my love is like a fire in an art gallery

Меня зовут Алексей, но долго я рассказывать о себе не буду — кому нужна информация про мою личную жизнь, про мои хобби, любимые цветы (признаться, я обожаю ромашки), музыку и прочий бред о себе, который вам к черту не нужен. То, что меня зовут Алексей — и так уже ненужная вам информация. Хотя… Добавлю слегка — я Алексей Кирсанов и я актер театра, по совместительству друг Антоши Шагина. А быть другом Шагина на самом деле сложно, а стать другом еще сложнее. У Шагина была пара привычных правил, — практически, это было одно кредо, которое он никому не позволял нарушать. Пройдемся по правилам: одно из главных правил было, что к Антону нельзя прикасаться — вот прям совсем нельзя, даже руку пожать. А кто удумывал обнять актера, то сразу летели в его жизненный «черный список». А второе правило было такое — никто не может называть Антона «Тошей». Мерзко и унизительно по его мнению. Да и все любители обращения к Шагину «Тоша» оказывались в одном списке с тактильными людишками. Но вот с Алексеем, который начал наш рассказ, эти жизненные правила резко менялись — и первое, и второе. Кирсанов мог подбежать к нему, начать растрепывать его столь непослушные волосы, приобнять за шею и даже за талию, а порой и даже слегка пощекотать Антона. На последнее Шагин реагировал с некой опаской, но в «черный список» не заносил, да и казалось, был совсем-совсем не против. И после этих объятий всегда следовало: «Тоша, Тоша, Тоша, как же я скучал по тебе!» — и снова телячьи нежности в виде поглаживаний «Тоши» по голове или легких прикосновений своей щеки к щеке Антона. А ведь Антон обожал это, правда, никому не скажет, разумеется. — Тоша, я скучал! — своим привычным, счастливейшим тоном заговорил Алексей, как только подбежал к нему, прямо рядом с гримерками. Антон чуть приобнял его в ответ, когда он, как маленькая девочка, затянул его в свои крепкие-крепкие объятия и начал слегка тереться своей щекой о его щеку, о чем было написано раннее. Внутри живота Шагина что-то слегка заболело, и он подумал, что съел что-то не то. Но тут, эта боль начала переходить в легкую щекотку, которая больше была похоже на сладкое поскребывание. Если бы он отравился, то приятно ему бы точно не стало. Антон начал медленно отстраняться, но Алексей словно не хотел отпускать его, прижимаясь все также. Кирсанов понял, что слишком засмущал своего друга, и решил все-же отстраниться, совершенно случайно, носом, задев его шею. А дальше у Антона пошло все, как по сценарию — сильно бьётся сердце, появляется холодок в груди, быстро сменяющийся жаром, во всем теле — скованность, как-будто замерло всё, окаменело. А вот на губах Алексея медленно начала появляться игривая улыбка, а в его глазах заплясали озорные искорки. Слегка приподнятая бровь в сочетании с игривой улыбкой, словно обещала нечто особенное. Шагин нервно хмыкнул, а Кирсанов быстро тыкнул его под ребра, заставляя придти в себя. Антон вздрогнул и мгновенно пришел в себя, схватив его за руку. — Лёш, ну только не здесь, ты же знаешь, у нас скоро репетиция, актеры отдыхают, а ты же знаешь как я громко смеюсь от щекотки? — он одарил его теплой улыбкой — Потом. Кирсанов подмигнул ему, и словно опомнился: — Точно, репетиция! Я вот для чего к тебе пришел! Я не выучил сценарий. — выдавил он. — Как? — сценарий всегда жутко волновал Антона, а особенно, когда этот сценарий был невыученный. — Я не успел, — пожал тот плечами — но я выучу, обещаю! Только… Давай вместе сбежим с репетиции? Антон недовольно прищурился, а потом выразительно цокнул языком, глядя на Кирсанова, который мгновенно переменился в лице. — Не хочешь? — Не хочу. — Ну и ладно, — Алексей развернулся от Шагина в другую сторону — друг. Ну ладно, есть ещё вариант… Я попрошу коллегу меня прикрыть, так… Я её за это поцелую, тогда точно согласится. Шагин же с усмешкой наблюдал за другом, а потом, подумав, сказал: — Что же ты раньше не сказал что за поцелуй? Если за поцелуй, то я согласен!.. Что же мне — от поцелуя самого Кирсанова отказываться? — он засмеялся — Шучу, шучу. Ладно уж, помогу Лёше, прикрою. — И сбежишь? — Сбегу. — он положил обе руки ему на плечи, а тот развернулся к Антоше лицом. Они недолго смотрели друг другу в глаза, а потом, Алексей, как бы опомнившись, начал быстро тараторить: — Вообщем, ты подойдешь к режиссеру-постановщику и скажешь, что у тебя сильно болит голова, а он, конечно же, тебя заставит идти в медпункт. Ну а я, как твой самый верный друг скажу, что провожу тебя туда. А сами мы сбежим. Как то так. Можно ещё сдела- Кирсанов говорил так быстро, что Тоша не смог сдержать тихого смеха, и осторожно закрыл его рот своей ладонью, чтобы тот перестал нервничать и тараторить. — Лёш, успокойся. Ну скажу я что голова болит, ну уйдем, что страшного? — он убрал руку от его рта, и взволнованно посмотрел на его краснющие щеки. — Лёша, все хорошо? — Д-да… — он взял его за ладонь, и начал гладить большим пальцем по тыльной стороне ладони. «Нет, это все бред, что мы делаем…» — Антон вздрогнул, но потом улыбнулся шире. — Пошли режиссеру врать? Хах… Лёш, ну хватит всех этих нежностей. — он посмотрел на то, как тот утыкается носом в его ладонь, закрывая глаза.

***

Алексей и Антон с довольным видом выходили из здания театра. Режиссер, конечно же, поверил им обоим, а они лишь воспользовались такой чудесной возможностью, и уже были в городском парке. — Ну круто же я придумал? — с улыбочкой заговорил Кирсанов. — А я выполнил твою просьбу, и что мне за это полагается? — Антон остановился, и заметил листочек на его волосах. — Лёш, у тебя тут листочек запутался в волосиках. Алексей начал быстро водить рукой по своей голове, но так и не нашел листок, поэтому к нему осторожно приблизился Шагин. На щеках Лёши появился румянец, пока Антоша перебирал его волосы, а в конце-концов, достал маленький зелёный листочек и показал его другу. Кирсанов заулыбался, а потом погладил его по щеке и притянул к себе. Шагин начал тихо посмеиваться, и вдруг ощутил, как Алексей близко к его губам. Он чмокнул Антошу в губы и засмеялся. — Лёша?.. — он вздрогнул. — Это тебе мой подарок за помощь. Благодарность. — Кирсанов потрепал его по голове — Ну я же пообещал. Антон хитро улыбнулся, а потом поднял брови: — Но это же не поцелуй. — он обвил его талию руками, а потом полноценно поцеловал его.