Непокоренный

—Неужели это все что ты можешь, Карл? ~ Где же твоя храбрость? ~ Издевательским тоном говорила женщина, обходя вокруг мужчины, который был прикреплен кандалами к холодному полу, от чего он слегка вздрагивал и сипел от боли. Храм Матери Миранды был как никогда мрачным и темным: огромный зал со свечами, живописными картинами и иконами на каменных стенах, с полуразрушенного потолка свисали длинные бархатные шторы тускло-зеленого цвета, которые слегка покачивались от ночного ветерка. Внутри было очень тихо. Но тишину прерывал томные шаги и шелест мантии Миранды, которая с ядовитой ухмылкой глядела на своего «Сына». Он снова взбунтовался против нее. Снова посчитал себя смелым и сильным и захотел убить ее, но проиграл и теперь должен понести наказание за свое безумное поведение. Карл лежал на полу и чувствовал как по телу текут теплые струйки крови из глубоких ран и просвечивают сквозь одежду. Он с трудом поднял голову, что-то просипел про себя и нахмурился, глядя на Матерь, одетую как всегда в темную ритуальную мантию, на лице была золотистая маска ворона, через прорези которой он видел этот надменный и издевательский взгляд. Затем он посмотрел на ее руки, пальцы были в острых золотистых кольцах-когтях — с них стекала кровь… наполненная Мегамицелием, железом и яростью. —Что ты скажешь мне, Сын мой? Ты признаешь свою вину? Томным и громким голосом спросила она, глядя на Гейзенберга и перебирая в когтях что-то упругое и длинное. Тот лишь хмыкнул, приподнялся на локтях, оскалил нечищенные зубы и резко ответил: —Я не твой сын, ясно тебе?! И сделал я это осознанно, тупая ты мразь! Ты никак не заботишься о нас, тебе нужна эта ебаная Ева, а на нас тебе насрать, разве не так?! Так что, либо сдохни, либо иди нахуй со своей Евой, пока- Раздался свист, громкий хлопок и Карл ощутил сильный удар по лицу, от чего он снова упал на пол. Он прикрыл глаза, прошипел от жгучей боли и ощутил как по грубоватому лицу течет кровь и лопается новая рана поперек носа. Потом еще удар. Мужчина вздрогнул, но не издал ни звука, ощущая как рвется мясо на его лице и как кровь течет ему в рот. Он стоял на своем и никогда не перестанет сопротивляться, поэтому он изо всех сил не показывал свою слабость и гордо переносил все удары обезумевшей стервы. Миранда была в ярости. От такой наглости и пренебрежения к ней и ее дочери она нещадно хлестала своего «любимого Сына» по всему телу, оставляя глубокие раны и разрывая одежду в клочья. Никто не смеет так с ней поступать! Никто! Тем более так говорить о Еве! —Ах ты неблагодарный! Я тебя приютила, откормила, сделала лучшим Лордом Деревни, а ты так поступаешь со мной?! Ты заслуживаешь самой худшей казни, но ты еще нужен! И не только мне, слышишь?! Еще раз ты скажешь подобное о Еве, я… Карл молча слушал крики разозленной Матери и спокойно переносил удары, игнорируя испачканное кровью лицо, одежду и порванное до мяса кожу. Он лишь вздрагивал, сипел и что-то ворчал, пытаясь хоть как-то привстать, но получал за это очередные удары или пинок в подбородок. Ярость кипела в нем, он был готов вырваться и убить Миранду с помощью металла, но понимал что сейчас слаб. Понимал что он не сможет покончить с ней в одиночку, а значит должно пройти определенное время… нужно ждать. После долгой порки, Миранда остановилась, откинула плеть в сторону, нагнулась к полуживому Гейзенбергу, взяла его за подбородок и равнодушно взглянула на его изуродованное лицо и кровяные глаза. Она хмыкнула и спросила мрачным голосом: —Ты усвоил свой урок, Карл Гейзенберг? Обещаешь что ты никогда не поднимешь на меня руку? Карл глубоко вздохнул, приоткрыл поврежденные глаза, выплюнул кровь прямо на мантию Миранды, снова вздохнул и сквозь зубы проговорил: —Да, Матерь Миранда. Я виноват. Я никогда не подниму руку на вас. Матерь довольно улыбнулась, сверкнув коварными глазами и погладила мужчину по щекам. Металлический конь был укрощен… но надолго ли? Женщина щелчком пальцев освободила его от оков, взмахнула руками чтобы Карл встал на ноги и сказала: —Молодец, Сын мой. Я тебя прощаю… теперь иди и служи мне дальше. Ты свободен. Она отвернулась и медленным шагом пошла к трону, погрузившись в свои мысли. Она совсем забыла о случившимся и не думала о состоянии ее «Сына», который сейчас стоял в крови и оборванной одежде. Ее не волновало ничего кроме своего горя и планов, что ей никак не мешало и позволяло оставаться во главе этого проклятого места. Карл с ненавистью проводил ее взглядом, развернулся и быстро, прихрамывая, пошел прочь из храма, ощущая ужасную боль во всем теле и стальной вкус крови во рту. Перед тем как уйти, он увидел краем глаза что-то светящееся. Он обернулся и увидел на небольшом столике из красного дерева круглые темные очки, лежащие у малахитовой шкатулки с драгоценностями. Мужчина что-то задумчиво промычал, подошел к столу, взял очки и надел на себя, погрузив себя во тьму. Теперь, он будет скрывать свои шрамы в вечной тьме. Теперь, он будет ждать часа возмездия во тьме. Теперь, его никто не остановит. Он вздохнул, посмотрел на поврежденные от ударов руки и сжал пальцы в кулаки, выдавив из глубоких ран капельки крови. — «Рано или поздно, я добьюсь своего. Я найду того, с кем могу победить эту суку. И я готов ждать хоть целую вечность, чтобы добить ее железом и кровью» Твердо решил он, перевел взгляд на Миранду, которая стояла у трона и что-то читала, хмыкнул, развернулся и пошел тяжелыми шагами прочь, начиная свое ожидание. Ожидание рокового часа мести.