лучше. Гордон неохотно выскальзывает из кровати и помогает Незнакомцу подняться. Похоже, он не был ранней пташкой, и Гордон не мог не согласиться с этим. Одеться для Незнакомца, в большей мере, не было сложным: брюки и рубашка требовали лишь незначительной поправки и застёгивания пуговиц. Он вслепую начал искать на кровати свои пиджак и галстук; Гордон протягивает ему пиджак, который немедленно надевается, но не галстук. Задумчиво посмотрев на шейный аксессуар, он заправляет его под воротник Незнакомца — он всё ещё помнит, как правильно завязывать узел. В конце концов, дресс-код Чёрной мезы требовал этого. Шикарные туфли, правильное название которых Гордон забыл, лежали на полу. Он поднимает каждую и ставит их около кровати. У него загорается безумная идея: он становится на колени перед Незнакомцем и кладёт ладонь на его щиколотку, прося немного поднять её. Мужчина в костюме делает это, и Гордон ставит туфлю на надлежащее ей место. То же самое и с другой. Теперь пришло время обратиться к его голозадому состоянию. Он достаёт очки из-под кровати и надевает их, после чего вытаскивает из ящика запасную чистую одежду. Он надевает её быстро, научившись с универа, и оказывается возле Незнакомца, который просто тихо стоял. — Готов? Мужчина в костюме выглядит растеряно — точно не ранняя птица. — К чему? — Мы идём к врачу, помнишь? — Веди.

***

Они прошли коридоры утренней базы и, похоже, никто этих двоих не заметил. Гордон подозревал, что у Незнакомца есть что-то в рукаве, даже если он ранен таким образом. Удивительно. Он поддерживал друга за предплечье, высматривая неровности и выступы полов. Незнакомец шёл с такой уверенностью, будто бы реально мог видеть, искренне доверяя своему проводнику. В конечном итоге они добрались до лазарета. — Мы пришли. Гордон проводит человека в костюме во внутрь, где их сразу же встречает владыка, или вернее, владычица этого места — доктор Донна Эванс. Весёлая, стойкая и противоположная брезгливости. — О, поглядите, кто тут у нас — Король Странных Образцов! Чем угодна для вас, Док? — Я здесь, чтобы обналичить одолжение. Женщина очень бодро ответила: — Ох, что угодно для моего друга. Ты и Аликс приносите мне самые лучшие вещи, даже бесценные. Так что тебе нужно? Гордон оглянулся на Незнакомца, который молча стоял со скрещенными руками. Как же ему объяснить вот это? — Вот мой приятель, он ранен. Мне нужно, чтобы ты его осмотрела. Прошупрошупрошу — — Серьёзно? Ты думаешь, полагаю, что выполненные тобою поручения, которые я прислала, стоят обычной подлатки? Посвятишь меня во всю историю? — Нет, он не… — его друг внезапно решил прервать то, что он собирался сказать. — Я не… не ваш характерный пациент, доктор Эванс. — Это как? — Что ж, пожалуй, вы слышали от своих друзей-вортигонтов о Шу’улатои. В глазах Донны вспыхнуло алчное любопытство и заискрилось неверие. — Советники? Так ты… — Нет. — Незнакомец резко перебил её со вспышкой горького гнева на лице, — Общие корни, так сказать. И я был повреждён одним из них. Эванс улыбнулась и посмотрела на Гордона, который онемел от происходящего. — Гордон, ты приносишь мне самое лучшее! Я осмотрю твоего приятеля и буду держать это в тайне. Вам повезло, ведь Аликс недавно притащила базу данных со всеми медикаментами, используемые Альянс, так что лекарства для советников должны работать на твоём друге. Теоретически. В последней части фразы он не был уверен, но это лучше, чем ничего. После группы тестов и осмотра они покинули лазарет с прогнозом на выздоровление, так как действительно, Незнакомец исцелялся с исключительной скоростью. К тому же, склянка со свеже синтезированными и прессованными таблетками, содержали химикат, название которого Незнакомец знал и попросил. Предполагалось, что время восстановления сократиться с нескольких недель до нескольких дней. Гордон безусловно надеялся на это.