Мои грехи

— Что это значит? — Прости меня. — тяжело вздохнул. — Серёж, нет, пожалуйста. — встала, смотря на него. — Ну что нет? — Скажи, что это не то, что я подумала. — Это то, что ты подумала. — И долго ты мне врал? — Я не врал тебе. А что, ты нк знала, что я с мамой переписываюсь? — развернул к ней экран, где действительно был отправитель «Мама». — Ты идиот? — отошла к окну. — Ну а чего ты не дочитала? Промолчала, положив руку на низ живота. — Ну извини… — встал, подходя к ней. — Идиот, согласен. — Ты не идиот, ты хуже. — Ну а чего ты так не веришь мне — А ты мне сильно веришь? — Сильно. — Потянуло что-то… — Сильно? — прижал к себе. — Нет, но с твоими шутками… — Больше не буду. — У тебя точно никого нет? — Жена и ребёнок. Второй на подходе. — Я хочу с тобой серьёзно поговорить, когда Маша заснёт. — Она спит, идём на кухню. Перешли в кухню, где Никитюк сразу достала что-то из еды, садясь к нему на колени. — Меня до сих пор мучает то, что сказал мне Михаэль, когда прилетал. Ты говорил ему, что вообще детей не хотел. — Ну вот. Опять он. — тяжело вздохнул. — Я не планировал, но если у нас уже получился ребёнок, то это прекрасно. — А этого ты тоже не хотел? — Лесь, хотеть — это планировать. У нас было не запланировано, но я рад. — Честно? — Честно. — поцеловал в висок. — И меня честно любишь? — Очень честно. — улыбнулся. — И как сына назовёшь? — Потом придумаем. — Имя ты выбираешь, я дочь называла. — Хорошо, солнышко. — Я до декрета буду работать в университете, потом уже в больницу устроюсь. — легла на плече. — Как тебе угодно. — Ты слишком податливый. — нахмурилась. — Я во время первой беременности наспорился. Не хочу больше седых волос. — Ну вот не преувеличивай. Нормально всё с первой было. — Конечно нормально. — усмехнулся. — И не спорили мы совсем. Вот с преподавателями во время последних экзаменов — да. — Я теперь понял, почему ты диплом получила. Тебе дали его, чтобы ты просто ушла. — засмеялся. — Ну вообще-то да. И твой папа просто знал, что я беременна, не мучил. — Ты со мной всё-таки ради выгоды, да? — А ты сомневался? — Нет. Я знал. — улыбнулся, целуя её в щёчку. — И между прочим, я тебя даже ни разу никуда не посылала. И от того, что в буфете не было вафель ты слезы не успокаивал. — Ну да, успокаивал истерику, когда хотела найти директора. — Когда это было, — закатила глаза. — Пять лет назад. — Ну и ладно. — Иди спать. — Я ещё не доела. — О боже мой. — закатил глаза. — Будешь? — Я не хочу быть толстым. — засмеялся, зная, что сейчас получит за это. — А я значит толстая? — оставила еду. — Нет, ты красивая. — поцеловал в губы. — Потолстею — разлюбишь? — Естественно. — Я так и знала. — Идём спать. — поднял её на руки. *** Пока Маша выздоровела — Никитюк сошла с ума. Из-за работы приходилось просить сидеть с ребёнком маму Серёжи, в чем Леся была спокойна. Пусть и сама хотела быть рядом, но не получалось. Конец семестра, взять отгулы уж точно не получится, да и пора привыкать, что рядом с детьми круглосуточно быть невозможно. В Германии приняла это, но в Украине опять по новой… В Германии даже на ночь оставляла, а тут на день сложно. Ещё и гормоны действительно влияют и просыпается сентиментализм. Во время пар может позвать Притулу, дабы успокоил, а тот не в силах отказать. За этим часто наблюдал Миша, даже чувствуя какую-то ревность, но не подходил, если не касалось учёбы. — Серёж, — обняла его за шею, — когда ты домой приедёшь? — Не знаю пока, как получится, — поцеловал в висок. — Я не хочу без тебя ехать, но надо… Там Маша. — Она с мамой. А ты можешь меня подождать с полчаса. — Надо ехать к ним. Мы маму уже достали. — поцеловала в губы. — Ей в радость с внучкой сидеть, ты же знаешь. — Маша капризная сейчас. — Ты тоже, но я ведь не жалуюсь? — Ну Серёжа… — Что? — Ничего. — И я тебя люблю, — немного отстранился. — Чего ты? — нахмурилась. — Работать надо, дома расцелую. — А я дома не дам. — В каком смысле? — Во всех. — Сюда сейчас придут, идём. — взял за руку. — Идём. — пожала плечами. — Сейчас ведь дашь? — Что именно? — Всё. — Я беременная женщина, не забывай об этом. — Да помню, солнце. — Ну вот и помни. — Так дашь? — Дурачье. — улыбнулась, целуя мужчину в уголок губ. — Женщина, я вас вообще не знаю. — закатил глаза. — А я Вас знаю? — отпустила руку, немного отходя. — Нет. Вот и до свидания. — До свидания, мужчина. — Чтобы я приехал домой и ужин уже был готов. — прошептал на ухо, целуя, отходя. — Много хочешь. — сказала в пустоту, покидая университет. Поехала домой, благо, даже без пробок, оказавшись в родных стенах через пару десятков минут. Сразу заключила в объятия Машу, которая устала от общества бабушки. Другие нравоучения, правила, к чему не привыкла. — Завтра дома останься. — поцеловала маму в губы, обнимая за шею. — Постараюсь, — улыбнулась, прижимая к себе. — И папа. — Это уже с ним будешь договариваться. — Хорошо. — Как себя чувствуешь? — взяла за руку, проводя в комнату к бабушке. — Нормально. — Это хорошо. Сильно Вас утомила? — улыбнулась, подходя к женщине. — Да нет. Всё хорошо. А вы как? — потрогала животик. — Отлично, пока не растем. — Скоро начнёте. Серёжа когда дома будет? — Сказал, что вроде бы скоро. — Ну тогда я пойду. — Может, останетесь? Поужинаем вместе, Серёжу дождёмся. — Мне уже домой пора. — улыбнулась. — Поцелуй сына от меня. — Обязательно. — ответила тем же. Попрощались с женщиной, после чего пошли готовить ужин. Маша рассказала как провела день с бабушкой, немного даже жалуясь в принципе, помогая. Леся понимает, что она не привыкла к воспитанию бабушки, но ничего сделать не может. Пока болеет, в садик нельзя, и у них возможности быть с ребёнком пока нет. Няне доверять не сможет. Легче уже самой уволиться и быть с ребёнком. К тому же, декрет не за горами. Ещё месяц, второй и дома на три года. Поэтому лучше уйти сейчас и посвятить это время Маше. — А он скоро родиться? — указала на животик. — Через полгода. — Долго очень. — расстроилась. — Ну ничего страшного. Подождём. — поцеловала в лобик. — Когда папа уже придёт? — В магазин заедет и домой придёт. — А мне купит конфеты? — Йогурт купит. — Не хочу йогурт. — Конфет много нельзя. — Почему? — Живот и зубы болеть будут. — Ну ты же врач, вылечишь. — Я серьёзно. — Ладно, буду йогурт. Через полчаса пришёл Притула, сразу заходя на кухню. Поставил пакет с продуктами на стол, оставляя его Лесе. Помыл руки, направляясь к Маше, взяв ту сразу на руки. — Я тебе шоколадку купил. — достал из пакета маленькую упаковку. — Мама сказала, сладкого много нельзя. — Я разрешаю. Иди в комнату. — Мама ругать тебя не будет? — улыбнулась. — Будет. — подошла Никитюк. — Маш, положи шоколадку. — Вот меня и ругай. — взял за руку, разворачиваясь к себе, отвлекая от Маши. — Маша, положи. — выдернула руку. — Никитюк, ты чего злая такая? — Серёж, ей пять лет. В таком возрасте шоколад вообще можно исключить. — Зачем я на свою голову с умной связался? — закатил глаза. — Положи, — обратилась к Маше. Девочка расстроилась, положив шоколад на стол. Ушла к себе в комнату, а Леся старалась держать себя в руках. — Хорошо, не буду покупать сладкое, — обнял, успокаивая. — Зачем ты при Маше меня унижаешь? — Никто никого не унижает. — А что ты делаешь? Она считает меня плохой, а тебя хорошим. — Она считает тебя авторитетом и заботливой. — Это ты так считаешь. Дети по-другому мыслят. — Маш, мама хорошая? — сказал громче, продолжая обнимать. — Нет! — крикнула девочка, хлопая дверью. — Она просто обиделась, — поцеловал в висок. — Отстань от меня. — оттолкнула. — Да ну Лесь, я постараюсь быть на равне с тобой. — Не надо. Иди отсюда. — Ну чего ты обижаешься на меня? — Потому что ты всегда её балуешь, а я оказываюсь ужасной. — Ты просто в нашей семье самая ответственная. — Я знаю. — Ну всё, не дуйся, она ведь от этого не меньше тебя любит. — Серёж, отстань от меня. — В чём я ещё провинился уже? — Как же ты меня достал. — закатила глаза, покидая кухню. Не пошёл за ней, понимая, что она сейчас злая. Из-за того, что Маша всегда тянется к Серёже, ей становится обидно. Но любит ведь одинаково. Просто ребёнку больше нравится не ответственность. А ветренность Притулы ей импонирует намного больше. Повзрослеет — поймёт и Лесю. А пока ей интересно только с папой. — Машунь, с мамой так нельзя, — сел рядом, целуя в макушку. — Она злая… — Она думает о твоём здоровье и очень переживает. — Останься со мной спать. — обняла его. — Ты уже взрослая, чтобы спать одной, солнце. — Ну пап… — Маш, взрослые спят отдельно. — Ну вы же с мамой спите вместе. — Это другое. Мы муж и жена, должны спать вместе. — Папочка, пожалуйста… — Почему ты не хочешь одной быть? — Я хочу, чтобы ты со мной спал, а не с мамой. — Ты меня к маме ревнуешь что-ли? — нахмурился. — Да. Ты её любишь больше. — А мама по-другому говорит. — тяжело вздохнул. — Я люблю всех одинаково. — Я хочу с тобой спать. — начала хныкать. — Так, — стал серьёзным и строгим. — ты не маленькая, я не должен поддаваться. — Иди отсюда. — отстранилась, ложась на кровать, лицом в подушку. — Все выгнали. — вышел с детской, направляясь к Никитюк, которая была в похожем состоянии. Лёг рядом с ней, целуя в макушку. Никак не отреагировала, не смотря на него. — Меня Машка выгнала. Вся в тебя. — Правильно сделала. — Ну Лесь, — тяжело вздохнул. Продолжала не обращать внимания. — Мне уйти? — Нет. — Ну а чего я как со стеной разговариваю? — Ну а чего она тебя больше любит, как и ты её? — Говорю выгнала меня, а ты про любовь. — Я тебя тоже послала, но ты же меня любишь, наверное. — Люблю. И её люблю. И его, — положил руку на животик. — Всех люблю. — А может там ещё она будет. — Чтоб вы втроём меня посылали? — Так и выселим. — Этого и боюсь. — Ладно, мне тебя жалко всё-таки. — Из жалости со мной? — Жизнь заставила. — улыбнулась, разворачиваясь к нему. — Любишь меня что-ли? — Немного, — прижалась к нему. — И я тебя чуть-чуть… — Прям таки чуть-чуть. — Совсем немного. — Ну хоть так. — Ужинать будем? — Я не хочу, Маша накормлена, ты сам. — Ну идём со мной. — Идём, — улыбнулась, вставая.