О чём молчит Учиха

Порозовевшие от холода пальцы цепко ухватились за край хлопковой футболки, без стеснения поднимая вещицу вверх и открывая чёрным глазам, что внимательно следили за каждым её движением, вид на острые, ничем не прикрытые лопатки, между которыми протянулась неглубокая впадина. С лёгким проскальзыванием о кожу на точёные плечи опустился шёлк ночной сорочки, что цветом напоминала ваниль. Девушка слегка наклонилась, невольно выгибаясь в спине и поддевая большими пальцами резинку плотно прилегающих к бёдрам шорт, быстро стягивая их и осторожно складывая на спинку деревянного стула. Ткань, обрамлённая кружевом, едва прикрывала очертания упругих ягодиц, открывая вид на худые ноги: та как раз переступила с одной на другую, вынуждая обратить на них внимание и проскользнуть глазами от бледных, слегка напряжённых голеней, к ямочкам под коленками. Её рука вдруг потянулась к узлу, что был завязан на затылке из ленты протектора, и пальцы ловко с ним расправились, со звоном оставляя металл с символом Конохи на подоконнике, а после зарылись в мягких, едва достигающих плеч светло-розовых волосах, слегка взъерошивая их и массируя кожу головы, что чересчур внезапно обернулась, вынуждая так неожиданно столкнуться со взглядом зелёных глаз. — Саске-кун? — тихо проговорила Сакура, с лёгким удивлением приподнимая брови. Учиха редко смущался. Будем честными, почти никогда. Но сейчас всё же вздрогнул, поджимая губы в тонкую полоску и нервно сглатывая, но взгляд упрямо не отводя. На её щеках расплылся лёгкий румянец, и она отвернулась первой, заправляя мешающую прядь мягких волос за ухо. Они находились в пути уже около двух недель. Саске выполнял миссию, данную ему в Скрытом Листе Шестым: искал забытые убежища Орочимару в поиске полезных свитков и лекарств. А Харуно послушно шагала рядом. Её на эту миссию никто не назначал, но всем в деревне и без того было ясно, где она и с кем. Ведь если сам Учиха, изобразив подобие короткой улыбки на своём невозмутимом лице, всё же согласился взять её с собой, Сакура находиться не с ним, как бы сильно ни старалась, просто не могла. Иногда они ночевали в лесу, но чаще останавливались в небольших гостевых домиках в различных селениях, что предоставляли тесную комнатку, свободное посещение горячего душа и пару спальных мешков. В первые дни Харуно смущалась и не могла уснуть, ворочаясь от назойливого осознания, что он тут, совсем рядом. И ей не нужно по нему скучать, снова и снова заглядывая в окна в надежде заметить знакомый силуэт, уходить за границы деревни и желать увидеть его образ, проводить кончиками пальцев по старым, выцветшим на солнце фотографиям, очерчивая бледное, нахмуренное лицо с горькой усмешкой. Спустя некоторое время она свыклась с его неизменным обществом, и пусть тот обращал на неё не особенно много внимания, продолжая молчать, держать между ними дистанцию и обращаться исключительно по делу, с ним ей было комфортно. Сакура, забыв о всяком стеснении, могла спокойно искупаться в озере в одном только белье. Останавливаясь на горячих источниках, без волнений показывалась перед ним, обёрнутая в одно только махровое полотенце, что едва прикрывало ягодицы. В конце концов, без смущения переодевалась перед ним каждый вечер, готовясь ко сну, ведь тот никогда не говорил ни слова против, никогда не показывал свою заинтересованность в её теле, никогда не смотрел на неё — необходимость прятаться от взгляда, что и без того никогда не был устремлён в её сторону, просто исчезала. Пожалуй, до этого момента, что внезапно выбил её из колеи. До сих пор из его прикосновений последним, что она ощущала, был лёгкий тычок в лоб подушечкой указательного пальца. И ей этого более, чем хватало после долгих лет разлуки: она чувствовала в этом нечто искреннее, необъяснимо трепетное, важное для него. Вспоминая об этом, она невольно краснела и прикрывала такой ненавистный ею в детстве лоб ладошкой, даже слегка прикусывая нижнюю губу. Пожалуй, для Учихи подобный жест был сроден поцелую. Но его проницательный взор, так внезапно обращённый к её телу в такой момент, заставил почувствовать в груди ещё более волнительную дрожь. Саске, не говоря ни слова, потянулся пальцами к завязкам на своём плаще. После окончания его последней битвы с Узумаки прошло достаточно времени, чтобы тот научился обходиться без чужой помощи и левой руки, от которой остался лишь затянувшийся обрубок плеча. Осторожно повесив неизменный с недавних пор элемент одежды, что скрывал его уязвимость, на вешалку, парень присел на корточки и расстегнул молнию спального мешка. Носить с собой одежду для сна тот не считал нужным, укладываясь под одеяло, разве что, стянув обувь со ступней. В последний раз проверив наличие оружия рядом, Учиха прикрыл глаза, хотя не стал бы врать сам себе, что отчётливо прислушивался к остальным звукам, что эхом отражались от стен в комнате. Харуно, оставляя влажные после душа следы на полу, тихой поступью прошла мимо. Послышалось шуршание простыней, что плавно и легко легли аккурат рядом с товарищем. Она бросила квадратную подушку напротив его головы и, слегка разгладив спальное место ладонями, улеглась в полуметре от его равномерно вздымающейся груди. Сакура с жадностью укрылась одеялом, прижимая его смятый край к себе, уже по привычке имитируя объятия. Саске повернул голову в противоположную от неё сторону, осторожно переворачиваясь на бок. Взгляд зелёных глаз с интересом рассматривал его широкие спину и плечи, пока внизу живота создавалась приятная тяжесть. Её юркий язык проскользнул по сухим губам, смачивая их, а после она коротко вздохнула, собираясь с мыслями. — Саске-кун? — она повторилась, даже не ожидая, что тот с вопросительным видом обернётся или скажет хоть слово в ответ. — О чём ты думаешь? — проговорила с лёгкой дрожью в неуверенном и тихом голосе, смущённо отводя взгляд к потолку. Этот вопрос не давал ей покоя все две недели. Да что уж там, всю жизнь, которую она провела за его наблюдением. Она помнила его потерянный взгляд в академии сразу после трагедии клана Учиха. Помнила, каким строгим и серьёзным был его вид на совместных миссиях седьмой команды. Помнила, как тот ушёл, сказав лишь короткое «спасибо» вместо слов прощания. Помнила их первую встречу после трёх лет разлуки, когда он взглянул на неё с безразличием и заставляющим продрогнуть всем телом холодом. Помнила наполненные болью и страданиями чёрные глаза уже тогда, на войне, что пропахла ненавистью. Помнила, как тот вдруг бросил тихое «извини», лёжа на твёрдом камне в растекающейся луже багровой крови. Но она давно простила. Скажем, даже никогда не обижалась на него. Тот жив — и это всё, что было ей нужно. И пускай она не надеялась, что он решит сблизиться с ней, всё равно в глубине души с волнением ждала его признания. Ждала, когда безмолвный Учиха раскроет свои истинные чувства хотя бы кому-нибудь. В её мечтах — исключительно ей. Саске не шевелился. Возможно, уже провалился в мирный сон. Может, просто не хотел и не собирался отвечать. Маловероятно, обдумывал, что стоит ей ответить, но Сакура отчаянно цеплялась за эту мысль, продолжая рассматривать его угольные волосы, слегка растрепавшиеся к концу дня. Но тот не издавал ни звука. Харуно понимающе кивнула, но отворачиваться от него не стала, лишь плавно прикрывая глаза с мягкой и понимающей улыбкой на губах. — Спокойной ночи, — сделав вид, что забыла о заданном вопросе, тихо проговорила Сакура и уже почти провалилась в небытие, но в спальном мешке внезапно послышалось копошение, вынуждающее её заинтересованно приоткрыть один глаз. Учиха вдруг перевернулся на спину, внимательно заглянув в её бледное лицо. Он ведь взял её с собой не просто так. Мог в очередной раз повторить слова брата и уйти, оставив ту в томительном ожидании того самого «другого раза». Но нечто в груди, заставляющее сердце биться чуть чаще обычного, навязчиво подсказывало, что ему пора ответить на все те вопросы, что бесконечно крутятся в розоволосой голове, снова и снова возникающей на жизненном пути. — О чём ты хочешь узнать? — в привычном ровном тоне проговорил Учиха, отчего Сакура пару секунд похлопала длинными ресницами, словно пытаясь понять, не сон ли это. Она слегка поёрзала на месте, устраиваясь поудобнее и подкладывая ладонь под щёку. Упустить возможность узнать хотя бы самую малость его души ей не позволила бы совесть. — Расскажи, чего ты желаешь прямо сейчас? — почти шёпотом спросила Харуно, с замиранием сердца наблюдая за тем, как чёрные глаза слегка сужаются, но не отходят в сторону, размышляя. — Стать полезным для Скрытого листа, — честно ответил, почти не колебаясь. Она знала, что эти путешествия, бесконечные миссии и сам по себе обрубок руки вместо качественного протеза — путь его искупления ошибок. — Получить прощение от всех, кому причинил боль, — добавил он чуть тише, замечая, как бледные девичьи губы вздрогнули и тут же поджались. Саске, несомненно, помогал Конохе. Его давно признал Какаши, как Шестой Хокаге, Наруто и вовсе не держал на него обиды, со всеми бывшими товарищами он установил приятельские отношения путём встреч и помощи. А в её груди внезапно зародились сомнения: неужели он взял её с собой только для того, чтобы та не держала на него зла? Неужели всё это происходит исключительно в качестве извинений, и никак иначе? Она взволнованно забегала глазами по его очертаниям: тонкие брови, ровный нос, бледные губы и неотрывно глядящие прямо в душу тёмные глаза. Учиха оставался удивительно красивым, несмотря ни на что, заставляя ту волноваться ещё больше. — Ты знаешь, что я давно тебя простила, — нерешительно говорила Сакура, нервно сглатывая. Саске выжидающе смотрел на неё, ожидая вопроса, отвечать на который ему было тяжелее всего. — Тогда зачем взял меня с собой? Отвечать, что та отличный медик, — глупо. В прошлые разы он приходил без ранений, прекрасно справляясь в боях и всегда выходя из них победителем. Желание найти компанию — вовсе нетипично для хладнокровного, всегда одинокого шиноби, который толком-то и не говорит с ней. Чтоб отстала и прекратила навязываться, упрашивая пойти вместе, — единственный, более менее похожий на правду вариант, от мысли о котором Харуно даже горько улыбнулась. — Ты ведь хотела этого, — сказал Учиха, увиливая от конкретного ответа. Она много чего от него хотела, но никогда не получала. Поверить в то, что он согласился пойти с ней лишь из-за её желания Сакура просто-напросто не могла. — Я всегда хочу быть с тобой, — для неё признание было уже не настолько трепетным и тревожным, ведь тот знал о её чувствах. Боже, об этом знал каждый человек в Скрытом листе. Но она всё же слегка покраснела, поднимая на него серьёзный взгляд. — Потому что люблю, — ей безумно хотелось коснуться его волос тонкими пальцами, прижаться лбом к массивной груди и хоть раз ощутить широкую ладонь на собственной спине, что притянула бы её как можно ближе к телу, что приятно пахло им. Сталью его остро заточенного меча, высокой травой, в которой им приходилось ночевать, свежестью ночного воздуха, когда над горизонтом возвышалась полная луна, и его взгляд задумчиво устремлялся вверх. Но она продолжала покрепче сжимать пальцами ткань постельного белья, воздерживаясь от прикосновений и продолжая неотрывно его разглядывать. Саске снова не говорил ни слова в ответ, словно не зная, что ответить, и Харуно ничего не оставалось, кроме как спросить в лоб о том, что волнует её все эти годы. — А что насчёт тебя? — нежный голос едва дрогнул. Они смотрели друг другу в глаза на протяжении нескольких секунд, что в её сознании тянулись, словно часы. Она знала, каким, вероятно, будет ответ. Будем честными, в годы разлуки даже почти смирилась с тем, что никогда не получит взаимности. Но будь его ответ чётким, Учиха вряд ли стал бы ждать, размышляя. Сказал бы без доли сомнений короткое «нет» — Сакура бы всё поняла и оставила его в покое, но тот снова ни слова не говорил. Молчание между ними переливалось, словно тягучий и ужасно сладкий мёд, от которого на душе появлялось приятное тепло надежды. — Не думаю, — послышался вдруг хриплый голос, и от его ответа укол в сердце стал гораздо болезненнее, чем она себе представляла. Значит, всё-таки «нет». В уголках зелёных глаз против её воли даже появилась пара мелких солёных слёз, что та старательно сдерживала, слегка хмуря брови. — Что смогу ответить на твои чувства сполна, — продолжил Учиха, вынуждая её брови тут же взметнуться вверх, отчего влажные дорожки всё же проскользнули по переносице к виску, мгновенно высыхая. Она не была уверена, что тот помнит, каково это — любить. Знала, что тот любил семью, но потерял её несправедливо рано. А ещё любил брата, что заставил его познать такое пугающее слово «ненависть». Казалось, тот хотел любить, относиться к кому-то нежно и с трепетом, заботиться и ценить, но попросту боялся. Боялся снова бесследно потерять. Боялся вновь ощутить ту боль, которую порой приносит любовь. Боялся, что не справится с этим снова. — Наверное, я взял тебя с собой зря, — он неожиданно прервал поток её размышлений, внезапно падая на спину и устремляя взгляд в потолок. Сакуре хотелось дотянуться до его скулы и вновь обратить внимание на себя, но она смирно продолжила лежать, наблюдая. — Мне всё же лучше быть одному, — снова повернул голову в противоположную сторону. Казалось, только-только был готов обсудить с ней всё, что так долго волновало, и тут же провёл между ними невидимую черту, отошёл на далёкую дистанцию и выстроил между ними каменную стену, не давая приблизиться ни на шаг. — Чтобы снова не причинять тебе боль, — напоследок проговорил хрипло, переворачиваясь на другой бок и наверняка надеясь, что Сакура закроет глаза следом, покорно смирившись. Но та не хотела мириться с очередным поражением. Не хотела отворачиваться от него в тот момент, когда у неё появляется шанс на взаимность. Не хотела останавливаться на половине пути и отпускать. — Думаешь, я откажусь от любви к тебе после стольких лет? — тело дрожало от неуверенности, но она продолжала говорить, несмотря ни на что. Лишь бы висящее между ними напряжение, состоящее из недосказанностей и недопониманий, с грохотом рухнуло. — Мне жаль, — тихо ответил Саске, так и не развернувшись к ней снова, отчего в горле образовался ком, — но я не знаю, что тебе по-настоящему нужно, — он уткнулся носом в подушку, вызывая тихий вздох с её стороны. Не решался брать на себя ответственность и разочаровывать ещё больше, но Харуно и без того настрадалась за долгие годы молчания, чтобы так просто начать всё с чистого листа, забыв о прошлом. — Нет, знаешь, — вдруг возразила она нерешительно. Сзади послышалось тихое копошение, и Сакура, потянув молнию спального мешка вниз с характерным звоном, придвинулась к нему поближе, осторожно, едва касаясь, провела ладонью по пуговицам на его рубашке и горячо выдохнула в мужскую шею, ощущая, как тот замер, словно боясь пошевелиться. — О чём ты думал, когда наблюдал, как я переодеваюсь, — говорила шёпотом, вдыхая запах его тёмных волос, — Саске-кун? — внезапно приблизилась к мочке уха, заставляя того вздрогнуть. Сакура знала, что тот вновь промолчит вместо ответа, ведь его слегка заинтересованный взгляд, брошенный на неё через плечо, говорил обо всём гораздо лучше слов. Белые зубки прикусили нижнюю девичью губу, и хрупкая ладонь, что плавно двигалась от массивной груди к очертаниям пресса, внезапно сжалась на шве тёмной рубашки. Ей всегда хотелось от неё избавиться: она могла часами уговаривать его раздеться и искупаться в любом водоёме вместе с ней, постоянно спрашивала, удобно ли ему спать в этой одежде, и не могла отвести взгляда от его торса, представляя его бледные очертания сквозь тёмную ткань. Но тот был непреклонен, принципиально игнорируя её просьбы. А сейчас он продолжал неотрывно наблюдать за её краснеющим выражением лица, не шевелясь. Харуно с замиранием сердца тянулась к верхней пуговице, медленно, словно выжидая, когда тот перехватит её запястье, расстёгивая приевшийся элемент одежды. Но тот не издавал ни звука, продолжая мирно лежать на боку: разве что его грудь вздымалась чуть чаще обычного, а обычно плотно сжатые губы едва приоткрылись в тяжёлом дыхании. Казалось, что он всё это время не оголялся перед ней, лишь выжидая, пока та сделает это за него. Сакура, не выдержав на себе его проницательного взгляда, покрылась лёгким румянцем и уткнулась носом в широкое плечо, быстрее справляясь с застёжками и плавно, нерешительно поглаживая маленькой ладошкой его тело, очерчивая рельеф напряжённого пресса. Саске, почувствовав её мягкие касания, вдруг приподнялся, вынуждая ту испуганно одёрнуть руку и немного отодвинуться, со смущением наблюдая и приподнимаясь вслед. Свободно болтающийся рукав соскользнул с его плеча от лёгкого движения, открывая вид на массивную спину, основание шеи и ключицы, на которые Сакура скромно поглядывала, заправляя упрямую прядь розовых волос за ухо. Тёмная ткань задержалась на его запястье, и Учиха, недолго думая, поднёс его ко рту, судя по всему, собираясь расстегнуть последнюю пуговицу на манжете зубами, но Харуно, нервно сглотнув, дрожащими пальцами перехватила его руку и одёрнула рукав, отбрасывая рубашку в сторону и невольно сталкиваясь с ним взглядом. Их лица оказались в непозволительной прежде близости. Его приоткрытые сухие губы манили, заставляя юркий кончик языка ловко проскользнуть по собственным. Сакура коротко выдохнула, опаляя чужую кожу горячим дыханием и выжидая, когда Саске отстранится, отвернётся, оттолкнёт. Но тот сидел смирно и не шевелился, пока частые удары её сердца словно эхом отражались от стен тесной комнаты. Она не могла упустить этот момент, не могла прекратить всё из-за банального испуга, ведь хотела этого так долго и так мучительно, до дрожи в кончиках пальцев, что аккуратно легли на его шею в тот момент, когда собственные губы трепетно и нежно едва коснулись таких желанных и безмолвных. Харуно прикрыла глаза, почти жмурясь, и Учиха, поддавшись инстинктам, опустил веки с чёрными ресницами вслед. Она мягко сминала его верхнюю губу, зарываясь тонкими пальцами в угольных волосах. Саске чуть подался вперёд, едва ощутимо целуя её в ответ и рвано выдыхая в розовую щёку, куда невольно уткнулся его нос. Девичья рука мягко проскользнула по мускулистому плечу вниз, находя его шероховатую ладонь. Учиха медленно отстранился, замечая её смущение и взглядом наблюдая за тем, как та осторожно кладёт его руку на собственную осиную талию, плавно и доступно объясняя, что ей нужно. Костлявые пальцы едва сжали шёлк ночной сорочки, проскальзывая вниз и тактильно изучая очертания женской фигуры. Харуно закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать счастливую и ужасно глупую улыбку на лице, что в итоге спряталось во впадинке между ключицами. Чёрные глаза взволнованно уткнулись в её затылок, а рука остановилась, собираясь отстраниться. — Продолжай, Саске-кун, — проговорила тихо с коротким вздохом, оставляя короткие и едва ощутимые поцелуи на косточках, — ты ведь хочешь, — добавила смущённо, слыша, как тот нервно сглотнул, отчего острый кадык дрогнул. Все внутренности скручивались в тугой узел, отзываясь тугой и тянущей болью внизу живота. Он чувствовал, как возбуждение накрывает его с головой, отчего в горле внезапно пересохло, а кожа покрылась мелкими каплями пота: здесь стало невыносимо жарко, и дышать с каждым мигом становилось всё труднее. А Сакура продолжала коротко касаться губами его шеи, нежно и нерешительно трогая его торс, заставляя неестественно вздрагивать и прикрывать глаза. Он не ощущал ничего подобного прежде. Ему никогда не хотелось касаться чужого тела, его не интересовали женские очертания, в мыслях ни разу не возникало невообразимого желания находиться настолько близко к кому-то, полностью лишившись одежды и всякого стыда, лишь наслаждаясь присутствием друг друга и необъяснимым доверием, что возникает между тонкой, почти незаметной нитью. А стоило Харуно взглянуть на него только раз, смущённо покраснев и поправив бретельку лёгкой сорочки, и в груди зародилось нечто прежде незнакомое, но до безумия приятное. Учиха, забыв обо всём, решительнее ухватился за тонкую талию и, надавив на податливое хрупкое тело, повалил её на холодную простынь. С приоткрытых губ сорвался тихий вздох, когда Саске, словно забыв об отсутствии своей левой руки, навалился на неё сверху, случайно задевая коленом стройное бедро и, внезапно коснувшись оголённой грудью её острых сосков, что заметно выделялись под шёлком, ударился лбом о подушку, где рассыпались короткие волосы. Он нервно сглотнул, отпустил единственной рукой её талию и, опираясь на ладонь, приподнялся. Его тёмные волосы забавно пощекотали её лоб и нос, и Харуно немного поморщилась, с улыбкой наблюдая за лёгкой растерянностью в его взгляде. Его бёдра сковали её, грудь тяжело и шумно вздымалась, а взгляд с интересом бегал по женской фигуре, останавливаясь чуть дольше на впадинке между ключицами и острых плечах, а после метаясь от полуприкрытых в истоме глазах к вытянутой шее. Он медленно опустился, оставляя мажущие следы на бледной коже, а её ладони взметнулись вверх, увереннее проходясь по его спине и даже слегка царапая короткими ноготками лопатки. Саске отстранялся, тяжело дышал, разглядывая её несколько мгновений, и припадал к ней снова, создавая сверкающую от влаги дорожку от подбородка до покрасневшего кончика уха, выпуская обжигающий воздух около мочки. — Неудобно, — проговорил он привычно монотонно. Опираться всего на одну руку было достаточно утомительно, лишая возможности трогать и касаться, и Харуно прекрасно это понимала, внезапно спускаясь ладонями к низу его живота, слегка щекоча. — Ничего страшного, — ответила она шёпотом, вдруг хватаясь ловкими пальцами за кожаный ремень, который, поддавшись умелым движениям, расстегнулся с коротким звоном металла. Учиха молчал, с задержанным дыханием выжидая, когда Сакура медленно потянет собачку молнии вниз, и пуговица мгновенно проскользнёт через ткань, давая возможность стянуть брюки вниз. — Ты можешь лечь на спину, — Харуно слегка надавила на его плечи, и Саске, поддавшись, рухнул рядом с ней. Взгляд проскользнул по кружевному краю, что прикрывал лишь впалый живот, открывая вид на светлое бельё. Резинка натянулась на тазовых косточках, и её тонкие пальцы цепко ухватились за неё, собираясь избавиться от лишней ткани, но её ладонь вдруг накрыла чужая. Зелёные глаза вновь столкнулись с чёрными, снова безвозвратно утопая в их омуте. Саске приблизился к округлому личику, осторожно убирая её руку и проникая узловатыми пальцами под бельё, касаясь чувствительной бусины и тут же отмечая реакцию её тела: Сакура вздрогнула, немного выгнулась в спине и выдохнула в его сухие губы, невесомо касаясь их. Подушечкой среднего фаланга он начал изучающе поглаживать кожу, тыльной стороной ладони отодвигая мешающую ткань вниз. Харуно помогла ему, приподнимаясь и спуская резинку до середины бёдер большим пальцем, пока её свободная ладонь нервно сжимала смятую простынь в крепком кулаке. Он двигался неуверенно и неумело, не зная, как правильнее касаться припухших складок. Его взгляд постоянно метался от прикушенной нижней губы к девичьему лону, но Сакура вдруг обхватила его бледную щёку, вынуждая безвозвратно заглянуть в полуприкрытые изумрудные глаза. Её ладонь проскользнула по шее, погладила плечо и остановилась на его кисти, малость перемещая её и заставляя чужие пальцы двигаться в нужном направлении. Саске покорно подчинялся её желанию, замечая, как её веки опускаются в приятной истоме, а из худого горла вырывается короткий, но высокий стон. Учиха чувствовал, как та становилась влажной, и тёплая, вязкая жидкость обволакивала его пальцы, медленно движущиеся по окружности. Её живот дрожал, часто вздымаясь и опускаясь вновь, неровное дыхание опаляло его скулу, призывая Саске оставлять короткие поцелуи на её лице, а рука вдруг перехватила его запястье, вынуждая остановиться. На короткий миг согнув ноги в коленях и приподняв голени, Харуно быстро стянула бельё, что больше не сковывало стройные бёдра. Он наблюдал, случайно оставив блестящий след от её смазки на коже и не успевая заметить, в какой момент она вдруг надавила на его плечо, приковывая лопатками к деревянному полу. Нога ловко перекинулась через мускулистые бёдра. Плоть явно выделялась через тёмную ткань, которую Сакура нетерпеливо одёрнула вниз, вызывая тихий юношеский стон. Она приподнялась на коленях, рукой обхватывая и направляя разгорячённый орган, а после, ухватившись свободной ладонью в крепкое плечо, медленно и плавно опустилась. С её губ сорвался прерывистый болезненный вскрик, изумрудные глаза зажмурилась, а губы плотно сжались в тонкую полоску. Учиха пробежался по её лицу взволнованным взглядом, не решаясь пошевелиться. Харуно злилась. Отчаянно злилась на саму себя за тугую боль внизу живота, вынуждающую мелкие солёные капли всё же пробежаться от уголков глаз к подбородку. Она так долго этого ждала, с замиранием сердца представляя в голове их обнажённые образы, сливающиеся в трепетном моменте особой близости и крайней степени доверия. Впервые за всю жизнь она чувствовала себя настолько хорошо, осознавая свою ценность для человека, которого любила так отчаянно и так долго. Несмотря на боль и страдания, к чертям разрывающие грудную клетку на жалкие части, продолжала любить. Так что же мешает ей сейчас? Что способно остановить? Кажется, ничто на свете, раз она, уперевшись ладонями в массивную грудь, всё же приподнялась снова, слыша, как новый хрипловатый звук срывается с его сухих губ. Она двигалась медлительно, осторожно растягивая узкую и тесную промежность и чувствуя, как миллионы электрических разрядов пробегают по всему телу, заставляя сердце прерывисто и часто ударяться о рёбра. Глаза продолжали жмуриться от глухой боли внизу живота, голова невольно откидывалась назад, щекоча собственные плечи короткими прядями, а спина податливо выгибалась, позволяя ему проникать чуть глубже. Харуно боялась смотреть на него, не решаясь столкнуться с проницательным взглядом и боясь стыдливо покраснеть, но его ладонь, что вдруг проникла под шёлк, заставила с интересом опустить острый подбородок, глазами цепляясь в выражение его лица. Учиха, как заворожённый, наблюдал, как она позволяет ему скользить в ней через боль, как смазка сверкающими каплями стекает по их телам, как её ногти белеют, пытаясь ухватиться за него, и интуитивно провёл пальцами вниз, пытаясь повторить те движения, что заставили её вздрагивать несколькими минутами ранее. И Сакура, ощутив в чувствительной точке его мягкие поглаживания, неожиданно для себя раскрыла рот, отчаянно хватая воздух и пытаясь сдержать рвущийся наружу протяжный стон. Боль постепенно уходила в дальние углы её сознания, сменяясь на дрожь в коленях и мурашки, маршем проходящие по спине. Она медленно набирала темп, замечая, как Саске начинает дышать ещё чаще, а тихие, хрипловатые стоны становятся ритмичными, повторяясь снова и снова. Пытаясь скрыть горящее румянцем лицо, она утыкалась носом в его грудь, оставляя нежные и не менее влажные поцелуи на шероховатой коже, двигая бёдрами быстрее и увереннее. Затылком Учиха уткнулся в деревянный пол, челюсти стиснулись от пульсации в висках, он ощущал, как наслаждение волнами накрывает с головой, когда Харуно дёргалась и прикусывала его шею, ёрзая на горячей плоти. В голове невольно одно за другим всплывало каждое воспоминание, связанное с ней. Каждая улыбка, что неизменно сверкала на девичьем лице при встрече. Каждое неловкое прикосновение её руки в те моменты, когда ей приходилось лечить раны на его теле. Каждое слово, которое она без страха произносила в надежде на его ответ. Каждая слеза, что скатывалась к опущенному уголку губ по его вине, из-за его затянувшегося молчания, неоправданно сильно причиняющего боль. А сейчас она вдруг доверилась ему настолько, прижимаясь всем телом к его, разрешая касаться себя там, где не разрешалось прежде никому, целуя его сухие губы, словно забыв обо всех ночах, что она провела в томительном ожидании с невыносимой тяжестью в груди. Ему казалось, что он не достоин тех чувств, что она испытывала к нему, но вновь отвернуться, безжалостно обидев и бросив, просто не мог, ведь хотел признаться самому себе: ему было хорошо с ней. Весь свой нелёгкий путь он хотел, чтобы она была рядом, но обстоятельства не позволяли подвергать её опасности и погружать светлую голову в омут черноты, куда однажды погрузился он. Но сейчас всё позади. И несмотря ни на что, она была с ним, так трепетно и непозволительно близко. Она распахнула глаза и приподняла брови, в последний раз опускаясь и ощущая, как ноги невольно подкашиваются от приятной дрожи в теле и вскрика, наполненного не болью и страхом, а растекающимся теплом наслаждением. — Сакура… — обжигающим мочку шёпотом сорвалось с тонких губ, и Учиха, не сдержавшись, вдруг крепче схватился ладонью за тонкую талию, интуитивно толкаясь бёдрами навстречу и бесцеремонно изливаясь в девичье тело. Тяжело дыша и пытаясь спрятать красные щёки, Харуно обессиленно упала рядом с ним, обвивая рукой его торс и утыкаясь носом в начало мужской шеи. И Саске, почувствовав необъяснимый и несвойственный для себя прилив чувств, вдруг обнял её за хрупкие плечи в ответ, крепче прижимая худое тело к собственному и вдыхая запах цветочного шампуня, что исходил от всё ещё влажных волос. — Спасибо, — вторя своим словам, произнесённым в момент их первого расставания, вдруг тихо проговорил Учиха. А Сакура прикрыла глаза, стараясь сделать вид, что солёные капли, которые оставили влажные дорожки на его щеках, высохли незамеченными.