***
Петунья — это цветок, выражающий обиду. …старшая из сестёр Эванс никогда не вспоминала о той ситуации, с теплотой смотря на сестру; только Лили видела, какой холод таится на глубине зрачков, что как дула пистолетов выжидают момента для смертельного выстрела. Петунья — это цветок, кричащий о том, что человек раздражён. …старшая из сестёр Эванс отчитывала Лили за малейшую ошибку, но всегда настолько сладко и словно бы нехотя, что Эдвене было стыдно обижаться за это на неё; «Она ведь желает мне добра», — думала малышка Лили, но, поворачиваясь спиной к Петунье, всё время нервно чесалась за ухом, отчего-то чувствуя табун мурашек по позвоночнику. Петунья — это цветок, что говорит «Ты не слышишь меня». …старшая из сестёр Эванс говорила всегда сдержанно и словно по учебнику этикета, держа спину ровно, а голову поднятой высоко вверх; Туни, как звала её Лили, раздражённо прикрывает глаза, понимая, что никто в целом мире не услышит её немые мольбы о помощи, и украдкой утирает злые слёзы. Петунья Дельфия Эванс проживает вторую жизнь, но с каждым годом всё больше и больше хочет приложиться к бутылке, с ненавистью смотря на глупую сестру, безалаберных родителей и чёртову судьбу, сыгравшую с ней злую шутку. А потом она сталкивается с очередным стихийным выбросом сестры — со скрипом, пройдя все стадии отрицания, до неё доходит, в каком мире очутилась её душа. Петунья осознала себя частью шестерёнок мира «Гарри Поттера». И ей это совершенно не понравилось.***
Магия не бегала за ней хвостом, не ластилась к её рукам и не вела себя как щенок, игриво поднимая вещи и устраивая кавардак в доме. Петуния не обладала магическим даром — «жалкая магла», как окрестила саму себя незадачливая попаданка, — в отличие от сестры и её друга, мрачного мальчика из Паучьего Тупика, вечно ходящего в обносках, кажется, женских. Взгляд у мальчика был исподлобья, тяжёлый, а весь вид кричал о том, что ребёнка зашугали до нервных тиков и нездоровой паранойи. Северус Тобиас Снейп, Лили же сокращала его имя до какого-то безобразного «Сев», вечно теребил края рукавов кофты, ежеминутно одёргивая их вниз, не смотрел никому прямо в глаза, а также скрючившись сидел на стуле, неловко улыбаясь одним уголком губ. Петуния никогда не любила особо детей, свою сестру и вовсе ненавидела тлеющей ненавистью, что до боли в глазах режет рыже-пепельным, но мальчика ей было по-человечески жаль, поэтому спросив у родителей разрешения, она отдала ему старую одежду отца, находившуюся в приличном состоянии, а также постригла волосы и подарила набор душистого мыла разной формы и размеров. — Ты всегда можешь прийти к нам, если у тебя проблемы, Северус. Друг Лили — мой друг, — без тени улыбки говорит серьёзным тоном Петуния. Маленький Северус, ещё толком не понимающий ничего в легилименции, знает, что чувства старшей Эванс противоречат её словам. Вот только все её действия привели к тому, что Северус стал частью семьи: он был братом для неё и Лили, помогал, оберегал, учился новому и не жалел, что появился на свет. Северус получал если не любовь, то благодарность в ответ уж точно. Больше не было разбитых коленей, не было ссадин и опухших от слёз глаз, была лишь мать и он сам — с лёгкой руки мистера Эванса отца Северуса за домашнее насилие упрятали в тюрьму, матери дали выплаты за потерю кормильца, а сама Эйлин наконец-то пришла в себя, постепенно оправившись от отравляющих её жизнь отношений. И подала на развод. Миссис Эванс помогла ныне уже Эйлин Принц взять себя в руки и начать работать: маленькая лавка «Принцесса» с особыми уходовыми средствами приносила стабильный заработок, отсыпая горсть звонких монет с изображением королевы не только Эйлин и Северусу, но и Эвансам, которые помогли с бизнесом, вложившись в него довольно крупной суммой. Петунья хоть и не нравилась Северусу из-за своего тяжёлого характера — она не любит ни его, ни Лили, ни даже собственных родителей, — но была в ней хорошая черта: если Дельфия дала слово, она его сдержит. Поэтому, несмотря ни на что, Северус ей верит.***
— Здравствуй, девочка, я пришла к Лили Эдвене Эванс, — слегка растягивая гласные, сказала высокая женщина, с пучком великолепных тёмных волос, скрытых неприглядной остроконечной шляпой. Её сложно было назвать волшебной — скорее сумасшедшей, но Петунья вовремя прикусила язык, остановив поток колкости и язвительных комментариев, желчью копившихся где-то в горле с того момента, как она очутилась в «Гарри Поттере». А после со вздохом, не снимая цепочки с двери — хах, будто мага это остановит? — сказала: — Прощу прощения, мэм, но родителей сейчас нет дома — они строго-настрого запретили мне и моей младшей сестре общаться с незнакомцами, коим вы, в данный момент, и являетесь. Посему я не могу открыть вам дверь. Приходите, пожалуйста, завтра, к шести часам — родители будут дома, как и Лили. Тогда и поговорите. Всего доброго. И закрыла дверь. МакГонагалл если и хотела возмутиться, то тут же передумала, мысленно отметив, что сказано всё было настолько ровным и спокойным тоном, словно дверь открыла не четырнадцатилетняя девушка, а вполне себе сформированная взрослая личность. Ещё и явно уставшая от жизни. — Что же, дополнительный выходной мне не помешает, — призналась себе Минерва, у которой на сегодня дел, кроме как навестить маглорождённых* Северуса и Лили, не было. А то, что выходной растянулся ещё и на завтра… Ну так разве же это её проблемы?***
— Всё взяла? Деньги, одежду, тетради, перья, учебники, расчё… — Да-да, — торопливо перебила сестру Лили, поправляя хвостик на голове и придирчиво осматривая себя в карманное зеркальце. С серой глади на неё смотрела хорошенькая рыжая девчушка, с парой мелких веснушек, а также невероятными зелёными глазами, подходившими под рассказы о ведьмах. Которых жгли на кострах, но Петунье кажется, что пошути она об этом сейчас, Лили точно обидится. — А ты, Северус? — перевела взгляд Петунья, погладив мальчика по волосам. — Твоя мама очень просила помочь тебе со сборами, поэтому я надеюсь, что то, что мы собрали, ты перепроверил. Всё в порядке? — М-м-м, да, — неуверенно отозвался мальчик, совсем незаметно дёргая головой назад, словно котик, лишь бы его продолжили гладить. Петунья усмехнулась — гордый Северус всегда говорил, что не нуждается в людях, хотя сам отчаянно искал тепла матери, Лили, ставшей ему настоящей сестрой, и даже у неё, вредной попаданки, которая в силу своего характера на эмоции не растрачивалась. Равно как и на любовь. И тем не менее, именно ей Северус почему-то открылся первой. Петунья не любила детей, но маленький Принц уже стал частью семьи, от которой она не могла отказаться. — Тогда хорошо, что вы готовы, дети, — важно кивнула Петунья, напоследок взлохматив волосы юноши. Совсем немного, но так по-родственному и легко, что Северус на секунду дёрнулся, а после сморгнул непрошеные слёзы. — Ко всему прочему, у меня для вас подарок. Если Лили и Северус были удивлены, то виду не подали — «Ведь Туни нас отругает, если мы будем вести себя недостойно в общественных местах», припомнила нравоучение Эдвена. Со скопленных денег, через совиную почту, одолжив у Лили Мелису*, Петунья заказала два небольших дневника с протеевыми чарами. Это стоило ей почти всех заработанных за два года денег, но она не жалела о покупке. — Не забывайте мне писать. Сова это очень мило, но не так быстро, не обижайся, Мелиса, — красивенький сыч в клетке Лили только гордо отвернул голову, всем своим видом показывая, что оскорблён. Петунья на это только хихикнула, — как сделать запись в дневнике, поэтому если у вас случится что-то срочное — пишите. Не задумываясь выкладывайте всё, хоть ночью. Я всегда отвечу. Думать на две головы куда проще, согласитесь? О чём бы вы меня ни спросили — я помогу вам советом. — Во всём? Прям вот во всём? — хитро прищурила глаза Лили, а после обняла Туни, уткнувшись той в шею и горячо зашептав: — Спасибо, сестра. Петунья неловко обняла Лили в ответ, а после пригласила в прощальные объятья Северуса, красноречиво отвернувшегося и смотрящего куда угодно, но не на сестёр, что гармонично создавали картину под названием «Семья». Даже если в ней не было любви.***
— Ещё раз, как вы назвали их? — переспросила со смешком Петунья за вечерним чаепитием. За столом они сидели дружной компанией: родители, дети, сама Петунья и Эйлин. Принц ещё в прошлом году продала дом в Паучьем Тупике и поселилась рядом с Эвансами, благодаря чему стала частой гостьей в их скромном уголке. Вот и сегодня она заглянула на огонёк в зимний вечер на чашечку глинтвейна. А совсем недавно вернувшиеся из Хогвартса Лили и Северус наперебой рассказывали о школе, с отвращением припоминая неких «Мародёров» — название, в самом деле, как верно подметили дети, было ужасным, хоть Джеймс и компания пока ничего особо страшного не сделали. Два рейвенкловца — Петунье казалось это смешным, что своим вмешательством она повлекла уже столь значительные изменения в каноне, — плевались ядом, во всех красках описывая Джеймса Поттера и его друзей, с лёгкой руки которых грызня между Слизерином и Гриффиндором, ушла дальше их домов, захлестнув волной и Рейвенкло, и даже миролюбивый Хаффлпафф. Останавливать их, кажется, никто не собирался, а атмосфера между факультетами тем временем раскалялась добела. — Мародёры просто безмозглые мальчишки! — выразила своё «Фи» Лили. — Из-за них даже в библиотеке особо не позаниматься. — Они из-за своих шалостей мешают ведению уроков, — согласился с подругой Северус. — Что же, это просто мальчишки. Судя по тому, что вы сказали, один делает всё назло семье, второй же веселится так жестоко, потому что его избаловали. Ну и два других просто за компанию, — постучав совсем не по этикету ложечкой по стенкам фарфоровой чашки, сказала Петунья, задумчиво перемешав сахар. — Тем не менее, вы мало что можете сделать в одиночку. — И что же ты предлагаешь? — с нетерпением спросила Лили. — А сама как думаешь? Если я скажу вам свой вариант, то вы, скорее всего, хлопните себя по лбу и скажете «Это же было очевидно!», — беззлобно, с лёгкой насмешкой, спародировала Северуса и Эдвену Петунья. Младшая Эванс надула красивые губки, махнув на сестру, а Принц улыбнулся, с неохотой признав, что Дельфия была куда более рейвенкловкой, чем они сами. — Изолировать их и дело с концом. Но для этого надо согласовать всё со старостами и людьми, имеющими большой вес в своём доме. Поэтому на Рейвенкло хотят открыть переговоры со Слизерином и Хаффлпаффом — в конце концов у каждого там есть родственники. Как и на Гриффиндоре, но с ними будет куда сложнее. Они своих сдавать не особо любят, да и охотно спускают на тормозах противостояние Слизерину. — А ты что думаешь, Северус? — Что изоляция не выход. Должны быть наказания, чтобы мародёрам неповадно было. — Да тебе бы вечно кого-нибудь наказать! — возмущённо закатила глаза Лили, но тут же была одёрнута матерью. — Что же, а теперь послушайте меня. Во-первых, вы просто никуда не будете лезть. У вас там явно не дураки учатся. Уверена, что старосты наверняка посмотрели школьный свод правил, внимательно изучив и свои привилегии, и то, что следует за разжигание межфакультетной войны. Хоть бы и штраф, хоть бы и розги, как в старые добрые времена. А во-вторых, бойкот это совсем не выход, когда их четверо. Сперва вправьте мозги двум слабым духом в этой команде — зажатому тихому мальчику и робкому отличнику. Помогите им завести друзей, желательно даже не с Гриффиндора. Дальше всё по накатанной: разборки старост, вынесение самосуда. И когда те два шалопая останутся вдвоём — начните действовать. Станьте для них друзьями, непоколебимым авторитетом. Потому что когда не можешь остановить - возглавь. — Это… Сложно осуществить, — задумчиво хмыкнула Лили, которая сомневалась, что вообще сможет найти общий язык с неугомонным Поттером или диким Блэком. Ремус Люпин и Питер Петтигрю ещё куда ни шло — они были ребята тихие, спокойные, достаточно ответственные, чтобы иногда вправлять мозги своим друзьям, но недостаточно настырные, чтобы увести их неуёмную энергию в другое русло. — Я не уверен, что хочу дружить с Поттером, — имя своего недруга Северус чуть ли не выплюнул. — А ты попробуй. Может, они окажутся не совсем такими уж злодеями, как вам кажется, — отпив холодный чай, подвела итог дискуссии Петунья. А после диалог потёк в более спокойном ключе, отрешённом от быта Хогвартса. Холодной зимой тысяча девятьсот семьдесят первого года канон со скрипом сменил свой путь с накатанных рельс…***
Петунье было до слёз смешно, когда на пороге её дома стояла довольная донельзя Лили, смурной Северус и обескураженные, но в то же время счастливые Джеймс Поттер и Сириус Блэк. — Ох, и что же это, двух наследников чистокровных родов отпустили в магловский мир? — с усмешкой спросила Петунья, устало осмотрев несчастных второкурсников Хогвартса. О том, что Лили и Северус подружились с мародёрами ещё в прошлом году, — Дельфия узнала летом. Но о том, что к концу второго курса она окажется один на один с четырьмя двенадцатилетними подростками — понятия не имела. Тут даже бы профессор предсказания всполошилась, сказав, что не видела такого варианта будущего. — Мама с папой сказали, что им можно пожить у нас, — протараторила Лили скороговоркой. — Ладно наши, а родители твоих новых друзей в курсе? — изогнув изящно одну бровь, поинтересовалась Петунья, скрестив руки на груди. — Что-то я сильно сомневаюсь, что наследника Блэков так бы просто отпустили погостить к маглам. Напомни-ка мне, это не у них ли девиз что-то вроде «Чистота крови превыше всего»? — У нас, — хмуро кивнул Сириус, которого разговоры о семье напрягают. И только белые костяшки дали ей понять, что тему стоит закрыть. Петунья присвистнула. Работа будет долгой. «Надо найти номерочек к психологу… Или лучше сразу психиатру?»***
— Не уверен, что это хорошая идея… — Не бойся, Сириус, мы же идём с тобой, — ободряюще похлопала буйного подростка по плечу Петунья. Джеймс, Лили и Северус зашептали что-то успокаивающее. Поттер даже предложил влить другу в рот парочку успокоительных зелий, но тот недовольно отказался. Летние походы к психиатру обещали быть весёлыми.***
— Помирились, значит? Это же замечательно! — улыбнулась Петунья, расставляя чашки перед приехавшими на зимние каникулы магами. — Ты бы видела, какое там было примирение! — усмехнулся Джеймс. — Насколько страшное? — Отстраивали половину мэнора, — мрачно буркнул Сириус, потирая разбитый нос. Лечить его семейному колдомедику запретила мать со словами «Чтобы впредь неповадно было так с нами поступать». — Я больше удивлена, что его сёстры не убили. Кажется, Северус говорил, что все они жуткие стервы с манией на чистоту крови. — О! Это совершенно другая история! — воскликнул Джеймс и расхохотался. Лили тоже не смогла сдержать улыбки, равно как и Северус, прикрывшийся чашкой. Один только Сириус схватился за поясницу и злобно цыкнул, явно не зная: убежать из-за стола или наорать на друзей? — Сири, а, Сири, а давай расскажем, как тебя Белла и Нарцисса прокляли? — Убью, Поттер, — мрачно пообещал Блэк. А Петунья взяла себе на заметку о подобном больше не спрашивать. Психика ей была дороже.***
— Итак, ребёнок, — начала спокойным голосом Петунья, подойдя к качелям. Смурной Сириус еле-еле качался, слегка болтая ногами туда-сюда, почти не заметив того, что старшая Эванс тяжело дышала, явно оббегав не один район. — Что же произошло? Блэк поднял на неё свои серые глаза, что в свете тусклых уличных фонарей теряли весь свой блеск, становясь такими же тёмными, как ночное зимнее небо. А после поджал губы, посильнее оттолкнувшись от земли. Разговаривать Сириус был явно не намерен. — Ясно всё с тобой, — вздохнула Дельфия и присела на краешек холодной качели, тоже слегка раскачавшись. — Признаться честно, никогда не умела успокаивать людей. На эту роль бы лучше подошёл Джеймс. Но… Я отличный слушатель. Так что, Сириус Поллукс Блэк, не хочешь ли ты поделиться тем, почему сбежал от родителей, аппарировав чуть ли не из поместья Блэков прямо сюда? О том, что Сириус Блэк сбежал прямо из дому во время рождественского бала, она узнала от отца Джеймса, отправившего к ней патронуса. Поттеры и Принцы искали его в магическом мире, а Лили и Петунье выпала честь поискать беглеца в магловском. И кто же знал, что несчастного подростка первой обнаружит именно она? Что делать с Блэком, Петунья мало понимала, главной её задачей было не спугнуть его до прихода родственников. — А ты точно будешь слушать? — нехотя поинтересовался Сириус. — Тебе же никогда не было дела до чужих драм. — Друзья Лили — мои друзья. — И что это значит? — Это значит, что даже если весь мир от тебя отвернётся — я буду тебя слушать. И верить. Потому что моя сестра не выбирает себе в друзей ужасных людей, — усмехнулась Петунья, а после порылась в кармане и достала оттуда сосательную конфетку, протянув Сириусу. — Давай, трави свою трагичную историю. Может, даже советом помогу. По мне и не скажешь, но жизненного опыта у меня предостаточно. И отчего-то Сириус ей верил. — Всё началось с моего брата — Регулуса…***
— Я люблю тебя! — Дурачок, да? — поинтересовалась Петунья у пятнадцатилетнего Сириуса, разве что не покрутив пальцем у виска. Семнадцатилетняя Петунья красавицей себя не считала — хорошая стрижка и опрятные костюмы делали, конечно, своё дело, равно как и магические уходовые средства от Эйлин, но этого было недостаточно, чтобы стать в один ряд с девушками из журналов моды. Да, угловатым подростком она быть давно перестала, обзаведясь округлостями там, где им положено быть, но от длинной шеи и излишне худых запястий деваться было уже некуда. Равно как и от рекордного для семьи роста в сто семьдесят восемь сантиметров. Девушкой она была на любителя. Вот четырнадцатилетняя Лили была красивой, на зависть и Петунье, и матери, которая от гордости разве что не плясала. В Коукворте сложно было найти девушку прекраснее: медные волосы, насыщенного цвета зелёные глаза, мягкие изгибы талии и сочные бёдра, а также рост, позволяющий выглядеть не как низкорослая пышечка. Хотя, видя то, как засматривается на Лили Джеймс, — она бы ему и полторашкой понравилась. И тем смешнее было Петунье, что в любви ей признался сам Сириус Поллукс Блэк — принц всего Хогвартса, красивейший маг поколения, даже несмотря на его нежный возраст в пятнадцать лет. — Я серьёзно! — воскликнул весь пунцовый Сириус, стоя с дурацким букетом петуний. Кажется, даже магических. — Я тебя правда люблю! — Сириус, не знаю, откуда у тебя взялись такие чувства, да и обидеть тебя не хочу, но подобным мезальянсом ты разобьёшь матери сердце — леди Вальбурга будет в ярости, когда узнает, что её только-только вернувшийся в семью сын решил выкинуть подобное. Особенно когда начинает действовать ваш этот Тёмный Лорд, а вы сами ушли в нейтральную фракцию. — Ну и что! Я всё равно буду тебя любить! — сероглазое чудо от досады разве что ногой не топнуло. — Ты столько для меня сделала! — А-а-а-а, — понимающе протянула Петунья, — так это из-за чувства долга? Как у вас там в магическом мире говорят? Я, Петунья Дельфия Эванс, прощаю все долги наследнику Блэков — Сириусу Поллуксу Блэку. Ну как, доволен? — Ты невыносима, Петунья, — уже чуть ли не плакал Сириус, сжимая хрупкий букет петуний до хруста. — Я тебя правда люблю, почему ты не веришь? — Сириус, это банальная привязанность. Северус вон тоже думал, что влюблён в меня, но это не так. Вы оба просто чувствуете благодарность за то, что я для вас сделала. Хотя, по большему счёту, конкретно для тебя очень много сделал психиатр — признайся лучше в любви ей. И была такова. Развернувшись на каблуках, не обращая внимания на красного, злого и явно раздосадованного Сириуса, она пошла прочь по своим делам.***
— Это традиция! — хлопнув в ладоши, сказала Петунья, улыбнувшись уголком губ, обнимая Лили. Северус слегка замялся, но тоже пошёл в объятья, а вот Джеймс с Сириусом, жившие у Эвансов последнюю неделю лета, растерялись. Покрасневший Блэк, несмотря на то, что ему отказали, преодолев смущение, тоже обнял Петунью, уткнувшись ей в лопатки. Но как быстро прилип, так быстро и отлип, почему-то убегая вместе с Джеймсом к платформе девять и три четверти. И красный до кончиков ногтей. — И что это было? — спросила Лили. — Подростковые гормоны, — прочитав поверхностные мысли Блэка, с усмешкой ответил Северус. — Год, Петунья, у тебя будет тяжёлый. — Это ты о чём? — чуть нахмурилась Дельфия. — Да так… Просто Блэк у нас слишком неугомонный и упёртый. Надеюсь, я не буду шафером. — Да что происходит-то?! — закипала Лили. Но Петунья и сама не знала, что ей на это ответить.***
— Мой дом тебе не почта, знаешь ли! — воскликнула недовольно Петунья в небеса, с мстительным удовольствием сжигая все письма, что написал Сириус. Разве что не выплясывая около костра, как истинная ведьма. — И как только время находит со своими-то СОВами?.. Но письма продолжали белоснежным снегом скрывать весь задний двор семейства Эвансов, с каждым днём лишь усложняя жизнь Петунье, которой приходилось изрядно уставшей после учёбы в колледже приезжать домой и убираться. Кто же знал, что предупреждение Северуса о неугомонности Блэка пару месяцев назад на вокзале Кинг-Кросс обернётся для Петуньи сущим бедламом? — Туни! Тебе тут опять письма! — крикнула из кухни мать, помахав дочери в окне стопкой аккуратных пухлых конвертов. — Чёртов Блэк, чтоб его…***
— Эти цветы я ему положу на могилу, — мрачно пообещала Петунья, смотря на букеты волшебных — без приукрас, — цветов, что мягким запахом окутали весь дом. Появлялись они из ниоткуда — Эйлин сказала, что их приносят домовые эльфы, — не вяли, сами собой становились равномерно по всему дому. И из-за их количества было ни зайти, ни выйти. И где он только их берёт зимой?! — Орион будет явно в восторге, если ты прибьёшь его старшего сына, — хмыкнула Эйлин, которая лично была знакома всего с двумя из семейства Блэков — Орионом и Друэллой*, последняя в эту сумасшедшую братию вписалась идеально, разве что цветом волос слегка не подходила. Её все пророчили Малфоям. Но Абраксас от младшей из Розье открестился, с удовольствием ускакав к своей норвежке. — Ещё скажет мне «спасибо», за то, что я не даю случиться мезальянсу, — прошипела Петунья, ощипывая голубые розы. Цветы ей не нравились, но ванну с лепестками она была бы не прочь принять. — На самом деле, возможно, это не так уж и плохо. — Что? В каком это смысле? — Я ведь тоже из знатного рода — Принцы появились в четырнадцатом веке благодаря Юлиусу Принцу, придворному лекарю. Ему даровали земли, титул и прочее в этом духе, конечно, по знатности мы уступали Малфоям или Поттерам, которые появились ещё в двенадцатом веке. И уж тем более Блэкам — эти, кажется, старше самих основателей. Но, как и все знатные магические роды мы умудрились нахватать «болячек», коль можно так сказать. Родственные браки даже магам не идут на пользу. Помимо генетических болезней, у магов появляются болезни от «брожения крови», — Петунья совсем не по этикету открыла рот, с удивлением уставившись на Эйлин. Та только усмехнулась. — Не смотри так на меня. Ты думаешь, мы брезгуем магловской наукой? Вовсе нет, многие благородные семейства не афишируют, но у маглов много чего подсматривают. У Ноттов, к примеру, есть бизнес в этом мире, а Булстроуды числятся магловскими аристократами. Не суть. Конечно, такого слова, как «генетика», мы раньше не знали — а многие мои одногодки и до сих пор не знают, — но догадывались, что наша кровь несёт в себе какую-то особую память. Как позже выяснилось — не столько кровь, сколько хромосомы в клетках, но не будем об этом. Так о чём это я? Ах, да. Например, низкая плодовитость у Малфоев началась в семнадцатом веке — у них уже какое столетие не рождается больше одного-двух детей. Или Паркинсоны, хиреющие магически на фоне всех остальных семейств. Блэки славятся своим фамильным безумием и агрессией, хотя таковым оно стало лишь в шестнадцатом веке. А Принцы… Много у нас тоже гадости. Всё не перечислишь. — И к чему всё это? — А к тому, Туни, — продолжила Эйлин, смочив горло, — что кровь надо обновлять, как бы против ни были чистокровные. У них, конечно, не без оснований мезальянсы под запретом, но те же Поттеры, к примеру, раз в пять поколений женятся на маглорождённых. Чистокровных маглорождённых, которые точно не являются бастардами угаснувших родов или чем-то подобного плана, — Поттеры зовут их «Свежая кровь». Поэтому они единственный род, где не было сквибов, а магия не бродила по жилам как испорченное вино. Когда же кровь максимально испорчена, вот как у Блэков, Малфоев или остальных из священных двадцати восьми, спасти может только мезальянс. Я, к примеру, так свой род и спасла. — Вы не любили своего мужа? — Любила, — грустно вздохнула Эйлин. — Любила и как человека, и как шанс не дать угаснуть моему роду. А то, что он оказался так себе… В общем-то, на что я рассчитывала, когда выскочила замуж чуть ли не спустя месяц после знакомства? — хмыкнула Принц, постучав пальцами по столу. — Сама виновата. — Значит, Сириус видит во мне просто шанс не дать зачахнуть своему роду? — Очень даже может быть. Насколько я помню, Беллатрикс у них с прогрессирующим семейным сумасшествием, Нарцисса славится своей болезненностью, а Регулус, кажется, болен аутизмом, — даже если Петунье и было интересно, откуда Эйлин знает всё это, она бы вряд ли сказала. — Вот и получается, что единственный, кто может продолжить род, — Сириус, так как его, несмотря на многие факторы, обошло почти всё стороной. Он крепкий, здоровый юноша, сильный магически и ментально. — Разве что с неконтролируемой агрессией, — хмыкнула Петунья. — Все мы не без изъяна. А Петунья задумалась. Мысль неприятно скребла сознание, но если дела обстоят действительно так, то она просто посоветует Блэку хорошую клинику, где предоставляют услуги суррогатного материнства.***
Совы было меньшее из зол; цветы и постоянные посылки, вот где коварство, достойное слизеринца. Ведь из-за сладостей и ласковых писем, написанных в совершенно дурацкой манере с косноязычными выражениями и словами-паразитами (Боже, и это цветок аристократии? Кажется, Сириус в семье точно был «кактусом»), Петунья стала объектом зависти соседей. Из дому выходить хотелось с каждым месяцем всё меньше и меньше. А потом наступило лето. Вернулись Лили с Северусом («Туни, представляешь, а Сев себе девушку нашёл! Марлин Маккинон, чистокровная в седьмом поколении, а как аристократы они насчитывают всего два поколения!» — тараторила Лили, явно гордясь другом), вернулись и Джеймс с Сириусом, которые, кажется, в Коукворте прописались. Жизнь обещала превратиться в Ад. — Скоро с ваших родителей я начну требовать плату за жильё, — вздохнула Петунья, расстилая кровати. — Мои родители сказали так же, поэтому, вот, — протянул мешочек со звонкими галеонами Джеймс, чуть смущённо улыбнувшись. — Мои сказали вообще не шляться в магловский Лондон… — Но? — протянула Петунья, приняв деньги от Поттера. Несмотря на то, что о будущем она знала много и помогла родителям поднять денег — Эвансы не бедствовали на зависть всем соседям, — лишней сумма не будет. Всё же обменивать фунты на галеоны не всегда удобно, да и курс нынче скачет, а так можно и сэкономить. Лили на обновки более чем хватит. — Но это не значит, что мне не дали денег, — усмехнулся Сириус, тряхнув хорошенькими кудряшками и протянув мешочек не меньше, чем у Поттера. — Ох, — всплеснула руками Петунья и приторно улыбнулась, елейным голоском пропев: — Что же вы, гости дорогие, тогда в дверях стоите? Ложитесь, обустраивайтесь, считайте наш дом — своим. — Иногда ты невыносима, Петунья, — закатил глаза Джеймс, а Сириус рассмеялся и нехорошо блеснул глазами. Лето обещало стать большим злом, чем нелепые ухаживания Блэка.***
— В кино? — Я слышал фильм идёт замечательный, — кивнул Сириус, протягивая два билета Петунье. — Сириус, если ты думаешь, что я в страхе к тебе прижмусь из-за ужастика, то ты сильно ошибаешься, — усмехнулась Дельфия, но Блэк смотрел так жалостливо и грустно, что сердце всё же пропустило удар. Со вздохом Петунья взяла под руку Сириуса, мило улыбнувшись. — Но как я могу тебе отказать, особенно когда ты так бессовестно строишь глазки? — Полагаю — никак, — рассмеялся Сириус, догнавший её по росту в свои шестнадцать лет.***
— Я тебя люблю, ты знаешь? — Ты говоришь об этом каждую пятницу, — напомнила Петунья, с удовольствием уплетая блинчики. — И мой ответ тебе всё ещё «Нет». Но блинчики у тебя вкусные — спасибо. Сириус с грустью посмотрел сперва на Петунью, потом на маленький флакончик любовного зелья, услужливо сваренный Северусом, и сжал его. Нет, сперва своими силами, а потом… Он подумает.***
— Оставь мою сестру! — горячо зашептала Лили, прильнув губами к удивлённому Сириусу. Петунья, ставшая невольной свидетельницей этой сцены, тихо шмыгнула обратно в комнату. Подглядывать она не собиралась — как-то само собой получилось. Но ей срочно надо было в туалет, а Лили прижала Сириуса к стене в совершенно не подходящем месте. — Ты с ума сошла?! — зашипел Сириус, тут же оттолкнув Лили и вытерев губы. — Я тебя люблю. — А я люблю твою сестру! — рыкнул Блэк. Петунья присвистнула. Вот это драма. Она что, стала неожиданным участником бразильского сериала? — Туни совершенно не умеет любить! Рядом с ней ты будешь несчастен! — плаксивое выражение лица Лили, которое она корчила в такие моменты, вызывало у Петуньи всегда только отвращение, но сейчас ей даже было жаль сестру. — Кто тебе такое сказал?! Фух… Так, слушай меня сюда, — взял себя в руки Сириус, шумно выдохнув. — Я не расскажу об этом ни Джеймсу, ни Петунье… — Я не люблю Поттера, пусть потеряется, — скрестила руки на груди Эдвена, а Сириус зло схватил её за плечи, отчего та вскрикнула, и сильно потряс, словно пытаясь выбить все мысли из головы младшей Эванс. — Послушай! Ни я, ни ты об этом вспоминать не будем. И Джеймсу ты ничего не скажешь — иначе завтра пойдёшь на корм инферналам, у нашей семьи есть отличное болотце с ними, поняла? Не заставляй применять к тебе обливиэйт, Лилс. Пока ты мне всё ещё друг. Сириус был в бешенстве — это Петунья могла сказать и на картах не гадая. И то, как он сказал последние слова, ставило точку в разговоре. Для Лили это был окончательный ответ, а для Петуньи знак того, что от неё никогда не отстанут. И почему-то впервые в жизни Петунья была счастлива, что Лили осталась с носом. Хоть злорадство и не было никогда чертой её характера.***
— Всё ещё мучаешься с Петуньей? — усмехнулся Джеймс, прогуливаясь по Коукворту. Завтра им надо было уезжать, так что, отдыхая от суеты и дел наследников родов, они наслаждались временем, что провели в магловском мире. — Отстань, Джейми, и без того тошно, — отмахнулся Блэк. За тот месяц, что он провёл у Эвансов, с мёртвой точки дело не сдвинулось. Петунья продолжала отнекиваться и даже как-то сторониться его, что не могло не бесить и не расстраивать Сириуса. — Расслабься, друг, я придумал для тебя идеальную схему. Уверяю, после неё она точно сдастся, — и пихнул друга локтем в бок, подмигнув. Сириусу стало интересно…***
Серые омуты глаз блестели словно лихорадочно. Честно, иногда Петунье казалось, что Блэк страдает психозом, как и его дражайшая кузина, а летом у него происходит обострение. И весь свой нездоровый энтузиазм он выплескивает на неё. — Нет, — просто ответила она, холодно смотря на мальчишку. Сириус просто обворожительно улыбнулся, показывая прямые белые зубы. Взгляд Петуньи невольно уцепился за клыки, что казались крупнее на фоне остальных зубов. И острее. «Даже интересно, — с ленцой подумала старшая Эванс, — с каких пор он перестал огорчаться отказам? Раньше бы обиженно поджал губы и отвернулся». — Хорошо, — легко согласился он и опустился прямо на ступеньки крыльца. — Я подожду. — Что? — растерялась Петунья. Дело в том, что сегодня погода была на удивление приятной — с утра поморосил мелкий грибной дождик, после которого в воздухе витал запах озона, даря ощущение свежести и прохлады. Вечером так вообще солнышко вышло, от чего сделалось просто замечательно. Петунья обычно относилась к этому весьма прохладно — в прошлой жизни у неё была ужасная кожа, быстро сгорающая на солнце, и такие вот летние дни она проводила вся мрачная и нервная, просиживая штаны дома. В этой жизни мало что поменялось, но конкретно сегодня у неё было такое странное настроение, что отказать себе в удовольствии посидеть на крыльце с книжкой и запотевшим от холода стаканом лимонада она не могла. И не захотела. Поэтому наглое заявление волшебника, что он решил посидеть на крыльце в ожидании её согласия, сбило с толку. Она украдкой его осмотрела. Сидит, понимаете ли, в кожаной косухе и берцах. Возле калитки застыл прекрасным железным конём байк. Комплект хулигана собран идеально. И по довольному свисту Поттера на кухне она догадывалась, кто помог организовать подобное. Дельфия скривилась. Только не хватало того, чтобы соседи начали косточки обмывать! Так уж повелось, что из-за магии Лили и Северуса семья Эванс старалась не привлекать к себе внимания. Играли роль идеальной и нормальной семьи. Попортило картину неловкое признание Сириуса и ужасный год, а также заваленный письмами дом. Слухи поползли по Коукворту. И теперь их обещало прибавиться. — Я сейчас пойду в дом, — прищурилась она. — Хорошо. — И ты не уйдёшь? Кажется, леди Вальбурга ждала тебя дома сегодня. — Не уйду, — нагло повторил Блэк. И его ухмылка не дрогнула, когда Петунья громко захлопнула входную дверь… …Чтобы с недовольством просидеть рядом с Джеймсом на кухне и три часа смотреть на умиротворённого Блэка, так и не сдвинувшегося с места. Ещё и с родителями поздоровался, которые были безумно удивлены — в конце концов, наследники родов обещали отбыть к себе в мэнора сегодня. А не сидеть у них на ступеньках и привлекать ненужное внимание жителей улицы. К вечеру его пригласили на чай и ужин. Но Блэк отказался, бессовестно сдав причину своего перформанса: он с места не сдвинется, пока Петунья не пойдёт с ним погулять. На вопрос отца о ночёвке беспечно пожал плечами: — Блэки держат свое слово. Вот после этого Петунья была предана своими родителями — её внаглую выперли к ужасно довольному Блэку. Смотря на Сириуса и его выражение лица «Я всех переиграл», Дельфия не могла не задаться вопросом — не задумал ли он всё это с самого начала? И судя по мрачному взгляду Лили из окна — посвятил в эту шалость Блэк только Поттера. На эмоциях Петунья сделала форменную глупость — села на байк в платье. Который ведёт маг. Чистокровный. Без прав. На первой кочке она резко вспомнила об этом. И о том, что навыки вождения магловского транспорта у наследника Блэков на дне Марианской впадины. А зная несносный характер Сириуса, хорошо, если он хоть правила дорожного движения просмотрел по диагонали… От позорного крика и требования остановиться Петунью удерживала только гордость. И она что есть силы вцепилась в Сириуса, обхватив того руками как спасательный круг. — Ну вот мы и на месте, — торжественно объявил Блэк, тормозя. Петунья с облегчением выдохнула. И на деревянных ногах слезла с байка. Коленки не гнулись, но она старалась не подавать виду. — И куда ты меня привёз? — недовольно спросила она, пытаясь растянуть ремешок под шеей, чтобы снять защитный шлем. Но пальцы всё соскальзывали. — Чёртова застёжка! Нервно и зло дёрнув несчастную пластмасску, Эванс угрюмо осмотрелась. Залитая вечерним светом река со странным островком посередине и большим деревом. Учитывая, что почти стемнело, ассоциации в голове возникали… Специфические. Особенно после криков Блэка про инферналов. — Нашёл красивое место и не мог его тебе не показать, — беспечно отозвался Блэк, который снял свой шлем до обидного легко. — М-м-м… Вечер, речка и беспомощная магла. Решил пойти по стопам предков? — едко спросила Дельфия, злобно дёрнув крепление шлема. — А то! Какое свидание без расчленёнки? — легко поддержал злой комментарий Петуньи Сириус, и, подойдя к ней, протянул руки к лицу. За что тут же по ним получил. — Давай шлем помогу снять. Чего ты сразу дерёшься? Фыркнув, Петуния убрала руки и задрала голову, чтобы он быстрее снял с неё этот адский агрегат! Краем глаза она заметила свечение. Повернув голову, она ахнула. Каждый листик у дерева на одиноком островке зажёгся мягким светом. Огоньки легко оторвались от дерева и поднялись в небо в своеобразном хороводе, завораживая одним своим видом. У Дельфии невольно спёрло дыхание от красоты. — Мы с Джеймсом не ожидали найти тут гнездо фей, — беспечно заговорил Блэк, стянув с головы Петуньи шлем. Она слушала его словно издалека. — Они обычно селятся не так близко к людям, но Северус сказал, что для Коукворта это норма. Тут их целая колония. Завораживает, правда? — Это… — не смогла подобрать слова Дельфия. Да, как человек из двадцать первого века она видела немало спецэффектов. Но одно дело видеть всё на экране, а вот вживую… Аж дыхание задержала, боясь спугнуть такую красоту. Повернув голову к Сириусу, Дельфия только широко открыла глаза, не зная, как описать увиденное. Но Блэк понял всё без слов. И только улыбнулся, наклонившись, чтобы нагло прижаться своими губами к её. В этот момент Петунья окончательно сдалась.***
— Петунья Дельфия Эванс, а выходи за меня? — Даже без свиданий? — усмехнулась она и скрестила руки на груди, стоя на вокзале Кинг-Кросс. Провожать Лили, переставшую с ней разговаривать, и Северуса уже стало привычкой. Тем не менее все давно убежали вперёд, кроме Блэка, задержавшегося на минутку. — А весь июнь мы делали что? — Так это были свидания? — хлопнула наивно ресницами Петунья и рассмеялась. Сириус только вздохнул. — Порой ты просто невыносима, но за это я тебя люблю. — Давай не будем афишировать наши отношения. И помолвку тоже. Я знаю, что у вас там очень неспокойно — так что свадьба подождёт. — Ловлю тебя на слове, — усмехнулся Сириус, а после легко поцеловал в губы Петунью.***
Тихий домишко в Коукворте, на соседней улице от родного дома, был для Петуньи отдушиной. С Сириусом они так и не расписывались, но против особо никто не был. И оба прекрасно понимали, что пока что не время. В магическом мире свирепствовал Тёмный Лорд. Блэки и Поттеры заняли нейтральную позицию, но Петунья знала, что бывшие мародёры из подполья помогают Ордену Феникса — ей они больше напоминали горящих куриц, но юмора никто не оценил, — чем привлекают к себе ненужное внимание. После стычки с Пожирателями Смерти, как окрестили себя приверженцы Реддла, Сириус боялся, что никогда больше не вернётся к ней, а посему, как только его выписали из Мунго, умчался в магловский Лондон, решив как можно больше времени проводить с Петуньей: купил ей дом, дал денег на обустройство, дарил цветы и конфеты и делал всё, что бы она ни попросила… Летом семьдесят восьмого грянула война в Магическом Мире, из-за чего Сириус устроил странный марафон, с результатом которого Петунья разбирается до сих пор — восьмой месяц беременности это совершенно не шутки. Но Эванс было от этого смешно: кто бы мог подумать, что в двадцать один она забеременеет от девятнадцатилетнего сопляка? Тем не менее сердце ребёнка стучало, ножки обещали оставить парочку хороших синяков, а вкусовые предпочтения явно были направлены на обогащение местных продуктовых магазинчиков. Сириуса не было дома, а Северус со своей невестой Марлин, Эйлин и родители словно прописались у неё, навещая постоянно. Одна она, словом, не сидела никогда. — Надеюсь, твоему отцу хватит одного наследника, — проворковала Петунья, сидя в кресле-качалке и поглаживая живот. Если бы Волан-де-Морт узнал, что будущий лорд дома Блэк, древнейшего и благороднейшего, связался с обычной маглой, он бы захлебнулся собственной желчью.***
— Ты его недостойна! — И с чего это ты решила, моя дорогая с е с т р а? — спокойно спросила Петунья, выделив лишь последнее слово голосом. Саиф* сладко спал, чуть посапывая во сне и мило дёргая ножкой. У Петуньи за обе жизни это был первый ребёнок. Она искренне верила в то, что даже своих детей будет с трудом любить, но, смотря на этот маленький комочек из мяса с голубо-серыми глазами и лёгким пушком светлых волос, Дельфия испытывала странные позывы щенячьей радости и умиления. Кажется, люди называют это любовью. «У нас в семье принято давать звёздные имена детям. Или цветочные. Мне нравится звезда из созвездия Ориона. Саиф, думаю, будет отличным именем, не так ли? — спросил тогда её Сириус, целуя в висок. — Саиф Орион Блэк» — Ты его даже не любишь! Так как ты умудрилась забеременеть от него? Когда?! — Ну, начать стоит с того, что официально он мне сделал предложение ещё два года назад. А забеременеть… Мне тебе про пестики и тычинки рассказать? Я думала, что родители объяснили тебе, что такое секс. — Да знаю я! — вспыхнула Лили. — Ты просто недостойна любви Сириуса! Что он вообще в тебе нашёл?! — А с чего ты решила, что вправе решать, кто достоин, а кто нет? Дорогая моя сестра, я знаю, что ты признавалась Сириусу в любви, но неужели ты хочешь сказать, что любишь его до сих пор? — Да. — Тогда дура ты, Лилс, вот кто. Вокруг тебя столько замечательных парней, особенно Джейми, сделавший тебе предложение, но из всех их ты выбрала именно недоступного Сириуса. — Ты ему не подходишь, понимаешь? Ты всего лишь магла, которая не способна жить в магическом мире и не способна понять его. Вы из разных миров, что бы ты ни делала! Уродливая, бесполезная магла, могущая рожать разве что слабеньких наследников. Думаешь леди Вальбурга примет тебя с ним? — и зло усмехнулась, кивком головы указав на Саифа. Петунья медленно выдохнула, а после приняла последнюю попытку достучаться до сестры: — Да, он выбрал уродливую маглу как я. И сделал её счастливой. Именно благодаря нему я чувствую себя любимой, Лилс. Я благодаря Сириусу жизнь полюбила, понимаешь? Тогда с чего ты решила, что имеешь право лезть в наши отношения и заявлять, что мы друг другу не подходим, если у нас всё прекрасно? Но Лили не ответила. Бросила полный ненависти взгляд на Саифа, смерила нечитаемым взглядом Петунью, а после молча отвернулась и аппарировала прямо из гостиной, оставив сестру в полнейшем недоумении.***
— Даже подгузники перенесёте? — со смешком спросила Петунья, поглаживая живот. Сириус появлялся дома редко, но метко. На дворе стоял июль восьмидесятого года — она ждала ребёнка. Опять. «Какой кошмар, мне всего двадцать три, а уже двое детей! Такими темпами к тридцать годам у меня их будет пятеро. И от этого табора я буду скрываться в лесах», — невесело подумала Петунья, исподлобья наблюдая за двумя похожими друг на друга старичками в опрятных мантиях и дорогих туфлях. Сложно было поверить что достопочтенные джентльмены были дедушками Сириуса. — Понадобится — и их заберём, — уверенно кивнул тот, что повыше, с крючковатым, загнутым книзу, носом. Кажется, он представился Арктурусом Найджелусом Блэком. А тот, что был поплотнее, с живыми глазками, но неприятными на вид обвисшими щеками, назвался Поллуксом Ликорусом Блэком. — Да, неплохо бы. Буду вам очень признательна. Но, простите уж за совсем наглый вопрос: Сириус говорил, что семья Блэк терпеть не может маглов, так почему же вы согласились ему помочь обеспечить мне безопасность? В том плане, я ведь настоящий обычный магл, даже не аристократка в своём мире, чтобы иметь шанс попытаться стать леди Блэк. В ваших глазах я явно не самая подходящая партия для Сириуса. Так почему? — Девочка, ты права — Сириусу ты не пара. Но твоя кровь смогла избавить наших правнуков от родовых проклятий и подарить им силу, о которой многие полукровки только могут мечтать. Возможно, они будут такими же сильными, как Реддл в молодости, — мечтательно протянул Поллукс. — Да посильнее этого пройдохи будут, — фыркнул второй достопочтенный Блэк. — Они ещё не раз покажут этому миру, кто такие Блэки. Знаешь, Полли, — «Не зови меня так!», воскликнул Поллукс, но Арктурус его не слушал, — когда Дорея назвала нас дураками — надо было к ней прислушаться. Всё же Поттеры оказались умнее большинства чистокровных семей вместе взятых, — важно пощипав бороду, сказал глава дома Блэк, а после взмахнул палочкой: остатки вещей отправились в большой безразмерный сундук. Петунья только присвистнула. Рядом стоящий двухлетний Саиф похлопал большими серыми глазами и улыбнулся, дёрнув мать за рукав платья. — Мы пелеезаем? — Да, милый. Кстати, а куда мы? — В родовое гнездо Блэков — Замок «Мизонобль». — «Дом благородства» — оригинальное название для замка, ничего не скажешь, — хмыкнула Петунья. — У нас, Блэков, иначе не бывает, — гордо ответил Поллукс, а Дельфия закатила глаза. Сарказма в этой семье никто, кроме неё, не понимал... ...ей всё меньше и меньше нравилось быть в информационной изоляции, просто потому что она магла. Надо это исправлять, желательно прямо сейчас.***
— Миленько, — невозмутимо ответила Петунья, смотря на инферналов в болоте вокруг замка. Пройти через него можно было только по откидному деревянному мосту — перелететь любым доступным способом было бы невозможно в силу особенности самого болота, тварей, живущих в нём, и заклятий вокруг замка. Поправив челюсть, одно умертвие галантно сняло шляпу перед женой наследника рода. А то что она не маг, — ничего. Старина Кроул застал времена, когда аристократы заключали браки с маглами, правда, то были родовитые люди… Но всё же он не видел в этом особой проблемы. Петунья учтиво кивнула, совершенно не зная, как на это реагировать. Магический мир пугал её до трясучки в коленях. Или это воды решили так некстати отойти?***
— Я тебя ненавижу, Сириус. — Что я опять сделал? — удивлённо спросил новоиспечённый отец, укачивая своего второго ребёнка нежно и трепетно, словно одним неосторожным движением мог сломать его. Петунья усмехнулась, Саифа Сириус боялся брать на руки чуть ли не до истерики. А тут… Неужели дочери действительно у отцов самые любимые? — Ничего. Третьего рожать будешь сам, понял меня? — Как скажешь, любимая, — важно кивнул Сириус, заговорив чуть тише. Обеим его любимым женщинам сейчас требовался покой. Майя* Мелания Блэк родилась рано утром тридцать первого июля, неожиданно для всех попав под дурацкое пророчество Сивиллы Трелони. Как и Гарри Карлус Поттер, Невилл Лонгботтом, а также близнецы Август и Маркус Принц.***
Сцена была немой, прямо как в «Ревизоре» Гоголя. Петунья, уложившая Майю и Саифа спать, сейчас нервно посматривала на Сириуса, чувствуя себя сжатой пружиной, готовой в каждую минуту выстрелить навстречу мужу, не дав тому совершить глупость. Лили Петунья не любила — ох, возможно в этом и крылась большая часть проблем, просто потому что её когда-то не долюбили? — что правда, то правда, но даже так, она не хотела лишиться сестры. Пусть и такой дуры. — Ещё раз. Что. Ты. Сказала?! — Сириус был на стадии тихого бешенства, готовый в любой момент обернуться псом и впиться клыками в горло незадачливой леди Поттер. Сама же Лили глупо улыбнулась (Боже, подумала Петунья, и эта девушка училась на когтевране?!) и повторила, с нервным хихиканьем, свои слова: — Орден Феникса узнал, что Тёмный Лорд готовится напасть на вас. А всё потому, что я, кажется, случайно проболталась о твоей связи с маглой, Сириус. — Ты дура?! — свирепо прокричал Блэк. Петунья в последний момент успела его ухватить, крепко обняв со спины. Лили испуганно ойкнула, быстро ретировавшись за кресло в гостиной, с непониманием посмотрев сперва на Сириуса, потом на сестру. — Чего ты переживаешь? Лорд ведь не убьёт тебя, ты — чистокровный, а ему такие нужны! У Сириуса на шее взбухли от бешенства вены. Какую чушь сморозила эта дура! Его не убьёт Тёмный Лорд, а он, значит, должен стоять и смотреть как жену и двоих детей этот полоумный авадой приговаривает к смерти?! И он, издавая уже больше рык, проревел: — ВОН! Испуганная Лили моментально выбежала из комнаты. А Сириус и Петунья остались стоять вдвоём, оглушённые предательством сестры и друга семьи одновременно. — Я бы лучше сдох, чем предал друзей, — тихо проговорил наследник Блэков, осев на холодный пол гостиной с протяжным грустным скулежом. Петунья понимающе приобняла его, погладив по голове. — Я знаю, Сириус, я знаю. Больше Лили они никогда не видели.***
Джеймс ничего не сказал в своё оправдание, когда внезапно появился у взвинченных Блэков в гостиной. Он просто с виноватым видом подошёл к Сириусу и встал на колени, наблюдая за реакцией друга. Сказать ни в своё, ни жены, оправданием ему было нечего. — Да встань ты, Джейми. Скажи лишь одно: ты точно ничего не знал об этом? — Я люблю её, Сириус, я... — Знал или нет? — с нажимом повторил Блэк, сжимая кулаки до белых костяшек. Петунья закрыла глаза, считая до десяти. Если Лили она уберегла на свою голову — пожалела предательницу сестру! — то от расправы могла Джеймса и не уберечь. — Не знал. — Тогда вставай. Пошли выпьем, — и мрачно кивнул на вход в другую комнату. — Поговорим. Петунья не знала, к чему пришли тогда друзья, но ситуация закончилась скорейшим разводом Поттеров и отъездом Джеймса с родителями к родственникам в Америку.***
— Будете… охранять? — переспросила Петунья, нервно прижав к себе Майю и Саифа. — От кого? — Да ты так, не волнуйся, внуча, — подмигнул ей Поллукс, хрипло посмеявшись. — Всего лишь от одного негодного мальчишки. — Надо было не слушать Вальбургу и вмешаться сразу же, как Регулус рассказал про крестражи. Редкостная дрянь. Сейчас бы не возились с обновлением защиты замка. — Что сделано, то сделано, поэтому не ворчи, Арти, — Петунья заметила, как лицо главы Блэков скривилось от подобного обращения, но он был слишком скуп на эмоции, чтобы позволить своему брату насладиться своим отвращением. — Мы упустили момент: что правда, то правда. Но всё ещё есть возможность исправить эту оплошность, — философски заметил Поллукс, а после кивнул Сириусу и Регулусу. — Охраняйте даму, юноши. Майя на руках Петуньи завозилась, отчего сама Дельфия только непроизвольно вздрогнула, шумно вздохнув. О том, что Трелони произнесла пророчество, — она узнала от Сириуса. О том, что под пророчество попали Поттеры, Принцы, Лонгботтомы и Блэки, она узнала от Регулуса. А вот о том, что Лорд сочтёт ситуацию с ней и его матерью похожей, отправившись сам к новорожденной полукровке-Блэк, узнала от желчной Лили. От подобного предательства ни Сириус, ни Петунья до сих пор не отошли. Подобная дрянь заздраво снизила боевой дух двух членов семьи. Все остальные к этому отнеслись более философски: крыс в жизни стоит травить сразу. А так она сама сбежала с тонущего коробля. — Дедушка, стоит больше ловушек у западного входа, — посоветовал Регулус. — Пойду поставлю, — кивнул брату Сириус, исчезнув в коридорах. — Вы как-будто к осаде замка готовитесь, а не противостоянию Тёмному Лорду, — нервно хихикнула Петунья. — Лорд сойдёт за целую дивизию, Эванс, — холодно заметил Регулус, которому идти против бывшего хозяина было весело и страшно одновременно. Петунья боязливо притихла, уже в который раз сомневаясь в том, что была в трезвом уме и здравой памяти, когда согласилась выйти за Блэка, зная, какой кошмар ожидает её по канону... ...и только подаренный Северусом пистолет в кармане кофты приятно до спокойствия холодил кожу.***
— Всегда знала, что пророчества — полнейшая дрянь, — кивнула Петунья, читая «Пророк». — Ага, особенно после того как позорно с визгом забралась под стол, — усмехнулся Сириус, кормя с ложки Саифа, который от счастья, что наконец-то с ним время проводит отец, разве что не разбросал еду по всему замку. — Имей совесть, я мать двоих детей и была напугана, — фыркнула новоиспечённая леди Блэк. Вальбурга, конечно же, на подобное разрешения не давала, с пеной у рта тыча в родовой кодекс, равно как кузины Сириуса, а также Сигнус, Орион, Друэлла... «Вы бы видели как она восхитительно защищает детей!» — сказал тогда в защиту Петуньи Регулус, до недавнего времени весьма прохладно относившийся к Эванс. А его поддержали Арктурус и Поллукс, сказав, что пора вносить в кодекс изменения. Но, сперва, Петунье предстояло доказать, что она достойна этого. Ради Сириуса Дельфия была готова на многое. — О-о-о, да, настолько напугана, что в решающий момент не побоялась выстрелить в Лорда пару раз. Где, кстати, ты стрелять так мастерски научилась, милая, не подскажешь? Пять выстрелов и все, кто бы мог подумать, в голову! И кто тебе пистолет этот подарил, что-то я не помню его среди наших покупок из списка «Особо важно»? — Северус подарил. Он никогда не верил в то, что магия способна защитить его от всего. А стрелять отец научил, когда на охоту в детстве брал меня и... — осеклась. С момента предательства сестры, Петунья и Сириус решили сделать её имя — табу. Больше у Дельфии нет сестры. Она для неё мертва. — Обязательно потом поблагодарю и нашего зельевара-затворника, и дорогого тестя, — рассмеялся Сириус, а Петунья смущённо и обиженно отвернулась от мужа, уткнувшись в газету.«ТЁМНЫЙ ЛОРД ПАЛ! НЕУЖЕЛИ НАД АНГЛИЕЙ СНОВА ЗАСИЯЕТ СОЛНЦЕ?»
Откуда же Тёмному Лорду было знать, что у старых Блэков есть ещё порох в пороховницах?