Я гонял кроликов на той горе. Я ловил гольянов в той реке. До сих пор мне снятся сны о тех днях. Ох, как же я скучаю по родному городу.
Эй-эй, ты слышал? В этом старом парке находится абрикосовое дерево. Да, то самое абрикосовое дерево на окраине, единственное дерево на окраине, да-да, именно то. Оно прекрасно, не так ли? Где-то в четыре раза превышающее твой рост. Нет-нет, я не шучу, оно настолько высокое. К тому же, красивое. Это самое красивое дерево в нашем городе. Нет, конечно же, я не приглашаю тебя пройтись туда со мной. Как ты вообще можешь о таком думать? Неужели не знаешь истории этого дерева? Находящегося в месте, где ты прожил всю свою жизнь? Отлично, тогда я расскажу её. Там у дерева находится прекрасная девушка, которая чего-то ждёт. Говорят, что её волосы настолько алые, что похожи на кровь, а глаза напоминают закаты. Как её зовут? Я слышал, что её имя Рейки. Звучит прекрасно, не так ли? Да, но даже не смей ходить рядом с ней, особенно в полночь. Она соблазнит тебя своей красотой и утащит за собой в загробную жизнь в качестве компаньона. Она подумает, что ты тот самый мальчишка, пообещавший встретить её здесь, и когда она поймёт, что это не так… ты ведь понимаешь, что я имею ввиду, не так ли? Скр! Поэтому даже не думай ходить возле того абрикосового дерева, ради твоего же блага. Ты должен соблюдать правила — да-да, правила! Во-первых, никогда не подходи к абрикосовому дереву в парке в полночь. Во-вторых, когда видишь кого-то с алыми волосами и странными янтарными глазами, беги как можно быстрее, прежде чем она тебя заметит. И третье — самое важное, потому что всё это может показаться тебе какой-то нелепой шуткой — не зови её трижды по имени, иначе она появится и заберёт тебя с собой. Смотри! Смотри на меня и пообещай, что никогда в жизни не сделаешь этого. Хорошо? Рейки может быть страстной любовницей, но при этом она полна ненависти за то, что ее бросил тот, кого она любит больше всего.***
По крайней мере, это то, о чём могут поведать городские слухи. Эта история была пересказана столько раз, что настоящая суть истории о приведении куда-то исчезла. Кто-то говорит, что эта девушка покончила жизнь самоубийством за то, что провалила тест. Кто-то рассказывает, что девушка потеряла баланс и при падении сломала шею. Но самая популярная теория, о которой шёпотом болтают все девочки из класса, взмахивая платками в руках, гласит о том, что это — трагичная история о прекрасной рыжеволосой дурнушке, поверившей в любовь, но брошенной в ответ. Мия предпочитает думать — потому что у него в любом случае слишком много свободного времени, и он действительно дружит с головой, — что призрака на земле просто-напросто держит что-то вроде сожаления. Возможно, она не успела попрощаться с родителями. Потому что, возможно, она куда больше преданная дочь, чем возлюбленная. Или, вероятно, она привязана к этому месту своей ненавистью, достаточно сильной для того, чтобы держать всё небольшой население городка как можно дальше от абрикосового дерева — возможно, она была утянута в ад и обратно в этот небольшой город, и её город просто забыл, насколько демоническим был по отношению к маленькой девушке. Он прочитал об этом где-то — о целом городе, восставшем против человека — так что предположение о совершённой городом ошибке вполне имеет место быть. Нет никакой нужды в какой-то романтичной ерунде для того, чтобы скрасить хорошую историю о призраке. Честно говоря (поверьте, он умеет быть честным, особенно когда люди вздрагивают от его слов), мстительные призраки нравятся ему куда больше, чем скучные. В его жизни никогда не было никаких острых ощущений, которые могли бы вызвать в нём ощущения покалывания, возбуждения и жизни. Он знает, насколько ироничным и, казалось, сомнительным это кажется, но разве не было бы любезно со стороны призрака посеять хаос в их ужасно скучном городе? Мия пинает камешек, пока спокойно шагает в сторону парка. Уже четверть двенадцатого. Улица пустая, и фонари неуверенно мерцают. Единственное отражение Мии в зеркалах заднего вида заставляет улицу казаться более заброшенной, более потусторонней — как будто здесь находится что-то, что внезапно вылезет из зеркала и проклянёт его (Мия не забывает скрестить пальцы, пока думает об этом). Она теряет свою атмосферу безопасности под чернильным небом и тёмными облаками и ужасающе оглушительной тишиной. Звук воды, капающей из крана, громкий в тишине парка. Ветер усиливается, словно в предупреждении, деревья дрожат в страхе, в то время как Мия делает шаг за шагом к печально известному абрикосовому дереву рядом с границей парка. Ухмылка расползается по его лицу, как только дерево нависает над ним. Дерзкое и целеустремлённое, оно будто формирует изгиб, уж больно похожий на выгнувшуюся спину Чеширского кота, который словно наконец нашёл то, что искал. Высота дерева составляет около тридцати футов*, его почки усеивают ветви — оно кажется красивым и пугающим одновременно; тот самый образ, который нарисовало его воображение, когда он слышал слухи, распространяемые шёпотом по школе. Однако, это не останавливает Мию от того, чтобы наступить на могилу. — Призрак? — зовёт Мия, упирая руки в бока. Он хлопает себя ладонью по лбу, когда никакой реакции не следует. «Точно, — вспоминает он. — Я должен был назвать её по имени, чтобы она появилась». — Так как её там зовут? Рико? Рика? Рита? Мия качает своей головой с каждым именем, которое приходит ему на ум. Это были красивые имена, но, вероятно, среди них не было верного. Это имя было более причудливым — оно звучало так, будто так стоило назвать меховый комок, а не человека… Ох! — Рейки! — он зовёт её трижды в быстрой последовательности, голос становится всё громче и нарушает пронзительную тишину, царившую в парке. Его ухмылка становится всё шире, когда он слышит внезапный шорох вокруг него. Мия вздрагивает от внезапного потока воздуха, который касается его затылка и, казалось, обжигает его кожу льдом. — Ты здесь? Становится снова тихо, если не обращать внимание на постоянное «кап-кап-кап» из крана. На протяжении нескольких секунд он стоит посреди непривычно жуткого спокойствия. Четыре, три, два, один. Ничего не происходит. Мия хмурится. — Что ж, это разочаровывает, — скрещивает руки Мия. — Что именно? Внезапно с самой длинной ветки абрикосового дерева свисает вверх ногами мальчишка. Его внезапное вмешательство заставляет Мию шлёпнуться на свою пятую точку. Мальчик хмыкает. Мия пялится. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — Ну, я… просто зависаю. — Мальчик издаёт смешок от своей шутки, но она не впечатляет Мию. Он пришёл сюда, чтобы увидеть приведение, но вместо этого встретился с рыжеволосым подростком, разыгрывающим ничего не подозревающих жертв. Подождите… рыжие волосы? («Говорят, что её волосы настолько алые, что похожи на кровь…») Мысли в голове Мии крутятся словно шестерёнки, пока он грациозно поднимается на ноги и пялится на свисающего подростка. Янтарные глаза (»… а глаза напоминают закаты.»). Удивительные черты, но все подходят главному герою в его собственной истории о призраке. Мия усмехается. — Ты мёртв? Вероятно, есть и лучший способ спросить о том, является ли он призраком, но разве прямолинейность — не ключ ко всему? Рыжеволосый мальчик хмыкает, скрестив свои руки на груди перед тем, как мягко проплыть вниз, чтобы встать на ноги. Облако над головой рассеивается, позволяя луне скромно сиять в сторону мальчишки и освещать его полупрозрачную кожу, его огненные волосы и его причудливые янтарные глаза. — Ох, — Рэки выдыхает с тоном, полным осознания. — Полагаю, да. — Полагаешь? — Иногда из моей головы вылетает, что я мёртв вот уже на протяжении десяти лет, честно говоря. Просто я чувствую себя таким… — Рэки обрывает себя, замешательство возникает на его лице и просачивается в его голос. Мия смотрит на то, как призрак колеблется — он и подумать не мог, что призраки могут заикаться и путаться в словах, но вот он здесь — и наблюдает за высоким мальчиком с пылающими рыжими волосами, ярко освещёнными янтарными глазами, и освещёнными настолько, что кажется, будто половину Солнца оторвали от Солнечной системы и поместили в розетку этого мальчишки. «Он действительно мальчик», — думает Мия. «Там у дерева находится прекрасная девушка, которая чего-то ждёт.» Мия не мог не усмехнуться. Его город — довольно забавное отдалённое местечко. Никто даже не смог сохранить пол приведения, от которого они остерегают на протяжении целого десятилетия. Рэки — высокий, рыжеволосый, с янтарными глазами, очень напоминающий призрака-мужчину Рэки — наклоняет голову в ответ на его странную реакцию. — Ты действительно призрак из той самой истории? Говорят, что ты был девушкой. На секунду Рэки выглядит оскорбленным этой информацией. — Почему это я девушка в этой истории? Это… это из-за моего симпатичного лица? — Рэки выпячивает губы. Мия в ответ поджимает свои губы, раздражённый искренним любопытством призрака. — Нет. — Его немедленный ответ стирает выжидательное и почти гордое выражение с лица Рэки. — Ты уверен? Потому что, когда я был жив, я был действительно популярным, знаешь ли. Даже не зная Рэки лично, Мия улавливает ложь в колеблющемся голосе и внезапном снижении тона. Он закатывает глаза и вздыхает: — Я уверен. Вероятно, люди преувеличивали, чтобы развлечь себя. Красивая девушка с короткими алыми волосами? Оценка Мией внешности Рэки заставила призрака впервые за десять лет почувствовать себя неловко. Мия фыркает: — Да, слухи пугают. — Эй! Что это значит? — Ничего. — Мия пожимает плечами, прежде чем повернуться спиной: — В любом случае, я убедился в том, что призрак здесь совершенно не похож на призраков из фильмов ужасов, поэтому я ухожу. Я надеялся увидеть кого-нибудь с кровоточащими глазами или в гротескном прикиде, но оказалось, что это всего-навсего какой-то глупый ребенок, который, вероятно, сломал шею, спрыгнув с дерева. — Ребёнок? — сжимает зубы Рэки. — Я старше тебя! И я не был настолько глуп, чтобы спрыгнуть с тридцатифутового дерева. Я был… Рэки моргает, глядя на пустое место, где секунду назад был Мия. Он оглядывает окрестности и видит мальчишку, который беззаботно уходит прочь. Он сердито хмурится, исчезает со своего прежнего места и снова появляется перед ребёнком. — Подожди. Эй, подожди. Подожди! — Рэки широко расставляет руки, но Мия проходит прямо сквозь него: — Эй, коротышка, просто подожди! Я как раз собирался рассказать тебе свою историю! — Эх, — протягивает Мия. — Как жаль, что меня это больше не интересует. Мия наблюдает за тем, как Рэки открывает и закрывает рот. Ошеломлённый призрак, кажется, не может выговорить и гласной, а с его губ срывается только сдавленный гортанный звук. Мие внезапно становится жалко его, как бы сюрреалистично это ни звучало даже для него, поэтому он говорит: — Хорошо. У тебя есть пять минут. Причудливые янтарные глаза Реки тут же загораются при его словах. — Я Кьян Рэки, кстати. Кьян? Боже, призрак с таким именем всё больше и больше напоминает хомяка, чем духа, который умер и застрял, чтобы бродить по земному миру. Но Мия пока что предпочитает не озвучивать свои мысли, так как Рэки, похоже, излишне взволнован тем фактом, что наконец-то расскажет кому-то свою историю. — Видишь ли, дитя… — Я Мия. Чинён Мия. — Ага, Мия, хорошо, смотри, я не ломал себе шею. Видишь? — Рэки подчёркивает это, показывая свою шею: — Поэтому, этот слух неверный. Ты должен избавиться от этих сплетен, хорошо? Я не настолько глупый парень. Я клянусь. Я просто умер, потому что попал в автомобильную аварию — по крайней мере, это то, что я помню. Следующее, что я вспоминаю — бум! Я проснулся в этом парке. Мия моргает раз, а затем и другой, прежде чем ему удаётся открыть рот, чтобы с усмешкой заметить: — Это… это очень скучный способ умереть. Рэки бросает в ответ на комментарий Мии неприязненный взгляд, оскорблённо восклицая: — Что ж, извини за то, что так умер. Разве тебе не должно быть жаль меня? Пожалей меня немного, ладно? — Хм. — Мия мгновенно решает, что не собирается это делать. Именно поэтому он произносит это лишь для того, чтобы ещё больше разозлить призрака. Плечи Рэки никнут из-за дерзкого поведения находящегося перед ним мальчишки. Он чувствует, что каким-то образом лажает — то ли в амплуа призрака, то ли в амплуа старшеклассника для этого ребёнка — он не знает. Мия лишь хихикает над побеждённым видом призрака, продолжая идти всё дальше и дальше. Рэки следует за ним, надув губы, но останавливается, когда Мия пересекает вход в парк. — Ты не собираешься идти за мной? Рэки отступает назад, в его глазах на мгновение появляется печаль, и Мия думает, что это плод его воображения. Реки качает головой, внезапно будто став меньше своего реального роста: — Я… я не могу уйти. — Не можешь? — Есть кое-кто, кого я жду. Кое-кто очень важный для меня. Если я уйду, мы можем разминуться. Рэки, с его алыми волосами и янтарными глазами, полупрозрачными для невооруженных глаз Мии, кажется абсолютно живым. До Мии внезапно доходит, что слухи всегда несут в себе суть правды, и даже при передаче и обмене словами всегда остаётся крошечный кусочек корня сплетен, правды, которую никто не может похоронить. Мия прикусывает нижнюю губу от этого осознания. Рэки — прекрасная рыжеволосая дурнушка, которую бросили. *** Это смешно, думает Мия (потому что что же ему ещё делать со всем свободным временем, если не тратить его на свои мысли?), что его одноклассницы с их нелепой любовью к романтике и трагедии правы — что призрак у абрикосового дерева реален; что он глупо влюблён, тоскует и ждёт, застряв в том парке, того самого редкого шанса, что тот, кого он обожает, придёт, и они снова увидятся. Если — не когда — если они снова увидятся. Мия не из тех, кто любит позитив. И не из тех, кто внезапно собирается начать любить его сейчас из-за того, кого едва ли знает. — Ты слышала? — Что именно? — Я слышала от подруги, которая слышала это от брата двоюродного брата подруги, — Девушка понижает голос, но при этом говорит так громко, что Мия всё ещё может слышать их, сидя на расстоянии трёх сидений, — Кто-то видел рыжеволосого призрака — кажется, она следила за мальчиком в парке в прошлую среду. Мия оживляется при этой новости, украдкой бросая взгляд на четырёх девушек, разговаривающих между собой. Они болтают, приходят в восторг и жалеют призрака — всегда заинтересованы в бесполезных вещах, на которые Мия закатывает глаза, в то время как все они одновременно задыхаются от драматизма. — Она, должно быть, приняла мальчика за своего возлюбленного. Вы же знаете о том, что она была безумно влюблена в него, но её родители были против этого, поэтому они попытались сбежать вместе? Мия делает вид, что ему неинтересно, утыкается лицом в сложенные на столе руки и поворачивает голову к окну, убедившись, что он всё ещё может их слушать. Дело не в том, что он особенно заинтересован. Вообще нет. Это просто небольшое расследование, дабы удовлетворить любопытство. — Что? Я думала, она сбежала, потому что была беременна и искала мужчину, который её обрюхатил. Девушки замолкают в разговоре, услышав его громкое фырканье. Мия тут же начинает сопеть. Он чувствует на себе пристальный взгляд, но вскоре девушки оставляют его в покое. — Где ты вообще нахваталась этой нелепой чуши? — Мия пытается вспомнить, кто является обладательницей голоса — это Сасаки. Предыдущая девушка, Мина, заикается от смущения: — Я просто где-то это услышала. — Конечно же, она не была беременна, — говорит Сасаки нахально и надменно. — Она — воплощение целомудренной женщины со своей трагедией, которая просто пыталась любить. Мия не может не фыркнуть ещё раз, но в этот раз, к счастью, гораздо тише, чем раньше, и этот фырк теряется среди шума голосов его одноклассников. Он не может поверить в то, насколько они невероятно глупы; целомудрие, трагичность и женственность — абсолютно не те характеристики, которые он использовал бы по отношению к Рэки. Возможно, трагичность, разве что, потому что он мёртв, а смерть — это, в какой-то степени, трагедия, верно? Но целомудренность и женственность — смешно! Полная чушь! — Я не думаю, что она целомудренная трагическая женщина, Са-чан. — Мия поднимает взгляд со своего места, чтобы увидеть присоединившуюся к группе невзрачную брюнетку, которая прямо сейчас спорит с Сасаки с серьёзным хмурым взглядом, получая в ответ от девушки плаксивое «Аой-чан!». Аой теребит пальцами: — Я даже не думаю, что этот призрак — женщина. Мия резко садится при её словах, тут же удивляя пятерых девочек и мальчика позади него странностью своих действий. Аой нервно смотрит на него, прежде чем продолжить рассказ для своих друзей: — Мой брат вернулся домой из-за границы, и я спросила его, знает ли он о какой-либо масштабной аварии десять лет назад, которая произошла в этом городе, и он сказал, что единственная авария, которую он знает, — это инцидент с автомобилем, в котором погиб член его клуба. И это не девочка, это мальчик по имени Рэки. Сасаки нервно хихикает («Что от неё и ожидалось», — ехидно думает про себя Мия) и тычет пальцем в Аой: — Да, потому что история про парня-призрака звучит намного лучше, чем призрак повесившейся девушки. — Не всё так просто, Са-чан! — В любом случае, мы не хотим… — Эй, Масаки, — зовёт Мия Аой, игнорируя разглагольствования Сасаки. Он подходит к компании и жестом указывает на дверь: — Пойдём со мной. Глаза Аой расширяются. Мия пожимает плечами, замечая удивление, ярко искажающее лицо всех девушек. Его любопытство пробуждается от непримечательной истории Аой. Он ведёт ее на крышу, ничего не говоря, не обращая внимание на задающую вопросы заикающуюся девушку и останавливаясь только тогда, когда он уверен в том, что никто не подслушает их разговор. — Расскажи мне историю о Рэки. Ту, о котором тебе рассказывал твой брат, — просит Мия с улыбкой. Аой напрягается, услышав тон его голоса. Она больше ни о чём не спрашивает, видимо, опасаясь, что если спросит, то Мия рассердится. — П-призрак, — неуверенно начинает она, — это не девушка. Это мальчик по имени Рэки. — Уже знаю. Так что с ним? Аой пищит. — Н-ну, мой брат был одноклассником Рэки десять лет назад. Он очень хорошо его знал. Он сказал мне, что Рэки был действительно жизнерадостным человеком, громким и общительным — у Реки, казалось, много друзей. Но… — Аой опускает глаза, начиная теребить пальцы, — какие-то мерзкие люди начали издеваться над Рэки. — Издеваться? — Мой брат не являлся одним из них, клянусь! Он мне так сказал. Мой брат — добрый человек, — защищается Аой. Мия закатывает глаза: — Мне всё равно, насколько он добр. Почему люди начали издеваться над Рэки? — Мой брат сказал мне, что некоторые люди видели, как Рэки ц-це-целовался с другим мальчиком в парке или что-то типа того. Поползли слухи, что он гей. Вот тогда-то и начались издевательства. На лице Мии появляется хмурое выражение. Аой тут же морщится от этого выражения, громко извиняясь и одновременно отвешивая обильные поклоны, из-за чего Мии приходится удерживать её за плечи, пока у него самого не закружилась голова. — Говорил ли твой брат о вероятности самоубийства Рэки из-за издевательств? — Нет, извини, — Аой качает головой, — но это не самоубийство. Это автомобильная авария. Машина, в которой он был, сбил большой грузовик. Рэки умер, но мой брат сказал, что водитель выжил. — Он говорил о том, кто был водителем? Аой снова качает головой. Мия в отчаянии выдыхает воздух через нос, после чего коротко прощается с девушкой. — Подожди, Мия-кун, — Аой дёргает его за рукав. — Я забыла сказать тебе кое-что, что может быть важным в истории. Имя человека, которого поцеловал Рэки, — оно стало известным только после смерти Рэки. Его зовут, ну, вроде как, Ланга-сан. Информация, которую раскрывает Аой, ещё больше разжигает любопытство Мии. Он проводит целый день, обдумывая инцидент с Рэки, издевательства над ним и мальчика по имени Ланга. Когда занятия заканчиваются, он бросается в библиотеку, чтобы просмотреть старые газеты, которые могли бы содержать хоть какую-то информацию, и заодно посмотреть, есть ли в наличии компьютер, которым он мог бы воспользоваться (к сожалению, его там не было). Газеты хранятся в самом конце — где-то там, где обычно в проходе собирается пыль. Мия просматривает толстую папку, время от времени покашливая от разлетающихся вокруг частиц пыли, когда он открывает бумаги. Прошло около часа, когда ему наконец удаётся найти точную дату аварии. Двое погибших и один выживший после автомобильной аварии в Йонабару. Под заголовком написана дата: 23 июня 1995 года. В тексте отсутствуют абзацы из-за разрывов в некоторых местах и изношенности со временем. Но у всех газет есть одна общая черта: там нет ни упоминания имени выжившего, ни даже его фотографии. Мия перечитывает статью несколько раз, чтобы убедиться в этом, но поиски не дали результатов. От затруднительности своего положения он стонет. — Ладно, ладно, — признаёт он. — Я сейчас слишком увлечён этим, чтобы так просто сдаться. Потому что что-то затягивает его в этой историю — возможно, его любопытная натура, возможно, жалость, или, возможно, Рэки — создание, которое не может не симпатизировать людям легко и вполне естественно. В конце концов, он снова оказывается в парке после полуночи — через шесть дней после своей первой встречи с призраком. Рэки уже парит вокруг абрикосового дерева, весело напевая себе что-то под нос, поэтому не замечает присутствия Мии. Во всяком случае, пока он его не зовёт. — Мия! — Рэки с энтузиазмом машет рукой. — Ух ты, ты здесь! Я уж думал, что больше никогда тебя не увижу. Неужто соскучился по мне? Правда же? Скажи, что да! Мия потирает виски, пока Рэки начинает вокруг него парить. — Остановись, — стонет он, но призрак просто продолжает раздражать его своим непрерывным наворачиванием кругов. — Если ты не прекратишь, то я уйду. — Что? Нет, не надо! Ты первый человек, который заговорил со мной за последние годы, — скулит Рэки. Мия фыркает: — Если ты продолжишь раздражать меня, то буду и последним. — Ты становишься всё более и более дерзким, тебе не кажется? — Рэки плюхается в метре от него, прячась за абрикосовым деревом и явно становясь немного смирней. Мия закатывает глаза. — Неужели это новость для тебя? В любом случае! — Он обрывает Рэки, который едва открывает рот, чтобы возразить. — Я был в библиотеке недавно, чтобы расследовать дело твоей смерти, потому что… — Тебе не всё равно? — …Мне было скучно. — Рэки надувается от его слов. — И я видел твой некролог и новости о несчастном случае. Но кроме этого я прочитал там о том, что в аварии был выживший. Ты помнишь его? — Выживший? — Рэки наклоняет голову. — Я был не один, когда умер? С его ответом Мия сникает. Похоже, что воспоминания Рэки туманны — или же его мозг каким-то образом подавил воспоминание о его смерти. Вероятно, авария была травмирующей для Рэки. Даже он съёжился от того, как была описана его смерть — он буквально был придавлен грузовиком. Мия вздыхает, садится, прислонившись к дереву, и думает. Должен ведь быть хоть какой-то способ разобраться в этом. Десять лет назад об этом гудел весь город. По этому поводу даже пустили слух. Так как вообще возможно просто забыть о людях, участвовавших в аварии? Выживший человек всё ещё здесь, в городе? Он уехал? А как насчёт того Ланги из рассказа Масаки? Неужели ему было всё равно на смерть Рэки? Слишком много вопросов, и всё же он не может дать ответ ни на один из них. Должен ли он начать расспрашивать окружающих? Это, вероятно, займет дни или недели, но… Мия смотрит на призрака, скатывающегося из горки в парке и ухмыляющегося про себя так, будто он моложе Мии… ах, неважно! Да, иногда у него это тоже хорошо получается. Он собирается, как бы то ни было, разрешить эту странную ситуацию, в которой сейчас находится, и когда ему это наскучит, он просто перейдёт к другому, более интересному событию, на которое удастся наткнуться. У него так много свободного времени, и он понятия не имеет, каким образом его вообще провести, помимо расследования историй о привидениях, которые отвлекают его от его пустого дома и от незрелых детей, которые никогда ничего не понимают.***
На следующий день он ловит себя на том, что пытается подслушать перешёптывания своих одноклассников. Одному богу известно, как они вообще могут так много говорить о слухах. С другой стороны, это наглядно показывает, насколько скучен их город — самое то, чтобы переключиться на призрака, о котором все едва знают, и промывать ему косточки ради своего развлечения и удобства. Он находит все слухи бесполезными. Поэтому он выходит из школьного помещения с целью сдвинуть прогресс своего расследования. Продавщица перед их школой — милая пожилая женщина, которая всегда держит уши востро — не даёт ему никакой полезной зацепки. Библиотекарь лишь гримасничает в его сторону, а его родители, переехавшие сюда около пяти лет назад, даже не подозревают о несчастном случае. Он пытается связаться с полицией, но они говорят, что слишком заняты, чтобы развлекать таких детей, как он. Ха! Как будто их город достаточно интересен для того, чтобы занять их делом. Ленивые лгуны. — Ты выглядишь мрачным. Рэки появляется перед ним, свисая вверх ногами; свет от полной луны пронзает его полупрозрачную фигуру, и Мии приходится постараться, чтобы увидеть любопытные янтарные глаза Рэки. — Люди здесь — медузы. — ухмыляется Мия. — И почему же это? — Я ходил везде, чтобы собрать как можно больше информации об этом выжившем, но никто не может ничего вспомнить. Кучка бесполезных людей. Просто ходят кругами, болтаются и, на удивление, при этом все ещё как-то умудряются выживать. Эх! — Мия на ходу пинает камешек. Камешек катится в метре от него, со звоном ударяясь о качели. — В любом случае, зачем тебе нужно знать его личность? — Чтобы узнать, что с тобой случилось. — Я умер, вот что случилось. — До этого, тупица. — Это не круто. Мия прищуривается, глядя на Рэки. Рэки отводит взгляд, бормоча себе под нос раздражённое «Боже, дети в наши дни такие…». — Разве ты не хочешь узнать о том, что с тобой случилось? — Хм, — Рэки бормочет. — Нет, я просто хочу встретиться с Лангой и уйти. — И что же в нём такого особенного? — Слух Мии навостряется, когда он слышит это имя. Это первый раз, когда Рэки лично упоминает при нём Лангу. — Я правда не знаю. Но я просто хочу увидеть его в последний раз. Он появлялся в моих снах последние десять лет. И да, нам тоже снятся сны. У призраков тоже есть чувства, знаешь ли, — говорит Рэки, встречая в ответ неубедительный взгляд Мии. — Воспоминания о нём слишком размыты для меня. Но я уверен, что его глаза обладают холодным цветом, потому что, когда я их вижу, мне кажется, что я смотрю на океан после шторма. И его волосы… — Рэки подносит руку. — Думаю, они мягкие, как снег. Возникает смутное ощущение, будто я прикасаюсь к ним. И если я смогу, я хотел бы ещё раз провести по ним руками — в последний раз, в память о былых временах. О себе. Возможно, тогда я действительно смог бы обрести покой. («Мой брат сказал мне, что некоторые люди видели, как Рэки целовался с другим мальчиком в парке или что-то типа того.») Ха. Возможно, брат Масаки не шутил. Рэки — гей. И влюблён. Мия поджимает губы. — Ты говоришь так, будто он куда популярней, чем ты. Рэки замолкает на этом замечании, моргает, а затем разражается хохотом. Мия почти улыбается от его искренней реакции. Рэки утирает слезу с глаз и говорит: — Должно быть, так и есть. Иначе и быть не может. Мия пытается скрыть выражение своего лица. Не из-за честности Рэки. Из-за осознания того, как эти чувства нанесли ущерб части его жизни. Сожалел ли Рэки когда-нибудь о том, что влюбился в этого парня — Лангу? Или он жалеет об этом, когда понял, что его чувства вызывают в нём страдания? — Ты не удивлён? — По поводу чего? — Я говорю тебе о том, что, возможно, являюсь геем из-за этого Ланги. Мия фыркает. Возможно. Это определённо не то слово, которое должно стоять между словами «я» и «гей», особенно когда эти слова вместе связывает Рэки. Второй вариант без слова «возможно», безусловно, звучит куда лучше. Он говорит об этом Рэки, который снова смеётся. — Ты действительно странный ребёнок, Мия. — А ты слишком часто комментируешь очевидные вещи, мёртвый мальчишка. В парке раздаётся громкий смех. Если кто-то услышит это, то наверняка подумает о каком-нибудь подростке, который просто проживает лучшее время в своей жизни, а не о призраке, смеющемся над дерзостью современных детей. *** После некоторых тщательных размышлений перед сном в течение последних нескольких дней, Мию внезапно поражает осознание того, что посещение кладбища — это ключ к ответу (возможно, Мии следовало подумать об этом изначально как о наиболее вероятном решении для получения ценной информации). Опираясь на возможную вину выжившего и предполагая, что он всё ещё может посещать старое кладбище рядом с церковью, Мия просто должен начать вести наблюдение, чтобы поймать этого уже изрядно надоевшего выжившего, о котором все так много говорят. Он идёт в городской цветочный магазин и покупает стебель красной розы, чтобы оставить её на кладбище. Флорист спрашивает его, не для девушки ли это, на что он просто смотрит и уходит в сторону кладбища, оставив позади ошеломлённого мужчину лет эдак тридцати (по крайней мере, так предпологает Мия). Хм, оно довольно большое. Мия осматривает окрестности и видит, как ровно выстраиваются надгробия. Грунтовая дорога разветвляется на несколько перекрестков, некоторые из которых ведут к старым надгробиям, где трава оставлена без присмотра. Он следует вдоль линии надгробий, которые, как ему кажется, установлены довольно давно, но и не настолько старые, как те, которые он видит, когда сворачивает не туда. Кьян Рэки. Кьян Рэки. Кьян Рэки — но имени призрака нет ни на одной из могил, мимо которых он проходит, поэтому он рискует зайти поглубже, оббегая вокруг так, словно ребёнок, играющий в пятнашки. Он так поглощён поисками могилы Рэки, что не замечает спокойно проходящего мимо человека, на которого он налетает. — Ах, прошу прощения за это, — извиняется зеленоволосый мужчина, быстро протягивая руку Мии, прежде чем продолжить идти дальше. Мия потирает свой больной зад. Удар слишком сильный для его хрупкого телосложения. Он посылает громоздкому мужчине презрительную усмешку, прежде чем повернуться в ту сторону, откуда тот появился. В десяти могилах от того места, где он столкнулся с мужчиной, он наконец видит могилу Кьяна Рэки. Могила Рэки чиста. Трава вокруг неё подстрижена, а надгробие безупречно чистое. Кажется, что его постоянно помнят и не забывают, так как на могиле не было засохших цветов — вместо этого есть разные букеты, которые, казалось, положены совсем недавно. — Бинго, — усмехается Мия своему открытию. Как он и думал, кто-то всё ещё навещает могилу. Мия осторожно касается букета из роз и розовых гвоздик, которые привлекают его внимание, и задумчиво поджимает губы — букет кажется совсем свежим. Он бросает взгляд на розы, находящиеся рядом с букетом. В отличие от тех, где лепестки немного потёрты, те, которых он касается, свежие, как будто совсем недавно куплены сегодня в цветочном магазине. — Неужели это… Мия бежит ко входу на кладбище, повсюду высматривая следы громоздкого мужчины. Возможно, это не тот, кого он искал, и этот человек, возможно, вообще не связан с Рэки, но лучше в любом случае спросить у него, чем позволить ему ускользнуть из-под носа Мии. Этот человек мог хотя бы дать ему след — что угодно для того, чтобы у Мии получилось разгадать загадку жизни Рэки, следовавшей до его смерти. Но вокруг так и нет людей, которые хотя бы отдалённо напоминают внешность парня — только подростки, катающиеся на скейтборде, прихожане, выходящие из церкви, да и проезжающие мимо машины. *** — Ты уверен, Коджиро? Возвращение сюда — это… — Да, я убегал от ответственности, но мне не стоило. Прошло уже десять лет. Каору вздыхает и заводит двигатель. Коджиро всматривается вдаль — в его глазах, казалось бы, отразились мрачные воспоминания. Когда Коджиро больше ничего не говорит, Каору трогается с места, проезжая мимо входа в кладбище и мимо мальчика, который, казалось, кого-то ищет. *** — Я был так близко! — кричит в отчаянии Мия на Рэки, который просто растерянно моргает и уплывает от него в сторону абрикосового дерева. Он следует за призраком и становится рядом с Рэки, прислонившись спиной к стволу дерева. — Ты становишься всё грустней и грустней, Мия, — мягко подмечает Рэки. — Может, тебе стоит остановиться? Тебе правда не стоит искать информацию обо мне. Лучше развлекись со своими друзьями, Мия. — Я делаю это ради себя, — отвечает мальчишка, закатывая глаза и поджимая губы. — Правда, я не люблю сидеть спокойно, если заинтересован в чём-то, а ответ не находится перед моим носом. Так что оставь меня в покое. Спохватившись, Мия запоздало добавляет: — К тому же, у меня нет друзей. Рэки никак не комментирует его признание. Он поднимает взгляд и видит на лице Рэки отсутствие какой-либо жалости. Большинство людей начинают жалеть его, когда он напрямую говорит о причине своего одиночества, но Рэки лишь подкрадывается со стороны и треплет голову Мии (или, по крайней мере, то, что, как он думает, Рэки пытается сделать). — Когда-то у меня было много друзей, — просто заявляет Рэки. — Вот Джо — он действительно потрясающий. Когда-нибудь я хочу стать таким же, как он. И Черри, который намного круче Джо, но временами очень строгий. Я постоянно называл его Мамой, чтобы позлить. Также есть Хироми, у которого очень нежные руки, несмотря на грубую внешность. Его цветы лучшие! Надеюсь, когда-нибудь у него появится свой цветочный магазин. А ещё у меня есть Ланга — он, вроде как, человек, которого я люблю, хотя при этом он всё ещё мой лучший друг. — Они кажутся крутыми. — Так и есть, — улыбается Рэки. — Вероятно, они уже не в этом городе. В конце концов, мы все хотели вырасти и уехать отсюда. Но это не та мысль, которую я хотел донести тебе. — Ты собирался донести какую-то мысль? — Мия внезапно вздрагивает и показывает язык раздражённому Рэки. Последний же продолжает, несмотря на откровенное ребячество Мии: — Дело в том, что всех своих друзей я нашёл в разные периоды своей жизни, когда был жив. Друзья — это не то, что можно просто приобрести в магазине, и наличие множества друзей — это не то, в чём ты нуждаешься лишь потому, что это находится в твоём списке дел. Это нормально, если у тебя нет друзей или если ты не можешь завести друзей прямо сейчас. Они рано или поздно найдут тебя, ну или ты найдёшь их. Вот как это происходит. Мия резко поворачивает голову в сторону Рэки. Его тёплая улыбка окрашивает щёки Мии в розоватый оттенок. — Ты… иногда ты бываешь мудрым, Рэки. Несмотря на его язвительный комментарий, его голос почему-то ломается, что он чуть позже сможет списать на половое созревание. Это был первый раз, когда кто-то сказал ему, что быть без друзей — нормально. Другие люди часто рассказывали ему что-то о том, что ему нужно было строить мосты в отношениях чуть ли не в начале его жизни, чтобы оставшуюся часть жизни он не был одинок. Он пытался, он действительно пытался сделать это. Просто те дети были такими глупыми, упрямыми и неуверенными в себе; и он понимает, что дети иногда бывают такими, но почему люди всегда говорят ему, что нежелание других детей дружить с ним — это его вина? — С тобой всё будет в порядке, Мия, — говорит Рэки. — Твоя язвительность лишь отпугнёт людей, которые не стоят твоего времени — как Черри, например! Если ты когда-либо встретишь Черри, то вы двое сойдётесь так сильно, что Джо будет очень тебе завидовать. Мия посмеивается над Рэки и его энтузиазмом. Это так похоже на Рэки — беспокоиться о таком одиноком ребёнке, как Мия. — Эй, Рэки? — говорит Мия внезапно высоким голосом в следующий момент. — М? Мия перебирает пальцами, нерешительно и смущённо, но открывает рот, прежде чем успевает погасить в себе остатки того мужества, которое он успел собрать. — Ты будешь… эм, ты будешь моим другом? Рэки усмехается, глядя на красные кончики ушей Мии, но удерживается от поддразнивания в адрес впечатлительного ребенка: — Конечно. Тогда я буду твоим первым другом! Ответ Рэки отдаёт чем-то тянущим в боку Мии. Он прячет идиотскую ухмылку, но на его лице инстинктивно отражается радость. — Хм, повезло тебе. Обычно я не прошу глупых призраков быть одним из них. Рэки хихикает, прежде чем позволить Мии спокойно отдохнуть от своих мыслей. Когда ветер начинает дуть свежим потоком в лицо, а тишина становится слишком оглушающей, но при этом уютной, Рэки начинает петь. Сначала это какой-то непонятный гул, но постепенно звук усиливается, когда Рэки повторяет песню. Детскую песню. Мия напрягает свой мозг, чтобы попытаться вспомнить знакомую мелодию, а затем чувствует, как у него перехватывает дыхание. Я раньше гонялся за кроликами на той горе. Я раньше ловил пескаря в этой реке. Я все еще мечтаю о тех днях даже сейчас. О, как я скучаю по своему родному городу. Рэки, должно быть, исследовал каждый уголок этого унылого городка, взбирался на холмы и рыбачил на реках в летние дни. Мия может ясно представить, как Рэки падает на траву, по-детски смеясь, как будто он каким-то образом покорил мир — такой молодой, наивный и живой. И с Лангой. Интересно, хорошо ли поживают мои родители? Интересно, всё ли в порядке с моими старыми друзьями? Когда идёт дождь, когда дует ветер, я думаю о своём родном городе. — Эй, Рэки? — М? — Ты можешь вспомнить имена своих друзей, но не всё остальное? Реки делает паузу, смотрит на небо, а затем говорит: — Я помню кусочки и обрывки. Разные с каждого периода жизни, но я могу вспомнить некоторые, самые яркие. — Ты можешь рассказать мне о своём любимом воспоминании? — Мия готов поспорить, что это воспоминание о Ланге. Он прав. Рэки опирается на абрикосовое дерево с улыбкой, полной воспоминаний, мягкой и пропитанной любовью: — Мы нарисовали сердце с нашими именами на этом абрикосовом дереве. Была осень, и листья уже опали. Я был тем, кто пригласил его прогуляться, хотя было холодно и уже прошёл наш комендантский час. Я просто не мог заснуть и Ланга… Ланга — это тот парень, который всегда и всюду таскался со мной. Итак, мы оказались в этом парке, перед этим деревом, и мы говорили и говорили, пока, наконец, не перестали разговаривать. Рэки тихонько хихикает, на его полупрозрачном лице появляется румянец. Мия морщится от этой сцены, но не перебивает. — Случился наш первый поцелуй, — вздыхает Рэки. — Нам было четырнадцать, мы были глупыми и влюблёнными. Мы вырезали это сердце острым камнем и пообещали быть вместе навсегда. Ха, — Рэки горько смеется, а затем ещё более тихим тоном говорит: — Извини за это, Ланга. Мия замирает от того, каким тоном это говорит Рэки. Он украдкой бросает взгляд на призрака, чьи глаза, кажется, словно превратились в тонкий слой льда городской реки, что вот-вот растает под первым лучом весеннего света. — Мне очень жаль, Ланга, что я нарушил это обещание. Как только я сделаю то, что задумал, я вернусь домой в какой-то из этих дней. Где горы зелёные, мой родной город, и вода чистая, мой родной город. Мия отводит взгляд при виде первой слезинки, скатившейся по щеке Реки. По старому парку разносится едва дрожащий звук, напоминающий что-то вроде «вернись ко мне домой, Ланга». Оглушительный звук, который несёт за собой давно ушедшее мгновение, которое мог видеть только Рэки. На дереве вырезано обещание, о котором Мия теперь знает. Он не знает, что делать с этим знанием. Это была личная клятва двух наивных дураков, которые слишком сильно надеялись, и когда она была нарушена, ни один из них ничего не смог сделать. Итак, Мия не произносит ни слова. Его спина прижата к старому шраму дерева, на котором нарисовано кривое сердце с «L + R 4ever» внутри — израненное обещание, которое когда-то было дано неуклюжими, полными надежд подростками, которые ничего не знали о будущем, которого у них никогда не было, но которое они всё равно потеряли. Однажды этот шрам умрёт вместе с деревом. Сегодня он связывает Призрака Рэки с прошлым, в котором Мия никогда не имел чести принимать участие.