Игрушка

      Я слышал, как подъехал мотоцикл, и подошел к окну. Немного сдвинув штору, я наблюдал, как малыш Дани свернул в сторону парковки. Притормозив, чтобы Лиэль могла слезть, он взял из ее рук шлем и что-то шепнул на ушко. Лиэль коротко кивнула и, как только Даниэль исчез из вида, взглянула на свою ногу, а затем как-то нехотя зашагала к поместью.       – Кажется, ты задержалась, – я встретил ее в коридоре, – завтра ты нужна нам на ужине. Как фотограф, разумеется.       Лиэль смотрела в пол, словно и правда в чем-то провинилась, а я как ревнивый любовник предъявлял свои права на обладание ее временем, проведенным без меня.       – В следующий раз, когда соберешься – «прижиматься к моему брату» – кататься на мотоцикле, не забудь натянуть штаны. – Лиэль вздрогнула и подняла голову. Глаза ее были широко распахнуты, и чувство неловкости отразилось на лице мгновенно вспыхнувшими щеками. – У тебя ожог, – указал я рукой на ногу, – само не пройдет, – и открыл дверь в свою спальню.       Так Лиэль снова сидела на моей кровати.       – Я же порвала джинсы, потому что пряталась от Ливия в лесу, – сказала Лиэль, пока я стоял к ней спиной и перемалывал сухие травы в ступке. Вынув из ящика ароматические палочки, я поджег их и приготовил остальные лекарства, бинты, а затем вернулся к ней.       – Помню, – ответил я, опускаясь возле ее ног. – Разве такое можно забыть? – Лиэль покраснела еще больше – ведь именно в тот день благодаря Ливию мы практически всем поместьем любовались ее приятными округлостями, которыми она светила из-под разодранных в клочья лохмотьев одежды, пока шла к себе, гордо задрав подбородок. Мне к тому же выпала честь ежедневно созерцать их и даже касаться, пока я лечил царапины.       – Можно было и промолчать.       – Я врач, Лиэль, и многое видел за свою жизнь, так что можешь не смущаться и... – я выдержал паузу, – расслабься.       Глядя на то, как она теребит покрывало и покусывает губу, мне хотелось улыбаться. Где-то глубоко внутри, я жалел ее, но одновременно испытывал радость, ведь получая какую-либо травму, Лиэль вновь оказывалась в моих руках, а ее волнение говорило о том, что ей нравилось в них находиться, осознавала она это или нет.       – Шрам останется? – Лиэль продолжала ерзать, пытаясь устроиться удобнее.       – Все зависит от тебя. Если будешь соблюдать все рекомендации, то нет. И придется на какое-то время забыть о романтических поездках на байках с моим братцем.       – Мы просто катались.       – Как скажешь, – я, наконец, закончил с приготовлением мази и зачерпнул ее пальцами.       – Приятный запах.       Я ничего не ответил. Положив ее ногу себе на колено, я начал обрабатывать рану и нанес первый слой мази.       Лиэль, одурманенная запахами, полудремала. Конечно, все мои действия были направлены на то, чтобы Лиэль не было больно, но не могу не признаться, что влезть в ее мысли я тоже хотел. И я влез.       – Я хочу уволиться, – Лиэль зашла в кабинет Амиры и с громким хлопком опустила заявление на стол.       Амира пренебрежительно покачнулась в кресле и, сложив руки на груди, спросила:       – В чем дело, мисс Рехан?       – Я больше не намерена здесь работать, – Лиэль сорвала бэйдж с халата и кинула его на пол.       – Прошу вас успокоиться, иначе мне придется вызвать охрану, – невозмутимо сказала Амира и указала Лиэль на кресло, – расскажите, что вас не устраивает?       Лиэль послушно села и даже взяла в руки чашку чая, которую внесла на подносе взявшаяся из ниоткуда Трейси.       – Я приехала сюда работать фотографом, чтобы привлечь внимание к больнице, даже согласилась помогать медсестрам, но не становится нянькой для психически нездоровых пациентов – у меня нет соответствующей квалификации. Да и ходят слухи, что девушки, работающие у вас, не уходят сами – они пропадают!       – Это всего лишь слухи.       – А вот я бы не была так уверена. Ваши подопечные могут покидать свои палаты, почему вы не запираете их? Ладно, если у пациента просто депрессия или невроз, но ведь есть и такие, у кого расстройства личности, агрессивные, опасные, склонные к насилию и, что еще страшнее, к убийству! И почему в больнице нет мужчин, которые помогали бы с ними справляться в момент обострения? И еще, для чего вам клетки в подвале?       «Для таких бестолковых как ты – эксперименты над ними проводить». – Понимаю, мисс Рэхан, но у нас и так острая нехватка сотрудников, работа действительно тяжелая, но будь тут кто-то из ваших родственников, неужели вы бы бросили их?       – Не бросила бы, но слава всевышнему, у меня нет таких родственников.       – Не всем же так повезло, как вам. Эти люди одиноки, к ним никто не приезжает, не заботится, сжальтесь. Я готова повысить вам жалование, а также стать спонсором вашей конторы. Вы до старости будете обеспечены.       – Можно хотя бы перевести меня на другой этаж или починить замок в моей спальне?       – К сожалению, нет.       – Тогда подпишите заявление.       Амира смерила взглядом Лиэль и, порвав бумагу, встала из-за стола.       – Видит бог, я пыталась договориться по-хорошему. Что же, придется объяснить вам иначе. Подписывая договор, нужно было внимательно его изучить. Вы не уедете отсюда, мисс Рехан, в ближайшие полгода. Сегодня у вас выходной, но завтра вы продолжите работать, иначе окажитесь там же, где остальные девушки.       Лиэль хотела что-то ответить, возразить, но в этот момент в кабинет вошли Кристиан и Луиз.       – О, мистер Гатира, мистер Гро, – раскланялась Амира перед мужчинами. – Как проходит разработка нового лекарства? – настроение ее сразу же сменилось на деловое, однако говорила она с какой-то нежной осторожностью, словно, подлизываясь, надеялась замолить свои грехи. Амира посмотрела на Лиэль и во взгляде ее читалось: «выметайся отсюда немедленно и делай то, что я сказала, иначе для тебя все плохо кончится, девочка».       Лиэль дернулась во сне и проснулась.       – Нет.       – Ну нет, так нет, – ответил я, – раз ты не хочешь, чтобы за тобой ухаживал Даниэль, тогда это буду делать я. Несомненно, это верное решение.       Она что-то пробормотала под нос, вот только я не расслышал, потому что дверь в комнату распахнулась и на пороге стоял Даниэль:       – Кимэй, я… Какого черта?!       – Оказываю первую медицинскую помощь? Так это мой долг. Лиэль прижглась о выхлопную трубу твоего байка.       – Там, где ты трогаешь, нет ожога, – прорычал Даниэль, нависая надо мной. Он злился, но я продолжал поглаживать ногу Лиэль – мне нравились реакции обоих.       – А ты с каких пор в медики заделался? Кожу вокруг тоже необходимо смягчить, – холодно произнес я, глядя на Даниэля, и тут же развернулся к Лиэль, – держи юбку крепче и подними ее выше – мазь пятна оставляет, ничем не отстираешь.       – Может, ей вообще раздеться? – Даниэль схватил Лиэль за руку и потянул на себя.       – Я не против, – я даже не заметил, как сжал ее ногу.       – Ай, больно же!       И мы оба выпустили ее, но по-прежнему находились достаточно близко.       – Идем, Лиэль, – Даниэль подошел вплотную. Мне не удавалось прочесть его мысли, они путались, как и эмоции, что менялись от банальной ревности до наивной потребности утереть мне нос.       – Я еще не закончил, и не стоит пренебрегать моей помощью, если не хочешь получить заражение крови, последствия которого могут привести к летальному исходу, – я немного прибег ко лжи, хотя в целом говорил правду, но Лиэль не должна сомневаться в своем решении остаться.       «Поиграл и хватит».       «А кто тебе сказал, что я играю? Она нужна мне, и я не собираюсь уступать».       Даниэль сверлил меня взглядом, в котором читалось безмерное желание убить, он словно не верил в то, что услышал.       – Думаю, Лиэль чувствует себя неуютно, – добивал я обоих, – все-таки двое мужчин ночью в одной комнате с девушкой – перебор, тем более один из них понятия не имеет, что ожог может быть разной степени и чем его лечить тоже не в курсе, – я провел рукой чуть выше, и Лиэль еле заметно напряглась. Я знал, что ей приятно. Мы даже одновременно подумали о той ночи, когда она потеряла мой кулон в библиотеке и поэтому притворялась спящей, ну а дальше…       «Я все равно заберу ее», – Даниэль прервал мои воспоминания. Мои, но не Лиэль.       «Поздно, малыш Дани, она уже моя».