Эйсопотрофобия

Жизнь непредсказуема и скоротечна. Как бы ты не желал, смерть всегда ходит за тобой по пятам, так желая утянуть в яму забвения, из которой еще никому не удавалось выбраться. Она как маленькая злокачественная опухоль – может появится в любой момент из-за любой причины, и ты не успеешь и глазом моргнуть, а она уже подводит тебя к вратам конца твоего времени. Кто-то специально эту опухоль не лечит, а кто-то – попросту её не заметил, а любым признакам не придал значений. Поговорим о первом типе таких людей. Их не нужно считать психами или слабыми, как часто таких именуют, заставляя от одной попытки самоубийства загреметь в психлечебницу. Они просто нуждаются в помощи кого-то, и у всех абсолютно несхожие виды того, как их могут усмирить и позволить забыть о попытках перерезать вены, повеситься, и еще множество разных вариаций. И совершенно не обязательно принуждать их глотать колёса, которые, по мнению многих врачей, «выбьют всю дурь из глупых людей». И Чон Чонгук, что работал психологом в одной из таких психлечебниц, всегда старался помочь своим пациентам выбраться из тех ям, в которые их загнали произошедшие в свое время ситуации из жизни, надломившие и так хрупкую душу человека. И когда-то, познакомившись с одним из таких пациентов, он бы никогда не подумал, что влюбиться в кого-то до такой степени. Обычный семнадцатилетний мальчишка смог покорить сердце двадцатишестилетнего парня всего за какой-то месяц приемов. Ким Тэхен загремел в психлечебницу после очередной попытки самоубийства, и вдобавок притащил за собой вагон и маленькую тележку проблем, но даже при этом, психолог пообещал и себе, и своему пациенту, что сделает всё, лишь бы тот больше никогда и слезинки не смог проронить. И ведь действительно сдержал обещание. И теперь они уже как два года живут в одной квартире, но с маленькой особенностью – в их квартире нет зеркал. - Тигренок! – доносится с кухни приятный, своим тембром слегка низковатый, голос темноволосого мужчины, помешивающего что-то в сотейнике, из которого белой вуалью вверх тянулся пар, - Просыпайся! Уже который час дрыхнешь. – и слыша тихое копошение из гостиной, выглядывает, замечая темную макушку под теплым одеялом. Осень в Сеуле на удивление была более прохладной чем прежде, а отключение отопление принудило двух парней вытащить из кладовой зимнее одеяло, под которым они спали в обнимку холодными ночами. Бурча что-то непонятное, Тэхен начинает чувствовать, как по медовой коже лица проходятся поцелуи, желающие наконец-то заставить проснуться любящего лишний раз поваляться в постели соню. - Ну хён! Сегодня выходной, почему мне нельзя поваляться чуток больше чем обычно? – открывая глаза цвета темного шоколада, он одарил ласковой улыбкой нависшего над ним мужчину, что лишь по-доброму закатил глаза, вновь удаляясь на кухню. Одевая на ноги пушистые тапочки, славно шаркающие по деревянному полу, младший неспеша плетется в приятно пахнущее маленькое помещение любимого дома. В своё время пара вместе накопила на небольшую квартиру на окраине Сеула, где теперь висят их совместные фотографии, где каждый сантиметр пропитан их смешанными, столь домашними ароматами. Это та самая любовь, что заканчивается либо свадьбой, либо самым болезненным расставанием. И о втором исходе событий эти оба даже не зарекаются, ведь у обоих на безымянных пальцах красуются парные кольца – Чонгук уже сделал своему любимому мальчику предложение. Пускай они и не могут официально переплести свои узы, им это не так уж и нужно. Главное – доверие, поддержка и любовь с двух сторон в их отношениях. Особенно сильна поддержка нужна Тэхену, что и так проходит не самый легкий этап в жизни по сегодняшний день, а именно – непринятие и отречение собственной матери от своего сына. С самого детства младший выслушивал слова своей матери о том, что он испортил ей всю жизнь своим появлением, и не появись тот на свет – её муж не стал бы ходить налево. И мальчишка бы смог это пережить, если бы всё не пошло дальше обычных оскорблений. К шести годам, поднятие руки на сына – стало обыденностью в жизни мальчика. Он мог за любую оплошность услышать то, как женщина кроет его всеми оскорблениями на свете, а к десяти годам, когда поддержка матери необходима, он лишь выслушивал слова о том, какой он урод – то нос слишком большой, то губы чересчур пухлые, то внешность смазливая. Он не мог смотреть долго в зеркало, и каждый раз, стоило ему пройти мимо отражения – его тело покрывалось потом, сердцебиение учащалось, а нехватка воздуха могла схватить длинную шею когтистыми лапами, и сжимать до такой степени, что перед закрывающимся глазами выступали цветные пятна. И уже к шестнадцати годам, Тэхен словно был наполовину в трясине, что медленно затягивала всё ниже и ниже, не позволяя двинуться с места. Его сердце было подобно птице в клетке, желающей свободу, а не сидение в доме, будто бы прикованным к этому месту цепями – даже не желая возвращаться, дальше он не мог уйти, хотя… нет, он мог уйти. Но несовершеннолетний возраст и отсутствие возможности, чтобы его кто-то взял под крыло – не позволяло ему и шагу из дома сделать. И именно поэтому, к семнадцатилетнему возрасту он в очередной раз, разругавшись с матерью, заперся в ванной комнате. Это была первая попытка его самоубийства. Увы, неудачная. И именно встреча с Чонгуком спасла его. Он не как все – отвернулся от него, а протянул руку помощи, долго и кропотливо вытягивая из той ямы, в которой оказался этот юный, невиновный ни в чем мальчишка. Чон стал для младшего светом в конце туннеля неожиданно – Ким и подумать не мог, что оказавшись в темноте, где-то там - когда надежда уже начнет неспеша терять былой светлый лик -, зажжется яркий свет, и даже спотыкаясь, падая, он не останавливался – бежал как можно быстрее, и в самом конце, когда глаза ослепил яркий свет – он почувствовал крепкую хватку в своей руке, что так и кричала «я тебя не отпущу!». И не отпустил. Как и обещал. - Мне мама недавно звонила, - обнимая сзади высокого мужчину за непропорционально тонкую талию, юноша уткнулся носом в основание шеи. - Опять заставляла одуматься и к ней вернуться? – словно спрашивая то, что стало чем-то обыденным, без энтузиазма протянул старший, останавливая помешивание завтрака в сотейнике. – Я же тебе говорил не брать трубку, когда она звонит, если меня нет, а если я рядом – передай мне телефон, я сам ей скажу, что не стоит лезть в нашу личную жизнь. Даже если мне придется ей это тысячу раз повторить – я повторю, пока до её извилин не дойдет. Повисает тишина. Тяжелая, тягучая, липкая тишина, что неприятно оседает на плечи обоих парней, и даже будучи в молчании, они слышали сердца друг друга. Старший, наверное, даже спиной ощущал, как тэхеново сердце медленно замедляется, пока вовсе походу не перестает биться. Уже который месяц мать ему звонит, наговаривает десятки угроз, оскорблений, и главным её аргументом, чтобы её сын вернулся был: «- Со мной тебе будет лучше! Что тебе этот педофил сможет дать?» Она словно забывает, с какой ненавистью в глазах смотрела на своего сына каждое утро, провожая в ненавистную ему школу; словно не она развила у своего сына страх смотреться в зеркало, с болью и ненавистью к самому себе готовясь разбить любое попадавшееся на пути отражение или впасть в очередную истерику; словно не она поднимала на него руку, и позже ему же приходилось замазывать синяки. Даже радушное принятие чоновой семьи, что приняла Кима как родного, не позволяла ни на минуту, находясь рядом с ними, перестать чувствовать себя лишним. И пускай Чонгук сам всегда старался помочь Тэхену с этой проблемой, она засела глубоко в подсознании младшего, как глубокая тень, затаившаяся во мраке – незаметно и тихо, выжидая подходящего момента на появление. - Прости. – шёпот тихо рикошетит от настенных плиток, и когда Тэхен уже собирается отстраняться, Чонгук резко разворачивается, прижимая за талию к себе. - Мой малыш, ты не должен извиняться, слышишь? – обхватывая двумя пальцами подбородок, он заставляет смотреть любимым его душе глазам на себя, - Просто прошу тебя, не бери трубку если меня нет рядом. Ты ведь сам прекрасно знаешь, как себя чувствуешь после неё. – Чонгук смотрит в любимые глаза, с ласковой улыбкой покрывая лицо возлюбленного беспорядочными поцелуями, сжимая в одной ладони талию, а другой – поглаживая нежную кожу щеки, напоминающей нежный бархат. Помнится, где-то Чон слышал, что влюбиться себе позволяют лишь психи, и знаете, он не против. Если любовь к Тэхену – это болезнь, он не хочет от неё лечится, а лишь с каждым днем желает, чтобы она прогрессировала как можно сильнее, больше, чтобы она каждый атом его тела собой заполнила. Если его мальчик будет каждую ночь прижиматься к нему, сопеть в шею, а на утро просыпаться от его же поцелуев, то пусть хоть весь мир его больным признает – он переживёт это, только пусть Тэхен не оставляет его. - Твой лик подобен невинному ангелу, а нежная улыбка – оскалу Люцифера, что влечет за собой на сотворение грешных желаний. – неожиданно выдаёт старший, убирая за ухо прядки выбившихся волос, что были схожи на золото – такие же бесценные, как и его возлюбленный. Губы старшего проходятся по родинке на нижнем веке, ведут мокрый след до кончика носа, до такого же очаровательного пятнышка на щеке, и останавливаются на сердцевидных губах, что были сладки, словно наилучший мёд. Тэхен не сопротивляется, а лишь застывает как маленький школьник во время первого поцелуя. Чонгуку всегда нравилась невинность его мальчика, и даже спустя много месяцев поцелуев – тот продолжает целоваться как девственник, пускай уже давно им не является. Младший уже давно смог различать поцелуи, имеющие разный посыл: от простого «я люблю тебя» до «я никогда тебя не оставлю». Все их соприкосновения постоянно буквально кричали о нескрываемом обожании, и Тэхен всегда понимал, какие из них просто ласки, а какие могут перерасти в нечто гораздо большее. Именно Чон смог показать настоящую любовь, и вселить в сердце Кима тот яркий свет, что когда-то погас, разрушив любые столбцы, на которых держалась его хрупкая душа над пропастью под названием «отчаяние». - Ты всегда умел в ванильные фразы, - тихо смеется Ким, краснея безбожно, напоминая спелую вишенку. - Ты просто заслужил слушать это каждый день. Постоянно боишься смотреть на себя через зеркало, считая уродом, а я же стараюсь который раз доказать тебе обратное. – вновь одаривая ласковой улыбкой, Чонгук утыкается лбом в тэхенов, шепча тихое: - Я люблю тебя, мой маленький тигренок. Ты действительно прекрасен, и заслуживаешь того, чтобы тебя любили. А то, что говорит твоя мама – лишь чушь завистливой вороны. Она не смогла найти человека, который пройдет с ней через все трудности, и теперь хочет отнять это у тебя, ведь ты смог найти человека, с которым будешь счастлив – меня, и который пройдет с тобой через все жизненные трудности. Как бы тяжело нам не было, и как бы все вокруг не хотели разрушить наше счастье – я всегда буду рядом. - Г-гуки… - под нижним веком скапливается влага, что вот-вот хочет потечь упрямым потоком, пока старший не стирает её, вновь целуя Тэхена в аккуратный нос. - Не нужно ничего говорить. Давай лучше проведём этот день вместе? Закажем вечером пиццу, и сядем смотреть какие-нибудь дорамы. Хорошо? – Тэхен агрессивно кивает старшему, награждая любимого фирменной квадратной улыбкой, полной целого калейдоскопа чувств – любви, нежности, и нескрываемого счастья. Тэхен всегда будет любим Чонгуком, и даже после смерти, они встретятся, вместе дойдут до сияющих ворот, где переродятся, и вновь найдут друг друга, потому что им суждено быть вместе. Они даже сквозь миры будут накрепко связаны невидимой красной нитью. Она может протянуться меж мирами, может быть натянута до предела – но любовь их никогда не угаснет, как бы они того не боялись. *** Тэхен уже медленно засыпает под гул работающего телевизора, лежа на Чонгуке, который ласково поглаживает его по выпирающим на спине позвонкам сквозь ткань домашней, растянутой чоновой футболки, которую младший бесстыдно спёр у него. В окна бьются капли упрямого дождя, желающего заключить в свои объятия Сеул, и погрузить его в темные, грозовые тучи. Но люди лишь забегают в маленькие домики, что были подобны атому в этой вселенной у двоих, влюбленных до беспамятства парней. Они давно уже не стесняются ходить за руку на улице, целоваться, ведь люди слишком боятся попытаться как-то наехать на того юношу, рядом с которым ходит шкаф, способный любому сломать нос в мгновение ока. И сейчас, когда они в однокомнатной квартире лишь вдвоем, кажется, словно никого кроме них нет в этой вселенной. Лишь они, и их любовь, невозможную сломать или перерезать. Так думали все. И Чонгук с Тэхеном тоже. Трель мобильного телефон вибрацией расходится по тумбочке, рядом с широким диваном. Тэхен начинает мешкаться, жмурить глаза и наугад тянется за холодным куском металла, пока не видит на высвеченном экране мобильника «Хосок-хён». Выходя на балкон и позволяя ночным каплям дождя омывать смуглое лицо, в свете фонарей немного жмурясь, он поднимает вызов, ожидая услышать родной голос лучшего друга, и уже готовясь спросить почему он не спит в такой поздний час. Маленькое помещение с открытым окном освещалось тусклым светильником, озаряющим самодельную табуретку и столик с курильницей, в которой валялось множество окурков – и когда Тэхен только успел их все выкурить? -, и юноша вытягивает из кармана штанов маленькую коробочку, зажимая фильтр меж зубами и поджигая темную сторону. - Эй, Тэ? Ты как? – неожиданно раздается по ту сторону трубки поникший голос. Что-то тут не так, - Чем занимаешься? - Да хорошо, сейчас с Чоном лежали дораму смотрели и… - не успевает Ким договорить, как уставший – словно это происходит не в первый раз – голос по ту сторону отвечает: - Тэ… Чона нет уже месяц. Он скончался в больнице после аварии. Ты опять забыл? Я говорил, что такое количество таблеток тебе же хуже сделают, а ты… - но Тэхен уже не слышит. Он стоит словно статуя, смотря в одну точку. Маленькая трубочка выпадает изо рта, летя вниз, на промёрзшую землю бесшумно падая. Звук дождя словно грохот самолета становится громким в ушах Тэхена. Он не слышит того, как Хосок нервно зовет его, ожидая ответа, а лишь бесшумно пускает по щекам скупые слезы, напоминающие родник плачущего ангела – такой же безустанно текущий по склонам камней. Они оба ошибались. Смерть смогла разлучить их. *** Вновь молния разрезает небо, с которых словно из ведра капает дождь, омывающий две надгробные, угрюмые в своем молчании, плиты. Держа в руках черный зонтик, светловолосый парень кладет на них белые лилии. Белые лилии – это те цветы, что стали символом любви Тэхена и Чонгука. Именно она теперь лежит на двух могилах влюбленных, и именно она поможет им встретиться там, до куда людской глаз не дойдет; где шум города не слышен; где царит лишь мир и покой. - Я скучаю, ребят… - лишь слышится на безмолвном кладбище, что отвечает Хосоку своей болью некогда пропитавших эту землю людей.

Чон Чонгук. 01.09.1992 - 01.09.2020. Ким Тэхен. 30.12.2001 – 05.04.2021.