Или с тобой или никак.

ДИН Впервые Дина накрыло в сэмовы пятнадцать лет. В очередном паршивом номере очередного паршивого мотеля. Он неожиданно для себя увидел, что его мелкий, состоящий из одних коленок, локтей и нытья, вдруг изменился. Не вырос, не повзрослел, а именно изменился. Стал чем-то большим, чем просто занозой в заднице. Сэм, как обычно, уткнулся в свои хитровыдолбанные книжки, а Дин не мог отвести от него взгляд. И ощущения до ужаса двойственные: хочется одновременно прижаться к мелкому всем телом, впитать в себя его запах, почувствовать его тепло, но в то же время и оказаться как можно дальше от этого лохматого недоразумения. Желательно на другом конце света и с полной потерей памяти. Неправильность всего происходящего давила на Дина мертвым грузом. Так не должно быть! Ну не может же он всерьез хотеть своего младшего брата. Стараясь избавиться от наваждения по имени Сэм, Дин пустился во все тяжкие. Не смотря на ежедневные крики отца, напивался в барах до потери сознания. Трахался со всеми девицами, которые были на это согласны, неосознанно выбирая рыжых, нескладных и с минимальным намеком на грудь. Рвался на самую дикую и опасную охоту, чтобы хоть как-то заглушить в себе одну единственную связную мысль: «Сэм, Сэм, Сэм». Эта мысль набатом гремела в его голове, в его сердце, во всем его теле. А младший, как назло, стал еще большей сучкой, чем обычно. Срывался по пустякам, вечно скандалил с отцом, устраивал истерики по поводу вечных переездов и доставшей его охоты. С Дином он вообще перестал разговаривать, обменивался только дежурными фразами и не смотрел в глаза. От этого Дину было еще паршивее. Он безумно хотел быть ближе к Сэму, но тот словно Великую китайскую стену между ними построил. В таком бешеном ритме Дин прожил полгода. А потом его отпустило. Вернее, он сам себе сказал, что отпустило. Если уж нельзя избавиться от всего этого бреда, надо научиться с ним жить. Желательно так, чтобы никто ничего не узнал и не заметил. И Дин заставил себя стать тем же, кем и был раньше. Послушным сыном, надежным старшим братом, храбрым охотником, вечным балагуром и любимцем девушек. Потом случился Стэнфорд. Когда долговязая фигура мелкого скрылась в автобусе, идущем до Калифорнии, Дин понял, что жизнь трещит по швам. Ему словно вырезали сердце, так пусто и холодно стало в груди. И опять в голове билась только одна мысль: «Сэм, Сэм, Сэм». Его Сэмми, его вечная проблема и его счастье, его недостижимая мечта. В этот раз Дин не стал устраивать попоек и секс марафонов. Он просто окаменел. Тело на автомате выполняло все необходимые ежедневные действия, а голова оставалась звеняще пустой. Даже боли не было, только холод и пустота. Эмоции захлестнули Дина с головой лишь один единственный раз, когда он, тайком от отца, приехал в этот чертов колледж. Сэм был там, улыбающийся, счастливый, влюбленный. А Дина накрыла волна чувств, когда он увидел мелкого вместе с яркой блондинкой. И опять непонятно, чего хочется больше: пристрелить эту улыбающуюся сучку, или искренне пожелать брату счастья. Дин уехал, так и не показавшись мелкому на глаза. Когда пропал отец, Дин долго решался поехать к Сэму. Ему действительно нужна была помощь, но так не хотелось врываться в устоявшуюся жизнь брата и рушить ее. Но, привычно нацепив маску рубахи-парня, Дин все-таки ввалился в дом брата, сорвал его с места, усадил в импалу и увез. Увез с твердым намерением вернуть обратно, если поймет, что без него Сэму лучше. Потом было счастье. Любимая машина, бесконечная дорога, рев «цепеллинов» из древнего касетника и младший брат на соседнем сиденье. Если бы Дин мог, он провел бы так всю оставшуюся жизнь. Счастье закончилось со смертью Джессики. Мелкий закрылся, страдал молча, опять построил Великую стену между ними. И Дину вновь пришлось затолкать свои эмоции и желания на самое дно, вновь стать надежным старшим братом, который должен присматривать за своим младшим. Пусть так, лишь бы рядом с ним, лишь бы вместе. И снова бесконечная дорога, поиски отца, охота. Мелкий стал приходить в себя, опять сучился по пустякам, читал бесконечные книжки и до боли напоминал себя пятнадцатилетнего. Иногда Дину казалось, что Сэм видит его насквозь, знает все потаенные, стыдные мысли. Знает самый грязный секрет своего сурового старшего брата и не боится этого. Холодная пустота в груди Дина стала таять, теплеть, уступая место робкой надежде на счастье. Но эта надежда умерла вместе с отцом. Теперь уже Дин строил стену, держал мелкого подальше от себя, не позволял помочь. Потом было много всего. Охота, демоны, дети-экстрасенсы, погоня за желтоглазым. На анализ собственных чувств просто не оставалось ни времени, ни сил. Все стало так, как и должно было быть: они просто семья, просто братья, связанные общим делом. И никаких ненужных эмоций. В последний раз Дина накрыло, когда он стоял над мертвым телом брата. Именно сейчас он со всей откровенностью сказал сам себе, что без мелкого нет и не будет уже ничего. Что вот этот долговязый, лохматый и безумно любимый парень для него весь мир, сама жизнь. Решение пришло само собой. Если демон перекрестка откажется от его души, Дин просто перестанет дышать, ляжет в одну могилу с братом. А если все выгорит, он обязательно расскажет Сэму все то, что так долго прятал даже от самого себя. И пусть у них никогда не будет спокойной жизни, домика с белым забором и даже того, что люди называют «нормальными отношениями», они будут вместе. Только так. Или с Сэмом или никак. СЭМ Впервые Сэм понял, что он больной урод, в пятнадцать. Он стоял во дворе дома Бобби и не мог оторвать взгляд от брата. Дин, голый по пояс, мыл блестящий бок своей «детки» и солнце ярко блестело в его коротких волосах. Зрелище было просто завораживающим. Сэм и раньше знал, что его брат лучший, но вот так откровенно хотеть его… Это явный перебор даже для их сумасшедшей семейки. Если бы Дин узнал о мыслях брата, в лучшем случае сломал бы тому нос. О том, что случилось бы в худшем, Сэм боялся даже подумать. Сгорая от стыда, Сэм запретил себе вспоминать все случившееся. С головой ушел в учебу, с какой-то дикой злостью кидался на отца и старался не пересекаться лишний раз с Дином. Это было крайне сложно, учитывая, что большую часть времени они проводили вместе в замкнутом пространстве машины или мотельного номера. А Дин, как на зло, лез к Сэму с разговорами за жизнь, делился своими любовными похождениями, старался быть все время рядом. Это было невыносимо. Но еще хуже стало, когда Дин бросил попытки общения с мелким и стал ночи напролет проводить в придорожных барах. В мотель он возвращался всегда под утро, крепко выпивший, пропахший табаком, женскими духами и одноразовым сексом. Сэму хотелось завыть в голос и разбить голову о ближайшую стену, как только он представлял себе брата с очередной шлюшкой. Почему? Почему им можно, а Сэму нельзя? Держать себя в руках было трудно, но Винчестерам не привыкать к трудностям. Сэм усилием воли затолкал все мысли о брате в самый темный уголок своей души и попытался жить, как раньше. Учеба, охота, переезды. Все это достало, но помогало не сойти сума. Потом был Стэнфорд. Сэм прекрасно понимал, что он позорно бежит. Но даже под страхом смертной казни не сказал бы, от чего именно. От отца, от охоты, от Дина? Или все таки от себя? Новая жизнь захватила его полностью. Он стал нормальным, обычным студентом с обычной жизнью. Это было странно, но приятно. С появлением в его жизни Джессики все окончательно встало на свои места. Сэм был доволен, и лишь иногда во сне он позволял себе заглянуть в тот самый потаенный уголок памяти, где хранилось солнце, запутавшееся в коротких волосах Дина. А потом налетел ураган из шуточек, подколов и новости о том, что отец пропал. Сэм даже толком не понял, как оказался на пассажирском сиденье импалы. Но это было так правильно, что ему не хотелось ничего менять. Машина, бывшая им домом, бесконечная дорога, жуткая музыка и Дин. «Дин» - это слово означало очень многое, оно грело, обещало, оберегало. В глазах брата прыгали зеленые огоньки, и все это было так похоже на… счастье? Счастье сгорело на потолке вместе с Джессикой. На Сэма обрушилось чувство потери, собственной вины и одиночества. Нахлынули не самые приятные воспоминания из детства, когда отец был одержим местью, поиском того, что убило маму. Теперь Сэм разделил эту жажду найти и убить. Он готов был ехать куда угодно, лишь бы не видеть больше огонь на потолке. И тут, как всегда, на помощь пришел его старший брат. Кажется, он понял все без слов, принял все заморочки Сэма и, как мог, старался помочь ему. Сначала от этой помощи мутило, хотелось со всей силы врезать по уверенной, все понимающей физиономии Дина. Но постепенно Сэм начал успокаиваться, мерное движение импалы вселяло уверенность. А солнце снова стало играть с короткими волосами брата. Когда погиб отец, Сэм просто не знал, как жить дальше. Но Дину было во много раз тяжелее, чем ему. Он отдалялся от мелкого с каждым днем, с каждым часом. Это было страшно. Сэм безумно боялся вновь потерять единственного по-настоящему дорогого ему человека. Холодные и пустые глаза брата отражали бездну в его душе, не видели ничего вокруг себя. И пришлось мелкому отложить собственные проблемы на потом. Он загонял себя и брата бесконечными охотами, переездами, поисками. Постепенно война с демонами не оставила места для других переживаний. Братья Винчестеры вновь стали просто братьями, как будто и не было долгих лет разлуки, недосказанностей, молчаливых переживаний. Окончательно Сэм понял, что он самый несчастный больной урод на свете в тот момент, когда узнал, что Дину остался всего лишь год. Мир стремительно сжался до этих безумно любимых прозрачно-зеленых глаз. Если вдруг их не станет, не станет уже ничего. И Сэма тоже не станет. Решение нашлось молниеносно. Он просто не даст Дину уйти. Если понадобится, Сэм спустится в Ад и голыми руками свернет шею дьяволу. Он поднимется на Небеса и либо договорится там со всеми ангелами, либо подпалит им перья. Но Дин, его Дин будет жить. Пусть после всего случившегося им не светит «жили долго и счастливо», но они будут вместе. И Сэм обязательно расскажет брату, как ярко и весело блестит солнце в его волосах. Только так. Или с Дином или никак.