irrational attraction

- В последний раз я тебя покрываю, ясно? - кинув в руки брату пачку мятных леденцов, блондинка раздражённо хмурится, наблюдая, как спутник тушит бычок сигареты о подоконник, подмигивая скорее ради стёба. Его рубашка расстёгнута на три пуговицы, каштановые волосы растрёпаны, а на губах - та вечная усмешка, по которой сохнут, пожалуй, все девчонки физико-математического класса. В старшей школе Уилсон курить строго запрещено, но это, пожалуй, не настолько значащее правило, чтоб Чарли Уайт вообще брал его в расчёт. Моника усмехается, поправляя клетчатую рубашку. Да, она в очередной раз стащила её с братского плеча, но сейчас это - последнее, что её волнует - несмотря на весьма тёплую для конца апреля погоду, в неотапливаемом заброшенном женском туалете достаточно прохладно, чтобы девушка могла позволить себе наглость оставить "любимого братца" в одной лишь рубашке поло, которую она сама буквально несколько часов доставала из общего шкафа. - Не злись, сестрёнка. Или Алекс не может удовлетворить тебя настолько, чтоб ты была в хорошем расположении духа? - удар под дых, простой и точный, преподнесён в качестве лишь безобидного подкола, и от этого во рту горчит сильнее, чем от сигаретного дыма. Они оба знают, что это не так. Алекс Браун - парень Моники - давным-давно перестал быть в её глазах идеалом. Первокурсник лингвистического университета, он всегда с неким снисхождением относился к своей девушке, которая доучивалась последний год старшей школы и была на год его младше. Почему она до сих пор была с ним? Может, потому, что боялась перемен и не могла отказать ему, разорвав отношения? Никому, кроме себя самой и своего брата, она не признается, что причина в том, что она, Моника Уайт, этого самого брата отчаянно хочет. Впрочем, это уже давно стало взаимным. Горькие от мяты и табака губы накрывают её рот тут же, едва молчание продляется больше минуты. Она не сопротивляется, отвечает, улыбаясь краем губ - наверняка он потом припомнит, что купила леденцы специально самые ядрёные, без сахара. Чарльз - редкостный сладкоежка, которому сестра без зазрения совести спихивала на уничтожение все те шоколадные подарки, что получала от парня или поклонников, и не подстебнуть его, не дав ему неприятные для него конфеты, она не могла. Но сама Моника, к общему сведению, сладкое ненавидит. Чарли уже рычит в поцелуй, прижимая блондинку к подоконнику и сажая на него. Их разница в росте - 5'7'' против 6'1'' - даже с каблуками была чересчур заметна, но сейчас, в кои веки смотря на парня сверху вниз, Моника не скрывает улыбки. Тот привычным движением приподнимает её кофточку, проходясь по рёбрам до чёртиков холодными пальцами, и целует, целует, целует её живот, поднимаясь вверх. Они понимают друг друга без слов, и вот уже рубашка и свитшот лежат на полу в одной куче, а цепкие мужские пальцы оттягивают чашку бюстгальтера, поглаживая торчащий твёрдый сосок. Укусить, лизнуть, вобрать в рот... Простые действия, но блондинка уже плавится, разводя ноги и не замечая, как юбка задирается, обнажая кружевной край тёмных чулок. Уайт-младший не сдерживается, приподнимая одну из точёных ножек и прикусывая нежную кожу бедра одними губами, выбивая тихий, глухой вскрик. Непозволительно близко. Непозволительно грязно, неправильно, желанно... Моника кусает губы, когда чужие пальцы поднимаются выше по бедру, цепляют край шёлковых трусиков, спуская их, как на смену опалившему её прохладному воздуху приходит горячий, влажный язык. Он проходится по половым губам, кружа, но не дотрагиваясь до заветной точки. Вся их игра, всё их общение завязано на контрастах - холодного и горячего, светлого и тёмного, греховного желания и ломающейся морали. Она выдыхает и запутывается пальцами в его волосах, заставляя прижаться ближе к влажному входу и наконец-то обхватить губами клитор, отчего Уайт-старшую словно прошивает разряд. Она стонет, не сдерживаясь, запрокидывая голову и прижимаясь макушкой к мутному, пыльному окну, и спустя некоторое время даже не сразу замечает, как в руку к ней падает квадратик фольги. Отработанные движения даже не требовали особого внимания - больше девушку привлекали припухшие губы брата, его растрёпанные волосы и шальной, жаждущий взгляд. Блондинку стаскивают с подоконника, латекс в её руках безупречно раскатывается по стволу члена, а затем она нагибается, опираясь руками на столик у окна, повинуясь уверенным, умелым рукам. Чарльз входит легко, тут же сжимая её талию в руках, и их обоих прошибает, трясёт и сводит с ума то, как они друг другу подходят. Словно и не родственники вовсе. Каждый толчок выбивает весь воздух из лёгких. Шатен лижет шею партнёрши, не кусая - метки были запрещены - хотя он и знает, что такое заводит сестру сильнее. Моника стонет в голос, дрожащими пальцами касаясь пальцами смазки у входа и начиная медленно поглаживать клитор, ускоряясь параллельно с увеличением темпа движений. Чарли отнимает одну руку от талии, касаясь двумя пальцами женских губ и проникая внутрь, и девушка облизывает их, рассеянно смотря на то, как после этого между её языком и пальцами тянется ниточка слюны. Они оба уже на пределе, они оба друг для друга как концентрированный афродизиак, и в скором времени брюнет на секунду выходит из Уайт, переворачивая её на спину и кладя на стол лишь для того, чтобы начать вбиваться в неё ещё яростнее, параллельно впиваясь в губы. Они так и содрогаются в оргазме - одновременно, резко, теряясь в ощущениях и ярком, страстном поцелуе, после чего на долгие несколько мгновений смотря в глаза - голубые против зелёных - и не говоря ничего. Вкус сигарет и мятных леденцов уже давно один на двоих, и он, казалось, впитался в каждую клеточку языка, так и не пропадая. Нехотя выходя и завязывая презерватив узлом, Чарльз лениво наблюдает за тем, как сестра надевает обратно недостающие предметы одежды, как смотрится в висящее на стене и обколотое с одной стороны грязное зеркало, поправляя недавно остриженные под каре волосы. Хриплый женский голос прорезает тишину как-то чересчур болезненно. - Сегодня не жди после школы - Ал заберёт меня. Моника удивлённо выдыхает, когда её сгребают в объятия - пожалуй, слишком невинные после того, что происходило ранее. Парень смеётся, касаясь губами светлой макушки. - Прямо так и поедешь? Уайт-старшая фыркает - ситуация и вправду комичная. - Схожу в школьный душ после уроков, всё равно физкультура последним. Они усмехаются - чересчур похоже, словно отзеркаливая друг друга, а потом выходят в обнимку из здания, торопясь к окончанию обеденного перерыва. Единственным упоминанием о произошедшем и немым укором вслед этим двоим служат фольга, окурок и недоеденный мятный леденец, оставшиеся на подоконнике.