Привычки

      В этом городе живет столько людей, что порой становится нечем дышать. В соседней квартире живет девушка с бронхиальной астмой – как символ всего промышленного района, в котором так дешево снимать жилье. Тайлеру кажется, когда она задыхается, ему тоже не хватает воздуха. И даже покупка новых растений в горшках, засыхающих прежде, чем цветы на них успевают распуститься, не помогают. Он никогда не умел за ними ухаживать, ставил не на ту сторону, забывал поливать, забывал убирать… Мэри-Энн выращивала целый зимний сад на веранде их старого дома. Пожалуй, только с горшками у нее и складывались отношения.       За двенадцать лет ее смерть стала обыкновенным фактом из прошлого, которое Тайлер видит все менее отчетливо. С тех пор как они с Элисон разъехались, – вернее, он уехал от нее, – прошлое не способно нахлынуть болезненным видением о детских играх, сказках, логовах и монстрах. Хорошо ли это? Если бы они с Элисон научились жить вместе, как перед тем днем, разделившим их жизнь на до и посте, возможно, оба смогли бы принять и Мэри-Энн, и давящее на нее окружение, и кучу тараканов в ее голове. Но не получилось. Десять лет, проведенных врозь, – тех самых лет, в которые ты становишься личностью и учишься быть человеком, – оказались сильнее, чем двенадцать предыдущих. Тайлер только начинал познавать себя, пытаясь смотреть «мужские» виды спорта, ездить на рыбалку с Сэмом и ежедневно мерить собственный рост с надеждой, что его значение сильно увеличилось. Элисон все еще называла его «сестричкой», хоть и понимала чуть больше, чем остальные – может, потому что имели внутренний голос один на двоих, а, может, она просто всегда была человеком лучше, чем все остальные, живущие в их поселке.       Больно ли понимать, что несмотря на это им пришлось разойтись? Элисон мечтала о путешествиях, хотя Тайлер понимал, что она просто стремилась сбежать из этого места подальше. И вот теперь дверца его холодильника усыпана магнитиками, открытками и маленькими квадратными фотографиями из самых разных мест. И каждый из этих предметов как будто дышит особой энергетикой.       Из кухни раздается запах чего-то, что несколько месяцев назад он назвал бы аппетитным. Майкл опять экспериментирует, пытаясь угодить соседу, дабы тот перестал проветривать квартиру даже после заваривания кофе. Тайлера ужасно тошнит. Может, неправильно рассчитал дозу гормонов на этот месяц? Он морщится и спасается бегством на узкий незастекленный балкон, по дороге хватая сигареты и зажигалку. Закрывает за собой дверь и подкуривает, щупая одновременно с тем подоконник за спиной в поисках пепельницы.        — Черт… – Тайлер одергивает руку, и дождевая вода брызгает на его джинсовую куртку. Точно, вчера же был ливень… Залитое до краев ведерко, в которое он бросает окурки, тому доказательство.       От запаха дыма становится почти легче, хотя он тоже в конце концов начинает раздражать. На соседнем балконе суета – Тайлер машет рукой девушке, скрывающейся за стеклянной дверью и кивает на почти дотлевшую сигарету, предупреждая. Соседка кивает и скрывается в глубине комнаты – выйдет попозже. Тайлер бросает окурок в ведерко, предварительно вылив из него большую часть воды куда-то на улицу, и возвращается в квартиру.       Майкл, кажется, догадался включить вытяжку – в квартире почти не воняет, хотя на кухню пока еще идти рано. Можно написать смс-ку, мол, дай знать, когда я могу посмотреть поближе на твой очередной шедевр, и Тайлер уже достает телефон из кармана для этого, но отвлекается на несколько новых сообщений.       «Ты что, опять куришь?»       «Прекрати, потому что я только недавно бросила!»       «Помнишь, как было с выпивкой?»       «Эй, ты слышишь?»       «Ответь!»       Что за манера отправлять по строчке каждым новым сообщением?       «Если хочешь, чтобы я прекратил, тогда прекрати быть беременной, потому что меня теперь постоянно тошнит».       Тайлер нажимает «Отправить» и почему-то, озвучив в тексте свое предположение, ощущает давящее чувство меланхолии. Рано или поздно это должно было случиться, хотя он предпочел бы, чтобы случилось поздно. Конечно же, они не принадлежали друг другу, и вообще все это являлось самым естественным, что только могло быть в жизни, тем более, что сейчас они так далеко друг от друга, что едва ли имеют право считаться самыми близкими в мире людьми. В конце концов, Тайлер первый сделал шаг назад, когда решил съехаться с Майклом.       Ответ не заставляет себя ждать.       «Я знала, что ты почувствуешь! А говорил, что на расстоянии никакой связи не будет…»       Это что, в самом деле правда? Нервный импульс от головы метнулся вниз, заставляя желудок сжаться. Нет, в самом деле?       «Ты могла и сказать».       Вместо сообщения Элисон начинает звонить, но Тайлеру меньше всего хочется разговаривать. Он рад и грустен одновременно, и это один из тех немногих моментов, когда в подобной убийственной эмоциональной комбинации происходящее начинает казаться дикой сонной фантазией или следствием каких-нибудь наркотиков. Впрочем, в последнем случае Элисон бы это ощутила и тоже написала? Только гораздо более суровое и строгое сообщение.        — Ты что, обижаешься? Я просто хотела провести эксперимент! Да я и сама узнала только пару недель назад, нужно было свыкнуться с этой мыслью, и вообще… – тон ее голоса менялся стремительно, и оттого Тайлеру труднее было злиться.        — Нет, я не… я на самом деле тебя поздравляю, хоть и считаю, что для тебя это слишком рано.        — Я тоже так думала, но что теперь-то поделать? Да и я не то чтобы совсем против.       Судя по тону ее голоса – действительно. Тайлер, пусть и времени они проводили слишком мало, очень отчетливо слышал фальшь в каждом слове Элисон, и в этот раз ее не было.        — Я собираюсь навестить вас через несколько дней, – она прерывает его размышления. – Потом у меня последняя поездка и… нужно будет где-то осесть. Ну, понимаешь…        — Да, – Тайлер быстро кивает несколько раз, как будто бы Элисон способна его видеть, – и желательно поближе, чтобы мы с Майклом могли прийти к тебе на помощь, в случае чего.        — О, кстати, как там Майкл? Не надоело устраивать тебе пятиразовый кейтеринг каждый день?        — Я столько не ем…        — Ага, расскажи мне! Из скольких пачек конфет мы сделали ту ужасную коллекцию птиц-оригами?        — И ничего она не ужасная!        — Мэри-Энн не выбросила ее только потому, что ждала, когда кто-то из нас станет гением, и она сможет продать это на eBay.        — Ну теперь-то нам такая участь не грозит.       Элисон рассмеялась на том конце провода. Тайлер мог поклясться, что ощутил это мышцами собственного живота.        — Мне пора, Тай. Но я еще позвоню перед тем, как приеду. Передавай Майклу привет.        — Спасибо, передам. Береги себя там, Эли.       Она только угукнула и повесила трубку, оставляя Тайлера наедине с внутренней бурей. Нет, глупо ревновать сестру-близняшку к еще нерожденному ребенку, которую сам же решил отпустить. Они так и не решили тогда, кто кому усложнил жизнь. Если считать с убийства поехавшей матери, пожалуй, Элисон выигрывает.       Ему кажется, будто он слышит голос Мэри-Энн, но не может разобрать. Нет, едва ли сейчас самое время для просмотра этих дурацких видений из прошлого, особенно когда он один. Но почему-то Тайлер вслушивается – вопреки собственному запрету и здравому смыслу.        — Ты идешь ужинать? – голос Майкла вырывает его из транса. Теплая рука касается плеча, будто пытаясь пробудить.       Тайлер дергает головой, пытаясь стряхнуть навязчивую иллюзию и разворачивается.        — Да, сейчас. – Уголки губ дергаются, пытаясь имитировать улыбку, и Майклу этого достаточно. – Кстати, у меня новости от Элисон, – Тайлер берет его за руку и следует на кухню, где все уже явно сервировано как в дорогом ресторане. И свечи! Майкл – фанат свечей.