хвостик

      Увидел Олег его впервые в курилке за углом универа. Такой звонкий, яркий, его казалось слишком много на квадратный метр. Разговаривал громко, быстро, рукой с сигаретой в тонких пальцах так активно мотал и все на французском мурлыкал. Рыжий к тому же. Все время в белой рубашке на трех верхних пуговицах расстегнутой. Голову снесло сразу же. Долго смотреть и не пришлось.       Видел Олег эту ходячую бомбу только в курилке и столовой — рыжий хвостик покупал постоянно один и тот же салат и булочки с сыром. В курилке болтал парнишка со всеми, кокетничал и с улыбкой сигаретой угощал. Казалось, что знает он всех или же все его, но вокруг него постоянно крутилось много людей. Волков бы и не решился подойти. Что он может сказать человеку, который кофейные курит и на французском песни под нос урчит, хвостом рыжим машет. Олег только наблюдал, этого хватало.       В универе особо не пересекались — учились на разных факультетах, собственно и этажах. Хвостик лингвистом был, а лингвисты на отдельном этаже учатся и не спускаются оттуда особо. Так, только перекусить сходить или же кофе из автомата на первом взять. Олег не пытался ничего целенаправленно о парнишке узнать, краем уха лишь слышал что-то, а потом факты сопоставлял. Не очень хотелось бы на сталкера становиться похожим.       Так и наблюдал Волков за хвостиком с месяц, если не больше. И с каждым днем все убеждался, что с таким как он парнишке и поговорить будет не о чем. Олег попусту болтать не любит, да и все учебой занят. Что он может рассказать? Про полиномиальные уравнения и теорему Крамера? Живи хвостик хотя бы в общаге, то на кухне за жаркой картошки, может быть, и поймали одну волну. Но жил хвостик на квартире, не ужился с тараканами. Это Олег от одногруппницы услышал, когда та с девчонкой болтала во время окна в коридоре. Шансов точно не было. Подойти поздороваться Олег с самого начала отмел уже.       Подошел хвостик, однако, сам, когда Олег у автомата с кофе все определиться не мог. Парниша появился из ниоткуда, Олег даже и не заметил, как тот рядом встал. Заспанный, чуть лохматый, с гулькой какой-то на голове. Джемпер поверх рубашки и сумка через плечо. Он тер глаза и внимательно изучал позиции на автомате с напитками, и стоял так близко, что чуть ли не терся плечом об Волкова. Олег не знал, куда себя деть и все не хотел опускать взгляда на парнишку. Но все равно поглядывал. Бордовые пятна на шее, однако, привлекали внимание. Олег даже на мгновение почувствовал что-то вроде разочарования. А что он ожидал — что такой рыжий хвостик и без партнера будет? Олег давно не видел на ком-либо из знакомых засосы и почему-то испытывал дискомфорт от этих «меток». А вот от засосов на шее хвостика обидно даже.       — Что берешь здесь обычно? — раздалось мурлыкание снизу, немного хриплое.       — А? — вылетело машинально, хотя Олег и слышал вопрос, но дал себе пару секунд на собрать мысли.       — Пизда. Спрашиваю, что здесь не самое ужасное и можно пить? — Парниша закидывал монетки в автомат, немного нагнувшись, и не поднимал головы во время разговора. Олег все так же продолжал украдкой поглядывать на шею и засосы, хоть это и было, как ему казалось, не самой приятной картиной, прекратить не получалось.       — Бери лучше горячий шоколад или чай с лимоном.       Парниша протянул Олегу пластиковый стаканчик с горячим чаем и улыбнулся. В уголках его глаз появились маленькие морщинки. Игорь всегда говорил, что такие от искренних улыбок бывают. Правда или нет, но верить хотелось. Волков растерянно смотрел на стаканчик в своих руках и чуть кивнул, благодаря, но отпить не решился.       — У меня аллергия на цитрусовые, поэтому лучше возьму шоколад, — уверенно продолжал парниша, мешая свой напиток маленькой палочкой. Олег все так же не знал, куда себя деть и решил начать пить чай, но поперхнулся от пристального взгляда и закашлял. Кровь зашумела в ушах от еще большего смущения. — Зато теперь ты знаешь, чем меня можно убить. Надеюсь, что делать ты этого все же не будешь.       Олег чувствовал себя полнейшим придурком, который не умеет разговаривать с другими людьми. Будь тут Игорь, он бы сначала над Олегом посмеялся, конечно, но хотя бы атмосферу дружелюбную слепил. Сам же Олег слабо справлялся с таким.       — А я тебя вроде в курилке видел пару раз, — парниша дул в стаканчик с шоколадом. Олег кивнул. — Ладно, там и встретимся потом. С тебя сигаретка за чай будет.       Рыжий показал пальцами «пис» и зашагал к лестнице. Олег невольно усмехнулся своей неловкости и глупости. Чай с лимоном был до невозможности химозным и кислющим, но теперь Волков должен хвостику за него сигарету. Имя хотя бы узнать.       Узнал, когда стрелял сигарету. Сережа Разумовский курил обычно сигареты с кнопочками или кофейные, но и от красных мальборо не отказался. С мятной жвачкой сойдет. Олег провожал Сережу до автобусной остановки и все крутил пальцами монетки в карманах куртки, и смотрел на парня, пока тот рассказывал что-то о своих преподавателях и как пары прошли. Выглядел он сейчас живее, чем утром и волосы в привычный хвост собрал. Сережа был звонким, чуть ли не в припрыжку шел, и хвостик его в разные стороны мотался. А Олег все слушал и улыбался. Изредка задавал какие-то вопросы. Он чувствовал себя отцом, который ведет своего непоседливого мальчугана из детского сада и спрашивает, чем кормили сегодня и что они с ребятами успели натворить на тихом часу. Но Олегу было уютно.       У остановки Волков протянул руку, чтобы попрощаться, но Сережа скользнул ладонями по бокам парня и уткнулся в грудь. Олег замер. Он чувствовал, как от Сережи пахнет сигаретами и выпечкой из столовой. А двинуться не получается, не ожидал, что рыжий обниматься полезет. Из приличия положил ему руку на плечо.       — Ну, я пошел, — Разумовсий отстранился, снова показал два пальца и попрыгал к подъезжающему автобусу. А Олег все стоял и хмурился. Провожал автобус взглядом, пока тот не скрылся за поворотом.       Но со временем это уже стало чем-то обыденным. Олег каждый день провожал Сережу до автобусной остановки и слушал, как тот так по-детски искренне рассказывал на эмоциях все волнующие его вещи, жаловался на надоедливых преподавателей и отчитывался о выполнении домашней работы.       Их каждодневная прогулка заканчивалась пачкой красных Мальборо на остановке и объятиями. Олег всегда провожал взглядом автобус до поворота и еще некоторое время стоял на том же самом месте, не в силах сделать и шага. В такие моменты он чувствовал полное опустошение и усталость, как словно ты приходишь домой после отличного вечера с друзьями и не можешь выдавить из себя даже улыбки, пялясь в стену у своей кровати. Так и Олег смотрел вслед уже исчезнувшему за поворотом автобусу и только через какое-то время плелся к своему общежитию. С Сережей было интересно, но от его активности устаешь. Уж слишком его много. Но так хочется снова увидеться.       С Разумовским хотели общаться многие. К Разумовскому тянулись. Он замудреный, резкий. Болтает без умолку и звонко смеется. Всем улыбается, руку крепко жмет и на прощание обнимает. Поддерживает разговор и каждый раз устраивает в курилке театральное представление, пока рассказывает что-то. Говорит много, но ни о чем. Всем кажется, что знают его, но Сережа о себе не рассказывает. Только Волкову за сигаретой у остановки или горячим шоколадом у автомата на первом этаже универа. Только Волков теперь знает, что Разумовский пьет кофе с мороженым и хранит в банке на кухне пивные крышки без видимой на то причины, ночью во сне вторую подушку коленками обхватывает, по дому в халате ходит и слушает Arctic Monkeys по вечерам, когда эссе пишет. Только Волков знает, что под рукавами рубашки на обеих руках Сережи до локтей по несколько порезов — от неосторожности и кухонного ножа, а на запястьях еле заметные шрамы от когда-то по глупости потушенных сигаретных окурков.       Во время одной из таких прогулок до автобусной остановки Сережа неожиданно выпалил эту историю о появлении порезов на руках и с совершенно потерянным взглядом прошептал, что все эти разговоры ни о чем после занятий заставляют его забыть о происходящем в жизни и возвращают в то время, когда он чувствовал себя самым счастливым и свободным.       Все в Сереже кричало в тот момент «обрати на меня внимание». Словно у Волкова вообще был шанс поступить иначе, понимая, что ему доверили что-то слишком личное. Теперь он чувствовал, что хочет делать все возможное, лишь бы заставить этого парня улыбаться и не думать о волнующих его вещах.       И Сережа улыбался шире обычного, когда они пересекались в коридорах универа и пили горячий шоколад, когда скуривали по пол пачки красных Мальборо от нежелания прерывать разговор и прощаться у этой остановки.       Олег все считал себя таким глупым, таким до невозможности наивным. Но чувствовал себя чуть спокойнее в моменты этих объятий и уже ждал, когда Сережа будет вечером мемы скидывать и стикеры с кривыми котами.       Вот только Олег искренне не понимал, что происходило в моменты, когда Сережа в очередной раз не отвечал на сообщения и так откровенно игнорировал телефонные звонки. И все попытки затронуть эту тему при встрече заканчивались либо отличной актерской игрой с ничего не понимающим взглядом, либо пассивной агрессией.       Иногда Разумовский был колючий, скалился. Олег старался не лезть с расспросами, пытался быть тактичным. А тот все язвил и отмахивался, пропадал на несколько дней, в универе не появлялся. Олег все переживал, что этот дурень с собой что-нибудь сделает — чувствовал какую-то ответственность после того, как Сережа душу свою вывернул. Вот ходи теперь и гадай — лежит в своей квартирке уже без пульса или просто огрызается и от всех прячется.       Но Сережа всегда возвращался. С сигаретой в тонких пальцах и широкой улыбкой. Так и хотелось по этому довольному лицу вмазать. Олег все злился на себя, что к хвостику привязался и вот боится, что что-то произойдет. А Сережа губу закусывал и все тупил взгляд. Олег не мог на него обижаться. Нервы трепал, но он же хвостик, он же мурлыкает.       А снег уже выпал. И все превращалось в поток сменяющих себя событий, но все это время они крепко держались друг за друга, не строили планов на будущее и наслаждались холодным и снежным настоящим. Они стали чаще появляться вместе в одном небольшом баре в районе, где Разумовский жил. Сережа коктейли любил и танцевать, а Олег все наблюдал, как беспечно и искренне тот скачет и смеется. Волков всегда смотрел на него с некой умиротворенностью, вспоминая неловкость первых встреч и все думал, как же они умудрились свести универские будни в походы по барам и кофе по утрам. Олег всегда оставался у Сережи после бара, храпел всю ночь, а утром кофем с печеньем завтракал. Сережа кофе варит, никаких там 3в1.       Олег чувствовал острые приступы неизменного удовольствия от маленьких тайн — Игорю он не говорил, где ночует, когда не возвращается в общагу, не был готов пока. И от рыжих волос, которые оставались на свитере, от улыбок и потрескавшихся губ.       Теперь же они целовались на проезжей части под Hozier в одних наушниках на двоих, пока уставшие прохожие плелись по своим делам, утопая в снегу и своей серости. От Сережи, как всегда, пахло выпечкой и сигаретами, от чего шарф Олега бы уже насквозь пропитан этими прогулками и теплотой их объятий. Волков смотрел на лицо парня и понимал, что хочет схватить его ладонями и целовать, целовать, целовать. Волков не умеет выражать свои эмоции и как-то красиво ухаживать — не научили. Он может искренне заботиться. От чего лишь крепче цеплялся своими замерзшими пальцами за Сережино пальто и боялся дышать.       Олег наслаждался каждым моментом этой игры и старался запомнить только самое лучшее, ведь понимал, что Разумовский может исчезнуть в любой момент. Перестать отвечать на сообщения или делать это лишь через несколько часов, теряться в собственных мыслях и избегать разговоров при встрече в университете, ссылаясь на занятость. Это и правда походило на какую-то непонятную игру, где тебе надо выбраться из ямы, в которую тебя кидают этой натянутой лживой улыбкой и безразличным пожиманием плеч. Но Волков каждый раз вылезал и твердил себе, что больше не поведется ни на какие уловки, но почему-то все равно бежал к Сереже по первому звонку, проклиная себя за свою глупость и безвольность. Но все меркло на фоне этих тонких пальцев, поглаживающих его щеки и этих долгих разговоров на кухне под тихую музыку из динамика телефона. Олег чувствовал себя как на качелях и все никак не мог удержаться на одной стороне.